Немного праздничного настроения

      Снег – довольно редкое явление на Ганделии. Про Новый Год, в принципе, можно сказать то же самое. Кто-то празднует его от нечего делать, кто-то отмечает его на Земле, а кому-то и вовсе не до него. К третьему варианту всегда относилась и Боевая Дюжина.       В этом году, ближе к ночи тридцать первого декабря, Ганделию хорошенько припорошило снегом. Снежные хлопья опускались с неба в своём причудливом, но красивом танце и заканчивали его на земле. На фоне тёмного неба это выглядело волшебно.       Во дворце была своя суета, и, к сожалению, отнюдь не новогодняя: Бародиус просиживал штаны на троне, критикуя младший отряд, да и вообще всё, что попадалось ему на глаза, и его не волновало, что единственным слушателем в тронном зале был Нурзак, да и тот незаметно закатывал глаза на каждом втором слове императора. Казарина пропадала в лаборатории, откуда изредка слышался её ненормальный смех и чьи-то короткие вскрики, Гилл шлялся непонятно где, а Стоика троллил служанок, пугая их из-за угла. К некоторым ещё и приставал. Н-да.       И только один Эрзел сидел у себя в комнате и, буквально, помирал от скуки. Впервые в жизни он жалел, что так быстро переделал свои обыденные дела. Готовиться в празднику, а уж тем более и праздновать его парень не собирался. Да и зачем? Ёлок у них нет, украшений нет, весь запас алкоголя ещё с прошлого месяца перетаскал младший отряд... В общем, никаких радостей.       Он протяжно вздохнул и подул на чёлку, вновь упавшую на глаза. Сейчас Эрзел был бы рад даже Стоике, который ещё месяц назад невесть откуда скомуниздил фотоаппарат и щёлкал им налево-направо. Или не рад…       Часы на стене негромко щёлкнули – без двадцати двенадцать. Вздохнув, он вышел из комнаты, на всякий случай заперев её, и отправился бродить по дворцу от скуки.       В коридорах было пусто. Хотя, нет, не совсем: изредка он встречал Стоику, идущего куда-то с довольной ухмылочкой, или просто солдатов, которые, к слову, были слегка навеселе.       "Не рановато ли? И где только алкоголь достали?" — пронеслось в голове у Эрзела, когда он в очередной раз проходил мимо перехихикивающихся солдат, но те, при виде него, пытались делать адекватный вид. Что-то у них плоховато с этим выходило.       Парень вздохнул и прикрыл глаза, завернув за угол, но тут же в кого-то врезался. Он уже хотел сказать "пару ласковых" тому, кто, по всей видимости, ходит с закрытыми глазами (а сам-то!), но, встретившись с янтарными глазами, которые с некоторым удивлением глядели на него, тут же проглотил обратно всё, что хотел высказать.       — Эрзел? Какого чёрта ты тут с закрытыми глазами бродишь? — Гилл прифигевши смотрел на раскрасневшегося протеже. — Уже выпить успел?       — Простите, мастер Гилл. Было бы в честь чего пить, — на выдохе ответил тот, отводя взгляд алых глаз в пол. Даже на расстоянии метра он чувствовал от мастера запах корицы, идущий вперемешку с чем-то ещё.       — Ну так, без десяти минут Новый Год, как-никак. Половина прислуги уже в нетрезвом состоянии, остальных пока не встречал, — безразлично пожал плечами Гилл и, развернувшись, дальше пошёл по коридору.       Эрзел прикинул, что делать ему всё равно нечего, и пошёл за Гиллом. Последний, кажется, был вовсе и не против. С каждым шагом молчание становилось всё более тягостным, и Эрзел, снова сдув чёлку с глаз, решил заговорить первым.       — На Земле, я слышал, год обезьяны сейчас. Ну, там, всякие игрушки символические, календари с ними, — челкастый уже сам не понимал, зачем он это говорил. Он просто говорил.       — Можно фотографию Стоики прикрепить к календарю, и чёрта с два кто найдёт хоть одно отличие, — усмехнулся боец пайроса. Идущего за ним парня, это, в некоторой степени, рассмешило. — Что-то у тебя Новогоднего настроения не наблюдается.       Замечание прозвучало, как гром, средиясного неба. Обычно, Гилл редко когда интересовался настроением своего протеже, а уж на Новый Год ему тем более должно было плевать. Или Эрзелу так только думалось...       — Что-то из Вас оно тоже не особо плещет.       — Ну, — губы изобразили хитрую ухмылку. Мнгновение, и боец вентуса был прижат к стене. —Можем подарить друг другу немного празничного настроения…       Эрзел чуть ли не испуганно смотрел в янтарные глаза, буквально пожиравшие его, и не знал, что делать: отбиваться, бежать и верещать? Глупо! Может… посмотреть, чем это закончится? Как бы ему не хотелось признавать, ему хочется знать, что будет дальше. Ему очень давно хочется того, что будет дальше!       А пока парень, будучи прижатым к стене, пропадал в своих размышлениях, Гилл уже опустился к его шее, опаляя её горячим дыханием. Стоило ему коснуться, как ни странно, нежной кожи на шее Эрзела, того как током прошибло. Он густо раскраснелся, и даже не смог сдержать стон, почувствовав зубы мастера у себя на шее.       Гилл времени даром не терял: оставив красный след на шее у своего протеже, перешёл на ключицы. Часы на стене (Да-да, они везде, эти сволочи!) показывали без минуты полночь. Эрзел, сам не понимая, что делает, обвил руками шею мастера, пальцами зарывшись в его волосы. Последний поднял голову и посмотрел ему прямо в алые глаза. Боец вентуса отвёл взгляд к потолку, снова густо покраснев, что вызвало у Гилла довольную усмешку.       Приблизившись к лицу Эрзела, Гилл, нисколько не церемонясь, языком раздвинул его губы и проник во внутрь. Эрзел несколько растерялся, а потом начал несмело отвечать. Одной рукой опираясь на стену, а свободной поглаживая его по внутренней стороне бедра, боец пайроса продолжал настойчиво углублять поцелуй. Эта минута могла длиться бесконечно, но... Часы три раза громко щёлкнули. Это могло значить только одно: Старый год ушёл, уступая место Новому.       — Ну, с Новым Годом, — негромко, но слышно шепнул Гилл, лишь на секунду отстраняясь от вошедшего во вкус Эрзела, и снова продолжил своё занятие.       Неожиданно, яркая вспышка, мелькнувшая копна рыжих волос и топот убегающих ног. Оба парня ошалело смотрели на то место, где секунду назад находился Стоика со своим, уже успевшим полюбиться ему за месяц, фотоаппаратом. Ганделианцы выставились друг на друга, осознавая происходящее, и, с громкими криками "Стой, скотина!" и "Убью гада!", кинулись догонять рыжего.        А то, что было дальше – совсем другая история...