Домохозяйка Сэм

- Сэм у нас домохозяин. Да, Сэм? - Подойди ко мне. Сядь возле меня. – Когда Лесли садится рядом с ним, этот сукин сын кладет свою лапу на ее руку и вызывающе-испытывающе смотрит на Сэма. Мол, смотри, делаю что хочу. Парень чувствует, как у него темнеет в глазах… Но берет себя в руки. - А что такого, Сэм? – нарочито спокойно, удивленно и недоумевающее спрашивает псих. Он имеет в виду готовку. С мясом, кстати. - Яйца так яйца, - говорит Сэм Фэррел, хотя бы для того, чтобы успокоить себя звуком собственного голоса, его мирными примирительными интонациями. Правда, испытующий взгляд давит на него, прижимает шею, спину, плечи. Сэм пытается думать о готовке и не вспоминать, как ночью их поймали, как школьников. Унижение – это то, хуже чего и не придумаешь. Его, Сэма, последние пару дней только и делают, что унижают, тыкая носом в его беспомощность, бессилие, а теперь еще и в его безработное состояние и бытовые навыки, что вообще было возмутительно. Да в чем дело вообще? Это что, плохо или стыдно, когда мужчина умеет и в доме поработать, и приготовить обед? Да все радуются таким мужчинам! Кроме одного козла, который, по-видимому, все еще делит работу на женскую и мужскую. И в случае, если мужчина делает «женскую» работу, надо его потыкать в это носом и выставить полным ничтожеством. Нашел, блин, точку прикола. Действительно, «а что здесь такого?»! Вот именно так он и смотрит на Сэма: как на имбецила и ничтожество. Домохозяин. Баба. Сэм не знает, что бесит и угнетает его больше: долг, сальные взгляды на его жену и скользкие намеки или же отношение к нему как к откровенному ничтожеству. Днем они начали грабить все подряд. Под вечер они дома, все пересчитали, а потом, после ужина, который, кстати, Сэм же и приготовил (потому что «я хочу, чтобы готовил Сэм», черт подери, нашел служанку!), Лесли унеслась в ванную, что ли, а Сэм остался наедине с чертовым психом, в заложниках у которого они оказались. Мужчина снова рассматривает Сэма как ничтожество или какую-то зверушку. Или как бедного несчастного хорошего парня, такого себе агнца, который попал в волчью стаю. Он так посмотрел на него еще в машине, когда Сэм осудил поведение жены во время и после ограбления. Он в самом деле хороший парень, а жена у него та еще стерва. - Что? – не выдерживает Сэм. У него внутри все словно дрожит и грозит вырваться наружу в виде нервного срыва, истерики и полного неадеквата. - Сэм. Пошли, - «банкир» встает и идет, даже не оборачиваясь на Сэма. Он уверен, что парень следует за ним. - Что еще? Куда мы? – Сэм не скрывает раздражения. - Мм… Я бы повел тебя в спальню, но она не подходит. Да и жена твоя там. - Для чего не подходит? - Увидишь. Они пошли в гостевую комнату. А там «гость» оглянулся, прикинул что-то. - Сэм, помоги мне придвинуть этот диван к подоконнику. - Зачем? - Здесь есть батарея. - И что? - Не задавай глупых вопросов. Давай, двигай. Они вдвоем передвинули софу к батарее. - Вставай на софу на колени лицом к окну, - распорядился этот псих. - Зачем? – вскинул бровь Сэм. - Давай быстрее. Потом поймешь. - Не буду. Зачем мне это делать? – уперся Сэм. Псих вздохнул, а потом все случилось как-то очень быстро: пощечина, что бросила на софу и пистолет со взведенным курком. Сэм охнул, схватился за щеку. - Да в чем дело? - Я. Сказал. На колени. На софу. Лицом к окну. Быстро. - Ладно, ладно, - чувствуя, словно еще кусочек души отмирает от проглоченного унижения, Сэм исполняет указание. - Положи руки на трубу батареи. Сэм и это делает. Хотя все еще недоумевает. Что происходит? Лязг металла за спиной. А потом перед носом: псих ловко защелкивает наручники на запястьях Сэма, приковав того к батарее. - Эй, это еще зачем? - Затем. Чтобы не брыкался и не мешал мне. - Что ты задумал? – испуганный парень рванулся, наручники звякнули о батарею и впились в запястья. - Тише. Стань на локти. - Пошел ты! - Ставай, я сказал! – и этот сукин сын дергает Сэма за ноги назад, тот вытягивается на софе, но прикованные запястья не позволяют распрямиться, и Сем, почти хлопнувшись на живот, падает на локти. Хорошо хоть не ударился лицом о подоконник или чертову батарею. - Ты с ума сошел! Что ты, блядь, делаешь?! – возмущается Сэм. Но последующие