Кошачья натура

— Эй, Донни! Дон? — Майки, чуть пригнувшись, бродил по залу. — Не вынуждай меня говорить «кис-кис-кис». Я знаю, ты это не любишь! — По-моему, в логове ты его точно не найдешь, — скептически заметил Раф, откладывая прочитанный комикс и протягивая руку за следующим журналом. — Могу поклясться панцирем, что его тень выскользнула за пределы нашего дома часов в, эм… Пять. Или шесть. — Не верю. — Рыжик отвернулся от владельца сай и, насупившись, решил продолжить поиски старшего брата, который в последнее время вёл себя не как гениальная черепаха-мутант, а как обыкновенный бродячий кот. Хлебом не корми, а дай только на улицу выкарабкаться. — Не хочу тебя расстраивать, Раф, но я уже час назад вернулся, — раздался откуда-то с потолка тихий мурлыкающий голос. Зеленоглазый пренебрежительно фыркнул, не желая казаться неправым, и снова уткнулся носом в разноцветные страницы своего чтива. С металлической балки, находящейся под потолком, соскользнула гибкая тень. Донателло аккуратно приземлился прямо перед младшим братишкой. — Донни! — Майки прижал к пластрону голову гения и, пританцовывая, двинулся на кухню. Тело учёного поволочилось вслед за весельчаком, явно против этого возражая. — Не хочу прерывать твой победный танец, — пробормотал Дон, ненавязчиво пытаясь вырвать свою голову из плена голубоглазого ниндзя. — Но мне всё же не очень удобно быть в таком положении. Если хочешь меня куда-то отвести, я дойду и на своих четырёх. — Оу, ну так бы сразу и сказал. — Владелец нунчак выпустил брата и шлепнул себя рукой по лицу. — Вот я болван! «Да ладно, а я и не заметил», — прорычал у себя в голове освобожденный мутант, а на деле лишь неопределенно пожал плечами. Когда младший немного отошёл и дал ему пространство для действий, гений черепашьей команды припал на передние лапы и, широко раскрыв пасть, зевнул. Прогулки на свежем воздухе с утра пораньше немного утомляли, особенно если половину из всего времени, проведённого на поверхности, приходилось улепётывать от таких же оживлённых, как и он сам, нью-йоркских уличных псов. — Никогда не планировал заводить кота, но, видимо, судьба уже за меня всё решила, так что я просто промолчу, — выдал Раф голосом, сочащимся сарказмом. Донни прекратил потягивания и, сев, резко обернулся на смеющегося в журнал старшего брата и смерил его презрительным взглядом кроваво-красных суженных глаз. — Я не кот и уж точно не домашняя зверушка, Рафаэль, — прошипел он, прижав к голове уши и распушив пепельно-серую шерсть на панцире. — Ну-ну, — не стал спорить темпераментный черепашка, никак не реагируя на выпад владельца бо. Решив, что разговор закончен, а ждать от Рафа извинений — то же самое, что смотреть в небо, ожидая увидеть там коров, стройным клином летящих на юг, Донни, всё ещё топорщивший шерсть, отошёл в сторону и крепко задумался. Гениальный подросток не мог объяснить, почему у него в течение последней недели началось своеобразное обострение кошачьей натуры. Вернее, были определённые склонности к неправильному для черепахи поведению и раньше. Вот только вёл себя он так нетипично в последний раз непосредственно после мутации, когда контролировать новые инстинкты ещё не умел. Но с момента появления у него ушей, хвоста и крыльев прошло немало времени, так почему же всё, нажитое непосильным трудом, снова катится к чертям? Может, дело было в улучшении погоды. Да, ему просто опостылело сидеть в логове во время сезонных холодов (а нынче они были особенно суровы), должно быть, вот причина того, что его так тянет вылезти на поверхность, побегать по свежей траве в отдалённом уголке парка или просто лечь на разогретую солнцем крышу, иногда привставая и подставляя мордочку прохладному ветру. Но ведь это и не то, что беспокоило молодого мутанта. А беспокоило то, что в процессе прогулки он просто не