Сокровенные мысли

— Ты всегда так делала, Эм, — смеялась Донна, когда мы сидели у нее дома. — Ты делала так всегда, даже пила. — Это неправда, — улыбалась я. — В конце концов, я не специально. — Ты говоришь, любишь, работаешь и даже пьешь с видом «Смотрите, это делается именно так». — В этом нет ничего плохого. — Особенно когда ты выключаешь мозги, и твоя эмоциональная сущность смахивает на Инквизитора. — Больше не говори ни слова, — засмеялась я. — Это лучше, чем быть тобой. — А это было обидно, — открыла новую упаковку чипсов подруга. — И что ты имеешь ввиду? — Ты одиночка. Ты любишь тихую и спокойную жизнь, и в ней есть лишь несколько человек, которые стоят того, чтобы ты потратила свое время. — Пусть я не идеальна, но я подарю этому несчастному миру силу своего сына и доброту дочери. Лучшие дни запоминаются навсегда, и их невозможно забыть в отличии от несчастий. Вы верите в Рай и Ад? В то, что было что-то до этого и что-то после останется? Потому что лично я верю и в то, и в другое. Если есть что-то хорошее, есть и плохое. Бог редко говорит с нами, но как часто мы прислушиваемся к религии по-настоящему? Как часто ходим в церковь или просто говорим «спасибо» за то, что имеем? Возьмите паузу и взгляните на жизнь под другим углом. На свою жизнь, а не на чужую. — Что случилось, милая? — спросила подруга. — Я не знаю, Ди. Все становится таким сложным, и я не знаю, чему верить. — Верь своему сердцу. Ты всегда была права. — Я знаю, по поводу чего? — Ты говорила, что рождена для большего. А разве большее — это не любовь? — Ты репетировала это перед зеркалом или импровизировала? Она улыбнулась и взяла меня за руку. — Я искренне надеюсь, что твои дети все унаследуют от их мамы. В дверь позвонили, и я встретила на пороге остальных подруг. — Потрясающе, — сказала Долорес. — Я наконец-то могу выпить. — Как на счет девичника? — спросила Эбби. — Максфилд дал мне выходной на следующую субботу. — Какой же он благородный, — покачала головой Донна. — Дал тебе выходной в твой заслуженный выходной. — Он козел, — ответила Эбби. — Но он умный козел. Мы скептически посмотрели на нее, на что она только пожала плечами. — Бывает такое, — добавила Донна. — Умный козел. Посмотрите на Адама. Все засмеялись, и сейчас я была счастлива. Мои близкие были далеко, но кто сказал, что у человека может быть только одна семья? Мы, люди, странные существа. У нас есть все, что нужно — чувства, сердце, деньги, возможность смотреть на удивительные вещи, на весь мир, но мы вечно чем-то недовольны. Что нам нужно, чтобы быть счастливыми? И почему, когда в конечном итоге получаем то, к чему стремились, хотим чего-то еще, забывая хоть на мгновение улыбнуться и сказать «спасибо». — Стейси, что у вас с Майклом? — задала вопрос Ева. — Вы встречаетесь? — О нет, милая, — улыбнулась та. — У нас взаимный голод, и мы его утоляем. Знаете, девочки, было время, когда я влюблялась в идиотов. Теперь же я вообще ни в кого не влюбляюсь. — Современные мужчины разучились делать романтические поступки, — добавила Долорес. — И боятся сказать что-то лишнее, — наполняла бокалы вином Эбби. — И поэтому не говорят ничего, — улыбалась я. — Брайан замечательный, — посмотрела на меня Ева. — Да, — ответила я. — Но он что-то скрывает. Я знаю это. — Но ты ведь тоже, — смотрела не меня Стейси. — Ты не просто скрываешь, ты врешь ему. — Слишком много ты знаешь для фотографа. — Знаешь, они даже врать не умеют, — продолжила подруга. — Слишком много деталей используют. — Я ненавижу человеческие чувства, у меня аллергия на них, — вздохнула Донна. —А Майколсон не перестает их проявлять, так что мои дела хуже, чем в аду. — Может, стоит дать ему шанс? — посмотрела я на подругу. — Ой, не начинайте, даже не думайте, — отмахнулась Донна. — Я просто ужасно устала, — сказала Эбби. — Я расширяюсь, — посмотрела на меня Долорес. — Брайан сказал, что поможет. — Эмили, мне нужен твой совет, — последовала за мной Стейси, когда я вышла на балкон покурить. — Я думала, что скорее Тихий океан выпью из коктейльного бокала, чем снова начну курить. — Ты мне поможешь? — Я всегда тебе помогу, Стейси, — посмотрела я на нее. — Что случилось? — Если человек решает покончить жизнь самоубийством, как он падает? — Что ты имеешь ввиду? — Я о метраже. — Если самоубийством, то ровно или максимум несколько сантиметров в одну из сторон. — А если убийство? — А если убийство, Шерлок Холмс, — улыбнулась я. — То от трех метров и больше. — Что бы ты сделала, если бы тебе дали такое дело, Эмили? — Я бы назначила анализ спермы на наличие в организме жертвы. Могло быть изнасилование, а также анализ на наличие кожи под ногтями. Если найдут, значит был секс. И, соответственно, там уже мотив или же просто изнасилование, и в 70% следует убийство. — Ты мне помогла. — Я не буду у тебя спрашивать, зачем тебе это, но говоря о скелетах в шкафу, прячь свои получше. Я попрощалась и отправилась на работу. Мы не говорили с Брайаном четыре дня. Каждый день мне присылали цветы и какие-то коробочки с украшениями, которые я даже не открывала. Брайан умел извиняться, даже когда не был виноват, но только не говорить правду. По пути на работу я позвонила Тиффани. — Ты странно дышишь, Тифф, чем занимаешься? — Сексом, — ответила та. — Смешно, ты где? — Я бегаю, скоро еду на работу. — Я даже не буду спрашивать почему ты не на работе в пятницу в одиннадцать дня, но у тебя есть два часа, чтобы выглядеть по-человечески и поехать в суд. — Эмили, я просто не знаю, что должна делать, — вздохнула девушка. — Я не такая, как ты. Я не смогу. — Дыши глубже. — Я не ожидала, что ты отправишь меня в суд по поводу такого дела, — повышала она голос. — Это услуга тебе как опыт, — ответила я, закрывая дверь машины и направляясь в здание. — Кто знает, где ты будешь в будущем? Помни, где секс, там и