действия психа, сукина сына с пистолетом заставили его реально испугаться. – Эй, эй, ты это… зачем? Мужчина, обхватив Сэма за пояс, расстегивал его джинсы – вытянул ремень из шлевок, пуговица, ширинка. А потом так же методично стягивает эти джинсы с бедер парня аж до колен. Кладет руку на ягодицу под тканью боксеров, сжимает не очень сильно, но ощутимо. Сердце Сэма от страха смещается и бьется аж в желудке. И ему кажется, что он задыхается. - Ты что?.. – голос почти не слушается его. - Сэм, у тебя очень симпатичная жена. Скажи мне, мой мальчик, ты любишь ее киску? - Ты псих конченный, отпусти меня, - гудит парень снизу, но голос снова подводит, получается почти хрип. Пальцы сильнее сжимают ягодицу. - Не груби. Так любишь? А ее киска любит тебя, м, Сэмми? Я, например, в этом не сомневаюсь. Знаешь, - продолжил «банкир», - я бы трахнул твою жену. Она та еще шлюха. Настоящая стерва. Но… женщинам нельзя доверять. Особенно таким, как твоя жена. Особенно в таких ситуациях, в какой оказались мы сейчас. Доверять можно только проституткам. Там хоть знаешь, что она сделает и зачем. Так что не переживай. Твоя женка хороша, но мне хватит и просто рассматривать ее. Не надо подозревать ее в супружеской неверности, - хмыкнул мужчина и при этом разжал пальцы, погладил ими пострадавшую филейную часть. Парень рвано вдохнул. - Я понял. Ясно. А зачем ты меня к батарее приковал? Чтобы я не мешал тебе рассказывать? – нервно хихикнул он. - Ну, почти, - коротко засмеялся мужчина. А потом быстро стащил трусы с парня туда же, куда и джинсы – на колени. - Эй, ты чего! – вообще-то Сэму уже стало совсем страшно. Не стоит ждать чего-то хорошего, когда какой-то конченный псих стаскивает с тебя одежду. - Пока ничего, - отвечает тот самый конченный псих и приподнимает футболку парня повыше, обнажая талию и выше, почти до подмышек, тело парня. - Да прекрати ты! – психует Сэм. Не нравится ему это, ох не нравится! - Так я еще и не начинал, - отвечает псих. А потом Сэму слышны другие звуки: расстегиваемый брючный ремень, звякает пряжка, тихий вжик молнии на брюках, шелест ткани тихий-тихий, едва уловимый. - Что ты делаешь! – шепчет Сэм. В голову лезет одна-единственная догадка, но он ее упорно отвергает. Не может же этого быть, этот шизо по женщинам, он так смотрел на Лесли… - Сэмми, хороший мальчик, безработный, домохозяин, вкусно готовит, немножко глупый, но очень, очень хорошенький… Все правильно, Сэмми? - Мм… что ты городишь? – страшнее стает с каждой секундой, потому что этот психопат положил ладони на спину Сэма и не спеша оглаживает его тело. - Так вот, хороший мой, такое дело: сейчас ты отработаешь за свою привлекательную жену и станешь настоящей домохозяйкой. Они, кроме работы по дому и готовки, имеют еще одну обязанность – секс. Это во-первых. А во-вторых, ты позволяешь себе довольно много дерзить. Это можно простить Лесли, она же женщина, что с нее возьмешь, но ты… Ты должен помнить свое положение. - Да ты совсем с ума сошел! – Сэм дергается, но, естественно, наручники не поддаются. - Тебе что, рук не жалко? – искренне удивленно интересуется псих. – Кстати, должен сказать, у тебя очень красивые руки. Такие тонкие пальчики, длинные, изящные… И хотел бы сломать, да жалко. И глаза. Очень-очень красивые глаза. И губы. И еще у тебя отличная фигура. Ты качаешься? - Нет… Просто работаю физически… - Здорово, значит, тебе повезло с наследственностью. Тело у тебя просто роскошное. Сэм почувствовал, как псих убрал одну руку, а затем – движение у своих ягодиц. Ему было страшно каким-то подсознательным животным страхом, липким темным ужасом: сейчас вот с ним никто ничего вроде бы не делал, но он явственно ощущал угрозу и накатывающую панику. Он открыто упомянул о сексуальных обязанностях. Он хвалил его тело. Он, по ходу, реально собирается его трахнуть. Трахнуть? О, ч-черт… черт! Что в таких случаях делают? Сопротивляются, дают в морду… Если не прикован, да, конечно. И твою жену не могут застрелить в любой момент. Угу… И что делать, а? Бля-а-а-адь… Страшно, блядь! Что делать?! А может, пронесет? Ну, пистолет у виска тоже не значит, что жертву обязательно застрелят. Так и это. Сейчас Сэм испугается, поунижается, псих успокоится, потешит свое