Забытые чувства

На Сицилию снежная зима пришла нежданно. Настолько нежданно, что даже взрослые забросили последние и, несомненно, важные приготовления к Рождеству. Магазины вмиг опустели, а на улицах, запорошенных снегом, лишь изредка можно было встретить прохожего, нагруженного сумками. Неспеша ты вышел на главную площадь своего родного городка. Кажется, те несколько тысяч, что населяли это богом забытое место, собрались сегодня именно здесь, чтобы вместе отпраздновать главное событие уходящего года. Главное для всех, но не для тебя. Впервые за многие годы ты не бежал этим вечером с вокзала домой, теряя на ходу варежки и многочисленные подарки, лишь бы поскорее добраться до искренних объятий своих родных. Сегодня, выйдя из душного купе поезда, ты просто отправился в никуда. Городок не так велик, и спустя час, окончательно запутавшись в паутине старинных улиц, ты вышел на заснеженную рождественскую площадь. Несмотря на пробирающий холод, на лице заиграла едва заметная улыбка: взрослые и дети лепили снеговика — огромного, пушистого, с тёплой улыбкой. Неожиданно ты почувствовал слабую боль — брошенный в тебя снежный шар сразу же рассыпался тысячью снежинками, смешавшись с вязким снегом. — Эй, приятель, сегодня Сочельник — улыбнись, — крикнул кто-то из толпы. Ты поднял руку в знак одобрения, и, закутавшись сильнее в шерстяной шарф, повернулся в другую сторону. Сегодня в полумраке ночного вагона неожиданно пришла мысль. Завтра Рождество — светлый праздник любви и нежности, но тебя никто не ждал. Нет, конечно же, сообщения от семьи приходили через каждые десять минут. Каждый искренне интересовался, удачно ли ты приземлился — ведь на улице внезапно началась предрождественская метель. Как бы ни отменили твой полёт Рим-Палермо. Но нет, не отменили. И на поезде ты добрался отлично. Но тебя никто не ждал дома с тёплым поцелуем в губы и вишнёвым тортом. Сегодня ночью никто не подарит своих полусонных объятий, согревая в предрассветном холоде. Каждое утро в зеркале на тебя смотрел подтянутый мужчина в сшитом по последней моде костюме с приятной улыбкой и идеальной укладкой. Этот парень был желанным гостем на любой вечеринке, о нём грезили миллионы девушек. Ему посвящали стихи, рисовали картины, выводили музыкальные знаки на мокрой от слёз нотной бумаге — и почему-то отправляли тебе. Хотелось крикнуть: «Остановитесь, вы ошиблись адресом. Это не я!», но каждый раз Иньяцио хлопал тебя дружески по плечу и молчаливо призывал выйти наконец-то на сцену. И ты выходил. И пел. И улыбался. Пробираясь сквозь узкие деревянные домики, украшенные серебряными оленями и доверчивыми снеговиками, с грустью думал, что раньше каждый декабрьский вечер вы любили гулять по рождественской ярмарке — обнявшись и сжимая руку друг друга. Сейчас тебя окружали счастливые улыбки, сладкая вата, неумолкаемый смех и липкий глинтвейн. Глинтвейн, пожалуй, лучшее, что было в этом списке. Ты не мог удержаться и купил один — вишнёвый с ромом. Она никогда не меняла своих привычек, в отличие от тебя, и заказывала всегда именно его. Горький привкус пряного вина принёс с собой волну воспоминаний. Выпускные вечера ты посещал крайне редко. Назвать школу вторым домом можно было лишь с огромной натяжкой. Все эти шутки, насмешки, издёвки одноклассников лишний раз толкали тебя добиться того, что остальным было не под силу. Она никогда не участвовала в этом — просто обнимала как маленького мальчика и шептала, что всё будет хорошо, и уходила, крепко прижимая к себе учебники и тетради. Ты никогда не держался за ваши отношения. С уверенностью можно сказать — они появились в твоей жизни также неожиданно, как и закончились. На