***
Рождество выдалось снежным и довольно холодным. К ресторану от «Дырявого котла» ехали на такси. Гарри обратил внимание, что Северус довольно легко ориентируется в маггловском мире, несмотря на свое чистокровное происхождение, классическое воспитание и соответствующий социальному статусу образ жизни. – Тебе не нравится здесь? – немного отдыхая перед тем, как приступить к десерту, поинтересовался Северус, заметив, что Гарри не особо впечатлился его выбором ресторана. – Почему же? Здесь красиво, музыка приятная и ненавязчивая, очень вкусно готовят… – Но… – увидев вопросительный взгляд Гарри, Северус пояснил: – Ты все это сказал таким тоном, что обязательно должно последовать «но». – Ты прав, пожалуй. Я… Я просто, наверное, не привык к подобному и поэтому не понимаю, что же некоторые находят в ресторанах, чтобы потом напыщенно хвастаться друг перед другом, кто в каком из них успел побывать. Это, конечно, касается преимущественно женщин, но мне приходилось несколько раз подобное слышать и от ребят, – искренне признался Гарри. – Ходить в элитные рестораны престижно. Так же, как и одеваться у модных кутюрье или жить не в обычном доме, а в замке, – поясняя, Северус откинулся на спинку стула и рассматривал Гарри чуть насмешливым взглядом. Прямота и откровенность Поттера его и забавляли, и вместе с тем казались ему привлекательными, как и сам парень – превратившийся из угловатого подростка, каким он был по окончании учебы в Хогвартсе, в гармонично сложенного неглупого молодого человека, вернувшегося в школу преподавателем. – Вкусно поесть – это я понимаю, а вот престижно поесть – это мне как-то не совсем ясно, – Гарри пожал плечами и улыбнулся. – Дремучий я – да? – Нет. Ты просто непосредственный и честный, – Северус почти откровенно любовался Поттером – в приглушенном свете ресторана тот казался неимоверно симпатичным. Мысли как-то сами собой свернули туда, куда Северус старательно их не пускал все последние месяцы – мечтать о несбыточном было не в его правилах. А Гарри вряд ли принял бы его интерес к себе, как к сексуальному партнеру. – А еще у тебя не было воспитания, необходимого для мага твоего статуса – тетя-сквиб не могла научить тебя тому, к чему у нее самой не было доступа: и из-за отсутствия магических способностей, и из-за некоторого недостатка в средствах. Так что ты лишен напускного высокомерия, кичливости и спеси. – Это хорошо или плохо? Как-то я не совсем понял по твоему тону, – Гарри склонил голову набок и чуть прищурил глаза, отчего сердце Северуса пропустило удар, наивно решив, что с ним флиртуют – глупое сердце. – На мой взгляд – хорошо, но кто-то другой может сказать, что тебе недостает гибкости и снисходительности к чужим недостаткам. – Но я ведь никого не осуждаю, а только говорю за себя, что для меня ресторан – это место для принятия пищи, такое же, как и Большой зал в школе. Может, более уютное, и еда здесь на порядок изысканнее, но тем не менее… – Гарри сдержанно улыбнулся, извиняясь за свою прямоту. – И ты, безусловно, прав в своих выводах, – согласился Северус, отрываясь от созерцания Гарри и принимаясь за десерт.***
Прогулка по вечернему Лондону была полна впечатлений и казалась Гарри похожей на настоящее свидание, в чем он, конечно же, никогда не признался бы Северусу. Вряд ли тот оценил бы подобное сравнение. Они много разговаривали обо всем, смеялись, рассматривали прохожих, заходили в маленькое кафе, чтобы согреться за чашечкой душистого напитка, даже отправились в парк, чтобы побродить среди таких же, как и они, праздно шатающихся в рождественский вечер. – Сейчас как колдану! – послышалось от ледяной горки, возле которой собрались родители с детьми, давая возможность своим чадам покататься вволю. – Я – Гарри Поттер! Вот! Северус, услышав детский возглас, даже повернулся, чтобы рассмотреть, кто там так себя афиширует. Оказалось – мальчишка лет десяти-одиннадцати в смешных очках с круглыми стеклами и с растрепанными волосами, размахивающий вязанной красной шапкой, как флагом. – А что? Скажешь, не похож? – допытывался он у своего ровесника, надменно поглядывающего на него из-под белобрысой челки. – И не строй из себя Хорька! Ты слишком толстый для него! А я вот точно, как в книжке… Дальше прислушиваться к выкрикам мальчишки Северус не стал, зато прокомментировал: – Ты гляди – твой тезка. Даже чем-то похож на тебя, когда ты был в его возрасте. Особенно очки, – он саркастично усмехнулся, а Гарри с любопытством посмотрел на его реакцию на мальчишку. Он понял, что Северус всерьез решил, что парнишку зовут Гарри Поттер, и даже не обратил внимания, а может, просто не расслышал слова о схожести. Да и этот блондин рядом, которого обозвали Хорьком… Это была информация для размышления – Гарри подумал, что Северус, вероятно, был знаком далеко не со всеми "странностями" маггловского мира. А Принц тем временем продолжил: – Помню, когда впервые увидел тебя на распределении, так почему-то сразу разозлился. Знаешь, я тогда решил, что ты специально выбрал такую форму очков, потому что и Джеймс в подобных ходил. Только у него, как и у практически всех молодых волшебников, было нормальное зрение, он просто повторял за Ленноном. Это… – Я знаю, кто такой Джон Леннон, – заверил Гарри. – А еще я не забыл рассказы Сириуса о том, какими засранцами они с Джеймсом были в школе. Так что вполне понимаю твою реакцию на «еще одного Поттера», – конечно же, Гарри помнил и то, как нелегко ему самому поначалу давалось зельеварение из-за постоянных насмешек профессора Принца, но об этом он не стал напоминать Северусу. Как бы там ни было, но к третьему курсу у Поттера выработалась устойчивость к его сарказму и ядовитым репликам, после чего и с зельями стало получше. – Все равно это было несправедливо по отношению к тебе, но я ничего не мог с собой поделать, даже когда понял, что форма твоих очков – простое совпадение. Какой-то выверт сознания, не поддающийся контролю… Еще и Альбус строго-настрого запретил мне варить для тебя зелье, чтобы исправить зрение, – Северусу было легко с Гарри. Ему нравилось говорить с ним обо всем и вот так беззаботно прогуливаться по практически ночному парку, сверкающему