деньги. — Сидит молоденькая девушка, строит глазки начальнику, попивает вино, а потом после секса по утру кричит об изнасиловании, когда он не хочет делать ей предложение. — Дорогая, не всегда верь первому впечатлению, но в то же время не забывай, что второго шанса у тебя не будет. — Что ты имеешь ввиду? — слышала я непонимание в ее голосе. — Если присяжные будут похожи на девушку, которая готова отдаться за коктейль, то первое заседание ты протянешь, но на втором тебя отымеют, как и ее. — Лучше не скажешь, Эмили. Не будет никого сильнее тебя в таких делах. — Знаешь, я выслушивала все эти шутки, сколько себя помню. С шестнадцати лет, а мне, извини, скоро тридцать. — Дашь совет? — Ты мой помощник. Ты была им с тех пор, как я в этом городе. И это моя вина, что ты боишься судебных заседаний. Но теперь все изменится, Тиффани, я сделаю из тебя адвоката, достойного этих чертовых регалий, которые не имеют никакого значения для тебя лично, — затем я прервалась, и вздохнула. — Ты знаешь основы права, а остальное придет. Пойди в суд, встреться с клиентом, поговори, и, если чувствуешь, что не готова, добейся отсрочки. А затем выучи это дело вдоль и поперек. И делай так до тех пор, пока тебе не хватит часа, чтобы купить туфли и выиграть процесс. В очередной вечер я сидела дома, писала очередные мысли и поняла очередную вещь: я хочу ребенка и собаку. Хочу дом где-то за городом, детей, смех которых будет делать все вокруг светлее. Я буду выжимать им свежий сок, встречая их отца с работы. Не хочу быть зависимой от времени. Хочу работать, когда придет вдохновение. Путешествовать, когда какое-то место захочет тронуть мою душу. И чтобы ничего в моей жизни, кроме близких, не связывало возможностей. Может все-таки мама и Брайан были правы? Может я добилась уже достаточно в области юриспруденции, и пора делать то, чего мне по-настоящему хочется? В дверь позвонили, и я думала, что это Брайан, но, к сожалению, это была очередная коробка от него. Я забрала ее у курьера, поставила свою подпись и намеревалась оставить, где и остальные, но что-то не дало мне этого сделать, и я сорвала шелковую ленту, открывая ее. Это было платье. Насколько я поняла, то самое платье на прием, о котором он говорил. Цветом зеленого изумруда. Тянулся шлейф, но спина до лопаток была открытой. Оно было красивое и элегантное. Мы не ссорились, но я и не чувствовала, что мы вместе. Говорят, нельзя ложиться в постель раздельно, пока не поговорите о том, что вас гложет. Я не хочу, чтобы прошлые привычки были в наших отношениях. Я не хочу рутины. И не хочу, чтобы этот человек разбил мне сердце. Хочется, чтобы тебя любили так, как ты того хочешь и еще немного больше. И чтобы, когда любовь моей жизнь был чуть дальше, чем обычно, мой свет все равно горел ярко и прекрасно, как и с ним. — Безупречный вкус, — прошептала я. Я решила его примерить, выбирая в украшения черные брильянты. Смотря на себя в зеркало, понимала, что, закрыв глаза, уже мысленно провела вечер. Телефон зазвонил, и я подобрала подол платья, чтобы успеть принять звонок. — Харисон. — Эмили, это Адам. Собирайся. — Куда? — К Брайану, у него проблемы. — Куда мне подъехать? — Поднимись на свою крышу, я буду там через десять минут. Я не знала, что произошло, да и не стала бы спрашивать. Но словосочетание «Брайан» и «проблемы» были как выстрел в голову. Я переоделась в брюки и блузу, взяла в руку пиджак и обула лодочки. Ноутбук и самые необходимые вещи — телефон, зарядное устройство, кошелек, кредитки, документы и сменное белье. Когда я позвонила Брайану, услышала только голос на автоответчике. Это на него было совсем не похоже, он был слишком внимателен к деталям. Я поднялась на крышу и увидела Адама, который ждал меня возле вертолета. — Куда мы направляемся? — В Вегас. Пока мы летели, единственная мысль не выходила у меня из головы: «Все ли с ним в порядке?» Мы надели наушники, и я посмотрела на человека, сидящего рядом. — Эмили, у него есть прошлое, — сказал Адам, смотря на меня. — Он не хочет тебя впутывать в него. Будь помягче. Он очень редко бывает в таком состоянии. Я лишь качнула головой и спустя три часа вбежала в холл дома. Прежде, чем найти Брайана в гостиной, я побывала в нескольких комнатах и кухне. Но когда увидела его, остановилась, как вкопанная. — Брайан, — чуть слышно прошептала. — Черт бы побрал Адама, — ответил он безжизненно. — Уезжай домой. Он сидел на диване, склонив голову на руки. — Нет. Никуда я не уеду, — ответила я, подходя к нему и садясь на пол напротив. — Эмили, давай не сейчас. Я не в настроении. — Не хочешь говорить, значит, будем молчать. Хочешь напьемся? — забрала я руки с его лица. Брайан резким движением посадил меня к себе на колени, сжал в объятьях и зарылся лицом в шею. — Ты сумасшедшая. — Несколько минут он молчал, а потом прошептал: — Сегодня умерла моя мама. Ее больше нет. Лидия меня ненавидит. Я не смогу. Ее больше нет, Эмили, понимаешь? — закричал он. — Она единственный человек, который любил меня. В этот момент я пожалела, что нам неподвластно забирать чужую боль. — Я люблю тебя, — прошептала я, беря его лицо в руки. — И всегда буду любить. Я буду рядом, Брайан, что бы не случилось, буду рядом. Буду с тобой. Я была уверена, пребывая тогда в аду, у него не было такого состояния, как сейчас. Мне моментально захотелось позвонить своим родным и сказать, что я люблю их и рада, что они есть. Адам вошел в комнату и сел в кресло напротив. Все молчали. Странно смотреть как человек, который подарил тебе жизнь, который заботился о тебе, дарил моменты счастья, мертв. Когда понимаешь, что больше никогда не услышишь слов от нее, не увидишь улыбки и будешь скучать только по воспоминаниям. Цените своих матерей. Цените, пока они рядом с вами. Ведь даже когда вам кажется, что им все равно на ваши судьбы, внутри они разрываются