может не погнаться за белкой, грызущей орешек под деревом, буквально в обморок падает только при виде мяты, а уж если почувствует её запах, то просто начинает кататься по полу, мурлыкая так, что пол-логова слышит (а так и до токсикомании недалеко). Казалось, всё, что было в нём кошачьего, сейчас вырвалось наружу с такой же мощностью, с какой вода вылетает из брандспойта. Собственно, есть ли смысл в итоге спорить с Рафом, если тот, хоть и в весьма специфичной форме, но всё же говорит правду? Он — кот. И тут ничего не попишешь. -… ни? Донни? Приём, приём, Земля вызывает Донни! — ворвался в сознание размышляющего черепашки до боли знакомый голос младшего братишки, вновь вызывая у него желание вздыбить шерсть и огласить окрестности несравненным звуком, средним между «хс-с-с» и «ш-ш-ш». Что и было немедленно исполнено. — А обязательно в ухо вопить? — закончив гневную тираду на кошачьем, перешёл на родной язык Дон. — Эй, ну как тебя ещё из своих мыслей вытащить? Но, должен сказать, шипишь ты отменно, Бро. — Спасибо, — растерялся гений. Да уж, а этот мелкий генератор визгов умеет ввести в заблуждение. Наплевав на недавнее взвинченное состояние, черепашка принюхался. — Кстати, ты случайно там рыбу не жаришь? — Жарю, а откуда ты… — удивлённо пробасил Майки, а затем вытянул мордочку и схватился за голову. — О, чёрт, она же там уже сгорела! И весельчак широкими скачками полетел в сторону кухни, где его ждала несчастная, всеми забытая рыба. Вздохнув и поняв, что ничего интереснее в логове уже не произойдёт, Донни взмахнул хвостом и направился к турникетам. На улице ведь можно хотя бы голубей пошугать, верно? — Мам, тут котик! Мама! Котик! — запищал трёхлетний малыш, протягивая ручки к высунувшему нос из широкой щели под стеной склада Донателло. Ниндзя, принявший среднестатистический, скорее, не для кота, а для небольшого тигра размер, решил вздремнуть в этой довольно уютной расщелине, но его разбудил своим криком мальчишка, ещё не в полной мере разбирающийся в том, какой тут притаился «котик». Ему просто захотелось зарыть толстые короткие пальчики в короткую серую шерсть на морде мутанта. Дон, впрочем, решил не разочаровывать маленького человека, полностью отдавшись процессу почёсывания, не такого профессионального, как у Майки, но по-своему приятного. Мальчик трогательно выпятил нижнюю губу и, светясь от счастья, теребил тёмно-серое пятно на носу у кота, а ему в ответ доносилось грохочущее мурлыканье. Увлёкшись не слишком эстетичным, но занятным делом, кроха не заметил, как над ним нависла его мать, а Донни, также расслабившийся, еле успел дёрнуть морду вглубь расщелины и затаить своё рокочущее дыхание. — Сэмми, зачем ты от меня убежал? Что я тебе говорила насчёт бродячих животных? Они злые, и у них могут быть блохи! «Что за абсурд Вы несёте, мадам? Я промываю свою шерсть шампунем три раза в неделю и вычёсываюсь каждое утро! Не каждый кот способен, да и согласится на такое, знаете ли», — возразил Дон коротким ворчанием. К несчастью, дама растолковала этот звук иначе, отшатнулась от грозно темнеющей щели и вдохновенно продолжила нравоучения: — Боже мой! А что, если ты заразишься от этого кота чем-нибудь? Он мог тебя укусить! Пойдём, зайдём в ближайшее кафе, вымоешь руки с мылом. И не смей спорить! Пошли! Мальчик, тоскливо обернувшись на сочувственно заскулившего нового знакомого, послушно потрусил вслед за матерью, оттягивающей к коленям коротенькую юбку. Донни вздёрнул верхнюю губу и звонко фыркнул. — Тоже мне. Да Вас саму нужно от блох обработать! — отрывисто мяукнул вслед уходящей парочке он, а затем выцарапался из-под расщелины и одним мощным прыжком, помогая себе крыльями, которые уже ныли от бездействия, взмыл на подоконник третьего этажа, а оттуда — на крышу, без проблем минув оставшиеся два яруса. Пройдясь загнутыми когтями