от тысяч горящих разноцветных лампочек, которыми было украшено все подряд: и заснеженные деревья, и лавочки, и маленькие магазинчики и кафе. – Да уж – это его жуткое предположение о том, что во мне живет часть души убийцы моих родителей… А как он твердил, что мое зрение напрямую связано со шрамом. Брр… Хорошо, что ты тогда помог мне разобраться со всем этим. Столько сил пришлось приложить, чтобы доказать Альбусу ошибочность его гипотезы и убедить, что тот дневник был всего лишь искусно зачарованным Риддлом предметом, подобным «живым» картинам, – Гарри вспомнились не самые веселые дни своего прошлого. – Не кисни. Все уже позади, и ты давно не носишь очки, – попытался ободрить его Северус. – И это тоже благодаря тебе, – улыбнулся Гарри. – Пойдем в Хогвартс? – Устал? – Северусу не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался – он давно уже не был столь беззаботен, как сегодня, и, можно сказать, счастлив. – Нет. Немного замерз, – признался Гарри. – Ты забыл о существовании согревающих чар? – бровь Северуса насмешливо приподнялась. – Не забыл. Но я предпочитаю естественные способы согревания, – поняв, что его слова прозвучали до смешного двусмысленно, Гарри уточнил: – Возле камина гораздо уютнее греться. У меня в комнате есть бутылка эльфийского. Составишь компанию? – Не откажусь, – согласился Северус, оглядываясь в поисках уединенного уголка, откуда можно было бы аппарировать в школу. Вдруг его взгляд остановился на подростке лет четырнадцати в очках а-ля Леннон и в полосатом красно-желтом шарфе, похожем на те, которые носили студенты Хогвартса с факультета Гриффиндор, но этот ребенок явно был магглом. От Гарри не ушло, как внимательно Северус рассматривал мальчика, который тоже мог бы заявить, что он похож на Гарри Поттера, если бы был так же непосредственен, как тот ребенок, которого они встретили раньше. – Не пойму, зачем носить оправу без стекол? – удивился Северус. – А я и не заметил, что его очки без стекол, – Гарри не стал притворяться, что не обратил внимания на подростка. – Мне начинает казаться, что я чего-то не понимаю, – задумчиво проговорил Северус, а Гарри, в голове которого уже возник один весьма примечательный план, поспешил его отвлечь, указывая на сооружение непонятного назначения: – Смотри, за тем щитом, наверное, можно будет укрыться, чтобы аппарировать. Остаток вечера и часть ночи, пока они распивали бутылку вина, подаренного Малфоями к Рождеству, Гарри старательно уводил разговор от темы обсуждения прошлого, надеясь, что Северус в ближайшее время не вспомнит о «странных детях» и не докопается до истины, портя весь задуманный Поттером сюрприз на его день рождения.***
Отправляясь на завтрак девятого января, Гарри прихватил с собой небольшую стопку книг, скромно упакованную в темно-зеленую бумагу и перевязанную шелковой лентой в тон – никаких пышных бантов и вызывающе-пестрых открыток. Он всю дорогу до Большого зала улыбался, предвкушая реакцию профессора Принца. Гарри специально рассчитал так, чтобы слегка запоздать к завтраку – ему хотелось быть уверенным, что именинник будет уже за столом, когда он войдет в зал. – С днем рождения, – Гарри протянул подарок Северусу, привлекая к себе внимание остальных преподавателей – никто из них не рискнул подступиться к Принцу с поздравлениями, прекрасно помня его саркастичные замечания в адрес любого, дерзнувшего в прошлом вспомнить о его дне рождения. Заботливые коллеги не забыли предупредить и Поттера о столь яростной нетерпимости Северуса к любому виду чествований. Тем любопытнее было теперь всем наблюдать за тем, чем закончится рискованная попытка Гарри. – Что это? – Принц подозрительно посмотрел на довольно увесистый пакет, нагло всунутый Поттером ему в руки. Поздравление он стойко проигнорировал. Язвительные слова уже вертелись на кончике языка, но Северус решил повременить с выплескиванием яда, восхищаясь смелостью дарителя. Хотя для его сдержанности имелась и вторая, или, вернее, первая и главная причина – это был Поттер. Тот самый Поттер, компания которого в последнее время стала весьма приятным дополнением к скучной жизни преподавателя Хогвартса. Тот самый Поттер, мысли о котором все чаще сворачивали на тропу пикантных фантазий. – Моя подруга слишком часто мне повторяла, что наилучший подарок – это книга. Вот я на тебе и проверю – так ли это? – Гарри, заняв место за столом рядом со Снейпом, слегка ехидно ухмыльнулся. – Ты же говоришь о мисс Гринджер? – получив в ответ чуть заметный утвердительный кивок головы, Северус, казалось, обрадовался – он нашел, над кем можно безнаказанно посмеяться, пока обходя вниманием факт появления подарка. – С ее прямолинейностью и ограниченностью фантазии она просто неспособна представить, что в мире существует еще хоть что-нибудь, интересующее других людей, кроме книг, от которых она не отрывается даже во сне. И что же увлекательного ты мне предлагаешь прочесть? – Северус взвесил на руке пакет, прикидывая, сколько книг там может оказаться. – Это редкие трактаты по зельям? Нет! Не говори! Я знаю! Это издание твоих мемуаров с личной подписью от автора! Мне помнится, что Локхарт пытался подбить тебя на совместное написание книги, – он беззастенчиво ерничал. – Почти угадал. Только автор не я, и написано не по моей просьбе, – Гарри поразился столь развитой интуиции Северуса – кто бы мог подумать, что он так быстро сможет догадаться о том, что его ожидает при прочтении подаренных книг? – Ты не шутишь? Здесь мемуары? – теперь пришла очередь удивляться Северусу – он-то просто насмехался, а оказалось – попал в десятку? – Мемуары – это скучно. А там, – Гарри указал на подарок, – наше прошлое… как бы поточнее выразиться – художественно обработанное и оформленное в виде связной истории. Что-то в лукавом взгляде Поттера заставило Северуса заинтересоваться «связной историей», и он не удержался – надорвав край упаковочной бумаги, окинул взглядом стопку книг. На верхней обложке первым делом в глаза бросилось напечатанное крупными буквами «Гарри Поттер». Рассматривать книги и дальше под внимательными взглядами коллег Северус не стал, отодвинув подарок в сторону, чтобы не мешал завтракать, и