Простые мелочи

Я имел в виду не такие происшествия. А всякие мелочи, которые сами происходят. Иногда они совсем незначительные, а иногда меняют все. (Гейл Форман. Всего один день)

Маркус Кейн всегда уверенно относил себя к числу сильных людей, полагая, что способен вынести очень многое не столько ради себя, сколько ради близких и своего народа. И какие бы у него ни были недостатки или чересчур упрямый нрав, жители Ковчега все равно прислушивались к его мнению, зная, что иногда твердость его характера все-таки могла оказаться очень кстати в некоторых непредвиденных ситуациях. Говорят, сила притягивает к себе, пусть даже порой неосознанно, и это действительно было так: даже Эбби, с которой они в какой-то момент практически перестали приходить к согласию, каждый раз находясь рядом с Маркусом, неким внутренним чувством ощущала эту энергию. Однако, как с удивлением позже обнаружила Эбигейл, иногда даже такие сильные люди могут оказаться практически беспомощными в самых обыденных ситуациях. В тот день она не спеша заканчивала свою работу на сегодня и собиралась немного расслабиться, почитав любимую книгу или просто немного подремав, но когда в палатку вдруг заглянул Кейн, неловко мявшийся на пороге, женщина даже растерялась. Оказалось, что обычно аккуратный Маркус каким-то образом умудрился разбить стакан и, попытавшись собрать осколки голыми руками, конечно же, неосторожно порезался. Кейн всегда казался Эбби довольно здравомыслящим человеком, который в состоянии решать «взрослые» проблемы и действовать разумно, несмотря на порой мешающие этому слишком упрямый нрав и вспыльчивость. Но она никогда не могла бы подумать, что он действительно будет настолько беспечен, чтобы позволить поранить себе ладони из-за такой простой банальности. — Маркус, ты совсем как ребенок, — Эбигейл только качает головой, внимательно рассматривая его руки на предмет застрявших кусочков стекла, пока тот как-то виновато улыбается, непроизвольно вздрагивая от боли. — Ауч, — тут же скривившись, тихо возмущается он, когда Гриффин мягко касается самой глубокой царапины. — Не дергайся, — Эбби предупреждающе переводит на него взгляд, слегка нахмурив брови, но Маркус понимает, что, несмотря на ее недовольство, она не злится — он слишком хорошо ее знает. — Подожди, я сейчас, — женщина отходит буквально на полминуты, возвращаясь с небольшой бутылочкой раствора и куском марли, чтобы обеззаразить ранки. Кейн, практически не обращая внимания на ноющие ощущения в ладонях, внимательно наблюдает за ее передвижениями: в последнее время это стало для него почти что привычкой — незаметно для Эбигейл присматривать за ней, пока та работает. Когда он в первый раз поймал себя на этом занятии, то сам долго не мог понять, зачем продолжает это делать, однако взгляд упорно искал среди людей знакомый силуэт, и когда Маркус с облегчением понимал, что все в порядке, на душе становилось как-то спокойнее. — Сейчас будет немного неприятно, — у Эбби такое серьезное выражение лица, что Маркусу невольно хочется улыбнуться, но тут на пораненную руку льется обеззараживающая жидкость, из-за чего он сразу же морщится. — Ты так заботлива, — вдруг усмехается Кейн, все еще испытывая небольшой дискомфорт, на что Гриффин, не отрываясь от обработки царапин, лишь беззлобно хмыкает. — С тобой по-другому не получается, — по-доброму фыркает Эбигейл, аккуратно начиная накладывать повязку на ладонь и касаясь пальцами огрубевшей кожи его рук, и задумывается, как двусмысленно прозвучала эта фраза из ее уст. Маркус продолжает молча смотреть на то, как ее тонкие пальцы, стараясь не причинить новой боли и неприятных ощущений, осторожно перебинтовывают руку, и он должен признать, что в какой-то степени это зрелище даже завораживает. Эбби действительно была отличным и чутким врачом, кто бы там что ни говорил, и сегодня мужчина лишь в очередной раз убедился в этом. Он не так часто приходил к ней сюда в роли пациента, но стоило заметить, что в том, как она старательно и умело накладывала