Hiding Feelings and Seeking Friendship

В одну ночь, когда Фил собирается делать домашнюю работу, что-то кажется не таким, но что именно, он не знал. Необъяснимо и болезненно то, как его мозг напрягается, откапывая все, что было неправильно, собирая воспоминание за воспоминанием, и все же он не мог найти ничего, что бы объясняло ощущение, что съедает его, кричит, что что-то не так. Было настолько тихо, что он мог слышать ветер, гуляющий снаружи, и птиц, что так все время так тихо щебечут. И не то чтобы он не любил слышать такие вещи, не то чтобы больше не наслаждался природой, дело было в том, что он уже привык слышать кое-что настолько же прекрасное. Дэн. Часто ночью они бодрствовали, разговаривая друг с другом, позволяя голосам успокоить их, пока они часами до изнеможения работали над числами и формулами. Если это был не телефонный звонок, то раздавался звук уведомления, который вскоре стал ассоциироваться с мыслями о Дэне, воспоминаниями о Дэне, и, даже если это было не настолько хорошо, как звонок, это было удовлетворительно. Сейчас же он не слышал ничего. Фил не прилипчивый или одержимый, как многие бы предположили, он просто чувствует связь с Дэном, которую имел так долго, что она навсегда запечатлелась в его сердце. Оставлять его пустым было больно. В животе словно рыли яму, до тех пор, пока он не мог почувствовать, как пыль наполняет его легкие, а затем с трудом покидает их через горло, создавая ощущение, что он тонет вне воды. Проходит немного времени, прежде чем он достает телефон. стуча пальцами по буквам и знакам препинания, набирая сообщение Дэну. [18:07] Фил: привет, дэн! просто думал, чем ты сегодня собираешься заняться, если хочешь, ты мог позвонить, и мы бы сделали домашнюю работу вместе? Как только он нажимает «отправить», все невольно кажется устрашающе тихим. Он просто чувствовал, что что-то было не так, несмотря на то что солнце все еще ярко светило в небе, а облака оставались девственно-белыми, был нарушен баланс в мире, в его мире. Внезапно, грудная клетка Фила начинает колотиться, его сердце грохочет в бесконечных ударах, которые раздаются в барабанных перепонках. Его пальцы, кажется, не могут двигаться достаточно быстро, набирая несвязные предложения пустой болтовни, переживаний и страха, что ужасы Дэна полностью им овладели. Он набирает его номер несколько раз, каждый раз попадая на голосовую почту, но этого не было достаточно, потому что это не был он. Это была запись, просто выхваченный момент жизни Дэна, даже не идущий в сравнение с тем голосом, которым он обладал, тем, что звучал как реки мягкого шелка. И довольно скоро он связывается с ним. Голос Дэна напряжен, неуверенные фразы делают его голос потрескавшимся и неровным; и это был голос не того Дэна, которого он знал, которого полюбил. — Фил, мне так жаль, пожалуйста, не злись. Я просто не- я такой сломанный, и даже не заслуживаю, чтобы меня починили. — Дэн, ты должен знать, что разрушишь что-то прекрасное и чистое, и это так несправедливо, что тебе приходилось быть испорченным, но это совсем не уменьшает твоей значимости. Пожалуйста, не дай этому себя разрушить. Фил умоляет, надеясь на какое-нибудь чудо, которое и заставило их встретиться. Голос Дэна тонкий и неустойчивый. — Я не могу разрушить то, что уже сломано. В его голосе отчаяние, сочетающееся с молниеносно вырезанными шрамами на его сердце. — Пожалуйста, просто скажи мне, где ты. Ничего не делай, прошу. Дэн глубоко вдыхает, прежде чем отпустить надломленный ответ: — Я дома. Конец звонка. Беспокойство Фила хлещет через край, он вываливается с кровати, начиная ходить по комнате. Он не знал его адреса. Это почти злило его, но он понимал, что гнев — лишь последствие кипящих эмоций, которые взорвутся и вызовут ужасное ощущение кипятка на нежной коже, таким для Дэна он быть не хотел. Он не злился на него, он злился из-за того факта, что он знал все, что происходило, но не мог сделать ничего. Слезы начинают бежать из глаз по его лицу серебристыми дорожками грусти, пока он садится на кровать, поверженный. Вскоре разговор начинает