самолюбие и отпустит Сэма. Да, точно, так оно и будет. Кто хочет насиловать, разговоры не разводит. По крайне мере, Сэму так казалось. А потом в стекле не до конца занавешенного окна он увидел частичное отражение: мистер психопат в расстегнутой, но не снятой рубашке рассматривает тело перед собой, а его рука так характерно двигается. Да он что, серьезно, что ли?! - Ты гей, что ли? – спрашивает Сэм. - Нет. А что? - А что ты тогда делаешь? Зачем ты раздел меня? Ты что, дрочишь? На меня, что ли? – в голосе проступила паника. - Нет. Я просто собираюсь закончить твой образ жены-домохозяйки. Ты красивый, милый, домашний, убираешь в доме, готовишь, на работу не ходишь, за себя постоять не можешь. Осталось только трахнуть тебя, сладкий, - мужчина шлепнул по заднице начавшего дергаться парня. – А ну тихо. Замри и не двигайся. - Отстань! Иди на хуй! Отъебись от меня! – задергался парень. Увы: оторваться от батареи он мог разве что оторвав себе руки, вперед ему некуда было бежать, сзади же… Сзади его крепко и больно схватили за бедра. - Не двигайся. - Пошел ты! – почти взвизгнул парень. Это называется истерика, кажется… В ответ сильные пальцы впиваются стальной хваткой в шею парня сзади, прихватывая его за загривок и что-то там пережимая – и нервы, и сосуды. В глазах моментально темнеет, тело цепенеет словно парализованное. Сэм стонет, но на время он абсолютно дезориентирован и оглушен этой хваткой. Но когда в его очко упирается горячий твердый член, он начинает подвывать от ужаса. Сквозь зубы пытается сказать «нет, не надо». В голос он взвыл и просто закричал, когда этот член начал протискиваться в него и просто разрывать. Просто… разрывать… пополам… и еще… Боже! Господи боже! - Нет! Нет! Остановись! Не надо, не надо, пожалуйста… Господи! О боже мой! О боже мой, обожемой, обожемойобожемой-ненадоненадо пожаа-а-алуйста! Пожа… луйста!.. Боже!.. А-а-а!.. - Да тише ты, чего разорался, как баба! – шикнул на него мужчина. Сэм завыл, кусая губы и жмуря глаза, ощущая, как по щекам покатились слезы, он не хотел, просто не мог их остановить. Так больно ему еще никогда не было, кажется! Так больно, плохо, обидно, стыдно, горько, унизительно!.. Он изо всех сил пытается не кричать, но на самом деле слабо понимает, что происходит и что делает его тело. Исчезло почти все на свете, остались лишь он, псих и всепоглощающая тошнотворная Боль. - Хороший мальчик… Сладкая задница… Моя сладкая дырка… Вот теперь… все как надо… Ты заслуживаешь этого, - приговаривал насильник, жестко вцепившись в бедра парня и размеренно, но жестко двигаясь. Кажется, он даже сдерживался – пока или вообще, неизвестно. Словно примерялся. Или разрабатывал вход в тело «под себя». – Мне хотелось сделать это еще когда вы сбежать хотели прошлой ночью. Да, еще тогда. Вы так мило сидели, как нашкодившие школьники. Славно было бы перегнуть тебя прямо тогда, выпороть и трахнуть в придачу. Но я тогда пожалел вас. Тебя пожалел. И жену твою. Она бы этого не выдержала. Не каждый день… какой-то мужчина трахает твоего мужа. В задницу. - Пожалуйста, - всхлипывает Сэм. К черту гордость. Кажется, его пытают уже вечность. – Пожалуйста, отпустите. - Да ладно тебе, Сэм, расслабься. Тебе понравится. Потом. Увидишь. Только расслабься. Давай, детка. Еще ведь только начало. - Пожалуйста, не надо… Хватит… Пожалуйста, отпустите… - еле выговаривает Сэм. Его словно замораживает внутри от слов «еще только начало». Как же, позвольте? А сколько он уже… Но… Голос дрожит и срывается. Слезы сбились комом в горле и не дают говорить. Сэм всхлипывает от боли и обиды. - Перестань, Сэмми. Не хнычь. Расслабься, тебе говорят. Сейчас тебе будет жарко, - насмешливо, но возбужденно, азартно говорит старший мужчина. - Нет! – ужас и отчаяние. - Да-да-да, мой красивый нежный сладкий мальчик, - почти нараспев мурлычет этот психопат, пристраиваясь поудобнее. – Я так и знал, что ты будешь себя так вести. – И с этими словами насильник покрепче хватается за попку парня и начинает двигаться по-настоящему жестко и быстро. Сэм снова кричит и воет, но насильник не обращает на это ни малейшего внимания, только бросает небрежное «слабак», а потом вдогонку «позови Лесли, пусть посмотрит на это». Сэма разрывает от боли, стыда