по покрытию крыши и невольно поморщившись от получившегося в процессе звука, Донни по привычке пригнул голову, сравняв её с уровнем плеч, и походкой «дикой кошки из дикого леса» направился вдоль края, иногда заглядывая вниз и наблюдая за маленькими людишками, куда-то спешащими. Перейдя на рысь, а затем и на бег, он легко перемахнул на следующую крышу, после чего вновь свесился с края и не без радости узнал яркую курточку недавнего маленького встречного. — Мгм, интересно, куда это его так тащат? — задал сам себе резонный вопрос Дон, замечая, что мальчик не поспевает за широкими шагами матери со своими коротенькими ножками. Недовольно скривив мордочку и шевельнув усиками, он бесшумно двинулся за людьми. Не ради дела, но для утоления любопытства. Да, именно оно кошку и сгубило, но ведь, чисто теоретически, он и не кошка. Только вот у очередного перекрёстка «бдительная» мать упустила момент, когда к ним подъехала чёрная машина, а её сына дёрнули внутрь, после чего похитители на полном ходу рванули прочь. Улица — в выхлопных газах, женщина — в слезах, люди вокруг — в шоке, Донателло — в погоню. А как иначе?       Лео встрепенулся, когда Че-фон за его поясом протяжно завибрировал, и мгновенно схватил его, уткнувшись носом в короткую СМС: «Пересечение Бродвея и Седьмой авеню в промежутке между 42-й и 47-й улицами. Похищение. Найдёте меня по маячку». — Спасена! — вошёл в зал гордый Майки с не менее гордой рыбой на противне. На всё логово запахло жареным. — Еда? — высунулся из своей комнаты Раф. — Не время, — оборвал его лидер. — Около Таймс-Сквер похищение. Донни уже преследует негодяев. — Ну чёрт, и обязательно ему надо было вмешиваться? — досадливо буркнул зеленоглазый черепашка, с тоской провожая плавно уносимое Майки угощение. — Отцепись ты уже от этой рыбы, — скривился Лео, хотя у него самого сводило от голода живот. — Как скажешь, но я потом этой рыбой Его Величеству Серость по морде надаю, будь уверен. Пошли, — небрежно засунув за пояс саи, бросил вспыльчивый ниндзя, перепрыгивая через турникеты. — Парни, меня подождите! — закидывая розовый передник и разного размера прихватки в прекрасные дали кухни, окликнул старших братьев Майки. Рыба, окружённая картошкой и помидорами, вновь ждала лучшего времени.       Машина неслась с такой умопомрачительной скоростью, что догнать её не представлялось возможным даже Донателло, чьи навыки по бегу улучшились во много раз благодаря мутации. Так что, потеряв чёрную молнию из виду, гений нисколько не удивился. Оглядев район и отметив его безлюдность, кот крадучись спустился с крыш и вышел на асфальт, испещрённый следами от шин на поворотах. Однако, далее машина, видимо, снизила скорость, из-за чего найти её визуально было гораздо труднее. Практически нереально. — План Б меня до этого ещё ни разу не подводил. — С этими словами Дон уткнулся чёрным носом в дорогу и, прокашлявшись от запаха стёртой резины и дыма, уловил еле слышный, но свежий аромат колёс, отдающий теплом, словно машина промчалась тут недавно. — Бинго, — шёпотом отметил победу Донни и, не теряя след, рысью припустил по нему.       Мальчик сидел в клетке на полу, раскладывая найденные здесь же камешки по размеру от большего к меньшему. Он совершенно не понимал, почему какие-то чужие дяди с одинаковыми лицами вдруг забрали его у мамы и привезли сюда. Но пёс, большой, худой и чёрный, вкрадчиво заметил, что всё будет хорошо и что его мама скоро придёт за ним, после чего малыш немного успокоился и перестал задавать бесконечные «Что?», «Где?», «Как?» и «Почему?». Он просто ждал свою маму, не подозревая, что за стеной Кренги, похитившие его, готовят свежую порцию мутагена, чтобы сделать кроху вечным рабом клана Фут. Ведь дети — они быстро привыкают к окружающей их остановке, а значит, ничего не стоит заставить их принять любую