Merry dancers

Эзраэл Уидмор выслушал просьбу старосты школы ограничить доступ Джоконды Смит к Запретной секции библиотеки, полностью согласился и понял причины. Том обязан был оградить девочку от опасности, в которую она по наивности шла, ведь он как никто другой знал не только ценности, но и угрозы, таимые в себе книгами, хоть они и принесли ему неоценимую пользу. Всякий раз, вспоминая о собственных достижениях, Риддл прибегал к привычке покручивать кольцо Марволо на пальце или же просто бросал на него короткие взгляды. Какова была цена находке бессмертия? Ярость… Постоянная ярость и недовольство, высокомерие, презрение к окружающим, но он старался сдерживать себя. Это достижение и одновременно проклятие душило его негативными чувствами, однако последний, выпускной год в Хогвартсе давался ему легче. Что могло послужить переменой настроения? Неужели Джоконда и Аврора действительно так благотворно влияли на его состояние? Несмотря на то, что Уинтер могла быть раздражающей и навязчивой, но она не приносила Тому глобальных неудобств. После второй пары перед обедом он решил проведать Друэллу, пока не подозревающую, сколько усилий для её спасения приложили Цигнус Блэк и, кто бы мог подумать, Абрахас Малфой, всегда скептически относящийся к окружению слизеринцев. Её огородили от заведомо ложных надежд, ведь мистер Поллукс Блэк был пока не готов принять в семью такую как она. Ни о какой любви и даже элементарной симпатии между Друэллой и Цигнусом и речи не было, но её единственный шанс нормально прожить жизнь зависел именно от этого многочисленного семейства. После занятий Цигнус планировал вновь нанести визит отцу: он будет стараться до последнего, сложившаяся ситуация раскрыла в нем новые благородные, рыцарские качества… — Что происходит? — спросил Том вслух, замерев у слизеринского стола. Его взгляду открылась странная картина: практически все присутствующие в Большом зале образовали толпу зевак, лишь некоторые студенты не посчитали нужным присутствовать в увлекательном зрелище. Несмотря на столпотворение, учителя мирно заканчивали свой обед, не обращая внимания на происходящее, лишь Альбус Дамблдор застыл с дымящейся чашкой у рта, внимательно глядя в эпицентр происходящего. Преподавательская трибуна располагалась немного выше и создавала отличный обзор, а Тому оставалось только догадываться, что там стряслось. — Мировая партия в шахматы, — поведала непонятно как оказавшаяся рядом Ирма Пинс. Она стояла в профиль, и из-за пышной копны волос можно было различить лишь её длинный клювообразный нос. — Не замечал за этой игрой такого количества поклонников. — Не думаю, что дело в самих шахматах. Они играют на желание. — Да? Кто же? — Ты не поверишь! — в её голосе читалось изумление. Том взглянул на старосту Рэйвенкло, скептически изогнув бровь. В этот момент из толпы послышались яростные крики: «Коня на Е7, да ну тебя! Послушай меня!», в голосе слышались нотки паники. «О, нет, я же предупреждал!» — Ты так говоришь, как будто там Аврора Уинтер с Уизли играют, — без дурной мысли усмехнулся Риддл, но ответом ему было молчание. Ирма смотрела на него с таким выражением лица, будто увидела перед собой зебру в клеточку. — Ты что провидица Кассандра? Том открыл рот от удивления. — Уинтер? Да в ней же ни капли логи… — договорить фразу ему помешал раздосадованный гул толпы, кто-то схватился за голову. — Как это произошло? — Я сама толком не поняла, но, кажется, всё началось с фразы: «Как дела, чудилка?». Аврора, наверное, обиделась, ну и закрутилось как-то, — тон был извиняющимся, словно Ирма не доглядела и теперь не могла дать полного ответа. — В первый раз видела такую реакцию, да она никогда не обращала внимания на подколки! После очередного выкрика со стороны противоборствующих болельщиков и радостных слов: «давай, Уинтер!», Тому стал интересен исход партии; неужели Аврора — совершенно неспособное к логическому мышлению существо - может выигрывать? Или она наоборот слишком логичная? В случае с шахматами, финал мог быть неожиданным, но для этого нужен расчет, а она слишком странная для математики. Том и сам не понял, как оказался среди толпы, сходящей с ума молодежи всех возрастов. До послеобеденных пар оставалось около пятнадцати минут, но увлеченных поединком студентов это совершенно не волновало. В окружении гриффиндорцев и советчика в лице Игнатиуса, в безнадежном положении, схватившись обеими руками за голову, сидел Септимус Уизли. Количество черных фигур на доске оставляло желать лучшего. Одна оставшаяся пешка тряслась и хныкала, пригибаясь под натиском стоящей рядом белой королевы, показывающей ей грозные рожицы — как раз в духе Уинтер. Непонятно как Аврора окружила фигуры Уизли со всех сторон и теперь шла напролом, прямо к обездвиженному страхом черному королю, оставшемуся под защитой единственной ладьи. Септимус нервничал и всё время сглатывал, в то время как оппонентка с чинным спокойствием и мягкой улыбкой командовала наступлением. С