Ороборо: Господин Демон

От автора

Данный фанфик является самостоятельной историей. Можно безболезненно читать отдельно от цикла. Цикл «Ороборо» продолжает работу «Энгармония Ким Чонина» http://ficbook.net/readfic/2333530 Поскольку драбблы никогда не были моей сильной стороной, а заявок по всем пейрингам с Каем мне накидали, появилась идея цикла миди-фиков «Ороборо» (по всем пейрингам с Каем, что просили в заявках = 11 фиков + 1 бонус + 1 скрытый). В «Энгармонии» каждой паре соответствовал определённый звук (нота/аккорд), в «Ороборо» каждой паре соответствует определённый минерал (добродетель/порок/назначение = тройной круг). Если кто-то решит, что камни-талисманы в работах выбраны не просто так, а в зависимости от заявленных героев и пар, то этот кто-то будет прав на все сто процентов. Ороборо — символ философского камня, эликсира жизни, вечности и цикличности времени. Изображается как змея, кусающая себя за хвост. В рецепт Ороборо входят элементы, каждый из которых требует особого приготовления и содержит в себе как добродетель, так и порок. Одни говорят, что всего их дюжина, другие говорят, что дюжина «чёртова», но малая (11) или большая (13), точно не знают. Всё, что вы не хотели знать о талисманах, но придётся... ))) Вот они: Ороборо: Арлекин — опал-арлекин (КайЁль) / закончен Ороборо: Изгоняющий кошмары — хризолит (КайСу) / закончен Ороборо: Господин Демон — горный хрусталь-двойник (КайСэ) Ороборо: Черепашка в наследство — яшма (КайХо) Ороборо: Обнажённая истина — аквамарин (КайЛу) Ороборо: Звезда в рукоятке стилета — сапфир (КайСин) Ороборо: Драконова радуга — гематит-кровавик и алмаз (КайРис) Ороборо: Молитва — церковный аметист (КайМин) Ороборо: Чётки на сто восемь — нефрит (КайБэк) Ороборо: Подвеска с заклинанием — сердолик (2Чон=КайЧен) Ороборо: Амулет игрока — кошачий глаз (Као=КайТао) + bonus track!12! Ороборо: Кольцо честности — гранат-пироп (ЧонКай=Чонин/танец) + hidden track!13! (скрытый фик) ЗЫ Сдаётся мне, что с миди на 10к я малость промахнулся. Или не малость. Миди/макси, короче))) Разберёмся в процессе)))

Цикл «Ороборо» Господин Демон

Горный хрусталь, особенно кристаллы-двойники, способны накапливать информацию и развивать у владельца дар ясновиденья, а также выступать связующим звеном с астральным миром и улучшать восприятие информации. Издавна горный хрусталь соотносили с магией и волшебством и приписывали ему способность приносить в дом гармонию и благополучие. Если часто носить при себе горный хрусталь или быть рядом, то это помогает сбалансировать внутреннюю силу человека и учит наиболее эффективно её использовать. Горный хрусталь-двойник — это чистота и соблазн, приводящие к гармонии и равновесию.

Если есть желание, будет искра. Если вспыхнет — сгорит дотла. Но сгореть не равно умереть. Pink — Try