от переживаний. Мы до конца никогда не поймем, что значит любить кого-то безоговорочно, пока не станем родителями. — Я пойду подготовлю все к похоронам, — сказал Адам, похлопав Брайана по плечу. И ушел. В этот момент я начала уважать этого человека. Я записала его в число тех, кому бы доверилась. Тех людей, которые после тяжелого рабочего дня берут собственный вертолет и летят к другу, чтобы молча похлопать по плечу. — Скажи, что ты будешь рядом, — прошептал Брайан. — Я всегда буду с тобой, — ответила я, забирая волосы с его лица. Мы несколько минут смотрели друг другу в глаза, а затем я поцеловала его. Брайан прижал меня к себе, и я окунула руки в его волосы. Многие говорят, что лечиться сексом плохо. Я же считаю, что именно он помогает нам больше ни о чем не думать. Брайан поднял меня на руки, сильно держа за талию, а я прикусила его губу до боли. Я слышала, как начался дождь. Брайан направился со мной в спальню. Этот дом соответствовал его положению. Он был огромен, чересчур ухожен и слишком богат. Но все же отчаянным. Дом не был счастлив, как и его владелец. Мы молча легли в кровать, и я была готова делать все, что ему понадобится. Но он выключил свет и обнял меня, сильно прижимая к себе. Я утопала в нем, не зная в то же время, как помочь. — Будь ближе, — сказал он. — Поговори со мной, — прошептала я. — Что нужно сделать? — Будь рядом, и этого достаточно. — Где вы познакомились с Адамом? — Вместе работали в ФБР, — ответил он. — Только между нами есть разница. Адам был готов пожертвовать человеком ради спасения многих. Он не жалел о совершенных поступках, понимая, что в этом нет смысла. — А ты? — А я жалею, хоть тоже понимаю, что в этом нет смысла. — Какая она? Твоя сестра? — Лидия, она красивая, — слышала я улыбку в его голосе. — Ей пятнадцать. У нее рыжие волосы и большие зеленые глаза. В ее взгляде много ненависти и презрения, порой, наверное, сколько и не снилось взрослому человеку, но она такая только на первый взгляд. Колючая снаружи и нежная внутри. — Ты ведь ее не знаешь. — Я знаю ее по письмам мамы, фотографиям, которые она присылала. Иногда я отдаленно смотрел на нее на некоторых праздниках. Мама знала об этом, но, чтобы не травмировать ее, я держался вдали. — Почему? — потекли слезы из моих глаз. — Я мог сесть в тюрьму. Меня не было с ней рядом. Я не знал с каким уродом она жила эти годы, и что он с ней сделал. Кроме того, я бы никогда не остался. Я ненавижу этот город. Он уродует всех, кто сюда приезжает. После этих слов я сплела наши пальцы и больше не спрашивала ничего. Я не стала тревожить его мысли и напускать еще больше холода. Ведь когда наступает утро, почти все забывают о горе. Через несколько часов я проснулась одна в постели. На столе лежал черный брючный костюм и туфли не небольшом каблуке. Прежде чем надеть все это, я отправилась в душ, чтобы прочистить собственные мысли. Чтобы взять себя в руки и быть сильнее. Быть той, в которой он нуждается сейчас. Я сделала высокий хвост на голове, накрасила ресницы и как только вышла из комнаты, услышала женский голос: — Все ужасно. Я ненавижу цветы и кремовый цвет. Он приехал сюда и такой весь хороший, все делает, бегает, еще и притащил с собой двоих. Если он заберет меня отсюда, это будет ад, я знаю. Я прошла мимо открытой комнаты, откуда был звук, и направилась в кухню. Брайан и Адам сидели с бокалами виски, и я молча достала еще один, выпивая его залпом. — Все готово? — посмотрела я на Адама. Тот качнул головой, а Брайан молча смотрел в одну точку. Я села рядом и взяла его за руку. Дальше все шло, как в тумане. Речи, слезы и потерянные глаза мужчины, который был самым сильным человеком, которого я знала. В конце дня Брайан и Лидия стояли на мосту, чтобы развеять прах. Мы с Адамом вышли из машины, находясь позади. — Я всегда буду любить тебя, мама. — сказала Лидия, проливая горькие слезы. Она взяла в ладонь небольшое количество праха и бросила в воду. Затем Брайан посмотрел на урну, которую держал в руке, и поднял глаза к небу. — У меня много жизни в запасе, мама. Я знаю, что ты смотришь на меня. Ты ушла и оставила эту землю пустой. Я получил шанс жить снова, получил благодаря тебе. Но сегодня я сдался. — Что ты вообще тут делаешь? — закричала девочка. — Какого хрена ты говоришь о моей матери, если ее даже не видел?! Она убежала, и никто не сказал больше ни слова. Брайан бросил урну в воду, и мы молча сели в машину, направляясь домой. — Она всегда хотела, чтобы я сделал именно так. Еще два дня мы провели в этом городе. Некоторую мебель, дорогую сердцу Брайана, он забрал, как и столовые приборы, фото, картины и скрипку своей матери. Эти дни мы молча помогали ему. Я готовила завтраки и ужины, а в обеденное время наблюдала за тем, как Брайан избивает кулаки в кровь. В очередной обед я поняла, что каждый день выпиваю теперь как минимум по три бокала виски. Что я, черт возьми, делаю? Куда я иду и куда тащу Брайана? Отсюда нужно было забирать вещи и возвращаться домой. Я решила поговорить с ним. Он строил эту жизнь, строил этот дом, который выглядел до неприличия шикарно, но вот ему самому не было места здесь. — Ты в порядке? — спросила я, опираясь на арку, пока он тренировался. — Похоже на то, что я в порядке? — слышала я злость в его голосе. — Моя мама умерла, сестра ненавидит. — Брайан, ты не можешь все время колотить грушу, когда твоя сестра мотает тебе нервы. — А что я должен сделать, Эмили? — закричал он. — Куда ты все время выходишь, когда тебе кто-то звонит? Я подошла к нему и взяла его руки в свои ладони. — Расскажи ей правду, Брайан. — Какой психолог в тебе пропадает. Ты уверена, что выбрала ту профессию? — Иди ко мне, — обняла я его. — Я не могу рассказать тебе все, Брайан, так же, как и ты мне. Но нам нужно уезжать отсюда. Хочешь, продай этот дом или приезжай сюда