и унижения, парень глотает слезы, извивается и дрожит. Только сделать ничего не может. Насильник засаживает быстро, сильно и глубоко, и Сэму кажется, что скоро он умрет. Как же отвратительно больно! Господи боже, помилуй! Иногда он слышит звуки. Пошлые шлепки бедер о ягодицы, чужой мошонки о свою. Хлюпающие звуки, тихие такие, и совсем незаметное похрустывание там, в самой заднице, и словно потрескивание. Тогда простреливало особой болью в поясницу и позвоночник. Еще он слышал хриплое загнанное неровное дыхание. И стоны. Болезненные задыхающиеся стоны. Порой такие высокие, тонкие, жалобные. А потом с отстраненным удивлением понимал, что это он сам стонал и кричал. Ему становилось стыдно еще и за то, что не сдержался. Проклятый псих кончил в него. Когда Сэм уже почти отключился, потерялся в пелене тошнотворной вязкой боли, псих остановился, замер, только чуть-чуть подрагивая. А потом Сэм почувствовал, как спадает напряжение в заднице. Кончил. В него. Сука. Чтоб ты сдох… - Чтоб ты сдох, - шепчет Сэм почти одними губами. Псих не отвечает, а просто выходит из парня. Хмыкает, начинает поглаживать ягодицы и поясницу Сэма. - Я в душ, а ты пока тут побудь, ладно, сладкий? Моя девочка, - хмыкает он снова и уходит. У Сэма чувство, что его только что оплевали и раздавили большой-большой серой железобетонной плитой. И небо легло сверху. Такое же серое и тяжелое. И давит еще. И воздух не пропускает звуки, чтобы звенящая тишина выедала мозг и травила душу. Остались лишь те звуки – крики, стоны, шлепки, хлюпанье, сбитое дыхание, хруст внутри. И «сладкая девочка»… - Сэмми, детка, пойдем в душ, я помогу тебе, хочешь? – спрашивает у него псих. Позвольте, он же в душ ушел. Или уже вернулся? Так быстро? Или же это Сэм выпадает из реальности и не замечает времени? Что он сказал? Псих понял, что до Сэма не дошло ничего из его слов. - Так, Сэм, Сэмми, давай, приходи в себя. Давай, очнись! – насильник сидит возле Сэма, заглядывает ему в лицо, хлопает по щекам. - Мм? – «Что?», хочет спросить Сэм, но язык его не слушается, и он просто мычит. - Так, что-то ты совсем расклеился. Давай, приди в себя. В конце концов, ничего особо страшного с тобой не случилось. Давай, опомнись. Пойдешь в душ сам? Сможешь? Я думаю, сможешь, ты большой мальчик, сильный. Но нежный какой-то очень… Мда. Ладно, я помогу тебе. Давай, подъем. Псих расстегивает наручники. А Сэм все никак не поймет, зачем он это делает и что происходит сейчас. - Вставай, Сэмми, - псих тянет его вверх. Сэм встает, сначала опираясь на руки, затем поднимается на коленях. Исходная позиция. От движений между ног заныло. Когда он попробовал свести ноги вместе, хотя бы чтобы не позволить тому, что сочилось из задницы, течь ручьем, колечко мышц ануса, не слушавшееся (однозначно порванное), обожгло болью открытой раны. Точно, порвал к чертям. А что, теперь так и ходить? Сэм морщится от боли и жжения. Ну, хоть тошнота отступила. Псих удерживает за плечо. Зачем? Сквозь вакуум доходит что-то извне. - Что, правда так плохо? Да ладно, Сэмми, я же вроде аккуратно, - посмеивается псих. – Ладно, давай, вставай, а то мое терпение и доброта не безграничны. И он подтягивает на парне трусы и джинсы, поднимает на ноги, подталкивает в направлении гостевой ванной, где сам был только что. Сэм просто переставляет ноги, прислушиваясь к своему телу. Ему больно, безразлично, тупо и пусто. Его просто изнасиловали. Душ. Псих сам все делает: включает воду, раздевает парня, толкает его под струи воды, даже пытается его помыть. Но когда его ладонь оказалась на заднице, скользнув между половинок, Сэм вдруг быстро, резко и сильно сбил эту руку. - О, доброе утро, проснулся? – насмешливо. Сэм со злостью и яростью смотрит на мужчину. - Я сам, - наконец с трудом выговаривает он. - Сам так сам. Хорошо. Тогда я просто подожду. И полюбуюсь на тебя заодно, - довольно заявил псих. Он вообще не скрывал своего довольства, сиял просто. - Что, нравится? – хмуро буркнул Сэм. - Очень нравится. Хочу видеть твои красивые руки на твоем красивом теле. Давай, делай что-то. - Пошел ты, - чуть слышно говорит Сэм и пытается задернуть занавеску. Нихрена. - Нет-нет, пусть так будет. Мне же не видно. - Иди к черту. - Не сегодня. Тебе