Убийцы драконов

Люди веками жили на Земле, не подозревая, что вместе с ними, но пятнадцатью километрами ниже, обитает другая жизнь, другая раса. В погоне за энергией они настолько глубоко забрались под поверхность, что открыли проход наружу. И пришли драконы. Неразумные твари с металлической чешуей и жидкими газами вместо крови: только-только появившись из шахт, они скорее напоминали гигантских мокриц, чем легендарных ящериц. Но, пока люди обсуждали, как с ними обращаться, твари расползались из дыры в земле, стремясь навстречу воздуху, вдыхая его, пьянея от него и пожирая столь редкие внизу соединения углерода, попадавшиеся на пути. Сегменчатые черви, демонстрируя удивительную приспособляемость, за несколько месяцев стали многолапыми и ловкими гигантами, передвигавшимися по земной поверхности с той же легкостью, что и под ней. С ними нельзя было договориться или выкинуть белый флаг. От них не было спасения. С тех пор прошло двадцать лет. Невзрачная, сильно облупившаяся яхта с названием "Эсперер" шла по тихой глади узкого озера. Голые мачты поскрипывали от порывов ветра, а двигатель давился едва отфильтрованным топливом. Вертикально вздымавшиеся от берега склоны когда-то были изумрудными от густого хвойного леса. Теперь это было месиво из угля, скал и редких пятен травы. Солнечные лучи скользили по вершинам, оставляя долину в глубокой тени. - Та-ла-ла... Ла-ли, ла-ла... - напевая, болтая ногами в воздухе и обнимая ржавые перила, Жак наблюдал, как мягкие волны расходятся от носа яхты. Все наполняло его восторгом - и прохладный ветер, и наступающий закат, и возможная встреча с драконом. Сразу после отплытия он носился по палубе, горланя и размахивая электротесаком. Но долина становилась уже и темнее, а дракона все не было. Он стал вырезать повизгивающими о палубу зубьями тесака человечков, разбегающихся от драконов, иногда окликая родителей. Те заставили его выключить тесак и усадили на борт, где Жак пялился в воду и бормотал невнятицу. Голоса родителей доносились с кормы: - Действуем по плану, но ночевать придется здесь, - бряцание обойм. - Мотор ни к черту. Скормить бы эту базу драконам. - Зато устроим пикник на озере, - короткие повизгивания лезвий, чпоканье застегивающихся ножн. - Как приятно наконец вырваться из убежища! Никакого навоза, небо над головой, озеро, лес... Даже не говори! Я видела несколько живых деревьев, так что технически это лес. Жак хоть отдохнет. - Жак отдохнет! - тут же откликнулся он, и в ответ раздался материнский смех. Отец проворчал что-то, слившееся с тарахтением двигателя, и продолжил бряцать оружием. Яхта подошла к концу озера - водной глади, из которой берег взлетал высоко к небу. Жак заглушил мотор, а отец бросил якорь поодаль от гнилых насквозь мостков и переправил семью на берег. Вторым заплывом тяжело груженой шлюпки он привез оружие. - Бах! Бах! - канючил Жак, увиваясь вокруг матери. Та лишь отмахивалась: - Солнышко, тебе и вжик-вжик достаточно. Не надо бах-бах. - Бах, - надулся Жак и сел на камень в сторонке, наблюдая, как слабо плещется прибой. Он еще на том берегу пытался, как в далеком детстве, запускать камешки - чтобы они прыгали, отскакивая от воды, - но отец прикрикнул. И оружие, стрелявшее звездочками, которые расцветали на драконах взрывами, ему не дали. И дракон не спешил появляться. Жак был расстроен. Родители установили топалку. Мать развела небольшой костерок и варила суп, отец настраивал рацию. Жак, устав сидеть, шлялся вдоль берега, оставаясь на виду. Он уныло напевал себе под нос и пинал гальку. Наконец голос отца прошуршал из рации, позвав на ужин, и Жак помчался обратно. Долина погрузилась