ехидно заметил: – Я всегда догадывался, что ты эгоцентричный и самовлюбленный тип, Поттер. Но не думал, что ты докатишься до того, чтобы дарить кому бы то ни было книги о себе. – А эти книги не совсем обо мне, – парировал Гарри, выглядя при этом исключительно довольным. – Ты сказал, что там, – Северус кивнул на подарок, – описана наша история. Однако, судя по названию, там твоя личная история. – Не ты ли мне как-то сказал, что не стоит судить о ценности учебника по обложке, когда вручил мне свой старый – весь исписанный твоими же комментариями. Он и в самом деле помог мне сдать выпускные экзамены, – Поттер удачно находил аргументы для того, чтобы распалить любопытство Северуса. Да и остальные преподаватели косились на так и не распакованный по всем правилам подарок, сгорая от любопытства, что же там придумал Поттер такого, что Принц даже не обхамил его по всем собственным негласным правилам? И лишь профессор Дамблдор понимающе улыбался в бороду, бросая нечитаемые взгляды на МакГонагалл – уж он-то точно был знаком с маггловскими книгами о Гарри Поттере.***
На обед Северус явился с книгой. Несмотря на то, что он, подтверждая вредность своего характера, зачаровал страницы так, что всякий, кроме него самого, видел там только фразу крупным шрифтом, посылающую любопытствующего очень далеко и весьма нецензурно, все коллеги тем не менее были уверены, что он не избежал искушения и штудирует одну из книг, подаренных Поттером. Однако по выражению лица Северуса и по тому, как жестоко он кромсал отбивную в своей тарелке, одновременно с этим косясь в раскрытую книгу, можно было предположить, что прочитанное положительных эмоций у него не вызывает. – Кто это написал? – мрачно спросил Северус у Гарри перед тем, как покинуть зал. – Там указано, – улыбку, брошенную в ответ, можно было бы назвать несколько издевательской. – И кто она такая? – Принц выжидательно навис над Поттером, доедающим кусок пирога с патокой. – Маггловская писательница, – Гарри скалился в откровенной насмешке. – Неужели? – бровь Северуса иронично приподнялась. – Больно почерк у нее знакомый, – презрительно прошипел Принц и стремительно покинул Большой зал. Скорее всего, отправился читать дальше – благо студенты еще не вернулись с каникул. На вопросы коллег о том, что же именно было подарено профессору Принцу, Гарри, ухмыляясь, посоветовал расспросить об этом именинника, чем только еще сильнее распалил их любопытство. После ужина, на котором Северус также не расставался с книгой, Поттер был удостоен его настойчивого приглашения, больше походящего на приказ, не терпящий неповиновения: – Пойдем, угощу чаем. Очень советую не отказываться, – сказано было тоном «только посмей не пойти – напою ядом». – А если ответишь на мои вопросы, я могу расщедриться и предложить недурственный коньяк.***
Чай Северус и в самом деле заварил – душистый и до терпкости крепкий. Да и коньяком угостил сразу, а не после обещанного допроса. Расслабившись у камина в апартаментах декана Слизерина, должность которого он бессменно занимал около двух десятков лет, Северус снова задал интересующий его вопрос: – Так кто все-таки написал все эти книги? – он махнул рукой в сторону столика, где горкой лежали семь книг, название каждой из которых начиналось одинаково – «Гарри Поттер и…» – Ответ у меня прежний – там указано, – отставляя пустую чашку, сказал Гарри, хитро улыбаясь. – Это работа Скитер, – безапелляционно заявил Северус. – Если ты так считаешь… – заметив пронзительный взгляд, брошенный на него Принцем, Гарри сдался: – Все-все… Не нужно так на меня смотреть – еще испепелишь меня своими черными молниями! – он рассмеялся. – Многие из тех, кто читал сии труды, пришли к тому же выводу, что и ты. А мое личное расследование, проведенное еще четыре года назад после того, как я сам познакомился с первыми пятью книгами, подтвердило эту догадку. Скитер добилась в маггловском мире того, что ей не светило в волшебном – признания ее писательского таланта. – Спорное заявление, – презрительно прокомментировал Северус. – И тем не менее – эти книги переведены на другие языки, и их читают по всему миру, – снисходительно заметил Гарри, которому нравилось вот так спокойно сидеть у камина и беседовать с Северусом. И ему было неважно, что именно они обсуждали. – Но она подписала книги чужим именем, – выдвинул очередной аргумент Принц. – В маггловском мире она известна именно под этим именем. И знаешь, мне подобные мелочи безразличны, главное – я отвоевал у Риты часть процента с прибыли за использование моего имени в обмен на мое обещание не обнародовать раскопанные мной доказательства того, что именно волшебница Скитер – автор этих книг. Ты же представляешь, что с ней сделали бы в Министерстве? Она, правда, страстно желала отобрать у меня те парочку бумаг, которые наверняка скомпрометировали бы ее. Но я отстоял собственное право оставить их при себе в качестве залога ее сговорчивости. Видел бы ты, как она сокрушалась, что не изменила имени главного героя ее книг, – Гарри продолжал веселиться, вспоминая беснующуюся Риту. – Зато она изменила мою фамилию! – возмущенно выпалил Северус. – Это коснулось не только тебя. Она несколько имен «улучшила», как она призналась мне. Да и придуманных там хватает, – Гарри уставился на книги, бессмысленно улыбаясь. Ему, несмотря ни на что, написанная волшебная история понравилась, хотя в ней и мало было от реального прошлого – так… лишь общий ход событий, не больше. – Да мне нет дела, что она перековеркала чьи-то имена, превратила Люпина в оборотня, а из твоего отца сделала оленя… не без причины, между прочим, – едко добавил Северус, вызвав своей репликой вопросительный взгляд у Гарри. – Потом как-нибудь расскажу, и это не касается твоей матери, – отмахнулся он. – Но эта стерва обозвала меня Снейпом! – Почему тебя это так расстраивает? Это должно что-то означать? По-моему, вполне прилично звучит, – Поттер пожал плечами. – Я же не возмущаюсь, что она из моей тетушки сделала магглу, да еще и какого-то изверга к тому же? Петунья, конечно, не пылала ко мне материнской любовью – для этого у нее был Дональд – но все же очень хорошо обо мне заботилась. Да и