победоносным кличем под улюлюканье хаффлпаффцев, рэйвенкловцев и даже некоторых слизеринцев, белый офицер утащил с доски вопящего соперника того же достоинства. Фигуры Септимуса то и дело оборачивались и махали хозяину малюсенькими кулачками. «Как может быть такое, что Аврора Уинтер выигрывает у школьного чемпиона по шахматам?» — Уизли, тебе конец! — самодовольный голосочек Уинтер заставил всех синхронно задержать дыхание, когда её ладья стащила с доски ещё одну вражескую фигуру. Том почему-то подумал: какие бы войны не шли, что бы не произошло в мире, Хогвартс всегда останется прежним и ничто не изменит жизнь, протекающую в его крепких стенах. Аврора Уинтер — одна из немногих, кто продолжал улыбаться и заводить дурацкие споры, в то время как Друэлла Розир коротала часы в больничном крыле, хотя уже давно была здорова. Септимус сделал рокировку — единственные шанс на спасение от пообедавшей его последней пешкой королевы Авроры. Она скомандовала было вновь, но её губы только приоткрылись и закрылись, а Том, как громом пораженный услышал тихую речь, на всякий случай оглядел студентов, но все собравшиеся вокруг не шевелили губами. Долго искать источник голоса не пришлось: едва различимые слова произносились в сознании Уинтер, они были незаметны для других, да и для самого Риддла, уловившего их случайно, когда Аврора едва не сделала неверный ход; связь леглименции — а это была именно она — на секунду приоткрылась. «Нет! Не трогай королеву! Укрепи позицию конем с другой стороны, тогда у него не будет шанса!». Даже в чужих мыслях можно было узнать голос собеседника. Том кинул незаметный взгляд в сторону пустеющего преподавательского стола: Альбус Дамблдор держался за кружку с остывающим чаем так, словно она была приклеена к столу, и профессор пытался её оторвать. Он командовал Авророй довольно жестко, а ей с присущими странностями удавалось сохранять невозмутимый вид, да ещё с улыбкой делать незатейливые ходы, повинуясь голосу дедушки. Аврора жульничала и не стеснялась этого ни капельки, Дамблдор являлся прямым подстрекателем. Бедный Септимус никак не мог понять, почему его гроссмейстерские способности не могли помочь одолеть соперника, но для Тома всё встало на свои места. Оказывается, его наивная подруга — беззаботное и честное создание — смогла так легко использовать чужие способности в игре. Не стоит недооценивать её из-за эксцентричности. Джоконда, сидящая рядом с Авророй, накинулась на неё с объятиями, остальные болельщики встали в очередь, чтобы пожать руку победительнице, когда с оглушающим провалом за все свои годы тренировок Септимус получил Шах и Мат от неспособного на логику человека. — Ну что, рыжий чудик, — победоносно и высокомерно сказала Аврора, важно сложив руки на груди, — готовься к желанию, я пока его додумаю! — Я, я думал, ты несерьезно, насчет желания, — пробормотал Септимус невнятно, еще до конца не осознавший тотального поражения. И никто не заметил, как Дамблдор бесшумно поднялся с места и покинул Большой зал через боковые двери, оставив галдящих студентов на строгих старост. Гриффиндорцы почесывали макушки и переглядывались, глядя на прыгающую от ощущения собственной значимости Аврору Уинтер. Надо сказать, выглядела она в этот момент ещё более странно, словно сошедшая с ума белка-переросток, нашедшая огромный желудь. — У вас есть три минуты, чтобы покинуть Большой зал и успеть на занятия. Голос Риддла всегда действовал на студентов отрезвляюще, только Аврора продолжала прыгать с одной ноги на другую, сжимая кулачки. Джеки неловко взглянула на Тома, разгоняющего особо неугомонных хаффлпаффцев и последовала с шестикурсниками в сторону выхода. Наверное, она до сих пор чувствовала вину за то, что тот подловил её за чтением тёмной литературы. — Я победила, Том! Он осторожно освободился из объятий опьяненной победой Авроры, можно сказать, что Том сбросил её, почувствовав отнюдь не раздражение, а простую неловкость. — Молодец, — равнодушно бросил он, — а теперь марш на зелья! Энергично кивая и выписывая странные вальсирующие «па», она отправилась в сторону выхода, прихватив по дороге обалдевшего Корнелиуса Фаджа под локоть. Тот просто не смог ничего возразить и только у самых дверей, придя в себя, отцепил от себя её руку. Проследив за последними студентами, Том отправился на улицу к теплицам Монтгомери, решая для себя, как отнестись к вопиющему жульничеству Уинтер. Какое желание, интересно, Аврора загадает Септимусу Уизли?.. *** По окончанию занятий Риддл и МакГонагалл собрали старост факультетов в кабинете чар и раздали несколько указаний относительно происшествия с Розир и Уилкис — так сказать инструкции для неразглашения ненужных сведений, а те, по возможности, должны были передать их своим студентам. Эйлин Принц — девочка с блокнотом, как иногда называли её остальные старосты, как всегда что-то записывала, чтобы не забыть, Вальбурга Блэк со скучающим видом накручивала прядь волнистых волос на перо и наблюдала за паучком, плетущем