заполнять его уши и усиливается до визжащих звуков, заполняющих его мозг ерундой, потому что единственное, что он слышит — дома. Не упуская ни секунды, Фил хватает свой рюкзак, набивая его всем, что попадается под руку, а затем выбегает из дома, пелена слез размывает вид, смазывая границу между облегчением и отчаянием. Пока он бежит, его сердце умоляет мозг продолжать двигаться, потому что он может чувствовать, как связь с Дэном начинает исчезать, боль уже зарывается в ребра, начиная скручиваться, пока не чувствует, что не может дышать. Он сворачивает за угол, как уже привык, но сейчас качели на площадке были пусты. Его глаза стараются найти что-то, слезы скапливаются в уголках глаз, устремляются вниз по щекам, оставляя чувство жжения. В зелени травы, отражающей яркие цвета площадки, он видит парня, его колени прижаты к груди, а руки схватились за кончики волос. — Дэн, что ты делаешь? — вскрикивает Фил, отбрасывая все подальше от него, проверяя его тело. Новые синяки виднелись на его шее, а на руках были красные ссадины. Через маленький порез на запястье сочилась кровь, словно показывая неустойчивость и сомнение, пришедшие с этим действием. — Я же сказал, что не смогу разрушить то, что уже разрушено. — удается прохрипеть ему, голос выдает сдерживаемые слезы. — Ты принимал таблетки? Дэн мотает головой. — Не мог. Подумал о тебе. Волна облегчения окатывает его, когда садится рядом с Дэном на колючую траву холма. — Твоя мама? — наконец спрашивает Фил, картины издевательств над Дэном всплывают в его голове. Дэн усмехается. — Уже не думаю, вопрос ли это, если честно. — Но ведь это не только из-за нее, так? Дэн, ты прошел через множество дерьма, но я знаю, что ты бы не сделал этого только из-за своей мамы. Если бы дело было в ней, ты бы уже давно это сделал. Дэн смотрит на Фила и улыбается: — Кто-то меня изучил. Щеки Фила горят, будто его кинули в огонь. Он открывает рот, чтобы придумать хотя бы какое-то оправдание, превратить в шутку, когда Дэн начинает говорить: — Знаешь, когда тратишь почти половину своей жизни, находясь в бесконечном аду, «хорошо» становится чем-то неизвестным. Это просто- я не знаю. Университет — для меня единственный способ вырваться из этого дома, но если я даже для этого не могу что-то сделать, что я творю со своей жизнью? Я больше не могу ее терпеть, я устал приходить домой и бояться своей собственной матери. Я просто боюсь, что у меня не получится. Воздух заполняет тишина, а Фил снова задыхается, потому что осознание неспособности Дэна видеть надежду, удовольствие сужает стены вокруг его легких. — Мы справимся с этим. Не волнуйся. — Фил протягивает руку и успокаивающе гладит его по спине. И несмотря на эмоциональность момента, Дэн взрывается смехом, за чем следуют извинения, заставляя Фила улыбнуться. — Прости, прости. Но как только ты это сказал, я вспомнил « Классный Мюзикл 2». Он заливается смехом, позволяя счастливым звукам звенеть в тихом воздухе. И будто целые миры разрушаются вокруг Фила, но не уничтожаясь, а скорее делая все неважное вокруг него размытым, фокусируясь на главном — Дэне. — Как насчет забыть о школе на день, прожить эту ночь? Запомнить этот момент? — предлагает Фил, стаскивая рюкзак с плеч, чтобы достать все, что успел взять, выходя из дома. Он подавляет смешок, замечая, как от страха в спешке побросал половину вещей из комнаты в такой маленький рюкзак, который теперь был забит разной одеждой и простынями. — Запасаемся, чтобы построить форт из одежды? — Фил смеется, перебирая вещь в рюкзаке. Дэн рассеянно проводит пальцами по порезу на запястье, слегка вздрогнув от боли из-за прикосновения. — Нет случайно пластыря в этом огромном беспорядке, а? Фил не думая тянется и слегка сжимает Дэнову руку в своей, смотря на рубиново-красную кровь, текущую из крохотной раны. Не важно, насколько она маленькая, какой незначительной казалась, ее вид вызывал воспоминания о покрытых шрамами обещаниях и разбитой надежде. Он лезет в сумку и перебирает внутри, к удивлению увидев маленький пластырь, который с трудом бы закрыл порез Дэна, и