***
В целом, ожидания Маринетт оправдались: костюм добросовестно скрывал всю пикантность её нынешнего положения. Никто ничего не замечал. Разве что, сама героиня чувствовала себя отчего-то ужасно сексуальной и ещё более раскрепощённой, да у Нуара периодически перехватывало дыхание от сегодняшних па Божьей Коровки. Почему именно сейчас костюм сидел на ней как-то особенно бесстыдно, он не понимал, но его животная натура чуяла подвох, а мужская билась во внутренней истерике — работать было практически невозможно. Он промахивался уже бог знает в который раз и сам себе казался бесконечно бесполезным. Наконец, общими усилиями, героям Парижа удалось-таки обезвредить одержимого. В пылу битвы Маринетт давно забыла и о ванне, и о том, что она в общем-то «немного» не одета. Герои уже знали личности друг друга и составляли вполне счастливую пару, если не считать тех моментов, когда Нуар, а иногда и Адриан, получал по тыкве за свои не слишком удачные шутки. Поэтому, когда серьги начали издавать предупреждающие сигналы, никто не придал им никакого значения. ЛедиБаг, вольготно расположившись на руках у своего Кота, со снисходительной улыбкой слушала, как тот в своей обычной манере заливает ей в уши елей, в духе «ты, я, звёзды». Это был стиль их двойной жизни, ну, разве что, теперь Леди чаще соглашалась на такие свидания… Ладно, теперь она соглашалась почти всегда. Серьги пикнули в последний раз, и в руках на мгновенье опешившего Нуара оказалась совершенно обнажённая девушка. Маринетт испуганно пискнула, осознавая собственную дурость — у Адриана пересохло во рту, на секунду он даже выпал из образа, но, облизнув губы, собрался и выдал: — Да-а-а, Принцесса, так быстро ты ещё не раздевалась… — голос прозвучал как-то неестественно и хрипло. От его интонации Маринетт бросило в жар, но внезапный порыв ветра её остудил, вызывая мурашки и другой неприятный эффект. — Прости, Мари, я держалась до последнего… — Замученная Тикки приземлилась на крышу рядом. — Тебе не за что извиняться… Ты тут ни при чём… — сдавленно пробормотала девушка. «Ой, я ду-у-ура!» — мысленно кричала Маринетт, но тут её вернуло в реальность горячее дыхание в шею: — Ур-р-р, у тебя новый гель для душа? — Вообще-то пена для ванны… — отвечала она на автомате. «Всё, мне хана!» Они уже давно заметили, что пока Адриан в костюме, у него обостряется не только зрение и нюх, но и повышается восприимчивость другого рода. Девушка запустила пальцы в блондинистую шевелюру, разворачивая парня к себе лицом. И чуть не взвизгнула. «Матерь божья!» Кот выглядел так, как будто только что нализался кошачьей мяты: зрачки были расширены настолько, что радужки не стало вовсе, и сейчас на неё смотрели страшные затянутые поволокой пустые бельма. Не было никаких сомнений, что мысленно её уже любили во всех возможных позах. «Хьюстон, у нас проблемы! Большие-большие, как вселенная!» — Земля вызывает Адриана! Адриан, очнись! Смотри мне в глаза! — она умышленно звала его по имени, взывать к разуму Кота было бесполезно. — Гы-гы… — абсолютно тупой смех. «Сбылась мечта идиота!» Маринетт начала злиться не только на себя, но и на это бессмысленное животное. Ну да, опростоволосилась, но можно же было войти в положение. «Он и вошёл, правда, не с той стороны… со своей. И, кажется, у него отказал мыслительный аппарат. Проще говоря: Кот двинулся от радости», — досадливо подвела она итог. Маринетт сильно хлопнула напарника по щекам, возвращая в реальность. — Ауч! Как жестоко… — По-другому до тебя было не достучаться… — она заметила, как его взгляд снова поплыл куда-то в направлении её груди, и больно схватила его за уже побитые щёки: — Смотреть в глаза, я сказала! Мне нужна любая одежда и печенье для Тикки! — Маринетт злилась. Её ужасно смущало это положение, но играть в