паутину в шкафу со школьными учебниками. Нет, староста из неё никакая… После выполнения своих обязанностей Том планировал проверить одну теорию, на которую его однажды натолкнул призрак слизеринского факультета, а совсем недавно укрепили книги школьной библиотеки. Ничего тёмного в его задумке не было, наоборот, тут была замешана светлая магия, магия одного из основателей Хогвартса, к реликвиям которых Том имел некое пристрастие. Кольцо Марволо досталось ему в наследство от Салазара Слизерина, и теперь Риддл заинтересовался другой легендой, в которой ещё при жизни приняли участие два призрака школы — Кровавый Барон и Серая Леди — привидение Рэйвенкло, по некоторым догадкам являвшаяся дочерью самой Ровены. Разговор, к сожалению, пришлось отложить из-за непредвиденных обстоятельств, созданных для Тома Авророй Уинтер. Патрулируя замок в поисках Серой Леди, Риддл совсем забыл про слова, брошенные Уинтер на древних рунах, ведь она назначила встречу, на которую он в принципе не собирался идти, вот только ему напомнили; Абрахас Малфой вёл себя как обычно, однако в его взгляде появилась заинтересованность, мастерски замаскированная отчужденностью. Одетый в дорогой костюм, он явно собирался выйти за пределы замка на очередную встречу с гринготтскими гоблинами или новыми компаньонами отца — у Абрахаса всегда было много дел и когда, интересно, он находил время для домашних заданий? — Тебя Аврора просила не задерживаться. В пять она ждет тебя, — напомнил он. Слизеринцы случайно встретились возле душевой старост, Абрахас сначала не решился завести разговор, но пересилил свою настороженность. — А поконкретнее? — Она больше ничего не сказала, разве что, — он приложил палец к губам и сделал лукавые глаза, — это тайна достойная самого Мерлина! Ууу… — и развел руками перед лицом, хаотично двигая пальцами. Риддл усмехнулся, так значит, Абрахас всё же не так напуган внезапным открытием его тайны. Аврору уже стали разбирать на цитаты, вот глупышка. Да, вроде бы она что-то говорила о пяти часах и Черном озере, но Том не придал этому значения, стоит ли обращать внимание сейчас? Стрелки на наручных часах приближались к отметке в пять, Том не сдвинулся с места; его больше интересовал Абрахас, чем Аврора со своими детскими забавами, но, к сожалению, напомнив о встрече, собеседник распрощался и отбыл в сторону лестниц, оставив Риддла в состоянии глубокой задумчивости. Малфой явно нагнетал обстановку, ведя себя непринужденно и, в то же время, сохраняя дистанцию. Утренний ливень прекратился, и небо потихоньку расчищалось, даже пару раз выглядывало вечернее солнце, раскрашивая зеленые шпили елей в яркие цвета. Осень продолжала изумлять разной погодой, и неизвестно что могло ожидать завтра: чистое небо, хлопья снега и обледеневшие лужи или снова омерзительный холодный дождь. Том потрудился выглянуть в окно, выходящее на сторону Черного озера, в котором отражались темные маленькие тучки. С такого расстояния было сложно разглядеть присутствие Уинтер, да и вообще кого-либо на той стороне, но ему повезло: зоркий взгляд уловил яркую лимонную шапку так любимую Авророй. Чудачка не расставалась со своими идеями ни на секунду, и пыталась втравить в них Тома. Простояв несколько минут у окна, он сжал кулаки и быстрым шагом двинулся за теплой мантией в свою личную спальню в подземельях, выделенную ему как школьному старосте; он не имел возможности не отреагировать на просьбу Авроры. Чувство «дружеского» долга не было сильным, то была элементарная плата за общение с Малфоем, которую нельзя было обойти стороной. Ничего, когда все разрешится, можно будет забыть об этой странной девочке и о Джоконде, если она приестся… *** — Ну, где ты был?! — накинулась на Тома с воплями Аврора, быстро схватила под локоть и потянула к тропе, игнорируя его попытки вырваться. — Быстрее, а то не успеем! — заключила она, посмотрев в розовеющее предзакатное небо. — Стой! Стой, Аврора, прекрати! — пытался утихомирить её Риддл, но та, как упертая кобылица тащила его в сторону Запретного леса. Она едва не упала, когда Тому всё же удалось отцепить её назойливые руки от себя. — Ты куда меня тащишь? В Запретный лес? — он квадратными глазами уставился на невозмутимо поправляющую съехавшую на глаза шапку девушку. — Правда, у нас нет времени на разговоры, Том! Быстрее! — Сначала объясни. Она закусила губу и умоляюще посмотрела на него, а потом снова в вечереющее небо. — Ты хочешь сделать Джеки приятное? Тогда пойдем! Не-не-не, — размахивая руками, пресекла она его попытки открыть рот, — я хочу, чтобы это было для тебя сюрпризом! Ты поймешь, о чём я! — Ты в своём уме? И чего тебя как заведенную постоянно тянет в Запретный лес? — повысил Том голос. — Мне надоело закрывать глаза на это жесточайшее нарушение правил, Аврора. Запретный лес — не место для забав! Или ты объясняешь, или мы возвращаемся в замок. Взгляд серых глаз забегал из стороны в сторону. — Прости, Том, я понимаю. Ладно, тогда я иду одна, — она надула губв и, развернувшись, направилась в сторону тропинки, ведущей в чащу леса. — Я принесу подарок для Джоконды… — У меня дежурство в школе, между прочим! — крикнул вслед Том, но остался стоять на месте. