You're my adrenaline

Юнги с Сокджином в ссоре уже как месяц. Ни звонка, ни простого сообщения ни от одной из сторон. Один слишком любит себя и не хочет уступать, а второй просто холодный, как айсберг в океане, и гордый. Джин привык, что у кого-то всегда перехватывает дыхание, когда он рядом и дышит в ухо. Юнги вечно мерзнет, и его всегда согревают чужие теплые ладони. Но признать поражение каждый считает ниже своего достоинства. Но на самом деле Юнги специально харахорится и строит из себя ледяную царевну, не смотрит на общие фото и специально не позволяет самому себе зайти слишком далеко. Он просто ложится на большую, но уже начавшую пустовать кровать и крепко обнимает подушку, закидывая параллельно одну ногу на свободную часть большущего двуспального одеяла. Он не вспоминает ничего, что так сильно их связывает, он решает по максимуму всю любовную ерунду повыкидывать из своей головы, хотя подсознание этого не очень-то хочет. Юнги очень ждет, что Джин поймет, что был не прав, и придет извиняться, упадет на колени и будет биться лбом об пол, вымаливая прощение. Но Юнги никогда не покажет ему того, что чувствует, он не так прост. Джину осточертели постоянные закидоны и ссоры на пустом месте. Он привык уже к систематически повторяющимся вспышкам беспричинных истерик, больше напоминающим по масштабам периоды ПМС, но в этот раз Юнги перегнул палку. Полароидное фото полугодичной давности летит в мусорку в виде четырех кусочков. Осень дает о себе знать резкими порывами ветра в лицо и разноцветными листьями под ногами. У Юнги обостряется чувство одиночества. И он опять мерзнет, в одиночку бродя по любимым улицам города. Где они с Джином когда-то любили гулять по ночам. У Юнги это выходит бессознательно. Он просто сам по себе выбирает эти маршруты и гуляет, предаваясь размышлениям. И мечтам. "Мечтам, в которых нет тебя, чертов Ким Сокджин". Юнги сплевывает на блестящий после дождя асфальт и поворачивает в сторону дома. В квартире темно и тихо. Но тепло и уютно. И даже одному. Юнги проходит в комнату и чувствует знакомый аромат. Какого черта? Он на секунду останавливается в дверном проеме, чтобы убедиться в правильности догадок, а затем подходит к окну и стоит, не оборачиваясь. - Зачем пришел? - холодно бросает он, стараясь удержать размеренное дыхание. Пока получается. - Ты же ждал, что я приду первым. - С чего это вдруг? Сокджин слишком хорошо его чувствует, и Юнги порой даже думать страшно в его присутствии. У Мина учащается сердцебиение, когда он чувствует, что воздух становится напряженнее из-за, очевидно, незапланированного выброса в него неощутимых гормонов. Или Юнги просто подсознательно знает, как на него действует близость Сокджина. Запредельно близко. Юнги из последних сил пытается себя контролировать. Ему бы и хотелось, наверное, заехать Джину с разворота в челюсть, но... Он еще ближе. И это последние капли терпения. - Так и будешь стоять спиной? - произносит Сокджин тихо и дергает Юнги за плечо. Младший только сжимает пальцами край подоконника и прокручивает в голове варианты развития событий. Ему хочется закончить эту пытку прямо сейчас, но Джин только растягивает время и действует на нервы. Но у Юнги получается только непозволительно громко выдохнуть имя Сокджина в тот момент, когда он лишь только касается губами его уха. Джин в ответ тихо рычит и прикусывает хрящик. Юнги содрогается всем телом и уже готов провалиться под землю, потому что уже и так ясно, что он сдался. Но как только руки Джина начинают опускаться по талии Юнги на бедра, он скидывает их с себя и с ненавистью отталкивает старшего подальше. - Отвали. Джин смотрит с непониманием, но слегка заметная ухмылка смазывает образ растерянности. - Тебе же всегда нравилось... - Нравилось, - повторяет Юнги с утвердительной интонацией, ставя акцент именно на этом слове. - Это было давно. Сокджин снова ухмыляется и на этот раз совершенно открыто. А Юнги проклинает те дни, когда встретил Сокджина и полюбил его. Пауза между ними неприлично затягивается, и эта тишина служит каким-то нехорошим предзнаменованием. Ким просто делает шаг к Юнги, но в следующую секунду налетает на него, вдавливая грубым поцелуем в дверцу шкафа. Юнги безоговорочно поддается на провокацию и сразу же лезет в рот Сокджина языком первый, путаясь в нем и издавая характерные звуки. У Джина во рту офигенно и пахнет сладкой мятой, вкус которой Юнги даже чувствует языком. Ким Сокджин всегда знал, что любит Юнги. И это сводит с ума. Джин прижимает младшего к шкафу все сильнее, переплетая свои пальцы с костлявыми пальцами Юнги и вдавливая их сильными ладонями в шкаф по обе стороны от его светло-бирюзовой головы. Юнги задыхается, потому что воздуха катастрофически не хватает, а через нос дышать он за последние пару минут попросту разучился. И ему даже кажется смешной мысль об асфиксии, потому что он и так давно уже умер, еще в тот самый день, когда уловил запах чужих угольно-черных волос. Юнги от удовольствия несдержанно сопит Сокджину