фамилия у нее в книге не такая созвучная, как у тебя… то есть у того героя, который вроде как играет твою роль, – Гарри не хотел признаваться, что при первом знакомстве с книгами, по сути, о себе самом, он тоже очень сильно был недоволен подобным произволом. Однако, успокоившись и заставив себя воспринимать историю, как что-то выдуманное, не проводя постоянных параллелей с собственным прошлым, даже получил удовольствие от прочтения. – Вроде как играет мою роль? Да эта въедливая ведьма, возомнившая себя писательницей, никак не может успокоиться из-за того, что я ее послал далеко и навсегда, – в голосе Северуса было больше насмешки и чувства превосходства, чем возмущения. – Расскажешь? Или это слишком личное? – Гарри был уверен, что сейчас услышит презабавную историю из жизни Северуса, иначе тот не стал бы даже намеком о ней вспоминать. И он не ошибся. Принц, налив им еще по капельке коньяка, поведал о том, как почти сразу после получения им звания мастера, редакция «Ежедневного Пророка» решила, что их читателям будет интересно узнать о самом молодом за последние сто лет мастере зелий, и направила к нему своего репортера – Риту Скитер. – Что там себе придумала эта вульгарная баба, я не знаю, но несколько месяцев после того злосчастного интервью она осаждала меня, как какую-то крепость. Мне просто не было проходу от нее. Где появлялся я, там вертелась и Рита, откровенно предлагая себя и демонстрируя мне свои «прелести» – ее юбки были столь узки, что чудом не лопались на ее толстой заднице, а сиськи, казалось, были готовы выпрыгнуть из лифа, если она чуть поглубже вдохнет, – Северус злорадно насмехался. – И знаешь – ничего на нее не действовало. Она не обращала внимания ни на мои сарказм и хамство, ни на полное игнорирование ее стриптиза. А потом я поехал в Снейп по делам. Да-да, есть такая деревня, в которой даже имеется свой замок – весьма симпатичный, между прочим. Так вот, там неподалеку на болотах живет маг, занимающийся выращиванием некоторых редких волшебных растений, части которых используются в зельеварении. У нас с ним был общий научный проект по выведению… Ммм… Это тебе не интересно, – прервал себя Северус, поняв, что чуть не сбился с темы. – Остановился я в небольшой уютной гостинице в Снейпе, не желая стеснять того моего компаньона в его и так крошечном жилище. Появление Скитер буквально через час после моего прибытия странным к тому времени уже не казалось. Я привык к ее присутствию где-то поблизости, стоило только покинуть стены Хогвартса, и даже не подозревал, что именно там, в Снейпе, состоится моя последняя встреча с Ритой, которая добивалась моего расположения. Вот честно – даже не помню, что я спросонья ей наговорил, когда среди ночи она попыталась вломиться ко мне в комнату и залезть в мою постель. Но эта противная самка, вполне по-женски расцарапав мне лицо своими ногтями, даже не прибегая к магии, оказалась оскорбленной настолько, что теперь при каждом удобном случае пытается «грызнуть» меня побольнее, – закончил Северус краткий экскурс в свое прошлое. – Но, судя по используемым ею «болевым приемам», правду я ей не сказал, – почти шепотом задумчиво добавил он, погрузившись на несколько секунд в воспоминания о былом гораздо глубже, чем необходимо для рассказа о нем. – А какова же настоящая причина твоей стойкости перед ее чарами? – поинтересовался все же Гарри, сделав вид, что и последние слова адресовались ему, как слушателю. – Настоящая? – Северус встрепенулся, отгоняя призраки прошлого. – Настоящая причина в том, что меня абсолютно не интересуют все эти бабские «завлекалочки» – губки бантиком, пышные попки и грудь, выпирающая из декольте. На меня совершенно не действуют томные взгляды ведьминских глаз – я исключительно устойчив к их чарам, – то ли отшутился, то ли просто констатировал факт Северус. Гарри, давно наблюдая за ним, и сам пришел к подобному выводу, считая, что Принц ведет себя слишком асексуально для того, чтобы заподозрить его в любви поволочиться за юбкой. – Но мы отклонились от темы, – Северус прервал мысленные рассуждения Поттера. – Теперь ты понял, почему она меня там, – он указал на книги, – назвала Снейпом? – Подсознательное желание взять реванш? – Конечно! Она не может мне простить того, что я не залез с ней под одно одеяло. Неотразимая красавица, дементор ее зацелуй… – Северус презрительно фыркнул и тут сказал такое, над чем Гарри пришлось впоследствии хорошенько поломать голову. – Разве ее задница может вызвать желание? Дурная баба, не разбирающаяся в мужчинах. А все туда же – прет напролом, а потом ее, видите ли, оскорбляет отказ. И она мстит, сучка ядовитая, – в голосе Северуса не было огня – он говорил все как-то спокойно, словно по инерции. Видимо, те давние события не воспринимались им как что-то значимое, а вызывали лишь глухое раздражение на назойливое внимание со стороны неприятного человека. – Как она посмела написать, что я урод? Нет, я понимаю, что до звания первого красавца мне далеко, как свинцу до превращения в золото. Но вот эти сальные патлы, о которых она пишет – это слишком явный перебор! Еще бы написала, что я хожу весь в саже от котлов и не расстаюсь со стадом вшей, выпасая их на собственной голове и отлавливая впоследствии для своих экспериментов в лаборатории, – Северус глубоко вдохнул-выдохнул, успокаиваясь, выдавая свое крайнее неудовольствие подобной характеристикой написанного Ритой образа. – Зельевар никогда не станет пренебрегать собственной чистоплотностью, хотя бы только потому, что это может сказаться на изготавливаемых им зельях, – счел он необходимым пояснить. – Зато твои глаза Рите удалось описать очень недурно. Как «темные туннели»… – Гарри стрельнул взглядом в сторону Северуса, чтобы увидеть его реакцию на свои слова. Вернее – на тон, которым Гарри решился их произнести: слегка восхищенно и прямо-таки посмаковав предложенное Ритой сравнение на языке. – Да и голос описан очень правдиво, как мне кажется. Обманчиво мягкий, низкий и со стальными нотками. Правда, я бы в описании добавил побольше стали, – усмехнулся Гарри, развлекаясь тем, как бурно реагирует Северус на писанину Скитер. В связи с этим возникали