самую обычную повязку, которую Маркус и сам был в состоянии сделать, был какой-то особый шарм. Однако в Эбигейл его привлекали отнюдь не только медицинские навыки: ей была присуща некая врожденная мягкость и, пусть женщина сама порой этого не замечала, некая потребность заботиться — заботиться о ком-то близком, не чужом человеке, а о ком-то по-настоящему родном. Кейну это казалось в какой-то мере даже трогательным, потому что сам он нечасто мог проявлять подобные чувства к своим окружающим, хотя и у него были те, кого мужчина действительно боялся потерять. Смерть его матери, Веры, наложилась на прочие совершенные им деяния, оставив у него внутри неизгладимый след, и усилила фантомное чувство вины, которое он так долго пытался искупить своими поступками. Однако еще она показала, что никогда не нужно стыдиться того, что ты о ком-то волнуешься. Правда, Маркус еще не готов был сказать, что полностью усвоил этот урок — с выражением чувств у него всегда были какие-то неопределенные… проблемы. Хотя он на самом деле пытался с этим справиться — своими методами, естественно. — Вот, все готово, — пока Кейн находился в раздумьях, Эбби успела закончить с перевязкой и теперь поправляла последний узел, проверяя качество своей работы и довольно кивая самой себе, прежде чем столкнуться с мужчиной взглядом. Он смотрит так пристально, с такой уверенностью в глазах, что у Эбигейл на мгновение по телу пробегают мурашки, заставляя женщину еле заметно вздрогнуть. Когда в последний раз они оставались наедине друг с другом, к тому же так близко? Когда никого другого не было рядом, чтобы отвлечь кого-то из них очередным делом, не требующим отлагательств, или когда они могли просто посвятить немного времени себе, позволяя наконец-то расслабиться и не думать ни о чем важном? На самом деле Эбби даже не могла вспомнить, когда такой момент выпадал каждому из них с тех пор, как Ковчег приземлился на Земле. — Спасибо, — Маркус практически выдыхает это слово, слегка шевеля пальцами, но в остальном не двигаясь с места, будто ему и самому нравится этот редкий миг спокойствия и тишины. — Будь аккуратней в следующий раз, Маркус, — женщина чуть приподнимает уголки губ, зачем-то отмечая про себя то, что при таком приглушенном свете его глаза казались необычно темными, а зрачки от такого освещения расширились. — А то на тебя бинтов не напасешься. — Может, ты могла бы сделать для меня исключение? — Кейн, шутливо поддразнивая Эбби, весело улыбается в ответ, кажется, неосознанно становясь к ней еще ближе, на что ни один из них сейчас не обращает внимания. — Еще чего! — ее живой задорный смех разносится по палатке, и после стольких лет он все такой же заразительный, как и во времена их молодости, когда они оба были еще так юны и наивны. — И все-таки постарайся больше так не делать, — Гриффин наигранно сводит брови в попытке хоть как-то его образумить, хотя и понимает, что это бесполезно: может, не через пару дней, или даже не через неделю, однако он все равно придет снова с новым порезом или травмой — Маркус никогда не мог просто сидеть на месте и воспринимать чьи-то поучения серьезно. — Боюсь, это не всегда зависит от меня, — Кейн театрально вздохнул, для полноты действия при этом разводя руками, и возмущенно фыркнул, когда ему в лицо прилетело что-то мягкое. — Тогда сделай так, чтобы зависело, — в обычное время этот разговор, скорее всего, им обоим показался бы довольно странным, но сейчас это было меньшим, что волновало кого-то из этих двоих, поэтому они просто наслаждались моментом, словно все рамки на этот вечер отошли на задний план. — Обязательно постараюсь, — будучи действительно искренним, смеется Маркус, прежде чем напоследок окинуть Эбби долгим пронзительным взглядом и, мягко кивнув головой на прощание, направиться к выходу из палатки. В конце концов, даже сильные люди иногда могут себе позволить побыть немного беспомощными, просто чтобы почувствовать совсем чуть-чуть тепла и заботы и знать, что и за них тоже кто-то отвечает.