- 1 -

Когда в понедельник встал не с той ноги, это ещё ничего, а вот куда хуже, когда в понедельник ранним утром по пути на работу тебя тормознул патрульный за превышение скорости, а ты при этом — лейтенант полиции и пашешь по две смены в уголовном отделе без права на отгул. Суеверный Сэхун распрощался с неделей, что при таком раскладе обещала стать адской, и попытался придумать что-нибудь, пока патрульный со штрафным бланком доставал ручку из чехла, закреплённого у сиденья мотоцикла. Сэхун в самом деле превысил скорость, но исключительно потому, что загородная пустынная дорога шла по прямой, а он вылетел из дома, осенённый блестящей догадкой. Догадка относилась к делу о громком убийстве, всколыхнувшем провинцию. У них давным-давно ничего подобного не случалось, хотя город не так уж и мал — население в пятьсот тысяч человек. Ещё Сэхуна могло оправдать то обстоятельство, что в отделе он начал работать всего полгода назад, но этих месяцев ему — ей-богу! — хватило, чтобы надоело ходить с прозвищами "желторотик" и "салага", да постоянно бегать в кафешки за кофе и прочими сластями для коллег. Роль мальчика на побегушках Сэхуна точно не устраивала — он не об этом мечтал, когда покидал родную глушь ради учёбы в Пусане, а потом перебирался работать сюда. Сэхун сидел без движения, вцепившись пальцами в руль, и смотрел перед собой, с отчаянием понимая, что патрульному вряд ли будет дело до биографии Сэхуна и рабочих перипетий. И подскочил на месте, когда в стекло постучали. Патрульный добрался-таки до его машины. Сэхун уставился на тот фрагмент патрульного, что был доступен взору: тонкое в поясе и бёдрах тело, форменная куртка из чёрной кожи с белой именной нашивкой, где красовалась эмблема патрульной мотобригады полиции и, собственно, имя — Ким Чонин, форменные брюки тоже из чёрной кожи сидели на узких бёдрах непростительно идеально. Сэхун непроизвольно сглотнул и опустил стекло до упора. Полюбовался на локоть, потом перевёл взгляд на появившееся в поле зрения лицо. Крупные и резкие черты, почти острые, характерная ямочка на волевом подбородке, едва заметная синева над верхней губой, нос с лёгкой горбинкой, твёрдо вылепленные скулы и давящий тяжёлый взгляд. И губы, на которых Сэхун немедленно забуксовал в отчаянных попытках посмотреть куда-нибудь ещё. "Куда-нибудь ещё" с завидным постоянством проигрывало этим чётко очерченным губам. Изумительный рисунок вроде бы не мог сочетаться с жёсткой складкой, но сочетался. Сочетался так, что Сэхун на миг выпал из реальности вовсе. — Доброе утро. Вы превысили скорость. Ваши документы, пожалуйста. Сэхун вернулся в реальность только для того, чтобы заблудиться в обволакивающем низком голосе. Если бы у марочного коньяка с шоколадом был звук, то он получился бы именно таким... таким... Понедельник грозил с самого утра превратиться в катастрофу, потому что Сэхун давно смирился со своей природой и решил податься в асексуалы, а этот непредусмотренный вредный понедельничный патрульный рушил ему всё честно нажитое спокойствие и будоражил кровь. Совершенно внезапно и непривычно, потому что на Сэхуна ещё ни один человек никогда прежде не производил такого странного впечатления. И сколько Сэхун ни пытался найти веские причины и объяснить своё нынешнее состояние, у него ни черта не получалось. Мозги превратились в студень, который отказывался мыслить здраво, а соглашался только восторженно булькать. Приметы и суеверие Сэхуна при этом твердили, что встретить с утра тёмного всадника у дороги — к резким переменам в жизни. И уж ради этого стоило придушить голос крови и позабыть о предках-шаманах. Только резких перемен Сэхуну и не хватало! Хотя карманный "вопросный" кристалл Сэхуна вечно чудил и шлёпался на картинки с конными рыцарями и тёмными всадниками. Поскольку эпоха рыцарей осталась в прошлом и вообще проявила географическую дискриминацию по отношению к Сэхуну в частности и корейцам в целом, вряд ли это что-то значило. Просто рука у Сэхуна была несчастливая и неловкая. В устремлённых на Сэхуна тёмных глазах плясали насмешливые искорки, но "тёмный рыцарь понедельника" губами точно уж не улыбался, а выглядел предельно официальным и строгим. Всё равно притягательным, только... Сэхун велел себе не быть тряпкой, сжал волю в кулак и выдал лучшее, на что оказался способен: — Простите? — Ваши документы, пожалуйста. Вы превысили скорость, — терпеливо повторил патрульный, безжалостно добивая Сэхуна звучанием низкого голоса. Уж лучше бы молчал и общался жестами или с помощью факса... Сэхун лихорадочно нашарил документы, сунул их в руки патрульному и сбивчиво