Сон

      Адам возвращается поздно – он слишком часто возвращается сейчас поздно. Дом встречает тишиной и теплом. Адель спит. Адам улыбается – не дождалась его. Сестра. Родная. Любимая. Адам запирает дверь и поднимается по ступеням. Грязный. Душ – и к ней. Всегда сперва душ, как бы ни было сильно желание увидеть Адель – не запачкать её, не прикасаться такими руками, такими губами.       Голова раскалывается. Успех дела он обмывал с друзьями в баре, сажая и без того уже угробленную печень. Адам ненавидит себя за это – он мог бы быть дома раньше, намного раньше, но – закон стаи. Его стая более организована, чем многие, но всё же, та же стая. Ледяная вода отрезвляет. Тёплую Адам не расходует никогда. Адель спит.       Он переодевается в чистую пару брюк и рубашку – цвет совсем светлый. Адам любит рубашки – Адель носит его рубашки, закрывающие её всю, и смешно отмахивается от предложения закатать рукава. Рубашки доходят ей до середины бедра. Адам улыбается при мысли о том, что сестра любит носить его рубашки. Её запах, частицы её кожи. Рубашки пропитаны ею.       Адам тихо приоткрывает дверь в спальню сестры в противоположном конце длинного коридора. Адель спит, свернувшись клубочком в груде подушек и одеяле. Адам замирает в дверях со счастливой улыбкой – сестра спит спокойно. В тепле. На мягкой кровати. Под одеялом. В доме тепло. Адам поправляет одеяло сестры.       – Адам, – совсем невнятно, сквозь сон, так тихо и едва слышно. Он останавливается, укрыв её, и замирает на несколько секунд. – Адам, ты…       Сестра не просыпается, только спрашивает тревожно, зовёт его. Брат берёт её за руку – «Я рядом, родная, я рядом. Всё хорошо. Я люблю тебя, Адель. Я здесь. Я рядом» – и опускается тяжело (даёт знать о себе заработанный ревматизм) на пол у кровати. Адель спит. На губах любимой расцветает счастливая улыбка.       Улыбка Адама – точное отражение улыбки Адель. Абсолютно точная копия сестры. Адель спит – Адам всю ночь охраняет её покой.