Иногда они возвращаются

Первый кошмар снится Рагне в 5 лет, и он о моровых крысах, проползающих ночью в постель и съедающих ее ноги, которые не может скрыть недостаточно длинный кусок колючей ткани, служащий им с сестрой подобием одеяла. Она просыпается в ужасе и тихо зовет маму, но мама не слышит, она неловко уронила голову на стол, бессознательная, мертвецки пьяная. Однако звуки ее голоса будят старшую сестру Рику, которая успокаивает ее, и остаток ночи они лежат, пугливо прижавшись друг к другу, словно это правда может защитить их от страшных снов. После первого следуют и другие. Пыльный город – это место, где слишком многое способно напугать ребенка: бегающие по сточным канавам крысы – пусть не моровые, но зато мерзкие, грязные и мокрые; узкие, уже иного брюха переулки, в которых живет непроглядная, почти осязаемая тьма; искалеченные, изуродованные болячками и злыми руками нищие, хватающие за подол рубахи цепкими пальцами и тянущих сиплым голосом «девчушка, подай убогому…» Чтобы избегать встреч со страхами, Броска учится передвигаться тихо, незаметно, прячась в тенях; со временем тени, которые когда-то казались жуткими, становятся ее вторым домом, укрытием от враждебных глаз. Однажды ей приходится узнать – иногда страхи находят тебя сами. Поздним вечером они находят тебя, вламываются в твой дом, начитают орать и переворачивать вещи. Они трясут за плечи твою мать, дают ей пощечину и кричат «Где деньги, сука? Где, твою мать, деньги?» Мать взяла у кого-то в долг несколько серебряных и пропила их, но сестры не могут этого знать, и от непонимания того, что происходит, им еще страшнее. Несколько громил обращают внимание на две дрожащие фигуры, прячущиеся за перевернутым столом, один из них хватает Рику за шкирку, грубо встряхивает и говорит, что заберут ее вместо денег, и что она будет «работать», и тогда Рагна обмирает от ужаса, хотя еще слишком мала для того, чтобы понимать, о какой «работе» они говорят. Но мать прекрасно знает, для чего могут забрать бедную девочку, и в ее глазах впервые мелькает что-то похожее на небезразличие к судьбе детей; она что-то бормочет, уговаривает, умоляет, наскребает что-то из припрятанных под матрасом грошей, и кое-как выпроваживает злых людей. На время семья может вздохнуть спокойно. Иногда они возвращаются. Когда денег откупиться хватает едва-едва, и после этого они не едят целую неделю, маленькая Броска понимает: больше рисковать она не хочет. Она рано начинает работать: в ее мире кто не работает – тот подыхает от голода, а кормить ей надо не только себя. После долгого дня она возвращается в убогую конуру, в которую иные не поселили бы и собаку, и делится с Рикой и матерью теми крохами, что удалось раздобыть, подворовывая у местных; выпрашивая в Нижнем городе у праздных гуляк, рискуя получить по шее. «Спасибо», - говорит Рика. «Почему так мало? Лентяйка!» – Говорит мать. Со временем кошмары перестают сниться. Рагна вообще перестает запоминать сны. Теперь после трудного, полного ругани, страха и уходов от погонь дня, она изможденно падает на жесткую койку и беспробудно дрыхнет жалкие несколько часов; на рассвете начинается новый бой за выживание. Каждое сражение учит ее чему-то новому: в первый раз Рагна, смотря на блуждающего по ремесленному кварталу богача, как можно жалобнее просит: «Подайте монетку нищей, добрый гном», – и ее грубо толкают плечом. В следующий раз она, встретив очередного толстосума, с грустными глазами лжет: «Моя мать тяжело больна, не поможете ли деньгами, у нас самих не хватит на лекарства», – и ей отсчитывают жалкие 20 серебряных. В третий раз Рагна, удачно подловив неосторожного гуляку в темном проходе между домами торговцев, приставляет к горлу маленький ножик и зло, голосом, совсем не подходящим юной девушке, шипит: «А ну-ка гони денежки, мразота», – и возвращается домой с целым кошелем золотых. «Нож красноречивее меня», – понимает Рагна. В страшных снах больше нет надобности. Все кошмары – в реальности. Это по локоть окровавленные руки и темно-красные шматы мяса на ноже – ее первое убийство, после которого она, даже не смыв кровь с лица и одежды, приходит отчитываться заказчику, и голос ее при этом ровный, а взгляд – пустой. Это крысы, жрущие разбухшие трупы, над которыми вьются жирные мухи – во время эпидемий никто не трудится убирать мертвых в Пыльном городе. Это опустошенное выражение лица, с которым Рика приходит домой поздно ночью и, не говоря ни слова, ложится на койку и укрывается, не снимая платья. «Тебе нужно прекратить этим заниматься», – тихо говорит Рагна, присаживаясь рядом. «Это дает нам шанс выбраться из Пыльного города», – практически неслышно отвечает Рика. «Деньги можно зарабатывать и по-другому», – мрачно буркает Рагна. «Быть убийцей, например?» – Неожиданно огрызается сестра и натягивает одеяло на голову, отворачиваясь. Сначала Рагна вскипает, а потом вдруг думает: если ей бы приходилось зарабатывать также, она бы сдохла. Неудивительно, что у Рики нет настроения. Броска ненавидит себя за то, что не может помочь, ненавидит мать за то, что ей плевать, и ненавидит весь мир за то, что они родились в этом дерьме и обречены прозябать в нем до конца своих жизней. Злость заменяет ей мечту и веру, только гнев помогает ей не опускать руки и выживать, отбирать, колотить – день за днем, день за днем. Она боится однажды сдаться – и стать такой же, как мать. Не ценящей ни себя, ни других, неблагодарной старой стервой. Порой Рагна так ее ненавидит. «Почему мы все еще здесь? Ты должна работать старательнее», – говорит мать Рике. «Отъебись от нее», – орет Броска, и ловко уворачивается от летящей в голову бутылки. Порой она думает – а уйди она на Поверхность, все могло быть иначе. Там не будет каст, там не будет презрения, там клеймо неприкасаемой ничего не значит. Но это лишь фантазии о лучшей жизни, не более – Рагна никогда не поступит так, как ее отец, не бросит тех, кому она нужна. Пусть весь мир хоть горит синим пламенем, а Пыльный город укрывает, как периной, пыль до самых крыш – она останется здесь, и помрет здесь, но никого не оставит. Не поступит, как отец – о, как Рагна его ненавидит, равно как и упоминания о нем. «Деточка, а где твой папочка?» – Пытается язвить Леске, ее кореш, нажравшись. «Хуй его знает, а вот ты теперь точно в пизде», – отвечает Броска, вмазывая пивной кружкой по его всратой роже. Злые люди – возможно, не менее злые, чем она – вновь навещают их дом. Порой Рагна откупается деньгами, порой – смывает все долги их кровью. Из какой они шайки, кто их командир – все едино; статусы и звания теряют значения, когда потроха вываливаются из брюха. Броска бьет снова и снова, пока мясо не перестает дергаться, а потом добивает следующего – и так всех, кто пришел в ее дом угрожать ее родне. Пыльный город – это место, где платой за выживание порой является жизнь другого. Иногда они возвращаются. Но маленькая Броска больше не боится.