некоторые вопросы: а так ли равнодушен он был к критике и дурным высказываниям в свой адрес, как пытался показать в обычной жизни, и почему сейчас не прячет своих эмоций при Гарри? – Голос? – хмыканье вышло каким-то многозначительным. – Зато характер… Она же из меня монстра слепила! Неврастеника и психа! Ну… доставал я тебя немного, хотя мне непонятно – откуда она-то об этом узнала? Да ладно – пусть подобное останется на совести ее профессионализма. Но у нее ведь Снейп – просто изверг какой-то, кидающийся на детей и запугивающий их до икоты и взрывания котлов. Этот Лонгботтом – и кто ее надоумил выдумать подобное создание с нестабильной психикой, которое, будучи волшебником по рождению, еще в младенчестве должно было бы убить себя? Так вот, он явно портит свои зелья выбросами магии из-за недостатка контроля над ней, что, несомненно, спровоцировано снейповской неотразимой манерой преподавать, – сарказма и язвительности в голосе Северуса было под завязку. – Так ведь сам говоришь, что это качества Снейпа. Не твои же? – Гарри с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос – настолько потешной ему казалась реакция Северуса. – Хотя… Знаешь, если описанную ею истеричную злобность Снейпа полностью заменить сарказмом, ехидством и язвительностью – то будет весьма на тебя похоже. Все же я никогда, даже на первых курсах, не чувствовал в твоих словах искренней ненависти и злости. Ядовитые насмешки – это было, выматывающие душу точные попадания по самолюбию – тоже. Но не злобность. А так… Прими как данность, что от смены ею имени героя все же есть польза. Пусть ты и послужил прототипом… – Типом, говоришь? Точно – с такой фамилией можно быть только «типом», – Северус улыбнулся, вдруг поняв, что его возмущения выглядят не менее истеричными. – Но ты и сам как-то мне говорил, что твоя фамилия вводит людей в заблуждение относительно твоего характера. Видимо, Рита в свое время тоже обманулась, ожидая принца, а взамен получив Северуса Принца, который оказался ей не по зубам, – Гарри все же рассмеялся. – Тебе смешно? Ты специально подсунул мне эти книги, чтобы посмеяться надо мной? – Северус приподнял бровь, испытующе посмотрев на Гарри. На самом деле он не предполагал ничего подобного и прекрасно уже понял, откуда у Поттера родилась идея сделать ему столь необычный презент. Но Северусу до сих пор доставляло удовольствие ставить Гарри в слегка неловкое положение своими необоснованными обвинениями – румянец возмущения, как и в детстве, сразу расцветал на его щеках, что очень забавляло. – Смешно? А почему бы и нет! – с вызовом ответил Гарри. – Но я смеюсь не над тобой. Я в свое время точно так же реагировал на все написанное Скитер. И только не говори, что до сих пор не понял, почему я подарил тебе эти книги! – Того мальчишку в парке Лондона звали не Гарри Поттер – он просто притворялся героем из этой книжки, – Северус не стал преуменьшать свои аналитические способности. Он с расчетливой улыбкой рассматривал Гарри. – Вот! Ты и сам знаешь! – пристальный взгляд немного нервировал Поттера – он догадался, что Северус что-то замышляет. – Значит, ты прочел эти книги и все же решил подарить их мне на день рождения, – не спрашивал, а утверждал Принц, словно подводя Гарри к пониманию того, что он скажет дальше. – А ты в курсе, что считается, будто подобные подарки должны приносить радость одариваемому? Или ты думаешь, что мне приятно читать о том убожестве, которое из меня сделала моя бывшая не состоявшаяся любовница? – в голосе Северуса было столько вкрадчивости и обманчивой мягкости, что сердце Гарри заполошно затрепыхалось в груди, ожидая, что же ему придумали в расплату за столь необычный именинный сюрприз. – Ты мне за это ответишь – будешь каждый вечер приходить в мои апартаменты и выслушивать мое экспертное мнение по поводу написанного дурочкой Скитер, – Северус заметил, как Гарри облегченно вздохнул, и это его развеселило. – Ты тоже ее любовью в описании не обласкан. Не расскажешь – почему? – Ну… – щеки Гарри, неспособного контролировать подобную реакцию собственного тела, предательски ярко запылали. Северус, казалось, физически наслаждался, глядя на такого смутившегося Поттера. Все же, подумал он, Скитер была в чем-то права, отметив столь неоднозначное отношение ее книжного героя Снейпа к созданному ею образу Поттера. – У меня все гораздо проще, – тем временем начал объяснять Гарри. – Скитер не пыталась залезть ко мне в штаны, как это случилось с тобой, но я, еще будучи подростком, по-крупному нахамил ей. Когда она хотела взять у меня интервью во время Турнира на четвертом курсе, я обозвал ее размалеванной клячей, на которой ездит Министерство, за ее угоднические репортажи. О! Как она взбесилась! Да ты, возможно, помнишь, какую статью она тогда соорудила? Вот с того времени у нас с ней «взаимная любовь», – Гарри перевел взгляд на Северуса, оторвавшись от рассматривания стопки книг Скитер, послуживших причиной их сегодняшней беседы, которая, судя по всему, будет не последней. Результат от своего хода, сделанного с дальним прицелом, вполне устроил Гарри, мечтавшего проводить больше времени в обществе Северуса. А еще ему очень пришлось по душе, как внимательно и неравнодушно за ним наблюдал тот, о ком грезило неразумное сердце Поттера, не желающее понять, что, к сожалению, не всего в жизни можно добиться. – Так нам впору открывать клуб обидчиков несчастненькой Риты? – Северус расплылся в довольной улыбке, отвечая на неосознанно жадный взгляд Гарри. Что-то ему подсказывало, что их тесное общение может принести неплохие плоды. Но Северус не спешил с выводами, наслаждаясь неизвестностью и ожиданием сюрприза от жизни. Он очень надеялся, что тот окажется более приятным, чем книги Скитер. – Итак, встречаемся завтра после ужина здесь же. Продолжим разбираться с твоим презентом. Сам подарил – сам теперь и будешь выслушивать мои комментарии.***