помочь, родной? - Что? – от такого обращения брови Сэма взлетают вверх. - Ты хороший. Жалко даже тебя гробить. Наказывать жалко. Просто так уж сложилось… Но все равно ты очень милый. Хороший. Хочется иногда и сказать что-то такое. Ты правда хороший парень. В отличии от Лесли. - А что Лесли? - Она плохая девочка. Говорил же я тебе, она та еще стерва. Настоящая женщина, настоящая сучка. Тебе бы кого другого… Ну да что уж, раз ты ее любишь, значит, уже все, попал. - Не твое дело. – И чего он это разболтался? - Не мое. Просто ты хороший. Пока что. Общение с аморальными личностями тебя сгубит. Лесли поглотит тебя, хороший добрый благородный честный простой парень Сэм. - Не твое дело, отстань. - Да, - вздохнул псих. – Ладно, ты мойся. О заднице не забудь. Болит? Сэм скривился в ответ и предпочел промолчать. К черту. Только стыдно мыться перед этим… - Сэм, давай быстрее. - А куда мне сейчас спешить? - Как куда? Ко мне, куда же еще. - Зачем? Ты уже… уже сделал, что хотел. - А кто сказал, что это все? – спокойно заметил псих. Сэм чуть не задохнулся. И ему стало страшно и гадко. Нет, он не будет. Он не сможет. Нет. Не сегодня уж точно. Внутри начало нарастать что-то… что-то такое. Черное отчаяние. - Сэм, мойся, давай, не стой как столб. Пальцы касались кожи, ладони скользили по телу. Он смывал пену, думая, как бы ему незаметно… А потом плюнул и просто завел руку назад, скользнул пальцами по дырочке… Мда. Вымыть. Он сконцентрировался на осмотре и мытье так, что совсем забыл о психе. И только лишь когда закончил, тогда вдруг заметил цепкий напряженный взгляд. Из тех, что уже не «раздевающие», а «трахающие». - Ты просто само совершенство, Сэм, - голос был с хрипотцой. – Просто совершенство. Сэм почувствовал, что краснеет. Казалось, куда уж еще… - Ты закончил? - Мм… наверное… - Хорошо. Тогда выходи. Сэм помедлил, но все таки вышел из душа. Псих подал ему большое полотенце. Сэм вытерся. Подумал, что здесь у него нету чистой одежды. «Замотаюсь в полотенце». - Пойдем, - чуть ли не обнимая его, Сэма, псих направил его к спальне. Сэм вздохнул. Если он снова… - Садись, - псих похлопал по дивану. Сэм сел, псих рядом. – А теперь ложись. Он чистый, смотри, видишь? То, что капало с тебя, попало на твою одежду. Ложись, Сэм. - Не хочу. Зачем? - Просто так. Тебе надо отдохнуть. Здесь есть плед или что-то в этом роде? - Там… - Хорошо. Ложись, я достану. Сэм лег на диван, вытянулся в струнку, скрестил руки на груди. Пришел псих, лег рядом, укрывая их пледом. - Повернись ко мне спиной, - командует псих. - Я не могу больше сегодня, - бесцветным голосом проговорил Сэм. Он подозревает, что с его слов толку никакого, но считает, что просто обязан сообщить это насильнику. - Повернуться ты можешь. Лечь на боку ты можешь. Давай, делай. Сэм повернулся. Ну и ладно. А псих обхватил его за талию и прижался к спине, уткнулся лицом в шею. - Ну вот, хороший… Все хорошо ведь, да? Хороший мальчик… Еще прошлой ночью я хотел твою задницу. Но сдержался. Утром ты чуть не сорвался, Сэм. Но удержал себя в руках. Ты хороший парень, добрый, неконфликтный. А еще такой хорошенький и хозяйственный, ну просто мечта, а не парень. Правда, бесхарактерный и не слишком умный, вряд ли в серьезной ситуации сможешь защитить себя и жену, как мы, впрочем, сейчас и видим… Но если бы ты нашел себе нормального мужика… - Иди нах, - перебил монолог психа Сэм. - Да ладно тебе. Слушай дальше. Так вот, нашел бы себе крутого папика, ты же редкий экземпляр, вот… И сам бы поучился чему. Характер бы воспитывал. Да и чтоб добро не пропадало… - Псих провел руками по торсу парня, на бедро, затем вверх, под полотенце. - Добро не пропадает, - дернулся Сэм. - Она не сможет никогда полностью оценить тебя, увы. - Ну и не надо. Мне хватает и того, что есть. - Ладно. Но пока мы тут вместе, я этим воспользуюсь. Сэмми… - и псих начинает мягко, но чувствительно целовать шею парня. Вкусно целовать так, сочно. Лесли так не умеет. Одновременно с этим сильные руки осторожно поглаживают спину и разминают мышцы. Как бы ни было Сэму противно, но умелая ласка все-таки заставляет его расслабиться и посылает по телу дрожь и мурашки. - Молодец, умничка, хороший мальчик, - шепчет псих в шею Сэму. – Давай, детка, перевернись