каждую годовщину, но двигайся дальше. Живи. В этом смысл. Знаешь, у итальянцев есть выражение: «Сладость ничего не делать». — Я купил новый дом в Нью-Йорке и хочу, чтобы мы обустроили его по собственному вкусу. Он за городом. Я хочу, чтобы ты там была со мной «женщиной в поисках слова». У меня непреодолимое желание забыть о времени и мире. Отстраниться от вечной суеты и уйти, куда скажет сердце. Я хочу найти следы, оставленные мне судьбой. Узнать кто я. Где мое место? Пойти навстречу неизведанному и найти то, что предназначено. Но может этот дом и есть мой корабль? Начало пути и правильности выбора? Я заполню его свежей выпечкой, картинами и книгами. Украшу цветами на фоне прямых линий, а затем ароматом наших путешествий и любви. — Мне нравится, когда ты наблюдаешь за мной, Эмили. Каждое мгновение с тобой бесценно, и я не хочу пропускать ни секунды. — Да, но ты уверен во мне? — смотрела я ему в глаза. — В конце концов, это как татуировка на лице — всерьез и надолго. — Я не вижу никого, кроме тебя. Я люблю все в тебе и даже то, что ты так отчаянно в себе ненавидишь. То, что ты ценишь свою свободу, и то, что не миришься с моим свинством. Не даешь мне спуску, оспаривая со мной все, и тем, что ты видишь меня. Именно меня, изнутри, Эмили. Ты не считаешь меня своей собственностью. Ты никогда не пыталась меня приручить, но именно это и сделало меня твоим. И пусть ты сомневаешься, но я знаю, что счастливее, чем с тобой, я не буду ни с кем ни в этой жизни, ни даже в следующей. — Я хочу поехать куда-нибудь с тобой, — сказала я ему в губы. — Отдохнуть, побыть вместе. Быть счастливой в незнакомом месте. Видеть счастливых людей и быть рядом с ними. Погулять по паркам, смотреть на цветы и есть странную еду, непривычную для нас. У тебя никогда не было чувства, что ты не все нашел? — Я не знаю, Эм, — направились мы в кухню. — Просто не знаю, как можно по-другому. — Можно я покажу тебе? — держала я его за руку. — Я буду рад. Это и была первая наша трудность — покинуть то, что затянуло. В этот же день мы забрали то, что важно, перевезли все в квартиру Брайана и, оставив Лидию на попечение Адаму, улетели в Париж. Я никак не могла понять, почему все так любят этот город. И исчерпав все отговорки, отправилась в город любви с любимым мужчиной. Мы забыли о смерти, о проблемах, о семье и даже друзьях. В этот момент мы знали, что только мы вдвоем есть друг у друга, и мир есть у нас. Мы его так мало знаем. Ведь жизнь меняется, и это не плохо. Как скучно жить все время среди благодати. У нас было пять дней, чтобы насладиться любовью, о которой, по большому счету, мы не имели понятия. — Как ощущения, Брайан? — спросила я, когда мы приземлились. — Мне нравится. — Знаешь, я скажу кое-что, — не отводила я от него взгляда. — Только пойми меня правильно. Смерть — это всегда ужасно, особенно смерть того, кого любишь. Но ты поранился. Ты поранился снова и будешь раниться еще, такова наша жизнь. Но мы, люди, должны воспринимать это как знак бегства от того, что имеем, а не как удар жизни и попытки закрыть нас от прекрасного. Ведь если бы не раны, ты не знал бы, что все еще способен чувствовать. Не знал бы, что у тебя есть душа. Я рядом, а толку, если тебя не будет у тебя самого? Это, наверное, единственный город на планете, о котором всегда говорят с приставкой «самый». Самый красивый, самый изысканный и самый романтичный. Машина забрала нас с аэропорта, и мы направились в отель. На улице была потрясающая погода, и, проезжая мимо, ты понимаешь, что Париж привлекает своей архитектурой. Ни в одном городе мира нет столько старых зданий, как в этом, при чем на окраине в том числе. В Париже есть, наверное, единственный район, который выглядит как Нью-Йорк — Дефанс. Там такие же здания, как у нас — высокие офисы из стекла и бетона. Но все остальное — не город, а чувства. Мы решили насладиться романтикой Парижа и поехали в бутик-отель подальше от офисных районов. Бутик-отель слишком уникален. Второго такого номера вы не найдете. Огромная ванная, вся в стеклах. Наш номер был в черных, белых и красных тонах. Не удивительно, что этот отель находится в Богемном районе. Высокие потолки, огромные окна, камин, балкон с перилами из кованого железа и много разных раритетных вещей. Улыбнувшись солнцу, я вышла на балкон и видела перед собой башню. — Потрясающе, — прошептала я. — Мне нужна шляпа, как истинной француженке. — Значит, купим, — обнял меня Брайан за плечи, а потом сильнее сжал в объятьях. Мы приняли ванную, немного поспали и решили поужинать. Моя мама всегда говорила, что у женщины идеальными должны быть волосы, ногти и туфли. И если она наденет на себя пакет, все равно будет неотразимой. Я выбрала королевский синий и белые босоножки на шпильке. Сегодняшний вечер у нас начался с лимузина. — Когда проезжаешь по таким улицам Парижа, действительно тянет на романтику, — взял меня за руку Брайан. — Что бы ты хотела? — Я хочу пойти на оперу «Нотр дам Де Пари» именно в Париже, — улыбнулась я, не в состоянии отвести взгляд от красоты, которая меня окружала. На площади Опера пары танцевали танго, а прямо перед мэрией ребята играли в волейбол. Мы заказали улиток по-французски и по бокалу Каберне. — Потанцуем? — спросил Брайан. Я улыбнулась и вложила свою руку в его ладонь. Мы двигались под мелодию Andriano Chelentano и улыбались. Любовь приносить боль, сомнения, переживания, ссоры, но в то же время она оставляет нам счастье, защищенность, уверенность, и главное — потребность. После встречи с нужным человеком ты понимаешь, что больше никогда не будешь одинока. — Я люблю танцевать, — сказала я. — Я всегда хотела красивых отношений с развратным мужчиной. — А я развратных отношений с красивой женщиной. — Кажется, мы оба получили, что хотели. — О чем ты думаешь сейчас? — спросил Брайан, смотря с