Несколько недель каждый вечер, словно следуя неведомой традиции, Гарри приходил в покои профессора Принца, и они за чашкой ароматного чая с удовольствием обсуждали историю, написанную волшебницей Скитер для магглов. Порой они смеялись над извращенной фантазией Риты, а иногда поражались ее детальной осведомленности о некоторых фактах прошедшей войны, о которых, казалось бы, не мог никто знать, кроме самих Северуса и Гарри да еще, пожалуй, руководства сопротивления. Они увидели себя со стороны – пусть их образы и подавались через призму восприятия ведьмы, не особо их жалующей, но все же они были узнаваемы, хоть и несколько утрированы. Однако главное в этих ежевечерних встречах было то, что у Гарри и Северуса появилась возможность получше узнать друг друга. Они рассказывали, как им виделась в реальности та или иная описанная в книге ситуация, и это исподволь раскрывало тайники их душ друг перед другом. Зачатки дружбы, возникшие еще во время заключительных военных операций, которые им волею судьбы пришлось переживать вместе, то былое уважение и доверие, родившиеся в сложнейшей обстановке опасностей и лишений, постепенно обрели окончательную огранку и теперь сияли теплым светом духовной близости. Они спорили, возмущались, язвили и вместе смеялись, прорастая чувствами друг в друга все сильнее.***
– Нет, ты только послушай, что придумала эта невозможная ведьма – я двадцать лет был влюблен… и в кого? Гарри, не пойми меня неправильно и не обижайся – я очень уважаю твою маму, которая отдала свою жизнь, защищая тебя. Она навсегда останется для всех примером материнской самоотверженности и храбрости. Но Лиллиан была лишь моей доброй знакомой, потому что усадьба ее родителей находилась поблизости от поместья Принцев. Мы с ней даже не были близкими друзьями, как описала эта невозможная Скитер – лишь сокурсниками с разных факультетов. Я и Лиллиан? Это просто абсурд! Да еще и хранить верность погибшей возлюбленной, которая, если судить по описанию в этой наивной книге, не просто меня отшила, а унизила и вышвырнула на свалку, как что-то мерзкое… – Северус недоверчиво покачал головой, проводя пальцем по своим губам, заставляя Гарри внимательно проследить за столь возбуждающим фантазии жестом. – Хочешь сказать, что не способен на подобные глубокие чувства? – Я не такой романтик, – вполголоса заметил Северус, криво ухмыльнувшись. – Да и разумный взгляд на ситуацию никто не отменял. По-моему, нельзя всю жизнь убиваться по прошлому, вечно винить себя в том, чего нельзя изменить, и вместе с тем быть отличным шпионом, который, по сути, живет одним днем, потому что его жизнь постоянно находится в опасности. Тут не до сентиментальности. Да и вообще – человек, использующий собственное чувство вины как стимул для совершения им правильных поступков в жизни, на мой взгляд, выглядит несколько извращенно. Я уж точно не такой. – Скитер же вознесла тебя на пьедестал – многие женщины всего мира не могут налюбоваться на созданный ею образ. Они млеют от одной мысли, что существует такая неискоренимая жизненными обстоятельствами любовь, подобная верность восхищает их, – Гарри уже догадывался о том, что может ему ответить Северус, но все же продолжил: – Что бы ты ни думал, а Рита в тебя до сих пор влюблена. Смотри – как она ни старалась сделать из Снейпа героя с самыми отвратительными чертами – жестокость, варварский сарказм, человеконенавистничество, истеричность, предательство, а в итоге сотворила кумира для многих, кто прочел эти книги. Они упрямо не замечают недостатков Снейпа, возводя их в ранг достоинств. Он для них – рыцарь, заковавший свое сердце в ледяную броню, чтобы сохранить в нем единственную любовь всей своей жизни. – Ах-ах-ах… Как все красиво и сопливо звучит. И с чего только ты сделал все эти выводы? Я имею в виду про пьедестал и про любовь женщин к Снейпу? – Северус подозрительно уставился на Поттера, а тот, поняв, что проболтался, сразу же попытался выторговать себе хоть какую-то пользу из своей оплошности. – Давай договоримся – ты сейчас веришь мне на слово, а я тебе как-нибудь позже предоставлю доказательства. Рассказывать неинтересно, ты должен будешь сам все увидеть своими глазами. – И когда же произойдет сие великое чудо? – бровь Северуса вопросительно приподнялась, делая его соблазнительно обаятельным. – Когда ты заслужишь очередной подарок, – смело заявил Гарри, радуясь, что получилось извернуться и пока не признаваться о тысячах фанатов и фанаток выдуманного Снейпа. – Я так понимаю – это каким-то образом связано с тем, что некоторые мальчишки-магглы притворяются Гарри Поттером и Хорьком – Драко Малфоем, как те дети, которых мы видели на Рождество? – Северус все же был слишком умен, чтобы не заметить причинно-следственных связей среди информации, которой он обладал. Гарри только улыбнулся, но отвечать не стал. – Вообще-то, мне как-то безразлично поклонение хоть всех женщин мира. А Скитер была не права, приписав мне то, что абсолютно невозможно, скажем так… из-за особенностей моих предпочтений. Для меня любовь женщин не имеет значения, хоть и приятно осознавать их заинтересованность во мне. Но не более, – Северус решился на откровение. Жажда узнать, насколько верны его выводы относительно Поттера, напрашивающиеся в результате наблюдений последних дней, толкнула его на рискованный шаг – почти открыто признаться в своих весьма нетрадиционных взглядах на некоторые аспекты жизни. – Ну, помечтать-то Скитер о принце может? – Гарри ликовал и благодарил судьбу – оказалось, что не все так для него беспросветно в этой жизни, и есть некоторая надежда покончить со своим холостяцким одиночеством. – Мечтать? Поттер, ты что имеешь в виду? Скитер прекрасно показала, о чем она мечтает! – Северус подхватил со стола заключительную книгу и быстро отыскал в тексте интересующее его место. Развернув книгу к Гарри, чтобы тот мог прочесть, он выразительно потыкал пальцем в страницы. – Вот чего хочет эта вредная баба! Я уже как-то говорил, что подарки должны приносить удовольствие. А твой презент заставляет меня думать, что ты считаешь меня мазохистом, которому нравится читать, как его сжирает какая-то тупая змея. Рита меня убивает! Вот! – он еще раз ткнул пальцем в раскрытую книгу. – Так это же аллегория! – Гарри не мог спокойно смотреть, когда Северус начинал заводиться – ему сразу становилось до умопомрачения смешно и приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не дай Мерлин не