в вечерний сумрак, голубой оттенок неба стал глубже. Они ели молча. Тихо плескались волны и поскрипывала яхта. Затем родители в последний раз перепроверили оружие, связались по рации с другими людьми, надели броню и включили топалку. Молотки били по земле, отчего та дрожала, а по воде шла рябь. По склонам катились обгоревшие ветки и камни, вздымался пепел. Жак прыгал в такт ударам топалки, стараясь попасть в ритм. Мать следила за показаниями радаров, а отец тер зубы пальцем и морщился, цедил что-то в рацию. Вот топалка стихла. Жак потряс головой, прогоняя звон в ушах, и стал оглядываться по сторонам, поигрывая тесаком, включая и выключая его. - В долине пусто, - уведомила мать, не отрываясь от экранов. - База, эхолокацию на "Эсперер", будьте добры, - буркнул отец в рацию. Минута статики. Жак следил за камешками, катившимися по склону. - Под водой что-то есть - слишком сложная для дна структура. И это точно не корабль, - прошуршало из рации. Жак прыгнул к берегу, жадно буравя глазами темную гладь. Перед его глазами проносились воспоминания - как он, совсем маленький мальчишка, швыряет камешки в океан, а тот поднимается ему навстречу сверкающими сочленениями лап. - Солнышко, не стой так близко, - окликнула мать, заряжая обойму. - Пусть стоит, - пробурчал отец. - Быстрее выползут. Но вода осталась неподвижной. Вместо этого визг, стон, вздох - крик дракона, - раздался сверху, пронесся над долиной. Они вскинули головы и увидели, как тварь перебирается через хребет. Сверкающее в лучах заката тулово, массивные челюсти и множество маленьких, хилых лапок - этот червь явно не так давно покинул глубины земли. Дракон свернулся в клубок, похожий на автомобильное колесо, и быстро покатился вниз, сминая сгоревший лес. - База, мы нашли дракона, катится сверху, - коротко бросил отец в рацию. Родители ждали. В убежищах были стационарные орудия - гигантские болванки, вскрывавшие драконов одним выстрелом, - но эти неповоротливые машины были слишком тяжелы и медленны для боя на пересеченной местности. Охотники сражались на средней и близкой дистанции, используя бронебойные патроны и электротесаки, выманивая драконов из-под земли. - Пара-па-па, - торжественно прогудел Жак в тон включенному тесаку. Отец дал пробную очередь, но пули срикошетили о вращающуюся чешую. Тварь скатилась на прибрежную поляну и покачнулась, замерла. Длиной и толщиной она приближалась к яхте, только была более гибкой и меньше тарахтела. Родители начали обстрел. Дракон содрогнулся под ударами пуль, лопавшимися о него небольшими искрами, и покатился в их сторону - медленно, неуклюже. Люди без труда отскочили с его пути, перезаряжаясь. - Лобовую не пробить! - крикнул отец. - Спинную тоже, - отозвалась мать по другую сторону от червя. - Надо заставить его раскрыться! Жак, в несколько прыжков преодолев расстояние от берега до катящегося червя, схватился за выступ сегмента, подтянулся и вонзил тесак в центр клубка. Отпустив сегмент, он всем весом повис на тесаке и соскользнул вниз, раздирая чешую. Из раны вырвалось пламя, лизнувшее броню на руках. Дракон дернулся прочь от боли, сжимая пластины, завизжал, пытаясь упасть на Жака, придавить его своим весом. Тот ловко выскочил из-под падающей металлической махины, откатился в сторону, задыхаясь горячим воздухом, задыхаясь от опасности и острого восторга. - Арлави-тарлави! - завопил он. - Талеле, талеле! - и отпрыгнул еще дальше, когда "колесо" снова встало вертикально и покатилось на него. Родители, к которым дракон повернулся боком, выстрелили. Тварь снова завалилась на бок, взыв, скрутившись еще туже. - Пала-ла, пала-ла, а-ла-ла, ха-хи! - в ритм