нежностью. — Если я скажу, ты подумаешь, что я сексуально озабоченная. — А это не так? — Это ты виноват. — Господи, Эмили. Останови землю, я сойду, — сильнее прижал он меня к себе. — Не испорти то, что тебе дано в жизни, Брайан. — Это же я. — Притворись, будто ты воспитанный. — Это я могу. Весь день только этим и занимаюсь. — Ты никудышный актер, — искренне засмеялась я. — Демоны плачут от счастья, смотря на меня. — В аду отдельный кабинет. — Я не люблю одиночества. — Ты справишься. Брайан оплатил счет, и мы пошли по улицам Парижа, держась за руки, словно подростки. — Эмили, как ты относилась к моему отцу? — вдруг спросил он. — Брайан, давай не будем портить момент, — вздохнула я. — Все так плохо? — Ты хочешь мне что-то рассказать? — посмотрела я на него. — Нет, просто хотел знать. — Однажды я спросила, есть ли у него сердце, — снова видела я лицо этого человека. — А он ответил, что оно ему не нужно. Но знаешь, боль не вечна. Все в конце концов проходит. — Почему ты согласилась со мной тогда поужинать? — Меня тянуло к тебе, и я не могла этого объяснить. — Тебя тянуло ко мне, потому что ты спасаешь людей. А мне нужно было тогда спасение из той жизни, в которой я погряз. — Знаешь, если что-то делает меня счастливой, я буду бороться за это, — произнесла я с улыбкой на губах. — А меня счастливым делаешь ты. Брайан был как я. И, если бы я начала переубеждать его, он бы еще больше засомневался. — Ты когда-нибудь теряла равновесие? — спросил он, когда мы стояли на мосте Альма, где умерла принцесса Диана. — Постоянно, — ответила я, смотря на надписи. — Но, знаешь, наверное, важно найти точку гармонии. Ту идеальную средину, которую рисуют на бумаге. Зазвонил телефон, и я уже думала сбить звонок, но увидела имя Адама. — Да ладно, — засмеялась я. — Кажется, я увела у тебя друга. Брайан улыбнулся и обнял меня за талию. — Эмили, я хотел поговорить насчет Донны, — сказал Адам. — Я знаю, что вы в Париже, в городе любви, и все такое, но, черт возьми, я с ума схожу. — Донны? — удивилась я. — Что случилось? — Просто эта женщина... — запнулся он. — Я не могу перестать о ней думать. Я следить начал за ней, понимаешь? — Я тебе нужна как адвокат? — Нет, но ты ее подруга. — Я поняла, можешь не объяснять дальше, — прижала я Брайана к перилам моста. — Донна — женщина, ради которой тебе придется сражаться с ней самой. Она никому не дает шанса. Она любит свою работу и жизнь. Все, что хочет, она получает. Тебе придется попотеть, чтобы она даже на свидание согласилась с тобой пойти, понимаешь? — Черт, почему с вами, женщинами, так трудно? Я почти видела голубые глаза этого мужчины и не могла отвести взгляд от улыбки Брайана. Затем отключила звонок и, положив телефон в клатч, поцеловала человека, стоящего напротив. Он так красив. Так красив изнутри. Все, что окружает его, становится добрее и защищеннее. Огни вечернего Парижа окружали нас, и я понимала, что все остальное сейчас пустое. Я достала телефон и сделала несколько снимков, чтобы запомнить. Запомнить навечно его вкус на губах и запах, по которому сходила с ума, эту дату и наши прогулки в этот день. Нам нравилось ходить хоть куда-то. Делать вместе хоть что-то. — Знаешь, я смотрю только хорошие фильмы. Пишу только то слово, в которое сама верю. Улыбаюсь только добрым людям, красивым в своей доброте, и счастлива быть с ними рядом. Наслаждаюсь красным вином, утренним кофе и вечерней оперой. Признаю свои слабости, пусть даже порой это физически больно. И считаю, что в конце концов когда-то в нашем мире не останется ничего, кроме любви, времени и музыки. — Как же я люблю тебя, — сказал Брайан, беря меня на руки и кружа. Существуют тысячи причин, чтобы не влюбляться, но лишь одна, чтобы сделать это и все-таки поверить в другого человека чуть больше, чем веришь в себя. В этот момент я не хотела слышать ничего, кроме биения сердца и нашего смеха. Все чувства — правда. И единственное, о чем стоит писать — любовь. Вся мировая литература в конечном итоге учит лишь любить. Я держала Брайана за плечи, а когда он опустил меня на землю, не могла насмотреться на него. Это было выше любви. Это было что-то необъяснимое. Мы соприкасались лбами, и слезы потекли с моих глаз. Он делал меня такой счастливой, что я возносилась к небесам, переставая бояться упасть. Вернувшись в отель, мы не отрывались друг от друга. Войдя в ванную, становились безнадежны. Чудаки, которые не отрывались от земли. Где он, там я. Вода стекала по нашим телам, а он целовал каждый дюйм моего тела, водя руками по изгибам, иногда пощипывая кожу. Мы останавливали мгновение и оставляли его только себе. Занимаясь сумасшедшим, диким сексом, словно звери, но без потерь. Без потерь себя, и когда сил не оставалось, переходили на занятия любовью, с нежностью и проявлением всех чувств, высказывая все, что накопилось за это время. Посмотрев «Нотр дам Де Пари» в опере «Гарнье», мы направились на выставки. Побывали в музее «Орсе» и Люксембурском саду. Посетили Лувр, площадь Бастилии и Латинский квартал. Утром завтракали как истинные французы — круассаном и эспрессо. Затем поднялись на Эйфелеву башню, смотря на Париж с высоты птичьего полета. Я не могла отвести взгляд от собора Парижской Богоматери, и, проходя мимо Триумфальной арки, прихватила в магазине бутылку французского вина. Конечно, обойти столько архитектуры и знаменательных мест за пять дней нереально, но мы обязательно вернемся. Вернемся еще много-много раз, чтобы смотреть на сады и танго на площади. Брайан еще спал, когда телефон зазвонил на тумбе. Я надела халат, взяла трубку и вышла на балкон. — Я слушаю. — Мисс Харисон, — сказал мужской голос. — Кто это? — Не важно. Вы тот самый гениальный адвокат? — Нет, но адвокат. — О, мисс Харисон. Вы существуете для мистера Максфилда, а большей похвалы быть уже не может. — Что вы