Игры с богами

Безжизненное с виду тело жалко и беспомощно обмякло в инвалидном кресле. Толпа учеников и учителей этой треклятой школы собрались вокруг, и каждый думал о том, как жестоко небеса обошлись с Дашей Старковой. Никого уже не волновали натужные хрипы, вырывавшиеся из горла Ромы: -Это не я! Это Савельева! Какая теперь уже к Одину разница? Володя подошел к Виктору, что-то сказал ему на ухо и покатил прочь коляску с застывшей девушкой. Асгард; Фригга нервно постукивала пальцами по каменному подлокотнику своего кресла. Её вопросительный взгляд был обращен на Одина. -Она ведь умерла не от вируса? Одноглазый бог был так погружен в свои мысли, что ответил не сразу. -Мой повелитель... -Она...но она вообще не должна была умирать! -Ты хочешь сказать, что... Логос; Воронцов один сидел в пустой библиотеке, устало подперев голову руками. Кирилл не понимал, что происходит с Верой: после своей "смерти" она как-то неуловимо изменилась. Нет, если бы его спросили, любит ли он её по-прежнему, он не задумываясь ответил бы "да". Но почему же она стала другой, не была уже родной и близкой только ему одному. Рой мыслей был разогнан прикосновением холодных рук. -О чем ты думаешь? - Вера прислонилась щекой к виску Воронцова, её светлые волосы опутали его, словно паутина. Кирилл вместо ответа внимательно посмотрел сначала в глаза Веры, потом на щербатовский дневник в её руках. -Что с тобой происходит? - осторожно поинтересовался Кирилл. -Я тебя не понимаю,- артистично удивилась Вера. -Сначала мы тебя хороним, - начал перечислять Кирилл,- потом ты появляешься как ни в чем не бывало, ищешь что-то в подземелье отдельно от всех и дневник этот, - он указал на тетрадь, - что ты хочешь оттуда узнать? Почему не отдала его Ларисе? Вера не отвечала. А что она могла сказать? Что угодно, только не правду. -Кирилл, - её пальцы задумчиво скользили по его ладони, - неужели тебе так тяжело просто довериться мне? Я ведь просила. Просто подождать. И мы все получим жизнь и свободу. Вера с жаром произносила это, а в душе разливалась щемящая тоска. Говорила, понимая, что не убедит и не удержит его. Воронцов молча освободил свою руку, поднялся и вышел, одарив Веру укоряющим взглядом. Вера подавленно молчала. Когда она наконец справилась со своими чувствами, черноту ночи пронзил срывающийся шепот: - А все же вы очень жестоки...