обидеть его своим смехом. – Какая аллегория, Поттер?! Добро побеждает зло? Скитер меня убила в своей книжке, и тем самым восторжествовало добро? Как по мне, так совсем наоборот – это зло чистой воды! Ты тут распинался, что она меня все еще любит? Да себя она любит, а мне мстит. Вон там перед тобой прямое тому доказательство! – Северусу захотелось рассмеяться, но он крепился и делал вид, что расстроен подобным поворотом сюжета в детской книжке. Он всеми способами подстрекал Гарри вслух признаться в своем неравнодушии к нему, к Северусу. От него не ушли ни тайком бросаемые жаркие взгляды, ни легкая печаль, когда по вечерам они расставались, ни навязчивая, а оттого и тщательно скрываемая, необходимость прикасаться, которая оживала после каждого малейшего физического контакта. Северусу очень хотелось оказаться правым в своих выводах. – Нет, я думаю – она имела в виду, что ты потерян для женского общества, – Гарри наконец-то наверняка убедился, что у него есть шанс. Северус только что открыто признался, что его в качестве сексуального партнера не интересуют женщины, из чего можно было сделать логичный вывод... А еще Гарри готов был заложить свою волшебную палочку, если он не прав, и Северус не ожидает прямо сейчас от него ответного признания. – Видимо, ты все же сказал ей тогда правду. В Снейпе. – И? – ухмылка Северуса оказалась последней каплей для выдержки Поттера. – И я очень рад, что женщины тебя не вдохновляют, – Гарри, солнечно улыбаясь, нагло подвинулся на диване вплотную к Принцу. – Вот давно бы так, а то все из тебя нужно по слову тянуть, – Северус, больше не колеблясь и будучи уверенным в правильности собственных действий, притянул Гарри к себе, прижимаясь щекой к его макушке, и на этот раз, не скрываясь, с удовольствием вдыхая запах, будораживший его на протяжении нескольких месяцев, стоило Поттеру оказаться рядом. – Ммм… Как ты смотришь на то, чтобы остаться у меня на ночь? – С энтузиазмом, – чуть поворачиваясь, чтобы оказаться лицом к лицу, заверил Гарри, не сомневаясь в своих словах ни на секунду. Он всегда считал, что лучше действовать, чем потом жалеть об упущенных шансах. – В таком случае… – Северус заглянул в глаза Поттера, и жадное предвкушение, увиденное в них, напрочь выбило из его сознания – что же он хотел сказать?***
Их губы соприкоснулись, сначала осторожно, словно примеряясь друг к другу, пробуя на вкус и делясь ощущением правильности происходящего. От этих легких и где-то даже неловких поцелуев кровь в жилах забурлила, запела, разбудила в их сердцах неистовую жажду, разлилась по телу сжигающим возбуждением, накрыла лавиной желания, не оставляя ни малейшей надежды сохранить хоть какой-то контроль над вышедшими из повиновения разуму инстинктами, требующими утоления своих потребностей. Гарри не помнил, как они добрались до кровати и куда делась его одежда. Он пьянел от крепких объятий, жарких, жадных и требовательных поцелуев, от сильных, почти грубых прикосновений рук Северуса, утверждающего свое право на близость. Он и сам не оставался в долгу, прижимаясь к жилистому телу, оставляя на нем метки от легких укусов и зализывая причиненную боль, пируя поцелуями на острых ключицах и запуская пальцы в длинные волосы, одобрительно поглаживая затылок, когда Северус припадал к его губам, как томимый жаждой к источнику воды в пустыне. Они терлись друг о друга телами, они не сдерживали довольного шипения и стонов наслаждения, они не боролись за доминирование – за них все решали инстинкты и подсознание. То, что между ними происходило, было настолько правильно, настолько уместно и желанно, что не оставалось места ни сомнениям, ни притворству, ни расчету. Их кожа стала чувствительной настолько, что каждое прикосновение вызывало бурю эмоций, взрываясь в сознании ослепительным удовольствием, требуя слиться воедино в этом круговороте ощущений. Северусу казалось, что сердце не выдержит потока нежности, затопившего его, когда он увидел лежащего под собой Гарри, такого открытого и жаждущего соития. И он не смог отказать ему в этом, потому что и сам до дрожи желал войти в его тело, почувствовать жар единения, разделить на двоих мгновение, в котором укрылась вечность. Никогда еще секс не вызывал у Северуса состояния, близкого к эйфории, как в этот раз. Все существо было словно подчинено неведомой силе, которая управляла им, его действиями, его чувствами, его тактильными ощущениями, его восприятием реальности, даря неимоверное счастье, заполнившее каждую клеточку его организма, заставляя душу парить в нирване, а тело испытывать предельную радость бытия. Возбуждение виток за витком сжимало пружину все нарастающего напряжения в их телах, подводя к грани, к пику, к вершине. Два голоса слились в один, отдавая дань достигнутой цели, срываясь с высшей точки в головокружительный полет – обоюдное удовольствие, расправив крылья, заскользило среди звезд и миров. Гарри лежал на спине, раскинув руки, и, блаженно улыбаясь, смотрел на потолок. Сил не осталось даже для того, чтобы пошевелиться. Северус устроился рядом на боку и с восхищением разглядывал Гарри. Он впервые настолько отдался чувствам и ощущениям, что теперь не мог даже приблизительно оценить, как долго они с Гарри были заняты друг другом, и не имел ни малейшего представления, где сейчас находилась его волшебная палочка, которая могла бы помочь определиться со временем. – Это было… Это было феерично! Мерлин, я даже не представлял, что бывает так крышесносно, – Гарри продолжал улыбаться, повернув лицо к Северусу и любуясь им. – Боюсь, тебе не удастся так уж просто выгнать меня из своей постели – ни сегодня, ни завтра, никогда, – предупредил он. – А кто тебя теперь отпустит? – Северус по-хозяйски положил руку на живот Гарри. – Будем считать, что я наконец-то получил подарок на день рождения, – он подвинулся ближе, прижимаясь к боку Гарри и укладывая голову ему на плечо. – Настоящий. Правильный. От которого на сердце радостно, как и полагается после получения подарка.***
– Пять месяцев спустя –