невинность и хлопать глазами было некогда, поэтому она собрала волю в кулак, засунула свою стеснительную сторону куда подальше, и включила режим бесстрашной ЛедиБаг. К сожалению, Кот не впечатлился: — Ой, как страшно! Тебя сейчас просто бери — не хочу… Для кого-то столь беспомощного ты что-то слишком разошлась… — как-то гаденько хихикнул он. — Что-то не похоже, что ты не хочешь… — укоризненно буркнула в сторону Маринетт, намекая на яркую физиологическую реакцию, видимую невооружённым глазом. — Ты не хочешь, а слово моей Леди — закон… — в свою очередь обиженно отозвался Агрест, но тут же ухмыльнулся: — Но я могу и передумать… — снова шутит, но в каждой шутке только доля шутки, а у Нуара чувство юмора своеобразное… Маринетт испуганно икнула: «Чёрт бы побрал эту его сторону!». Будь она в боевой форме, уже бы ему накостыляла, но, по-дурацкому стечению обстоятельств, именно от него зависело, доберётся ли она до дома. Одна и нагишом — точно нет. Снова собрала растрёпанные чувства в кучу. Надо признать, что не без труда. Это вообще трудно — голой угрожать своему парню… — Ещё слово, и я тебя брошу! — это было последнее средство, больше доводов у неё не осталось. Насмешливое самодовольное лицо вытянулось и побледнело. Маринетт никогда до этого так болезненно не реагировала на его подколы. Маринетт никогда не сидела на крыше в центре города голой. Адриан попытался представить себя на её месте и мысленно согласился, что с её стороны романтичной ситуация выглядела мало. — Ох, ну хорошо… Спрячься за выступ чердачного окна. Я постараюсь вернуться побыстрее… — ещё бы он не спешил, мало ли что с ней может случиться в таком виде, пусть даже и на крыше. Пятнадцать минут, которые его не было, показались Маринетт вечностью. Она сидела на тёплой жестяной крыше, прислонившись спиной к кирпичной кладке, и кляла своё легкомыслие. Обдуваемая летним ветром, под осуждающе-вопрошающими взглядами голубей, которые, казалось, пытались понять своими птичьими мозгами, что делает на их территории эта сумасбродная девица. Девица была о себе не лучшего мнения. Она, конечно, сердилась на Адриана, но с другой стороны — чего она хотела от парня, которому так фортануло? Девушка нервно усмехнулась: обладателю силы неудачи — повезло. Хорошо хоть спрашивать не стал, как её угораздило выйти из дома в таком виде… Нуар вернулся без печенья и с простынёй вместо одежды. И Маринетт впервые задумалась о том, чтобы действительно воплотить свою угрозу в жизнь: — Ты издеваешься? Предлагаешь мне сделать себе подобие пеплоса и брести так через весь Париж?! — Издеваешься тут у нас ты, когда внезапно раздеваешься! — шутка-минутка, рука Маринетт прилипла к лицу. «Очень смешно! Ну очень!» — Хотя, ты в простыне на голое тело — это круто… — глаза Кота мечтательно закатились. — Надо будет повторить… дома… — Нуар-р-р… — почти прорычала она. Девушка ни секунды не сомневалась — он специально ничего не принёс — пользовался её зависимым положением. — Вай, как эротично! Но кошачьи интонации — моя прерогатива, — если бы взглядом можно было убить, Кот был бы уже мёртв и осыпался чёрной, как его костюм, кучкой трухи. Маринетт резко выдернула простыню у него из рук и принялась варганить подобие платья: — Что ж, придётся идти так через весь город! Какой выйдет занимательный перформанс! — ехидничала легенда Парижа. — Ты поедешь на мне! — Маринетт буквально прочувствовала всю двусмысленность фразы. — Хочешь сказать, что ты меня понесёшь! — А я как сказал? — абсолютно невинные глаза. Маринетт посмотрела на него, как на дождевого червя, которого ненароком раздавила и теперь он прилип к подошве любимых туфель. — Ай-ай-ай, Принцесса, какая ты испорченная… — притворно ужаснулся Кот. — Кто бы говорил! — если вдуматься, неудивительно, что они так долго не могли друг друга узнать. Ну кто?! Кто узнает в этом балбесе всегда интеллигентного на публике Агреста?!***