хотите? — Вы так часто помогаете людям, но вам не помогает никто. — Что вы хотите? — почувствовала я злость. — Вскоре вы кое-что получите, — сказал мужчина. — Я помогу человеку единственный раз, и этот человек — вы. Затем он бросил трубку, а я еще несколько минут смотрела на экран телефона, не понимая, что произошло. Я заказала в номер завтрак, и пока Брайан все еще беззаботно спал, отправилась в душ. За эти дни мы не откладывали на потом ни чувства, ни любовь. Я стала чаще писать, получая удовольствие от самого процесса. Я поняла, что все когда-нибудь заканчивается, и мы не заметим, когда очередная линия снова будет подведена. Но все-таки, после этой параллельной, мы не будем прежними, даже улыбаясь, вспоминая грезы. Выйдя из душа, я улыбнулась. Брайан сидел на балкончике в спортивных брюках, читая утреннюю газету и попивал кофе. — Я прожил бы так с тобой несколько жизней, — улыбнулся он, поднимая глаза. — Я словно в огромном телешоу. Я села напротив, наливая кофе и разламывая теплый круассан с шоколадом. Солнце светило, и я уже скучала по этому месту. — За эти дни я по-другому начал смотреть на мир, Эмили, и я благодарен тебе за это. — А я тебе, — положила я свою ладонь на его руку. — Ты ведь помогаешь мне ничуть не меньше, чем я тебе. Доброта и сострадание — не преступление. Мы наблюдали за внешним миром, пытаясь запомнить и это мгновение. — Брайан, у меня к тебе будет просьба. — Все, что пожелаешь. — Не пытайся купить меня. — Что? — нахмурился мужчина. — Когда ты уехал в Вегас, ты каждый день присылал мне разные безделушки. Я даже не открывала их, не считая последней. — Я просто хотел сделать тебе приятно. — Сделай, — не отводила я взгляд. — В следующий раз напиши письмо или позвони, но не одаривай меня подарками. Я не против украшений, но не в таком количестве, — я села ему на колени и легко поцеловала в губы. — Но спасибо. И кстати, если платье выбирал ты, то в безупречном вкусе тебе не откажешь. Вскоре мы покинули Париж, возвращаясь в реальность. Как жаль, что мы так часто недосказываем нежные слова важным людям. Мы не ценим каждый миг. Не ожидаем встречи с волнением, не понимая, что с важным человеком в конце концов у нас одно сердцебиение. Мы только прилетели в аэропорт, как позвонил телефон Брайана. Я люблю этот город, но, когда приезжаю во Францию или Италию, чувствую, что на своем месте. Нью-Йорк — город сильных, а Италия — страна счастливых. Но иногда какими-то странными путями, людьми, событиями все становится лучше. Налаживается само собой. Людей нужно оставлять. Не только на вечер, а затем в воспоминаниях. Они нужны нам в наших жизнях, как воздух. — Я слушаю, — ответил он, беря меня за руку и направляясь к такси. — Хорошо, сейчас буду. — Что случилось? — спросила я, заметив перемену в его настроении. — Лидию задержали, она в участке. — Поехали. Мы сели в такси и как только подъехали, я взяла Брайана за руку. — Давай сначала я попробую. — Эмили. — Вдруг мне больше повезет. Он качнул головой, и я направилась в здание. — Мисс Харисон, вы не являетесь ее родственницей, — говорила мне детектив. — Я ее адвокат. Что случилось? — Знаете, вы как вино, — улыбнулась женщина. — Как хорошее вино. — Вы о ее возрасте? — съязвила Лидия. — Что она сделала? — вздохнула я. — Супермаркет. — Воровство, — договорила я за нее, на что Лидия улыбнулась, а детектив покачала головой. — Давайте, я возмещу все утраты, и мы просто закроем это дело. Она девочка, и ей не нужна такая характеристика. Детектив качнула головой и открыла нам дверь. Я молча вышла, и Лидия последовала за мной. Когда женщина вышла за бумагами в другой кабинет, я села напротив нее. — Почему ты выручаешь меня? — спросила Лидия. — Я думала, приедет мой брат. — А теперь послушай меня, твой брат любит тебя, но я не так впечатлительна к твоим чувствам. У него и так проблем по горло, а ты все только усложняешь. Я не твой брат, веди себя соответственно. Лидия больше не сказала ни слова, и после подписания документов мы вышли из участка и направились в машину. Телефон зазвонил, и я увидела фото человека, которого и правда была рада слышать. — Привет, профессор, — улыбнулась я. — Как ты? — Расскажу все при встрече, — ответил Джаспер. — Ты нужна нам как практик. Тебе предложили вести лекции на семестр в Йеле. — Я только хотела ответить, как Джаспер перебил меня. — Не отказывайся сразу, это большая возможность, так что подумай. — Хорошо. Брайан написал мне, что ему срочно необходимо на работу, так что мы с Лидией сели в машину и направились домой. Я вошла на кухню и поставила чайник. — Есть будешь? — спросила я. — Нет, — ответила Лидия, направляясь в свою комнату. — Какой смысл в таком количестве столовых ножей, если некого ими проткнуть? — сказала я сама себе. — Ты пугаешь меня, Эмили, — прошептала она. — Так и должно быть, — ответила я, обернувшись. — Присядь. Она молча села за стол, смотря на меня немного с опаской. — Извини меня за монолог, — вздохнула я. — Возможно, я далеко не добрая, но точно не хамка. Твой брат хороший человек. Мы все не идеальны, но он делает все для того, чтобы ты не узнала, что может пережить человек. Она посмотрела на меня, и я смогла уловить ее улыбку. — Твоя одежда говорит мне о том, что ты счастлива, — сказала девочка, пытаясь перевести тему. — А о чем говорят тебе мои туфли? — улыбнулась я. Она опустила глаза, рассматривая мою обувь. — О том, что счастлив Брайан. — А ты разбираешься в обуви. В конце недели у Брайана состоялся прием. Ему нужна была моя поддержка, я чувствовала это, поэтому безоговорочно была рядом. Наводя красоту, я сидела на своей кровати и уже подкрашивала губы, когда Брайан вошел в спальню. — Ты представить себе не можешь, что творишь со мной сейчас своим бельем и телом. Я подняла волосы наверх, оставив одну выбившую прядь. Затем молча поднялась с