издаваемой бессмысленной песне, он легко взобрался по горячим металлическим пластинам, избегая цепких боковых лапок, - те судорожно извивались, пытаясь схватить человека, - и вонзил тесак еще раз, уклонился от вырвавшейся струи пламени, вонзил еще раз, уклонился, вознил, уклонился, вонзил - до тех пор, пока давление газа не начало разрывать дракона изнутри, вспучивая чешую в местах проколов. - Син-син-син, ат-та! - он прыгнул прочь и спрятался за камень. Мельком Жак увидел, что родители поступили так же. За зажмуренными веками полыхнул свет, бабахнуло, свистнули отлетевшие обломки чешуи, по камням зашипел, разливаясь, расплавленный металл. Тварь издала последний стон, последний вздох и распростерлась без движения. Вода забулькала от вливающихся в нее струек металла, пошла паром. Жак осторожно высунул голову. Дракон валялся на берегу с распоротым брюхом, словно вскрытая консервная банка. - Ах-ха! И-и-ия! - завопил он, выскакивая и отплясывая вокруг поверженного врага. Родители подошли ближе, покачивая головами. - Он совсем уже самостоятельный, - вздохнула мать, утирая набежавшую слезу. - Еще немного, и сам будет охотиться. - Молодец, Жак! - похвалил его отец. - Жак - молодец! Жак - молодец! Еци-ец! - подхватил он, прыгая между струйками остывающего металла. - Лава! Лава! Юху! Родители обнялись, обняли прыгавшего Жака и ушли расставлять лагерь, еще раз проверив радары. Они разрешили вырезать тесаком на драконе все, что захочется, и он кинулся изображать на чешуе сегодняшнюю охоту, пока не стемнело. Отец перебирал оружие и обоймы, мать ставила палатки. Одна из мачт яхты, перебитая рикошетом, рухнула в воду, напугав их всех, и отец, разворчавшись еще сильнее, пошел от нее избавляться. Жак, заняв его место, с трепетом осматривал оружие в свете костра, выискивая поломки и неисправности, смазывая маслом механизм. Мать, закончив с обустройством походного уюта, подсела к нему, вышла на вечерний сеанс связи. Из рации звучал только один голос - база, которая еще хоть как-то пробивалась по долине. Остальные охотники, зачищавшие горы, находились в других ущельях, и их не было слышно. Мать слушала базу, иногда закатывая глаза на советы новичкам, которые база устало повторяла в который раз: вроде проверки, полностью ли выгорел дракон, или установке термосигнализации по периметру. Иногда база срывалась на каких-нибудь совсем глупых новичков, отчитывая за перерасход продуктов и лекарств, грозясь отправить их сажать морковь задами кверху. Жак хихикал, представляя охотников в полном обмундировании на грядках убежища. - Нам повезло, что дракона встретили, - пеняла ему мать, и он прекращал смеяться. - Мы идем с небольшим опережением плана, но так может быть не всегда. Вот будешь сам охотиться - считай, чтобы убивать больше, чем просят. А то сам пойдешь морковь сажать! - Не пойду, - упрямился Жак. - Буду убивать. - То-то же, - и мать аккуратно отмечала в небольшом журнале еще одну жертву - годичного, судя по длине конечностей, дракона, с формой атаки "колесо", без помета. В темноте раздался громкий плеск. Мать тут же вскочила, в секунду обнажив тесак. Жак и ухом не повел - это был отец, отпиливший мачту и спихнувший ее в воду. - Зато поплывем быстрее, - крикнул он, перебираясь на шлюпку. Мать, негромко ругнувшись, села обратно, улыбаясь непонятно чему. Отец тоже таинственно улыбался, и на этот раз Жак понял, чему - он принес с собой из шлюпки темную бутылку с ободранной этикеткой. - Двадцатилетие вторжения этих тварей! - объявил он, садясь рядом с матерью. - И день рождения Жака! Сколько тебе, а, Жак? - Двадцать шесть! - гордо выпалил он. - А не двадцать пять? - усомнился