на животик. Он помогает Сэму перевернуться – точнее, сам переворачивает парня, потому что того словно приморозило, и он тупо не мог пошевельнуться. Нехорошие предчувствия сковывали не хуже наручников. - Да-а, деточка, вот так… Не напрягайся, расслабься. Хороший мой, красивый, сладкий мальчик, солнышко… - псих тихо говорил это все, перемежая слова и поцелуи в шею и плечи, его руки так же умело массировали всю спину Сэма, разминали поясницу, несильно мяли ягодицы. Сэму было и страшно до жути, и приятно. - Ну-ка, деточка, это надо снять, - насильник разматывает полотенце, что до сих пор прикрывало задницу и бедра Сэма. Того словно парализовало от ужаса. - Нет! Не надо! – жалобно воскликнул он. - Да не бойся ты, я же ничего не делаю сейчас. Это полотенце мешает мне делать тебе массаж. И все. Успокойся, пожалуйста. - Мхм… - только всхлипнул несчастный Сэм. Но сопротивляться он уже почему-то не мог. Но пока что все было нормально: псих оказался способным массажистом, и вскоре Сэму уже было совсем хорошо. Он настолько расслабился, что чуть не замурлыкал. И даже массаж ягодиц и бедер его почти не пугал. - Как ты? - Ммм… хорошо… - определился Сэм. - Это хорошо. Очень хорошо, - и с этими словами псих ложится сверху на размякшего парня. Сначала ничего не происходит. А потом Сэм со стремительно возрастающим ужасом чувствует, как между его ягодиц скользит и упирается в мягкое после недавнего насилия колечко ануса твердый горячий и уже почему-то скользкий член. - Нет, - но голос сорвался, и получилось тихо и убито. - Да, детка, да. Не напрягайся, ты сейчас был абсолютно готов к этому, - говорит псих ему над ухом и плавно входит в зад парня. То ли смазка помогла, то ли массаж, то ли то, что Сэм уже был растянут по самое не хочу, но боли почти не было. Только абсолютная наполненность твердым горячим телом. Сэм вздыхает и пытается расслабиться больше. Он не хочет боли, совсем. Псих ласково гладит его по бокам, по бедрам и начинает неспешно плавно двигаться. Больно почти не было. Только жгло и саднило там, где насильник порвал Сэма в первый раз. Но теперь почти не болело. И плавные движения внутри постепенно начали приносить даже удовольствие. Сэм прерывисто вздохнул и подумал, что лучше уж так, чем адская боль, и что можно действительно расслабиться и полежать спокойно. Но чем дольше он лежал, расслабившись, чем дольше это продолжалось, тем больше оно нравилось телу парня. И в какой-то момент он понял, что уже почти возбужден. Он испугался. Не может быть! Господи, позор-то какой… Ну что же это… - Эй, детка, ты чего напрягаешься? Снова хочешь больно? Тебе ведь хорошо сейчас, ну так не дергайся. - Умгу… Сэм честно старался отвлечься и снять возбуждение посторонними мыслями. Например, теперь он вспоминал о первом разе. О той боли… и о толстом безжалостном стержне, который долбил его несчастную дырку. От этой мысли его обожгло возбуждением, он охнул и непроизвольно сжался. - Детка, ты чего? – насильник проводит рукой по телу парня, гладит его, а потом вдруг догадывается. – А, вот оно что! Так, иди-ка сюда! И он поднимает бедра Сэма повыше, ставя на колени, гладит его везде, проводит несколько раз по быстро крепнущему члену. Сэм чувствует, как стремительно краснеет, аж уши полыхнули. Блядь… Как девку же… А потом псих начинает трахать его – сильно, мощно, быстрее, действительно, как девку. Как шлюху на один раз. Сэма обжигает снова стыдом и возбуждением, и он нечаянно тихо стонет – не от боли, от этого возбуждения. Псих шлепает его по заднице, и от этого прошибает новой вспышкой возбуждения и удовольствия. Сэм снова тихо стонет, гася вскрик. - Да, детка, да, давай, не сдерживай себя… Давай, малыш… Сколько это продолжалось, Сэм не знал. Долго, да. Под конец задница уже болела от напряжения и трения, но тело хотело кончить, очень – но чего-то не хватало. Сэм уже выл сквозь зубы, раздираемый мучительным удовольствием и болью. Да когда же это кончится? - Ооох, малыш… Я скоро кончу. Ты как? – псих вошел глубоко в тело парня, почти остановился, делая только короткие глубокие толчки. - Ммммхм! – всхлипывает Фэррел, который стесняется признаваться, даже если и так все видно. - О да, детка, - удовлетворенно говорит псих и похлопывает