сторону. Шреддер в своё время провернул подобное с Карай и, если бы не черепахи и Сплинтер, его девочка так и осталась бы служить ему верой и правдой. Теперь же он планировал взять на воспитание кланом нескольких несмышлёнышей и вырастить из них беспощадных убийц. Мутацией он надеялся разорвать все ниточки, связывающие их с человечеством, чтобы они, даже если бы захотели, никогда не смогли уйти обратно к людям. Но ни о чём из этого не догадывался маленький Сэмми, выстраивая из камешков пирамиду. А Кренги, подготовив канистру, куда должны были окунуть жертву, уже направлялись за ним. — Кренги, — выплюнул ненавистное слово Донни, дойдя до конечной станции и обнаружив перед собой старый заброшенный завод. Ну конечно, кто же ещё додумается тащить сюда ребёнка? А стоит за всем этим, наверняка, Шреддер, но с этими ходячими консервами он разберётся потом. Лично. Перевоплотившись в свою более мощную версию, мутант взметнул крыльями пустырную пыль, поднялся в воздух и бесшумно опустился на дырявую крышу завода. Отыскав дыру, подходящую ему по размеру, Донни протиснулся внутрь и заскользил под самым потолком, сверкая в полутьме кровавыми глазами. В сердце что-то оборвалось, когда он увидел в очередном зале канистру с мутагеном и двух Кренгов, подводивших к ней знакомую яркую курточку… Далее для Донателло всё было, как в тумане. Он не помнил, как кинулся вниз, раскрыв крылья и истошно вереща. Он не помнил, как до боли вытянул когти, целясь ими в дроидов, уже поднимавшихся на помост с ребёнком, чтобы бросить того в ядовито-зелёную жижу. Он совершенно не помнил, как роботы приподняли мальчика над бездной и отпустили его руки как раз в тот момент, когда когти гигантских лап разодрали тельца инопланетян вместе с их костюмами. Он очнулся лишь тогда, когда, держа яркую курточку за воротник клыками, по пояс стоял в мутагене. Мальчик, которого Донни чудом успел подхватить прямо над зелёной смертью, испуганно вздыхал, покачиваясь в пасти своего спасителя. Наконец, они оба перевели дух, и Дон, опершись передними лапами о края канистры, выбрался из мутагена и, осторожно опустив малыша на пол, отбежал от него подальше и стряхнул со своей шерсти тяжёлые густые капли. Стало легче. Сэмми сидел там же, где его оставил Донни, раскинув руки в разные стороны. Наконец, он пришёл в себя достаточно для того, чтобы обернуться на того, кто его подхватил и… — Котик! — донеслось до Донни радостное пищание. И гений окончательно убедился в том, что всё будет хорошо. Да вот только счастье было недолгим. Лазеры пропороли воздух, ставший густым от напряжения, а Донни низко зарычал, после чего подхватил мальчика за курточку и помчался в противоположную от отряда Кренгов сторону. Сердце вновь стучало, как сумасшедшее, глаза болезненно и безумно сверкали, отчаянно выискивая какую-нибудь лазейку, ведь рвануться пришлось не туда, откуда пришёл Дон, вследствие чего путь назад с удобной дырой под потолком был закрыт. Оставалось бежать вперёд и готовиться к тому, что придётся, закрывая Сэмми собой, проламывать древние стены завода. «Где же вы?» — взмолился кот, прокручивая в голове последнюю СМС, которую он отправил Лео перед тем, как пуститься в погоню за похитителями. И вдруг, словно ответ на этот немой вопрос, прозвучала сзади отрывистая команда: — Черепашки, в атаку! На заводе открылся местный филиал ада, оглушивший замершего на месте Донателло взвизгами дроидов, свистом лазеров и лязгом оружия его братьев. И, когда из этой круговерти вырвался знакомый голос, в привычно грубоватой манере крикнувший: — Донни, дуралей, не стой, как истукан, беги! Гений ни капли не сомневался, что нужно сделать именно так, как сказал голос. Не ради себя, но ради маленького комочка в яркой курточке, покорно висящего в его пасти и всецело ему доверяющего. Спасти ребёнка.

Спасти ребёнка.