кровати с улыбкой на лице, а Брайан подошел ко мне, показывая, что ему необходима помощь. Я завязывала галстук-бабочку этому мужчине, а он не сводил с меня взгляда. Это действие слишком интимно, слишком лично. Легко прикоснувшись своими губами к его, я закрыла глаза. Я хотела продлить этот момент. Момент, когда мы были только вдвоем, и весь мир ждал нашего выхода. Надевая платье, подаренное Брайаном, я покрутилась вокруг своей оси. Оно было так восхитительно. Брайан застегнул молнию на моей спине, затем взял мои туфли и надел их мне по очереди. — Я буду ревновать тебя к каждому взгляду. Ты очень красивая, Эмили. Я улыбнулась и поцеловала его. Брайан углубил поцелуй, не давая мне возможности возразить. — Думаю, не стоит сейчас демонстрировать свои навыки, — отклонилась я, все еще с улыбкой на лице. — Но тебе нравится. — Брайан Прайсон, мы выходим через десять минут. Он покачал головой, и я любила быть причиной его улыбки. Любила чувствовать, что он дышит мной. Чувствовать, а не только слышать. Мы подъехали к Empire State Building. Прожекторное освещение подсвечивало верхушку в синем цвете. Войдя внутрь, от такого количества народа Брайан направился за виски. Я засмеялась и остановилась, чтобы разглядеть присутствующих. В зале находились клиенты, конкуренты, враги и друзья. Долорес была шеф-поваром, Ева — обязательным приглашенным гостем, и Эбби — бизнес леди, от которой не отводили взгляда присутствующие мужчины. Я улыбнулась ей, и она закатила глаза, поднимая бокал с шампанским. Поднимаясь на террасу Empire State Buildingа, я увидела Нью-Йорк под углом обзора 360 градусов. Тут было так тихо. Восемьдесят шестой этаж встретил меня легким ветерком и доносящейся музыкой из этажей пониже. Вы когда-нибудь встречали мужчину, в котором были бы полностью уверены? Когда вы идете по улице, и на встречу вам идет он. Уверенный, привлекательный, даже красивый, с соблазнительной белоснежной улыбкой и в идеально сидящем костюме. Мужчина, уверенный в себе, поскольку его внешний вид показывает его успешность. Но даже когда вы начинаете отношения и любите друг друга, женщина, по большому счету, не может быть уверена до конца «в нас». Не в наших силах предвидеть будущее. И наше поколение слишком практичное, чтобы делать то, что нельзя предусмотреть. У каждого из нас свои страхи, и мой заключается в том, что однажды утром я проснусь с мыслью о том, что несчастна. — Мисс Харисон? — спросил мужской голос позади меня. — Да, — обернулась я. — А вы? — Я — Эммет Скотт. Финансовый отдел «Property». Вы очень красивы. — Благодарю вас. — Выпить хотите? — спросил мистер Скотт, становясь рядом со мной. — О, нет, спасибо, — улыбнулась я. — Вы одна? — А я могу здесь быть одна? — Я знаю, что вы делаете для фирмы. Вы очень умная женщина, и я давно за вами наблюдаю. — Извините, мистер Скотт, но какой реакции вы от меня ждете? — Может быть, поужинаем как-нибудь? — Она не будет с тобой ужинать, — ответил за меня мужской голос, и этот определенно был знаком. Обернувшись, я увидела разъяренного Брайана. — Эта женщина со мной. Так, что вали отсюда, — прошипел он сквозь зубы. — А вы ей кто, мистер Прайсон? — спросил с улыбкой Скотт. — Она сама может за себя отвечать. — Я повторяю, вали от сюда. — Мистер Скотт, было приятно с вами познакомиться. Еще увидимся, — сказала я, смотря на Брайана без тени улыбки на лице. — И мне, мисс Харисон, — поцеловал он мою руку. — Мое предложение остается в силе. Затем он ушел, и мы с Брайаном уставились друг на друга. Я взяла у него бокал с шампанским и осушила его. — Отличный вкус, в отличии от твоего поведения. — Он приставал к тебе, — жестко сказал Брайан. — Нет. Он просто пригласил меня, а я отказала. — Я защищал тебя, Эмили. — Нет. Ничерта ты не защищал меня. Ты метил территорию. С таким же успехом мог бы надеть мне ошейник со своим именем или пометиться возле меня. — Второе звучит отвратительно. Я так не делаю. Мужчины. Собственники до мозга костей и считают, что такое поведение нормально. Я видела, что он пытался успокоиться, и меня это не только злило, но в то же время пугало. — Боже, ты придурок, Прайсон, — сказала я, собираясь уйти. — Куда ты? — схватил он меня за локоть. — Домой. — Нет. — Что? — Никуда ты не пойдешь. В детстве мама мне говорила: «Если он единожды сказал тебе, что делать, значит так будет всегда». А я не была готова к такому. Он был таким обаятельным, нежным и добрым наедине со мной, и стал совсем другим человеком сейчас. — Прайсон, да ты обнаглел. Я тебе не кукла, а ты не мой кукловод, — толкнула я его. — Нет, — прижал он меня к стене. — Ты моя, и я не позволю, чтобы какой-то Скотт даже дышал в твою сторону. — Отпусти меня, — сказала я тихо. — Я больше не проведу с тобой ни минуты. — От Брайана не последовало никакой реакции. Он просто не сводил с меня взгляд. — Я только что сказала, что ухожу, ты что, не слышал? — Слышал, — так же тихо прошептал он. — Ты никуда от меня не уйдешь. Я пыталась вырваться из его рук, но все было тщетно. Чем сильнее я пыталась уйти, тем сильнее была прижата к нему. — Не пытайся вырваться. Ты моя. И только моя. — Я не собираюсь мириться с твоим свинством. Ты одержим обладать мною, а я тебя не игрушка, отпусти меня. — Боже, что ты со мной делаешь? — прильнул он к моим губам. Мне нужно было отпихнуть его, но я не смогла. У меня нет сил противостоять этому человеку. Его губам. Его запаху. Он застал меня безоружную. И с каждым днем я больше сдавалась, отдаваясь без остатка. Мне нравилась смятая постель, в которой мы проводили утро, и солнце, которое здоровалось с нами, уведомляя о том, что нужно вставать с кровати. Я задыхалась рядом с ним и не дышала, когда Брайана не было. Он взял мое лицо в свои ладони и начал целовать мои щеки, шею и губы. Сейчас я чаще чувствую ненависть. Ненависть к отцу Брайана, его