Какую ошибку совершил, Адриан понял почти сразу: сквозь тонкую ткань он ощущал все выпуклости, которыми девушка к нему прижималась, а те, которыми не прижималась, он машинально прощупывал сам, усугубляя положение. Это было бы замечательно, если бы он сейчас не прыгал с крыши на крышу и ему не надо было быть максимально сосредоточенным. Несколько раз, под оглушительные визги своей ноши, он чуть не провалился в пролёт между домами. Маринетт была в ярости и обещала в случае своей смерти достать его с того света. — Я приду за тобой, любимый… Не сомневайся… — шипела она ему в ухо с такой интонацией, что слово «любимый» теряло всю привлекательность. Поэтому, когда они наконец добрались до нужного балкона, он вздохнул с таким облегчением, что даже Маринетт прочувствовала всю глубину его раскаяния. — Ох… Ну, раз мой рыцарь доставил меня домой в целости, жалую ему помилование и разрешаю остаться! — торжественно простила его Маринетт. — Я думал, ты не хочешь? — Ты надеялся, что я отдамся тебе на жестяной крыше в центре Парижа?! На жестяной. Клёпанной. Пыльной крыше?! Я?! — Нуар сглотнул — ещё немного, и помилование отменится. — П-прости… Не подумал… — Да где уж тебе было думать… — хохотнула девушка. — И про журналистов ты, конечно, тоже забыл. Как бы я объяснила эти эротические приключения? Ты хотя бы в маске… — Я бы сказал, что на меня бросилась сумасшедшая фанатка и я не смог устоять, — мысленно Адриан давал себе подзатыльник за сказанные слова, но сделать ничего не мог. Несло. — И потом, тебя уже могли засечь… — вздёрнулась светлая бровь. — Ты дождёшься, что я на тебя действительно брошусь, но с другими намерениями! — вспыхнула Маринетт, но почти сразу отошла — горбатого могила исправит. — Я скажу, что у нас была фотосессия в стиле ню! У меня и наряд есть! — девушка шутливо расправила складки простыни, да так удачно, что оголила ногу до самой талии и с удовольствием наблюдала реакцию на свою импровизацию. — Ой-ой, вот не надо… — это говорил уже Адриан. — Вероятность того, что это я на тебя сейчас брошусь, больше, — слова утонули где-то в её волосах. — А ты представь, что бы напечатали газетчики про пекарню моего отца, после того, как засекли его дочь с Нуаром на крыше в жанре эротики… — Это были бы очень «сладкие» заголовки, — хохотнул Агрест. — Но нежелательные, — добавил он уже серьёзно. — А выпечка у него и впрямь замечательная… — прошептал он ей, целуя в висок. — Так и тянет попробовать… — Кхм-Кхм! Попридержи коней, Ромео! Пока вы ме… — тут Плагг как-то очень странно покосился на Тикки. — Нас не покормите, ты к этой Киске не притронешься! Я всё сказал! Иногда Маринетт задумывалась, кто от кого набрался этого странного концентрата из пошлости и глупости: то ли Адриан напитался от Плагга, то ли квами отравился Адрианом, то ли Нуары в принципе не могли быть нормальными… Потому что так формулировать мысль нужно было уметь! — Сыр давно ждёт тебя на кухне… — пробухтел Адриан и незаметно подмигнул Тикки. — Печенье в правом шкафчике, как всегда… — добавила Маринетт. Тикки хихикнула и потащила чёрного котёнка за собой.***
— Как было хорошо раньше… — пыхтел Плагг. — А теперь, глядя на них, кусок сыра в горло не лезет… — Что-то не похоже… — смеялась Тикки, глядя, как её товарищ уписывает уже вторую головку камамбера. Сама она скорее делала вид, что ест. Адриан накормил её ещё на крыше, но это был их маленький секрет. Их и наблюдательного Плагга, который дулся больше из-за того, что ему пришлось ждать свою порцию значительно дольше.***
Где-то в темноте ванной комнаты давно остыла вода и растворилась ароматная пена. Хозяйку этого дома сегодня ждали совсем другие расслабляющие процедуры…