своего невольного любовника по бедру. – Ну не хнычь, скоро все будет. А затем он начинает так яростно трахать Сэма, что тот непроизвольно вскрикивает от этой силы и резкости. Больно было не только в заднице, а словно в глубине тела, в животе. Но и в то же время тело прошивало такими разрядами удовольствия, что мышцы сводило. Сэм не знал, от чего кричит – от боли или этого странного наслаждения. Аж тут этот псих втолкнулся на полную, прижался со всей силы к парню и с протяжным стоном замер. Сэм чуть не зарычал: ему хотелось продолжения, не смотря на боль. Он чувствовал пульсацию своей задницы и пульсацию чужого члена внутри: насильник снова кончил в него. Сука. Но пульсация эта была приятной, как ласка – и ему снова захотелось больше. Его задница заслужила на это. А потом сильная умелая рука проводит по животу Сэма, ласкает напряженный член, сжимает его и протягивает вдоль ствола, пару раз туда и назад, и снова сжимая и оттягивая вниз – как корову за сиську, или что там у них… И выдаивает из Сэма такой оргазм, что тот задыхается и бьется в сладких спазмах, выгибаясь до хруста в суставах, а затем совершенно обессиленный падает на диван. - Здорово, что полотенце было под тобой. А то бы не дочистился дивана, - рассудительно сказал псих, вздохнул, прижался к Сэму, перевернув их обоих на бок. Подвигался чуть-чуть, при этом его наполовину опавший член выскользнул из растраханной дырочки. Сэм недовольно шипит – больно, черт! Из задницы потихоньку вытекает что-то, и Сэм про себя надеется, что это только сперма насильника, а не еще и его кровь. Надо идти в душ снова, потому что жжет неимоверно. Но вставать тяжело, сил нету совершенно. И задница болит. И живот. И спину ломит. Но надо как-то встать. - Сэм, ты как? – ровным голосом интересуется псих. Словно это не он тут сейчас полчаса укатывал парня. Сэм не знает, что и ответить. – Кажется, ты немного устал. И я думаю, что тебе понравилось. А ты сопротивлялся, дурачок. Я в душ, ты пока отдохни, а потом я тебе помогу. Псих говорил и поглаживал Фэррела по руке, по груди, по животу и бедру. Ласково, осторожно, спокойно. А потом чмокнул в мокрую шею и ушел. Пока псих вернулся, Сэм успел чуть-чуть задремать. Очнулся от того, что его гладят по лицу. - Эй, детка, вставай. Скоро же ты вырубился, - мужчина говорил и слегка улыбался – какой-то ласковой улыбкой. – Пойдем, я провожу тебя. Псих помог парню подняться на ноги и поддерживая за талию повел в душ. Как только Сэм стал на ноги и сделал первый шаг, из него потекла тонкая струйка, размазываясь между ягодиц, ног в паху, потекла по бедру. Сэм скосил глаза и посмотрел на этот стыд, и ему показалось, что струйка розоватого оттенка. Показалось или нет? - Давай, Сэм, помоем тебя. Ты сделал хорошую работу. Просто прекрасно поработал. Молодец, я тобой горжусь. У тебя такое прекрасное тело, парень, пользуйся этим. Тебе же понравилось. Так… вот… - псих говорил и мыл Сэма, как и первый раз. Когда дело дошло до попки, он остановился. – Дальше ты сам? Или я все же гляну, как ты там, да? – спросил он, заглядывая парню в глаза. - Я сам, - еле слышно сказал Сэм, отводя взгляд. - Ну да, но лучше давай я гляну, м? Иди сюда. Повернись лицом к стене. Не бойся, давай. Ну-ка, раздвинь руками свои булочки. - Да не надо, я сам помоюсь, - запротестовал Сэм, опять красный, как заря. Секс сексом, но выслушивать такие фамильярности он не подписывался. Еще и задницу ему раскрой. - Так, Сэмми, ты снова бунтуешь? Не спорь со старшими. Давай, делай, а то на третий круг пойдешь, но после этого, боюсь, ты не выживешь, - хмыкнул псих. Угроза подействовала, и Сэм, мысленно согласившийся, что третьего раза не переживет, молча развернулся к стене и собственными руками раздвинул свои ягодицы. - Тааак… Ну что ж, все не так плохо, детка. Обопрись о стенку, прогнись в пояснице и расслабься, пожалуйста. Сэм, сопя от стыда и злости, выполнил указания. А потом почувствовал, как его дырочки касаются пальцами. Раздвигают края, массируют, а потом внутрь проскальзывает палец. Сэм шипит и дергается. Но другая рука ложится на его спину и удерживает на месте. - Мне больно, - тихо говорит Сэм. - Я понял. Но ты все равно постой пока. Палец аккуратно разминает края ануса, чуть