прилепляет его, разгладив и убедившись, что все было ровно, но даже Фил не мог отрицать, что хотел облегчить боль этим заботливым действием. — Спасибо. И они лежат на траве на всей одежде, что принес Фил в рюкзаке, отдыхая и наблюдая, как менялось небо. День медленно сменялся темным небом с мазками оранжевого, что кружились над ними. — Ты никогда не думал, что собираешься делать со своей жизнью? Куда будешь поступать в универ? — интересуется Фил. — Не знаю. Насколько можно дальше отсюда. — беспечно заявляет Дэн. — Ты? — Куда угодно с тобой — шутливо подмигивает Фил, сильно получая от Дэна локтем. Они оба смеются, затем проваливаясь в ту же тишину, что заполняла их уши, сильно напоминая о безмятежности красоты, которая появлялась с облаками в небе. Временами они выпадали из реальности, и это было нормально, потому что они оба знали, что их разум и сердца устали от школы и поздних ночей и дурацких заданий, что переполняли их мозг излишней информацией, которая покинет их мозг после средней школы. Фил осознает, насколько близки их тела, потому что его сердце колотится как барабаны в их любимых песнях, и он может чувствовать тепло, излучаемое Дэном, и Фил не может не может не жаждать его, потому что холод его отсутствия на протяжении несколько лет должен быть прерван. Они оба не спят, когда солнце начинает садиться, вслух делая замечания о различии сегодняшнего и вчерашнего закатов. О том, как небо выглядело более розово-фиолетовым, чем оранжево-красным, цветом чистоты, который снова вернул их в дни на качелях, когда они видели маленьких девочек в пастельных платьях с рюшами, но десятилетние они заботились лишь о сидящем рядом: мальчике в рваной одежде и замученным взглядом и мальчике с костлявыми руками и огромным сердцем. — Смотри, Фил, это ты, — выдыхает Дэн, улыбаясь. Их разговор слетает с кончиков языков заглушенным шепотом и сонными смешками, оставляя привкус дымчатого воздуха, напоминающего течение рек. Когда они выдыхают, облака пара покидают их рты и рассеиваются в воздухе, но никогда по-настоящему их не покидают. Даже когда солнце садится, а темные звезды заменяют яркое небо, они не перестают разговаривать. Это немного рискованно, но Фил слишком впал в транс, перемещаясь между прекрасными снами и Дэном, шепчущим истории, чтобы заметить, как он сокращает дистанцию между собой и Дэном, укладывая голову на его грудь, чувствуя тепло его тела. А Дэн не возражает. Моменты, когда они просто лежат, кажутся слишком быстротечными, потому что прежде чем они это замечают, солнце начинает вставать, выглядывая из-за облаков лучами неяркого света. Фил просыпается, наблюдая за этим, восхищенный, как он до сих пор видел в Дэне восход, даже когда он был разбит и сломлен, потому что несмотря на то что сквозь облака проникало так мало солнечного света, это все еще было завораживающе и вызывало яркое чувство счастья. — Ты никогда не замечал, как восходы и закаты происходят в разное время? Они всего лишь пыль в небе, которая возникает в разное время, а вызывает похожие чувства? — вслух размышляет Фил. Дэн поворачивает голову к Филу, он слишком устал, чтобы думать о логичности и действительности, потому что вся эта ночь была реальностью, замаскированной под сюрреалистический сон. И все, чего он хочет, это подобрать слова, чтобы объяснить чувства в своем сердце, которые трепещут от голоса Фила, и часть его живота, в которой летают бабочки из-за вида его очаровательных глаз. — Фил, я никогда не позволю тебе угаснуть, потому что ты единственный, кто возвращает свет в мою жизнь. У меня дерьмово со словами, ты это знаешь, но я скажу, что хочу провести свои последние дни с тобой. Я хочу, чтобы ты был моим закатом. — сердце Дэна грохочет, когда он протягивается к руке Фила, вкладывая в это все, что он скрывал с их первой встречи. Он замечает, как глаза Фила меняются, они кажутся настолько яркими, какими только могут быть, когда зеленый цвет загорается, а голубой несет в себе больше от неба, Фил лишь просто сжимает его руку в ответ и улыбается. — А я хочу, чтобы ты был моим рассветом.