в щеку, не думая даже разрывать поцелуй. А старший затягивает его все глубже, не давая ни одного шанса на спасение. Юнги тонет. И даже не пытается больше искать какие-то причины и оправдания. Он поглощен своей же слабостью и уже безвозвратно. Сокджин держит ситуацию под контролем, насколько это может быть возможно, но в какой-то момент отталкивается руками от дверцы шкафа и облизывает опухшие губы. Он смотрит прямо в глаза Юнги, не отводя взгляд. Это труднее, чем казалось. Мин поднимает изнеможденный взгляд на Джина и приподнимает одну бровь. - Ты принадлежишь только мне, Юнги. Даже не думай, что сможешь так легко все забыть. Чертов Ким Сокджин. Он слишком много позволяет себе и так же много хочет. Но он в итоге все это получает. Юнги ничего не отвечает пару секунд. Он просто притягивает лицо Сокджина к себе и снова сталкивается с его губами, которые он готов гипнотизировать бесконечное количество времени. Дыхание Юнги становится тяжелым, а объятия крепче. Джин проводит ему по плечам, скидывая довольно увесистую любимую куртку Юнги на пол. Младший глубоко вдыхает от заметного облегчения и обнимает Кима за талию ногами. Тот отчетливо чувствует чужой стояк своей не менее напряженной промежностью и улыбается прямо в поцелуй. Он тащит Юнги на себе прямо к кровати, до которой он делает всего пару шагов. Сокджин сажает Юнги на кровать, а затем опускает его на спину, пытаясь не потерять связь с полостью рта младшего. Это получается плохо, и поцелуй выходит рваным и каким-то неполноценным. Пользуясь моментом замешательства, Юнги приподнимается, чтобы дать возможность старшему побыстрее снять с себя кажущуюся слишком плотной футболку. Ким оголяет младшему сначала живот, нарочно медленно приподнимая края его майки, а затем и плечи. Он ползет руками вдоль тела Юнги, проводя подбородком по его животу вверх, направляясь к шее. Младший покорно вытягивает руки над головой, чтобы снять майку Джину было легче, и снова ложится на спину. Абсолютно крышесносно. Он чувствует дыхание на голой коже. Щекотно. И отдается импульсами в другом месте. Когда Сокджин припадает губами к бархатистой коже на шее Юнги, младший поворачивает голову на бок и тихо стонет его имя. Он надеется зачем-то, что Ким ничего не услышит. Но он продолжает оставлять на снежно-белой коже контрастные отметины. Джину нужно оставить на Юнги как можно больше своих меток. - Мой... - шепчет он в каждую из них, и Юнги каждую секунду плавится по новой. Мой. И Мин подсознательно соглашается с каждым произнесенным словом. Упрямство сходит на нет. Джину становится жарче, и он тоже остается голым по пояс. Юнги поворачивает голову и смотрит на Сокджина, как на главный предмет обожания в своей жизни. Ему бы хотелось достать до него хотя бы пальцем, но все, что он делает, - это просто пожирает глазами широченные плечи и впадину между ключицами. Сокджин гремит своим ремнем и быстро снимает с себя новенькие джинсы полностью, садясь обратно на Юнги и принимаясь непосредственно за него самого. Юнги всегда чересчур чувствителен, но не задевать его плоть не получается вообще никак, поэтому при каждом случайном движении ладоней Джина он громко воет и чуть не умоляет "сделать с этим что-нибудь". Среди шумных вздохов старший едва различает шепелявые "войди" и "прошу" и смеет повиноваться. Он переворачивает мягкого Юнги на живот несколько торопливо, потому что все тормоза полетели к чертям. А тянуть дальше уже нет желания. - Презервативы... там... - хрипит Юнги и указывает рукой в сторону комода. - Нахрен презервативы, - рычит Джин в ответ и сжимает с силой бедра младшего под собой. Юнги сопит и снова просит продолжить, иначе он просто умрет, а это никому не нужно. Сокджину два раза повторять никогда не приходилось. Ким не пользуется смазкой уже длительное время. Он даже не использует пальцы, столь подходящие для подобных вещей. Он все выучил наизусть. Лишь только самое первое движение внутрь себя кажется ему вечным, а член Сокджина - бесконечным. Юнги нравится выглядеть порочным только для Джина. Ему нравится выгибать поясницу, когда Джин этого хочет. Ему нравится быть самым развратным только для Ким Сокджина. Сейчас Сокджин не такой, какой он обычно. Но именно в данный момент Юнги хочет, как обычно. Из "как обычно" у Юнги перед глазами взрываются фейерверки, а из глаз сыплются нескончаемым потоком яркие искры; коленки затекают, а изо рта периодически вылетают грязные словечки, сменяющиеся стонами на всю квартиру. У Мина совершенно случайно и непроизвольно получается кончить первым, и он уже боится в этом признаться. Рано или поздно Джин все равно узнает, а это не приведет ни к чему хорошему. Потому что первый всегда только он. Сокджин обильно кончает внутрь, крепко держа Юнги за волосы на затылке, а потом тянется к нему между ног. Не добившись реакции на свое прикосновение, он шлепает Юнги по заднице в знак наказания и поощрения одновременно. Сокджин обнимает Юнги за плечи и шепчет в ухо безумно красивое: "Ты только мой".