отчиму и людей, из-за которых он был там. То, что он пережил, сотрясало меня до мозга костей при малейшем упоминании. Мы, люди, не учимся ненависти, мы рождаемся вместе с ней. Просто в определенный момент она безвозвратно выходит наверх, затмевая наш рассудок. — Эмили, прости. Я веду себя как идиот, но ты нужна мне. Брайан обнимал меня за талию, прижимая к себе. — Поцелуй меня, — прошептала я. Мы не замечали никого, кроме нас. Интересно, будет ли у нас такой голод и жажда всегда? — Расскажи мне, за что ты его ненавидишь, — обняла я его. — Мне нравится, как ты манипулируешь мной. — Я хочу тебе кое-что рассказать. Брайан обнимал меня за талию, и, слушая тишину, я задавала себе вопросы. Когда я полюбила его? Что в нем было такого особенного? Он красив, умен и обаятелен. Но я встречалась со множеством таких мужчин, но в Брайане я увидела что-то еще — освобождение от правил, свободной жизни, страха и всегда уверенность в «нас». Когда Брайан влез в мое сердце, мой разум назвал его «вечным» столько раз, что я открыла интернет, чтобы понять почему. Нет, конечно я знала значение этого слова, но я не понимала значения этого выражения в собственном мозгу, который жил отдельной жизнью от моего сердца в то время, когда я думала, что всегда контролирую и то, и другое. — Говорят, что адвокаты пессимисты, но я исключение. Я являюсь ретроградным оптимистом. Если в будущем все может быть хуже, значит сейчас все еще хорошо. — Ты такая ненормальная, — улыбался он. — Ты делаешь то, что хочешь, независимо от времени и места. — Нет, просто я взяла выходной. — Ты разрушила меня для остальных. Обещание этого горело в твоих глазах с нашей первой встречи. Ты всегда готова помочь и никогда не ждешь ничего взамен, — я улыбнулась. — Ты все еще любишь меня? — А у меня есть выбор? — спросила я, целуя его в щеку. — Нет. Пары, которые все время ругаются, как подростки, забывая о том, сколько им лет, с самого начала обречены. Это отношения несчастны. Счастливые отношения — труд. Постоянные ссоры утомляют не меньше однообразия. Тогда с чего мы взяли, что человек уходит только тогда, когда ему скучно? Спустя какое-то время мы вернулись вниз. Говоря с важными людьми и налаживая контакт, я чувствовала его взгляд на себя. В этот вечер Брайан говорил речь, когда его пригласили к микрофону. — Мне нужно уйти отсюда, — сказала я, подходя к Долорес. — Значит, мы уходим, — ответила она. Я сказала Брайану, чему он явно не был рад, но все же лишь качнул головой, поцеловав на прощание. Мы с подругами вчетвером вышли из здания, вдохнув свежего воздуха. Когда я оказалась в Нью-Йорке, моя жизнь снова стала прежней. Этот город словно жил сам по себе, но в то же время с каждым жителем в унисон. Я не училась любить Нью-Йорк. Я родилась вместе с этой любовью. — Все мужчины стояли в режиме стендбай, а это значит, что мы не просто хорошо выглядим, — улыбнулась Ева. — А выглядим настолько круто, что лишаем дара речи и возможности двигаться, — договорила Долорес. — Будем гулять всю ночь, поняла? — сказала Эбби, позвонив Донне и Стейси. — Первые двести раз я не могла понять, но теперь до меня дошло, —засмеялась я. Она покачала головой, а затем все взорвались хохотом. Мы гуляли по Нью-Йорку, и я понимала, насколько моя жизнь замечательная. Я живу в городе, который сам дает тебе возможность быть счастливым, даже утром, выходя за чашкой кофе. И рядом со мной всегда будут подруги, с которыми я буду сидеть за столиком в любимой кофейне. — Вчера с Майклом поссорились, — сказала Стейси, когда мы сидели в ресторане, попивая Космо. — Этот кобель не пропускает ни одной юбки. — Алкоголизм и кобелизм не излечим ни в одном мужчине, — ответила ей Ева. — Если мужик не может создать женщине рай, то хоть бы геморрой не оставлял, — хмыкнула Эбби. — Что у тебя с Адамом? — спросила я у Донны, смотря на нее. — У меня с Адамом? Поверь, ничего, — фыркнула она. — Ты говорила с ним? — спросила Ева. — Если это можно назвать разговором. Не люблю я плоских мужиков. Он считает себя пупом земли, и как будто все женщины должны целовать землю, по которой он ходит. Так вот, не на ту напал. Он мне не интересен, я ему прямо об этом и сказала. Он психанул, ударил кулаком об стену и сказал, что он все равно добьется своего. На что я ответила, что лучше крокодилу себя скормлю, чем схожу с ним хоть на одно свидание. Вот и вся история. — Жестоко ты с ним, — открыла я меню. — Нет, он не исключение. — Он не так плох, — добавила Стейси. — С такими заёбами я себе мужа не найду, — улыбнулась Донна. — С такими заёбами ты себе даже любовника не найдешь, — добавила Эбби. — Чего ты радуешься? Это не смешно. — Нет, конечно, не смешно, — все еще смеялась Стейси. — Просто так приятно знать, что есть кто-то, кто бесит тебя больше чем я. — Знаете, в нашу женскую библию я вписываю еще одну заповедь, — посмотрела я на Донну. — Никогда не кричи. Но если тебе очень хорошо, тогда кричи. — Ты хочешь сказать, что я часто поднимаю голос? — Я хочу сказать, что мы леди. И пусть небо падает, но мы должны остаться ими до конца. В эту ночь все было как раньше. Шесть подруг наслаждались тем, что имели без попытки что-либо исправить. Мы разговаривали и смеялись. Потом отправились ко мне и уснули утром под шум тлеющего дерева в камине. Я открыла ноутбук, чтобы записать важные слова, и улыбнулась, понимая, что именно то, что я записываю и осознаю это, уже делает мою жизнь лучше. «Я никогда не была слабой. Будь я такой, не стала бы сильнее от того, что прошла. Сегодня я подумала над тем, как сделать мою жизнь лучше. Еще лучше и ярче. Я стала замечать, что жизнь удивительно красива. Или же она удивительно красива, когда начинаешь ее замечать? Мир — шведский стол. В нем есть доброта, счастье, вино и музыка. С первого взгляда как любовь и страсть, так ненависть и презрение».