Раненой птицей билась мысль в голове Донателло, стрелой летящего над домами. Лапы крепко прижимали к груди зажмурившегося мальчонку. Сзади неистово палили. Кренги — создания тупые, но понимают, что в случае возвращения мальчишки их могут раскрыть. Не поймают, нет — но плану Шреддера придёт конец. А Шреддеру не нравится, когда его планы идут под откос. И злобу свою сорвёт он, в первую очередь, на виновниках. А крайние во всей этой истории, разумеется, Кренги. Тупые инопланетяне, да больно свою шкуру любят. И Донни это сейчас ни в коей мере не на лапу. — Гр-р-р, — успокаивающе проворчал на ухо Сэмми Дон. Расшифровать это можно было как «Не бойся, маленький, эти идиоты никогда нас не поймают». Сэмми фразы не понял, но немного успокоился и даже начал получать удовольствие от полёта. До тех пор, пока очередной луч не пролетел в миллиметре от беглецов. Донателло сделал крутой вираж и тревожно заоборачивался. Обеспокоенность передалась и его пассажиру, который, подражая «котику», тоже начал вертеть головой. — Нам осталось долететь совсем немного, — успокоил мальчика дрожащим голосом Донни, но тот, ясное дело, не понял и это, потому что сказана была фраза всё на том же языке ворчания. Кренги не собирались отставать. Оглушительный вой полицейских сирен впервые не пугал, а вселял надежду. Из последних сил кот сделал рывок и начал пикировать в ближайшую к полицейским подворотню. Лазер Кренгов, выпущенный, скорее, наобум и от отчаяния, подло врезался гению в бок. Запахло палёной шерстью, а Донни до боли сжал клыки, чтобы сдержать вопль. С тихим вздохом он опустился на землю, в воздухе перехватив мальчика в пасть, и из последних сил на заплетающихся лапах понёс Сэмми в сторону полицейских машин. Кренги, визжа, крутились над ними, словно стая хищных птиц, но опускаться не решались. Уменьшившись в размерах и подавив искушение «сбросить» с себя шерсть, чтобы осмотреть рану, Донни опустил мальчика на ножки и подтолкнул носом к площади, на которой столпились полицейские. — Иди, малыш. Теперь ты в безопасности. Прошу, забудь обо всём, что произошло. Ступай. — Котик! — прижался Сэмми к морде Дона, скривившейся от боли. Тот тихо и измученно засмеялся. — Твоя мама ждёт тебя, кроха. — Мама? — обернулся мальчик и прислушался. С площади и правда доносились всхлипывания женщины. — Да, да… — отходя в спасительную тьму подворотни, уже на автомате бормотал мутант. — Мама! — радостно воскликнул Сэмми и бросился на родной голос со всей скоростью, на которую только были способны его короткие ножонки. А Донни опёрся головой и раненым боком на кирпичную стену. Стало немного легче, камни приятно холодили пульсирующие виски. Последним воспоминанием этого суматошного дня стали отдалённые и становящиеся всё менее чёткими возгласы радости и удивления с площади, дружеское подталкивание в бок и успокаивающее: «Не волнуйся, брат, всё будет хорошо».       Его разбудила мята. И, не будь Донни таким измученным, его обиженный вопль: «Да вы издеваетесь?!» услышал бы весь Манхеттен. Но вместо этого более жалобная и стонущая интерпретация данной фразы призвала к кровати, на которой и лежал пострадавший, трёх черепашек, которые всю ночь дежурили около раненого гения. — Ой, тебе не нравится? Прости, прости, я думал, тебе будет приятно, я сейчас уберу, — засуетился Майки, но тут ему на колено легла пушистая трёхпалая лапа. — Оставь. Раз уж принёс, — поспешно исправился Дон, заметив, как по морде Рафа начала расползаться знакомая ухмылка. — Не будет же такой милый букетик пропадать зря. — Ой, как здорово! — захлопал в ладоши весельчак. — Видимо, всё в порядке, раз Донни негодует по поводу мяты, — беззлобно рассмеялся Лео, хлопая надувшегося брата по плечу. — Мы рады, что всё обошлось. Как твоя рана? — Нормально, вроде бы. Гудит немного, но это ничего, пройдёт, — пощупал обтянутый бинтами бок Донни и внезапно громко ахнул и подскочил на кровати. Братья встрепенулись. — Что такое? Болит? — обеспокоенно затараторил Майки, готовясь сыграть роль медсестры с низкого старта, но был остановлен учёным черепашкой. — Нет, нет, я вспомнил… Что вчера случилось после того, как я потерял сознание? И мальчик… Что с ним? — Фух, напугал, кретин, — облегчённо выдохнул Раф, опершись на Лео, а тот недовольно взглянул на него, а затем поспешил успокоить взволнованного Донни: — С этим всё тоже хорошо, мальчик нашёлся, полицейские больше не тиранят Таймс-Сквер, а Кренгов мы почти всех перебили. Остались лишь те, кто погнался за тобой, но, я уверен, Шреддер им спуску не даст. Это ведь он стоит за похищением ребёнка, я прав? — Прав, — вздохнул Донателло. — Я пока не знаю, зачем, но я определённо это выясню, чего бы мне не стоило. — Мы, — твёрдо отрезал Лео, а затем уже мягче добавил. — Мы это выясним. — Больше мы тебя одного не оставим, — подхватил Раф. — Может, ты и кот, но в первую очередь всё же наш брат. — Не кот, — опередил Донни с той же фразой, что чуть не сорвалась с языка гения, Майки. — А герой. Донателло польщённо зажмурился, вдыхая полной грудью пьянящий запах мяты, а по комнате разлилось его грохочущее мурлыканье. Но в этот раз ни Раф не стал над этим насмехаться, ни Донни не спешил сконфуженно замолкать. И всё было хорошо.