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы опомниться и броситься вслед за несмышлёной Авророй, нашедшей в Запретном лесу парк для прогулок. Он настиг её, заставил остановиться, рывком развернул и потряс за плечи. — Аврора, это не шутки и не площадка для игр! Ты понимаешь, сколько опасностей может таить в себе Запретный лес? Она пожала плечами. — Паук не приходит на эту тропу, но охраняет её от других зверей, — поведала она, но запнулась, видимо, ляпнув лишнего. — Это безопасно, честно! Главное не сворачивать, — улыбка еще больше придавала её чудаковатому образу сумасшествия. Том тяжело вздохнул, при желании он мог потащить её в замок насильно, оглушив заклятием, но что помешает ей пойти в Запретный лес после этого? Нет, это неправильно, нужно знать причину, чтобы образумить Уинтер, неужели какая-то глупость может заставить её бродить в сумерках среди беспросветной чащи вековых елей? «Может… ведь это Аврора…» — Идём, — коротко сказал он и обошел девушку, предлагая себя догонять. Он почти почувствовал, как довольная улыбка и взгляд серых глаз прожигают дыру в его спине. — Я знала, что ты пойдешь, — нескромно призналась она, когда позади осталось около двух сотен футов и темнота леса начала понемногу сгущаться. — Твоя безответственность делает безответственным и меня, — сквозь зубы процедил Том; он поглядывал на свои всегда вычищенные ботинки, сейчас вымазанные налипшей грязью и мелкими еловыми иголками. Штанины школьных брюк тоже безнадежно испачкались. — Ты меня специально спровоцировала, — он всё ещё злился, но не сильно, скорее чувствовал себя обведенным вокруг пальца. Аврора каким-то одним ей ведомым способом могла манипулировать людьми и даже им. — Для достижения цели все средства хороши! — задорно ответила она, ткнув его локтем в плечо. Том скосил глаза на неё и усмехнулся. — Ты и про шахматы так считаешь? — Шахматы? — удивилась она, искренне не понимая, о чем идет речь, но когда до Авроры дошло, она остановилась. — Ты… о чём ты? — если бы он обернулся, то, наверное, увидел, как она глупо хлопает глазами, безнадежно пытаясь скрыть своё жульничество. — А ты не знаешь? Ой, да ладно тебе, Аврора… — бросил Том с долей иронии. — Неужели ты заметил? — изумилась она, обгоняя его, потом зачем-то стала осматривать кусты боярышника вдоль утонувшей в последождевой грязи тропинки. — Нам сюда. Она остановилась посреди бесконечной дорожки, на которую из-за тенистых крон едва пробивался свет солнца. Том не сразу заметил потрепанную временем и погодными условиями голубую ленточку, привязанную к корням разросшегося куста. Раздвинув ветки, Аврора проскользнула между ними и жестом поманила Тома за собой. — Что заметил? — Не дури, если знаешь, то какой смысл выбивать из меня признание? — невозмутимо заявила она и зачем-то присела на корточки. Она стала осматривать пышные заросли мха, раздвигая растения руками, прочесывая каждый дюйм пальчиками. Несмотря на прямолинейность, Аврора не смотрела в глаза Тому, а значит, гордость за свой поступок была всего лишь завуалированным чувством стыда. — Не применяй ко мне таких слов как «дурю», — предупредил он раздраженно. — Виляешь. — И «виляешь» не применяй, — он вздохнул, словно устал от бессмысленного разговора, однако на самом деле хотел знать мотивы её аферы с Дамблдором. — Называй, как хочешь, это не изменит твоей слизеринской натуры, — отчеканила она. — Аврора! — прорычал Том, сжимая кулаки. Она обернулась, бросив занятие по «расчесыванию» голубого мха. Грозный вид Ридла, готового взорваться в любую секунду, ничуть её не смутил. Да откуда этой глупышке знать об ужасных вещах, которые он творил в прошлом, что с его жестоким характером и самолюбием Том не терпел к себе подобного отношения? — Ты никогда ничего не говоришь напрямую, Том, — беспечно сказала она, однако взгляд был прямым, жестким и даже обвиняющим. Серые глаза - Том был удивлен, в них больше не читалось странности и какой-то невероятной потусторонности — Аврора была серьезна и сейчас напоминала Минерву МакГонагалл, увлеченно отчитывающую провинившегося студента. — Судя по всему, и твоя душа потемки. Может, его холодный высокомерный тон послужил причиной следующих слов Авроры, а может, её просто переклинило, но Том никогда не слышал из её уст презрения: — Да, ты прав, я обманула Септимуса и выиграла в партии благодаря профессору Дамблдору, — неожиданно недовольно призналась она. — Это было спланировано с самого начала, мне надоело, как он с друзьями надо мной издевается, пускай это и издевательством сложно назвать, — нет, ему не показалось — это было именно презрение. — Эти их постоянные «чудилка» или «светофор», мантикора знает, что это такое! А, не важно… Понимаешь, меня это достало! - Ты чего завелась? — гнев на неё