отец, но, увидев выпяченную губу, махнул рукой: - Ладно, какая разница? Пусть будет двадцать шесть. - Двадцать шесть, - просиял Жак. - Мог бы и предупредить, я бы рюмки захватила, - усмехнулась мать, протягивая кружки. Выдернув пробку, отец наполнил их темной, бордово-прозрачной жидкостью, и протянул одну Жаку. Тот понюхал жидкость, лизнул. - Горько, - скривился он. - Ничего, ничего, - пробормотал отец, забирая кружку. - Когда-нибудь распробуешь. - Красное... Полусухое, - определила мать, не открывая глаз. - Итальянский сбор. Боже, милый! Ты просто чудо! Отец расплылся в довольной ухмылке, и они обнялись. Жак знал, что будет дальше - они выпьют горькую жидкость, затем станут тихо петь у костра о закатах, Калифорнии и любви, а затем уйдут в палатку и немного повозятся перед сном. Ночь считалась безопасным временем - спящий человек издает мало звуков, слабо шевелится и почти не заметен для дракона. К тому же, термосигнализация предупреждала о приближающейся опасности. Родители смеялись у костра, а Жак кидал камешки по воде. Они подпрыгивали - раз, два, три, - и исчезали в темной глубине. Он кидал их, и вспоминал, как двадцать лет назад огромный дракон вышел из воды на пляж, в курортный город. Он вспоминал, но больше не хотел убегать. Он хотел убить дракона, доказать, что он сильный, сильнее всех. Он кидал камешки и тихо подпевал пьяным голосам из-за спины. Он больше не боялся. Родители ушли спать, а он все еще кидал камешки и слушал, как плещется прибой. Смотрел на небо - чистое, полное звезд, и думал о драконах. О том, как их убивать. От костра остались одни угли. Холодный ветер пробирался под куртку. Глаза стали слипаться, и Жак, зевая, ушел спать в свою личную одноместную палатку, которую сам шил из брезента. Привычно не разуваясь, он свернулся калачиком - точь-в-точь как убитый сегодня дракон, - и заснул, сжимая в руках электротесак. Ему снилась плохая часть жизни - та, в которой он еще не нашел родителей. Он бродил по городу, убегал от людей, прятался от драконов и убивал собак. Родители показали ему, как убивать людей, а в убежище научили убивать драконов. Правда, там запрещали убивать кого-то, кроме драконов, и Жаку сильно доставалось от других, тех, кто никогда не убегал от людей и не ел собак. Но все прекратилось, когда он стал ходить на охоту вместе с родителями. И Жак понял, что если он будет самым лучшим охотником, то его все будут любить. Он не боится. Он больше не боится. Металлические сочленения, вспарывающие океанские воды... Он плавно проснулся. Прислушался. В темноте, как и вечером, потрескивали падающие ветки, шелестел прибой, поскрипывала яхта. Чуть слышно звенели от ветра застывшие останки дракона. Жак снова закрыл глаза. Вой сигнализации распорол тишину, и Жак подпрыгнул, крепко стискивая тесак, выскочил из палатки. В другой палатке, стоявшей чуть в отдалении, тоже началась возня, но более медленная. Привыкшие к темноте глаза различили двигающуюся по склону волну металла. Крохотные сверкающие точки и несколько крупных, с цепкими и ловкими лапами. Жак ощутил прилив воодушевления. Драконы! Много драконов! Он быстро надел броню, и первый докатившийся до него дракон - маленький, с тумбочку, - недоуменно замер, обнюхивая его ногу. Отпрыгнув, он всадил тесак в сочленение между сегментами. Жака обдало пламенем - дракончик выгорел одним ярким "пуф". Другие драконы, почуяв органику и сгоревший газ, завизжали, застенали, накатываясь на берег. Жак потерялся в металлическом блеске, кидавшемся на него со всех сторон, в коротких языках пламени, жаливших руки, в жидком металле, который изрыгали драконы постарше. Он