растягивает его, а затем уже два пальца входят внутрь. - Ай! Что ты делаешь? - Тихо, тихо. Ты же такого не будешь делать, но тебе точно не помешает, - негромко отвечает псих, не прекращая двигать пальцами. Он растягивает дырочку, раскрывает ее, а потом Сэм чувствует, как внутрь попадает теплая вода. И почти сразу вытекает обратно. И словно уносит частичку жжения и боли. Процедура повторяется еще и еще, еще и еще. Пока, наконец, псих не вытягивает пальцы. - Все, зайчик, пока что здесь все. Если дома есть клизма, поставь клизму. А пока что так. Ведь легче же, да? Можешь отпустить свои булки. Или нет, постой… И Сэм с изумлением чувствует, как его полураскрытой дырки касается что-то мягкое и твердое одновременно, словно гладкое, но немножко шершавое… Псих пощекотал его анус языком, провел по всей расселине снизу до верху, поцеловал в поясницу и тихо проговорил: - Я могу продолжить это. Ты хочешь? Сэм испугался. Во-первых, его никто так никогда не ласкал. Это было стыдно и приятно. Во-вторых, это грозило возбуждением. А Сэм сомневался, что готов сейчас ко второму оргазму, да и не был он уверен, что сможет кончить от этого. А быть оттраханным трижды за два часа – это уже перебор, однозначно. Такого он не выдержит. Поэтому он промолчал. - Сэм, молчание – знак согласия, - громко шепчет псих. – Держи свои булочки дальше, детка. А дальше было просто нечто. Потому что с языком псих управлялся не хуже, чем с членом. Он ласкал измученную дырочку так, что Сэм подвывал и все сильнее сжимал пальцы на своих ягодицах, растягивая их в стороны все больше и больше. Ему страшно хотелось насадиться на этот язык, так, чтобы он вылизал его глубоко внутри, чтобы он был большим, огромным, чтобы влезал в него глубоко-глубоко… Когда Сэма уже колотило и трясло так, что колени подгибались, этот маньяк прихватил член парня снизу и начал размеренно дрочить. Сэм вскрикнул. Мучительно. Он хотел сильнее, черт. Но сильнее стало немного позже – когда перед глазами несчастного парня уже пелена стояла. Вот тогда этот чокнутый так отдрочил ему, что, кончая, Сэм уже закричал, а затем посунулся по стеночке вниз, не в состоянии уже оставаться на ногах. Зато псих встал на ноги и усмехнулся: - Проклятье, синеглазка, да ты просто огонь! Эх, жалко, такой талант пропадает почем зря. Стоять можешь? Сэм устало помотал головой. А потом подумал, что, кажется, сползая на пол, вытер головой или чем-то еще свою сперму со стенки. Показал рукой «сейчас, одну минуту», прикрыл глаза, в которые уже налилось воды как при подводном плавании. Почувствовал, как кружится голова. В душевой собрался пар, и дышать было тяжело. Надо домыться и ополоснуться холодной водой, должно помочь прийти в себя. Только встать бы… - Давай, детка, помогу тебе. А то вырубишься здесь и захлебнешься, - фыркнул псих, поднимая парня с пола душевой. Прислонил к стенке, быстро намылил с головы до ног, смыл пену, а затем включил холодную воду. Поначалу Сэм чуть не подпрыгнул, но затем понемногу пришел в себя и сам выключил кран. Вздохнул. - Пойдем. Иди сюда, вытру тебя. Извини, мое полотенце, но твое там на диване грязное. Так что… Ну… Вот, вот так. Ты как, нормально? Устал? Ну это ничего, зато спать будешь крепко. Чтоб не тянуло через окна гулять ходить, детка, - посмеиваясь, закончил псих. - Это что, все для того, чтобы я через окна не лазил? – изумился Сэм, обретая дар речи. - Нет, это все потому что я хотел тебя трахнуть. А твой крепкий сон – ну это так, бонус. Давай, одевайся уже, наверное. Там твоя женушка непонятно чем занята, боюсь, чтобы она не наделала чего-то. Хотя я ее в вашей спальне запер, ничего? – ухмыльнулся псих. - Чего! – возмутился Сэм. - Эй, Сэм, успокойся. Скажешь Лесли, что мы разговаривали по-мужски, и я тебя не отпускал. Впрочем, ты даже не соврешь. Понял? - Понял… - Хорошо. Пойдем тогда, - и псих кивнул Сэму на дверь, а когда тот пошел вперед, смачно шлепнул его по попке. Тот лишь засопел сердито, но ничего не сказал. Псих, которого на самом деле звали Пайком Кьюбиком, довольно улыбнулся. Когда все закончится, он оставит брату наводку на этого парня. А брат уж найдет применение этой синеглазке с роскошным телом и чувствительной королевской задницей. (… - 08.02.2015.)