одной из мимолётных школьных встреч, когда все восторженно смотрели на тебя — на того, кого ещё вчера за глаза высмеивали перед школой, она лишь улыбнулась, обняла и коротко бросила: «Рада тебя видеть». Из неудачника ты превратился в парня, с которым хотели познакомиться все. Но она, как и раньше, просто не обращала внимания. Мысль, что твоя популярность не изменила её, прочно поселилась в голове и не отпускала уже весь вечер. Это казалось таким очевидным — просто подойти к ней и поцеловать. Робко, несмело, неумело, но поцеловать. И она ответила. Это были ваши первые отношения. В них всё казалось странным. Она не была яркой, но притягивала своей искренней улыбкой. Вокруг неё постоянно кружились люди. А ты всегда испытывал странную неловкость, когда кто-то лишний раз обращал на тебя своё внимание. Пожалуй, это было далеко не единственным, что смущало в ваших отношениях. Она любила молчать. Часами. Если, например, неожиданно выходил роман любимого писателя. Ты же, не сводя своего восхищённого взгляда, мог без устали ей петь. Целый день. Она слышала и смущённо улыбалась, но книгу никогда не откладывала. Яркие неоновые поздравления с Рождеством — её любимым праздником — жгли сейчас на улице глаза. Ледяной воздух пробирал до костей. Ты улыбнулся. Она ведь любила холод – так, чтобы дух перехватывало. Так, чтобы весь вечер ты согревал её поцелуями. Но у тебя же снег вызывал лишь только ненависть. А ещё в ней всегда неприятно удивляли расписанные, наверное, до конца жизни планы. Было страшно — вдруг в них входил и ты: муж, семья, дети? Нет, твой девиз — живи сегодняшним днём! В тот предрождественский вечер ты и думал только о сегодня. Подарил ей на прощание горячий зимний поцелуй и просто предложил расстаться. Что же ты шептал в тот вечер ей на ушко? Помнишь? У тебя гастроли, альбомы, поклонницы. И времени на неё ну никак нет. Хотя оно было, просто страх всегда сильнее любви. Она молча кивнула. В её глазах не было и тени удивления. Как будто знала. Обняла судорожно на прощание и ушла. И не обернулась. Незаметно ты вышел снова на вокзал. Из полузабытых воспоминаний к одинокой реальности тебя вернул гулкий свист приближающегося поезда. Из купе, окрылённая рождественским счастьем, выпорхнула твоя хрупкая снежинка. Закусив губу, она набирала чей-то номер. Прошла целая вечность, пока девушка наконец-то обернулась. Её лицо озарила волшебная улыбка. Чёрт, твоя любовь улыбнулась — да-да, именно тебе! И вот уже через мгновение, забыв свои тёплые перчатки на морозном перроне, она летела к тебе в объятия. Сердце гулко забилось от неожиданно обретённого счастья в канун Рождества. В эту зимнюю пору всё же есть место чудесам, а ты не верил. Сейчас ты уже грезил, как наконец-то прижмёшь её к себе и признаешься, что был неправ. Ещё одно мгновение. Рукав её красного пальто задевает твою руку, и она, сгорая от радости встречи, ловит своими пальчиками закоченевшее от сицилийского холода лицо и целует страстно в губы парня, стоявшего позади тебя. — Я уже и не надеялся, что ты приедешь сегодня, — согревая поцелуями её замерзшие без перчаток руки, произнёс он. — Я всегда вернусь домой на Рождество. Чтобы не случилось, — и она провела ладонью по его щеке, всё сильнее вонзая в твоё сердце боль разочарования. — Пьеро! — слышишь ты через минуту. — Как я рада тебя видеть, — и её руки по-дружески сомкнулись на твоей спине. — Счастливого Рождества, и передавай обязательно «привет» родным! — и она, подарив на прощание воздушный поцелуй, взяла своё счастье за руку и скрылась в темноте ночного перрона. Слёзы отчаянной безысходности душили тебя. В этот вечер ты снова будешь один. Как и всегда, впрочем.