орал, вопил, пел, перекрикивая визг металлических бестий, и резал, колол, вспарывал драконов, не ощущая боли от ожогов, полуослепший от плавающих зеленых пятен в глазах. Он задыхался от счастья. Ему не было страшно. Дракончики вдруг прыснули в стороны от него. Жак инстинктивно бросился вслед - и туда, где он только что стоял, вдавилась многопальчатая лапа. Он задрал голову - дракон возвышался над ним, как башенный кран, а из его пасти капал раскаленный металл. Дракон раздулся, вбирая в себя воздух, и коротко выдохнул. Жак увернулся от огня, попутно полоснув тесаком еще одного дракончика. Он уцепился за рельефные, словно отслаивающаяся краска, чешуи и начал карабкаться вверх. Длинные, паучьи лапы поднялись над спиной, пытаясь сбросить человека, но тот уворачивался, поднимаясь выше, к длинной шее. Дракон затрясся, ударился оземь, но Жак вовремя подпрыгнул и приземлился обратно на чешую. - Ал-ле-р-р-рита! - провозгласил он и изо всех сил ударил тесаком в шейное сочленение. Удержался на содрогнувшемся теле, увернулся от пламени мелких дракончиков, разрезал еще одно сочленение. Чешуя перед ним пошла пузырями, и Жак едва успел соскочить, когда голову дракона оторвало, а из шеи вырвалась настоящая реактивная струя, расплавив нескольких дракончиков в лужу. Жак поспешно сиганул за ближайший камень, пнул оттуда взвизгнувшего дракончика и закрыл уши. Прогрохотал взрыв. Камень сорвало с места, но Жак, вжавшийся в землю, избежал удара. В отличие от дракончиков - некоторых швырнуло в воду, некоторых - на скалы, а тех, кто находился ближе всех к эпицентру, разорвало. Он снова вскочил на ноги, крепко вцепившись в электротесак. Вокруг все горело. Расплавленный металл тек по склону, вливался в кипящую воду. Яхта полыхала. Дракончики потерянно ползали меж языков пламени, пытаясь кусать друг друга. Он тяжело дышал, смаргивал пот, капавший с бровей. Было жарко, очень жарко, и весело - так, как никогда не было. Расхохотавшись, он перехватил тесак удобнее и ринулся на дракончиков, убивая их одним-двумя ударами. Несколько более крупных драконов заслужили тщательного, хирургически точного выпускания газа небольшими порциями - Жак не хотел еще одного мощного взрыва. Покончив со всеми, он упал на колени, быстро дыша и широко улыбаясь. Он не боялся, больше не боялся. Никого не осталось. Он убил их всех. Пламя быстро догорало. Тельца и тела возвышались вокруг диковинными скульптурами, произведениями смертоносного искусства, застывшие в холодном воздухе. Жак гордо оглядел их, прикидывая, сколько всего можно на них нацарапать. За шипением он различил громкое бульканье и обернулся - яхта, полыхавшая ярким пламенем, накренилась и шла ко дну. Он смотрел, как всплывают спасательные круги и пластмассовые коврики. Палуба ушла под воду, но рубка и мачты остались торчать. - Лодка утонула, - пробормотал Жак. - Как мы уедем? Металл остывал, и света вокруг становилось все меньше. - Как мы уедем? - спросил Жак у сгущающейся темноты вокруг. - Па-а-ап! Он пошел искать. Он нашел остатки палатки, которую целиком залило расплавленным металлом. Вглядевшись в очертания, он различил внутри застывшей ткани два тела с оружием в руках. Жак постучал по металлу, но никто не отозвался. - Жак молодец, - сказал он. - Жак молодец? Горячие волны лизали стекающий в воду металл. Жак постоял немного у палатки, попытался расковырять слой металла тесаком, но не сумел и пошел искать свою палатку. Та оказалась прожжена в нескольких местах. Окончательно расстроившись, Жак прошел чуть дальше по берегу и задремал на камнях. Ему ничего не снилось. Его пробудили первые лучи солнца, заглянувшие со стороны озера. Вздрагивая от