– Минерва, ты проиграла и должна мне коробку тех божественно вкусных конфет, которыми угощала меня в прошлом году на свой день рождения, – безапелляционно заявил Дамблдор, входя в учительскую. Все, находящиеся в комнате, с интересом посмотрели на Альбуса, ожидая услышать подробности очередного спора директора и его заместителя. – Ты хочешь сказать, что они не дождались окончания учебного года и… В этот момент в учительскую вошли Гарри и Северус. Остановившись сразу возле входа, они окинули всех поразительно одинаковыми внимательными взглядами и, удовлетворившись увиденным, переглянулись. – Чтобы не было недопонимания и ненужных пересудов, позвольте поставить вас всех в известность – мы с Гарри оформили партнерство и отныне на законных основаниях будем занимать одни апартаменты, – официальным тоном объявил Северус. – Уточняю – мы оба будем жить в покоях декана Слизерина, – добавил Гарри. – А вот в этом – ты мне проспорил, – практически прошипела МакГонагалл Дамблдору, победно ухмыляясь. – Так что будешь высаживать валериану в зимнем садике на крыше западной башни. Не успел Гарри поинтересоваться, о чем говорила Минерва, как Альбус его опередил: – А вы планируете давать объявление в газету? Или предпочтете свое партнерство пока держать в тайне? – ответа с нетерпением ждали все присутствующие, догадываясь, что речь идет об очередном предмете спора. – Студенты все равно проболтаются, так что наш ответ – да, мы планируем сообщить в прессе о нашем союзе, – ответил Северус, подозрительно рассматривая довольно засверкавшего глазами Дамблдора. – Все-все. Я поняла: встреча с попечительским советом – это моя головная боль, – МакГонагалл бросила на Северуса и Гарри обиженный взгляд, чем еще больше заинтриговала Поттера. – А интервью вы не планируете дать кому-нибудь из репортеров? – с надеждой в голосе поинтересовалась она. – Да, мы уже отправили предложение Рите Скитер, – отвечая, Гарри поглядывал на Северуса, которого, казалось, абсолютно не удивляло поведение Дамблдора и МакГонагалл. – Есть! Два-два, Альбус. Так что тебе не отвертеться – будешь сам подписывать письма студентам летом. И никаких чар факсимиле! – Минерва победно сложила на груди руки. – Что это с ними? – шепотом поинтересовался Гарри у Северуса. – Привыкай. Это они тебя старались не шокировать и весь год оглашали результаты своих пари только тогда, когда тебя не было в учительской. Они постоянно на что-нибудь спорят, – отмахнулся Северус, беззастенчиво обнимая Гарри за пояс и проводя его к рабочему столу. – Так они спорили о нас? Откуда… – Тсс… Лучше не привлекай внимания, а то станешь очередным поводом для спора. – А почему Скитер? – профессор Флитвик, кроме маленького роста и мастерства по чарам, отличался весьма неуемным любопытством. – Потому что она помогла мне обрести счастье, – Гарри тепло улыбнулся Северусу, – написав самую чудесную книгу о Гарри Поттере и его приключениях.***
Северус перевел дыхание, которое неизменно сбивалось, когда они вместе с супругом достигали вершины удовольствия. Он, переждав несколько секунд, пока сердце начнет входить в привычный ритм вместо бешеного стаккато, и наклонившись над тяжело дышащим Гарри, поцеловал его сначала между лопаток, а затем в плечо у основания шеи, как тот любил. – О чем ты думаешь? – спросил он некоторое время спустя, помогая Гарри удобно устроиться рядом. – Почему Минерва была уверена, что мы предложим Скитер свое интервью? Она же знает, что я терпеть не могу эту крашеную мымру? – О нет! Позор на мою седую голову! Когда я теряю разум от умопомрачительной близости, мой супруг думает о старой облезлой кошке! – Северус закатил глаза в притворном ужасе. – У тебя волосы вовсе не седые, а Минерва не идет из моей головы уже второй день, – попытался оправдаться Гарри. Он, возможно, и покраснел от смущения, но Северусу не суждено было этого увидеть – разрумянившийся после жаркого секса Поттер еще не успел вернуть естественный слегка смугловатый цвет лица. – Мне пора начинать ревновать? – как можно более высокомерно поинтересовался Северус, еще сильнее вгоняя Гарри в раскаяние. – Нет, конечно! Не выдумывай ужастиков! И не цепляйся ты к словам, – Гарри ласково потерся щекой о плечо Северуса, а затем, повернувшись, страстно поцеловал его, громко причмокнув. – Ты так просто от меня не отделаешься! А у меня в голове все спуталось после нашего секс-марафона. Но ты так и не ответил… Все же у тебя побольше опыта общения с Минервой. Или ты тоже не знаешь? – У тебя точно не все в порядке с головой… – насмехаясь, Северус пощупал лоб Гарри. – Постараюсь в следующий раз не так сильно в тебя вколачиваться, не то студентам грозит снова потерять преподавателя ЗОТИ, – его слова были оценены резким шутливым тычком в бок. – Еще и агрессивность повысилась, – он рассмеялся, увидев нарочито мстительно поджатые губы Гарри, и притянул его к себе, крепко сжимая в объятиях. – Теперь мы с тобой знаем, откуда у Скитер столько подробностей, о которых имели сведения только те, кто был близок к нам с тобой, – прошептал он в макушку Гарри. – Минерва? – Поттер не скрыл предельного удивления. – Я бы скорее подумал на Альбуса. Есть у него такая особенность – творить то, чего от него не ожидаешь. Но Минерва… – О!.. Ты еще не знаешь, на что способна эта коварная женщина. Но у тебя все еще впереди. Она, поверь мне, способна удивлять, как никто другой, – Северус помолчал минутку, и Гарри уже было заподозрил, что он уснул. Однако в ночной тишине прозвучал вопрос: – А ты не думаешь, что пришло время мне узнать, на основании чего ты решил, будто многие женщины возвели Снейпа на пьедестал и считают его неотразимым? – Мстишь за Минерву в моей голове? – хихикнул Гарри. – Жаждешь развлечений на стороне? – Нет. Хочу найти новые причины для недовольства мстительной сукой Ритой. Знаешь, ничто так не сближает, как общий противник, – Северус поцеловал свернувшегося под боком Гарри в макушку. – Для настоящего врага она, конечно, мелковата, но все в наших руках. – Ты еще и не догадываешься, насколько ты прав, – бросил Гарри, ухмыляясь про себя и представляя, сколько прекрасных вечеров их ждет впереди, когда Северус начнет критиковать любительские истории маггловских фанатов книг мисс Скитер. – Тебя ждет незабываемый сюрприз, – он сделал паузу и добавил: – На мой день рождения.Конец