улетучился в неизвестном направлении, освободив место удивлению. Да что на неё нашло? — Гриффиндорцы иногда любят выходить за рамки, не скупясь на слова, совершенно не понимая, что могут причинить боль, — Аврору уже было не остановить. — Да, я просто разозлилась, они не единственные, кто постоянно подтрунивают надо мной за внешний вид и странный характер, — она встала с земли и сжала кулачки, поражая Тома всё больше и больше. — Да, мне плевать на то, что сейчас в моде оливковый, мне нравятся яркие цвета! Да! Я странная! Я признаю это, но хотя бы один из них хоть раз подумал, что у меня иное мироощущение? Что для этого есть причины? А? — она повышала и повышала голос, переходя на крик, так, что с соседних кустов взлетела стая птиц, недовольно щебеча в сторону разгневанной девушки. — А может, кто-то хочет так же как я не помнить ни дня из своей прошлой жизни? Я до сих пор понятия не имею, кто я, Том, понимаешь? Я так и не адаптировалась к жизни в этом мире, начала всё с чистого листа, но в то же время мне кажется, что везде есть знакомые места, запахи и даже черты лица некоторых людей. Знаешь ли ты, почему мне не нравится Друэлла? — для Тома это вообще стало новостью: Аврора никогда не показывала негативных чувств по отношению к другим людям. — Она мне напоминает о чем-то плохом, я даже не удивилась тому происшествию! А этот мальчик - Поттер… — Аврора неожиданно всхлипнула и опустила плечики. — Такое ощущение, что он сделал для меня что-то хорошее, что хочется плакать... — она прижала к груди сжатый в безнадежности кулачок, теперь в её голосе появилась боль. — Ирма Пинс напоминает мне о книгах, а в глазах Долохова, ещё Эйвери с твоего факультета и некоторых Блэков я вижу опасность, да такую, что хочется при виде них убежать и спрятаться! А они всего лишь дети! Хочешь — верь, хочешь — не верь, но мне чудится, что от Эйлин Принц пахнет зельями, хотя она, по словам Джоконды, больше увлечена чарами, — поток слов из её рта невозможно было остановить. Аврора как с цепи сорвалась на пустом месте, обездвижив Тома своими проблемами. — Все думают, что я беззаботная и счастлива в собственном мире, но и у меня есть проблемы. Мне так сложно! Один Мерлин знает, как ты догадался о леглименционной связи между мной и профессором Дамблдором, поверь, мне это не очень интересно, но прошу, не суди меня. Я просто хотела доказать Септимусу и остальным, что я не глупышка и не чудачка, Том! Я… Мне просто тяжело. Она совсем осунулась и заплакала, спрятав лицо в ладонях; Том не знал что сказать, понимая, что партией в шахматы она ничего не добьется, а ещё этот странный танец победителя чего стоил. Аврора, несомненно, сильно удивила своими словами, доказав, что все её странности шли от потери морального равновесия из-за амнезии. — Извини, — собравшись с силами, сказала она, шмыгнув носом. Но затем выражение её лица как по волшебству изменилось, вновь приобретая привычную потустороннюю улыбку; Аврора стёрла слезы рукавом мантии, взглянула наверх, где среди густых ветвей всеми силами старались пробиться тусклые солнечные лучи. — Нам лучше поторопиться. Помоги мне найти компас, — она снова присела на корточки и стала раздвигать мох. Перемена настроения была разительной, но теперь Том знал, что Аврора пытается скрыться за маской. И пускай эта маска не до конца была маской, а удивительно странный характер всего лишь обрел некоторые скрытые до этого грани, не теряя эксцентричности — Уинтер, с её удивительным взглядом на мир, открыла свой новый облик в глазах не привыкшего к сюрпризам Риддла. Том узнал, что его безграничный талант читать людские жизни иногда давал осечки. — Как он выглядит? — Обычный компас за два сикля из Дервиш и Бенгз, — немного резко ответила она, когда Том опустился на корточки немного дальше и стал ей помогать. — Нашёл, — в его руках оказался круглый предмет на кожаном шнурке. На нём явно были водоотталкивающие чары, ведь компас был сухим. Аврора вскочила на ноги и в один прыжок сократила между ними расстояние. — Какой ориентир? — Пошли по синей стрелке. — Том непонимающе уставился на циферблат и обнаружил, что северная стрелка упрямо указывает вовсе не на север, находящийся с другой стороны замка. — А ты не думала, что его могут найти животные, падкие на блестяшки? Ответ последовал незамедлительно: — Я его зачаровала, он только для людей и ведет в единственное место. Давай, — Аврора протянула ладошку. Он не стал спорить, а отдал медный компас и двинулся за ускоряющей шаг Уинтер, то и дело шмыгающей носом. Они практически бежали, постоянно поглядывая наверх, дабы удостовериться, что надвигается закат. Аврора постоянно твердила про то, что солнце скоро коснётся шпилей Хогвартса и тогда сюрприз окажется неполным. Несколько раз Тома хлестали высокие голые ветки, но юркая, словно мышь, спутница пробиралась сквозь заросли, практически не дотрагиваясь до них. Том едва поспевал за бывалой лесничей, когда та перешла на бег. — Быстрее! Ещё совсем немного осталось! Кто