свежего воздуха, Жак умылся. В одном из лагерных ящиков, отброшенных взрывом, он нашел еду и перекусил. Заодно нашел аптечку и намазал, перевязал ожоги - вчера они болели слабо, но теперь немилосердно пузырились и лопались при малейшем движении. Он сидел на берегу, напевал и кидал камешки в воду. Смотрел на расходящиеся волны, радовался, когда камешек подпрыгивал четыре или пять раз. В лучах восходящего солнца стало видно дно. Сквозь ярко-голубую, прозрачную воду Жак различил блеск металла. Он замер, обнажая электротесак, но колебался, не решаясь лезть в воду - драконы ведь не любили ее. Немного поразглядывав неподвижные тела на дне озера, он сунул тесак обратно в ножны. И снова тихо запел под нос, кидая камешки. Пробудилась рация в броне - утренний сеанс связи. Перекличка, отчеты, кто-то только проснулся, а к кому-то тоже наведались драконы... - База - "Эсперер", докладывайте, - прошипело из рации. Жак взволнованно облизнул губы - ему нужно было говорить. Он тщательно обдумал то, что скажет базе. База - важная. Ей нужно говорить коротко и по существу. - База - "Эсперер", прием! - нетерпеливо повторил голос. - Опять пили? Прием! - "Эсперер" - базе, - неуверенно начал Жак. - "Эсперер"... "Эсперер"... погибли. Родители погибли. В ответ ему была короткая тишина. Затем, на грани слышимости: - Кто тогда говорит? А, тот слабоумный бродяжка? Как его звали... - и снова громко: - Жак, оставайся на месте, мы заберем тебя оттуда. Понял? Сиди на месте! - Хорошо, - согласился Жак, усевшись поудобнее. - Сколько там драконов, Жак? Сколько драконов? Он задумался, начал считать, но на двадцати шести сбился и начал снова. - Жак? - терпеливо повторила рация. - Жак, сколько там драконов? - Тридцать маленьких, одиннадцать средних и один большой, - медленно выговорил он. - А! Ала! И вчера - син-син одного! Рация красноречиво молчала. - Вчера убил одного, - покорно поправился Жак. - Жди, Жак. Мы в пути. Он хотел похвастаться, рассказать им, каким большим был этот большой дракон, но не стал. Это база, ей нельзя говорить пустяки. Он успел еще раз перекусить, для этого посмев сдвинуться с места. Но сразу после еды уселся обратно, вглядываясь в озеро. Солнце уходило за скалы, и металлический блеск сотен тел, устилавших дно, пропал из виду. Они прибыли на моторной лодке, быстрой и шумной, Жак услышал их издалека. - Господи, - пробормотал один, заглушая мотор. Второй и вовсе выразился так, что мать бы отстрелила ему язык, посмей он повторить это в ее присутствии. - Под водой! - выпалил Жак. - Под водой тоже! - Что под водой? - Драконы! Мертвые драконы. Много! У-у-у, как много! - Могильник, - сплюнул один. - Вот чего они всем ульем притащились. - Я ждал, - Жак нетерпеливо ерзал. - Я сидел на месте! Они ничего ему не сказали, пройдя мимо - тихие и настороженные. Они осмотрели останки драконов, подсчитали их, перекрестились над палаткой, залитой металлом, и вернулись к Жаку. - Все зарезаны, - пробормотал один. - Сколько ж дури надо - полсотни и одним тесаком... - Тихо ты! - прошипел ему другой. - Услышит еще. Жак с любопытством поглядел в их сторону. - Записываю потерю группы, - пробубнил кто-то. - Позже заминируем и обвалим ущелье, чтоб сюда не таскались... - Погоди, а с этим что делать? Жак закивал, указывая на себя: - Я сильный! Я убил их всех. Я - охотник, - гордо затараторил он. - Жак молодец, Жак - охотник! Я убиваю драконов. Я их не боюсь. Вот так убил: вжик-вжик! Он ловко крутанул тесак в пальцах, заметил, как напряглись люди. Недоуменно наклонил голову. - Я сильный, - повторил он. - Вы любите меня? Они обменялись взглядами. Над гладью озера прозвучал последний выстрел.