знает, сколько футов они пробежали и как далеко находились от замка, темень леса сгущалась, а вдалеке слышались крики животных, а иногда странные звуки неизвестного происхождения. Запретный лес не был обычным — это был волшебный заповедник, один из немногих оставшихся в мире из-за того, что магглы перенаселили планету и вырубили множество лесов, где раньше обитали магические звери. Маггловские мифы и легенды оживали в подобных местах: единороги и лешие, мантикоры, авгуры и кентавры — всё это было наследием, прекрасным миром, бережно охраняемым волшебниками в первозданном виде. И пускай мрак густого леса мог сбить с толку, но Том, выросший вне волшебного сообщества, всё равно ощущал себя Алисой в стране чудес и сейчас следовал за кроликом, поглядывающим на компас вместо часов. Аврора остановилась так внезапно, что он обогнал её на пару футов не успев затормозить. Она тяжело дышала, но держала спину ровно; после глубокого вздоха, давшегося с трудом, наконец, заговорила: — Успели. Нам повезло, что небо очистилось. Том приподнял бровь, совершенно не понимая, причем здесь небо, но затем, после приведения дыхания в норму, он почувствовал, ощутил нечто непривычное: вместо душистой хвои и запаха терпкого мха вокруг стоял легкий, неуловимый цветочный аромат, только Том никогда такого не слышал. Не сладкий и не горький, слегка кислый и почему-то пряный — он перебивал запах леса, давая ощущение тропиков; и хотя Том никогда не бывал в тропиках, на ум пришло именно это сравнение. За раздумьями о перепадах настроения Авроры он и не заметил, как они вышли на поляну под открытое небо, на котором действительно не было ни единого облачка, а вокруг… Вместо жухлой травы и грязи, все в капельках блестящей росы, на поляне россыпью расположились маленькие тёмные цветы, если приглядеться, то можно было угадать окрас: совсем неприметные, коричневые, они были больше похожи на мох, так плотно находились друг к другу, но в отличие от мха, ростом достигали середины человеческой голени. Поляна была покатой, Том и Аврора стояли у кромки на самом высоком месте, откуда можно было разглядеть шпили Астрономической башни Хогвартса, но сам замок скрывали высокие ели. — Мы пришли сюда за этими цветами? Боюсь, что Джоконда не оценит, — саркастично сказал Том, сложив руки на груди, но вместо ответа Аврора приложила палец к губам; она улыбалась в предвкушении чего-то поразительного. Маленький пальчик оторвался от бледных губ и обратился куда-то в сторону, маня взгляд Тома за собой. Он обернулся и увидел, как полоска уходящего солнца, которую он и не заметил, касается края поляны. Аврора оказалась рядом, затаила дыхание, осторожно заключила кисть Риддла в холодную ладонь и несильно сжала, словно уберегая от обморока. Том решил ничего не говорить, понимая, что коричневые цветочки ещё не весь сюрприз. Последний луч солнца исчез с поляны, и внезапно от того места прямо по цветам прошла световая волна; ослепительная, она придавала мрачным деревьям Запретного леса непривычный радужный окрас. Том по инерции сделал шаг назад, когда свет приблизился к ним и обогнул, заполоняя всё открытое пространство. Аврора дернула его за руку и, не говоря ни слова, указала пальцем в небо. Яркой вспышкой ослепительной красоты и причудливой формы на нём отразилось невероятное волшебное природное явление. Множество холодных оттенков, а может, всего несколько — всё смешалось от яркости красок — переливалось, смешивалось, кружилось, но продлилось это недолго — какие-то три секунды, показавшиеся вечностью, заставившие глаза, привыкшие к полутьме, щуриться, и круговорот палитры фиолетовых, бледно-желтых, голубых, пурпурных и зелёных цветов прекратился так же внезапно, как и начался. Вокруг остался потрясающей красоты разноцветный ковер из холодного сияния — это и были те самые невзрачные цветочки, сейчас являющие собой маленькие разноцветные источники света. Том не сдвинулся с места, разглядывая поляну вокруг, он крутил головой из стороны в сторону, словно маленький ребенок, впервые оказавшийся в Сладком королевстве. Душистый аромат стал ещё насыщеннее, а цветы переливались волнами. Том боялся помять их, но соцветия под его ботинками, стоило ступить на другое место, распрямлялись, как пружины, и загорались, мерцая подобно лампочкам. Запретный лес вокруг переливался рождественскими гирляндами, искря на иголках, высокие корни деревьев стелились по земле разноцветным серпантином. Можно было забыть обо всём на свете, наслаждаясь великолепием: забыть о крестражах и проблемах Друэллы Розир, о планах на будущее и сулящей выгоду встрече с Луи Малфоем, и он забыл… Том забыл о ненависти к отцу, ко всем магглам, грязнокровкам, потерял воспоминания той боли, что причинял ему оставшийся кусочек души, о крови на руках. Другой мир — мир чарующих красок и ароматов забрал все тревоги и наваждения, Том забыл даже о том, что находится здесь не один. Он никогда в жизни так не улыбался, ведь обычно не вкладывал в улыбку должных эмоций, но сейчас это было искренне и так естественно… Аврора продолжала держать его за руку, она молчала в ожидании, когда Том осмелится прийти в себя. Она знала, она точно знала на какую реакцию рассчитывать и светилась от радости, а может, от простого человеческого счастья, заполонившего и самого Тома. Аврора открыла ему нечто невероятное. Её белые пепельные волосы подсвечивались цветами и, так же как и они, переливались холодной радугой, бледная кожа слилась с волосами, придавая её лицу нечеловеческую, вейловскую красоту, и Том был уверен, что и сам сейчас выглядит так же. Теперь он понял смысл её улыбки, понял то добро, что светилось в каждой черточке лица чудаковатой девушки, совсем недавно признавшейся, что и она подвержена переживаниям; беззаботность Авроры больше не могла раздражать, неизведанное ощущение свободы завладело ими обоими… — Поразительно... — выдавил он с трудом. — Но к-как такое возможно? — Это моё Северное сияние, Том. То самое… Он опустился на колени и провел ладонью по светящемуся ковру, вслед за его движением цветы перестали переливаться в такт равномерному сиянию, но через мгновение снова поймали общий ритм. — Сорви несколько для Джоконды, — предложила Аврора, присаживаясь рядом, но как только веточка с россыпью соцветий оказалась в руках Тома, сияние прекратилось, погасло, а мелкие цветочки снова приобрели тусклый коричневый окрас. — Они засияют всего один раз следующим вечером, когда сядет солнце, а потом завянут, — она взглянула на небо и указала пальцем на виднеющийся вдалеке кусочек Астрономической башни Хогвартса. — Под этим углом свет преломляется и над астрономической башней вечером можно разглядеть блик Северного сияния, когда небо совсем чистое. Его возможно увидеть только у раскидистого дуба возле Черного озера, поэтому никто раньше не замечал. — Потрясающе! — эмоции переполняли Тома; он рассматривал простенькое с виду растение, вертя веточку между пальцами. — Что это за цветы такие? — Понятия не имею, но нам пора идти, — предупредила Аврора и как-то странно на него посмотрела. — Подожди ещё секундочку, — Том с жадностью сорвал еще несколько растений, но, по-видимому, слишком увлекся созерцанием и снова застыл на месте, оглядывая сияющую красоту вокруг. Что-то невероятное и немыслимое заставляло его игнорировать голос Авроры, зовущий в сторону замка. — Скоро станет совсем темно, Том… Но он не двигался, всё тише становился звонкий беспокойный голосок, отдаваясь трелью колокольчиков где-то вдалеке. Он даже не почувствовал, когда смелые ручки потянули его под локоть. Совсем не хотелось уходить отсюда, слишком тепло, слишком хорошо и уютно. Привыкнув к яркому свечению, Том почувствовал невероятное спокойствие, лёгкость, отстранённость, где-то совсем рядом блеснул огонёк чего-то очень желаемого. Он потянулся к огоньку, но кто-то мешал его ногам двигаться, тянул вдаль, оставляя позади обретшее форму бессмертие — маленький голубой огонёк, привидевшийся ему. Том почему-то знал, что это именно оно, пытался обернуться, но что-то приковывало его взгляд к себе, а ещё эти странные щелчки, неприятные клацающие звуки и прикосновения к горящим щекам. Шаг, второй, и внезапно прямо перед глазами возникла нарушившая идиллию девушка. Обеспокоенное лицо и нахмуренные брови — Аврора щелкала перед ним пальцами, словно будила от странного всепоглощающего сна, который не хотелось покидать. — А… — остальная часть слова куда-то пропала, не позволяя губам шевелиться. Наконец, Том осознал, что он больше не находится посреди великолепия райских цветов, а оказался в нескольких футах от поляны за широким стволом ели, не подпускающим к нему манящих лучей. — Ничего, скоро пройдёт. Маленькая ладошка осторожно прикоснулась к его лбу, заботливо проверяя температуру. Том чувствовал, как из жара его бросило в холод, он пришел в себя не сразу. Взгляд, наконец, полностью сфокусировался на Авроре, тревога не сходила с её лица. И внезапно накатило странное ощущение, будто память вернулась, вышла из укромного уголка, где её держала невиданная доселе лёгкость. Он тряхнул головой, отгоняя остатки наваждения, и потер ладонью затылок. Во второй руке в кулаке, словно в тисках, были зажаты похожие на сорняки цветы, такие неприметные, что сложно было представить, в какую волшебную красоту они превращаются ночью. — Странно, я не думала, что они на тебя так быстро подействуют, — задумчиво проговорила Аврора. — Что… что произошло? — Ну, — неловко начала она, опустив взгляд к грязным ботинкам, — я забыла предупредить, что это место действует на людей гипнотически. Хагрид меня еле вытащил с поляны в первый раз. Слава Мерлину, что на него они почти не влияют, это, наверное, из-за того, что он полувеликан. — Что? — Том почувствовал прилив ярости, готовой выплеснуться на неразумную Аврору. — Да, — подтвердила она сказанное ранее, — эти цветы, похоже, имеют странное влияние, — промямлила она. — В центре поляны самое сильное магическое поле, хорошо, что мы находились с краю. — Аврора! Ты хоть понимаешь, что эти цветы могут свести с ума?! — Риддл с отвращением отбросил в сторону букет, и тот разлетелся по влажному мху у подножья дерева. — У них действие схожее с маком, но сильнее, — продолжила она, игнорируя возмущение в его голосе. Голова гудела, память снова подсовывала все наболевшие проблемы, Том не мог сосредоточиться и сформулировать должных ругательств, но он был очень зол на Аврору. — Ну, конечно! Что ты ещё могла найти забавного в Запретном лесу?! И ты сюда часто приходишь? Аврора, ты меня поражаешь, разве можно так безответственно относиться к неизвестным растениям, неужели занятия у Монтгомери тебя ничему не научили? Она закусила губу от негодования, а затем фыркнула и стала собирать выброшенные веточки цветов, оставив Тома сверлить её макушку злобным взглядом. — Дело не в этом, здесь я чувствую себя спокойнее, да и на саму поляну я не заходила с тех самых пор, как Хагрид показал мне её. — Хагрид-то тут причём? — Её он нашёл, когда по неосторожности заблудился в лесу, — невозмутимо поведала она, отряхивая стебельки собранных цветов от налипшей грязи. — Путь сюда очень сложно найти, второй раз Хагриду помог Арагог, тогда мы и решили сделать этот компас. Странно, но эта поляна сама по себе отталкивает посторонних, заставляет отдаляться, хотя, как ты понял, выйти из неё тоже непросто. — Хагрид что, до сих пор нянчится со своим ручным акромантулом? Аврора, это же ядовитое чудовище, оно убило Плаксу Миртл… Она снова нахмурилась и посмотрела на Тома. — Арагог никогда не тронет друзей Хагрида и моих друзей, он вполне дружелюбен, а к смерти Миртл, я уверена, он не имеет никакого отношения. Нам пора, а то хватятся, — оборвала она сама себя и, бросив последний взгляд на поляну, достала компас. — Идём. Том быстро нагнал её, зажег на конце волшебной палочки Люмос и стал освещать их путь. Он вовсе не хотел отчитывать Аврору, но её неосторожность выходила за рамки. — Я думала, тебе понравится, — грустно проговорила Аврора. — На, возьми, — она протянула руку, в которой был зажат небольшой букетик из пяти цветов. — Джоконда оценит, только не говори ей, где взял, скажи, что наколдовал. Не хочу, чтобы она приходила на поляну… — Почему? — Да потому, что эти цветы в большом количестве одурманивают самыми сокровенными желаниями, понятия не имею, что может случиться с человеком, если он останется там надолго, кстати, а что почувствовал ты? В темноте леса становилось всё больше звуков, исходящих из разных сторон, пора было прибавить шагу. — Почему? — снова спросил Риддл, минуя вопрос. — Я же объяснила, Джоконде будет слишком тяжело отказаться от мечты вернуть свою семью, а именно это она и увидит. Самые сокровенные желания, понимаешь? — Я не это имел в виду. Почему ты показала мне это место? Кто его ещё видел? Она остановилась, явно не ожидая такого вопроса. — Никто, только мы с Хагридом, это наша тайна. — Тайна, которую ты открыла мне, вот интересно, чем я заслужил? Некоторое время она молчала, подыскивая правильные слова, постоянно отводила взгляд в сторону темноты леса, но после глубокого вздоха всё же решилась: — Я хотела увидеть твои настоящие эмоции, Том, — холодный тон голоса был слишком наигранным. Невозмутимость скрывала неуверенность. Такого ответа он точно не ожидал, однако не впервые замечал за Авророй склонность к недоверию. Раньше она пыталась убежать от встреч с ним, сводила общение к минимуму, но почему-то решилась открыть ему такую важную тайну. — Так дело не в подарке для Джоконды… — рассудил он. — Неужели я такой отвратительный лицемерный тип, Аврора? Она спрятала компас во мху, поднялась на ноги и отодвинула ветки кустов, скрывающие тропу к замку. — Нет, Том, ты просто не такой как все… — сказала она и полезла сквозь завесу из боярышника, пытаясь избежать дальнейшего разговора. Ответ не исчерпал вопроса, но Том всё понял: Аврора клинически не переносила ложь и правильно расценивала его лицемерие, но почему-то хотела увидеть настоящего Риддла, а точнее, доказать, что и у него есть человеческие, искренние эмоции, о которых никто и не догадывался. Удивительно сильная интуиция удивительно странной девочки, способной различать то, мимо чего пройдут другие, и не заметив. Вместо того, чтобы обойти стороной и отказаться от Тома, она решила раскрыть его, доказать самой себе, что он может быть обычным человеком. Пускай она фактически призналась в недоверии к нему, но на Аврору невозможно было злиться… Остаточное явление после встречи с миром волшебных цветов, заставило его снова улыбнуться. — Как и ты… — тихо пробормотал он себе под нос и полез вслед за Авророй сквозь заросли боярышника. — Но зачем тебе это? — Проверяла теорию, — они уже шли по тропинке к замку, когда на Уинтер снова снизошло откровение, — хотела снова увидеть ту твою улыбку, думала, не показалось ли мне в тот раз. — Какую? — удивленно спросил Том. — Когда ты впервые увидел Северное сияние тогда, в начале лета…