принялся оправдываться: — Простите, я работаю в полиции, просто не стал включать мигалку. — Для убедительности Сэхун нашарил упомянутую съёмную мигалку и показал патрульному. Его имя... Ким Чонин. Сэхуну чуть не стало дурно от попытки проговорить мысленно это имя. Теперь оно казалось ему... казалось... Он замер под пристальным взглядом Ким Чонина и непроизвольно сглотнул в очередной раз, потому что догадывался... нет, он чувствовал всем существом, что Ким Чонин знает правду. Знает, что Сэхун солгал про мигалку. На скулы плеснуло горячим, и Чонин наверняка видел, как Сэхун горит от стыда за свою ложь. — Простите, — пробормотал Сэхун уже в третий раз за это утро. — Давайте бланк, пожалуйста. Я оплачу штраф и... Сэхун с изумлением пялился на сильные узловатые пальцы, что одним движением разорвали бланк и смяли бумажные останки. После Чонин повёл рукой, предлагая Сэхуну продолжить путь. — Хорошей дороги, лейтенант О, только помните о правилах. Лёгкая и быстрая улыбка ослепила Сэхуна. И только тогда он осознал, что патрульный Ким Чонин вовсе не тёмный, не официально хмурый и не мрачный, а просто смуглый. Оттенок кожи согревал и превращал улыбку в нечто необыкновенное. Или Чонин сам по себе так улыбался, что Сэхун забывал, как надо дышать, а его сердце тут же объявляло о своей независимости и самостоятельности и останавливалось, чтобы через миг выдавать фантастическое количество сокращений в минуту. Сэхун сидел за рулём без движения и, как завороженный, пялился Чонину в спину, пока тот шёл к байку у обочины. Слегка растрёпанные ветром тёмные волосы, широкие плечи, гибкая спина, узкие бёдра и длинные ноги в тяжёлых ботинках. Ким Чонин двигался неправильно и непривычно, он как будто каждое мгновение танцевал под музыку, которую никто больше не слышал, только он один. Сэхун бездумно перебирал в мыслях аналогии, пока не выхватил из пёстрого вороха одну подходящую. Ким Чонин двигался с тигриной грацией. Одновременно с твёрдостью, упругостью и хищностью. Сразу и стремительно, и настороженно. Перекинутая через сиденье нога, спрятанные под шлемом волосы и лицо, перчатки на руках — Сэхун остался сидеть в машине и глазеть на пустую дорогу, убегавшую к окраинным городским кварталам. Патрульный Ким Чонин исчез с горизонта, а Сэхун продолжал смотреть на него и любоваться им. План по проведению оставшейся жизни в гордом одиночестве грандиозным Сэхуну больше не казался. Вот ни черта вообще. Хотя это поправимо — достаточно убедиться лишь, что Ким Чонин предпочитает девушек. С его внешностью — сам Бог велел. И если это так, то Сэхун мог спокойно вернуться к плану. Прямо сейчас. Чтобы после не стало ещё больнее от осознания несбыточности мечты. Сердце немного оклемалось, пересмотрело положение о независимости и самостоятельности и решило вернуть всё так, как было раньше. Сэхун нащупал оставленные на сиденье документы, запихнул на место и кое-как завёл машину. Торопиться уже не стоило — он всё равно опоздал бы на утреннюю пятиминутку у шефа. Зато он мог соблюдать правила дорожного движения, чтобы оправдать подаренную ему улыбку. С этой улыбкой утро понедельника превращалось в волшебство, с которым не хотелось расставаться. На работе Сэхун безболезненно пережил нагоняй от шефа за опоздание, потому что продолжал витать в облаках, ввалился в кабинет — его Сэхун делил с тремя коллегами — и шлёпнулся на стул. Без цели и смысла принялся перекладывать папки с одного края стола на другой, а потом — обратно. — Совсем заработался, — мрачно подытожил один из коллег, полюбовавшись на действия Сэхуна. — Лучше бы за кофе сходил. Принёс бы сразу на всех, чтобы с утреца проснуться. — У нас же есть мотобригада в полиции? — немного мечтательно спросил Сэхун, не готовый окончательно вернуться к суровой реальности. — Естественно. А почему это её не должно быть? — А отдел у них где? — Через дорогу, салага. Полгода тут трёшься, а до сих пор ничего не знаешь. — Правда? — Сэхун пропустил мимо ушей ворчание старших и крутанул кресло к окну, чтобы уставиться на здание по ту сторону дороги. У крыльца здания выстроились в ряд полицейские байки, над крыльцом на ветру полоскался флаг с эмблемой мотобригады, а за стёклами в кабинетах и залах сновали люди. Как раз напротив окна Сэхуна располагался диспетчерский зал — количество девушек в форме и с микрофонами у губ зашкаливало. Даже забавно, что Сэхун полгода не интересовался видом из окна собственного кабинета. Подперев подбородок кулаком, Сэхун глазел на здание по ту сторону дороги, пока коллеги по очереди вспоминали былые деньки на службе. Ему требовалось только кивать в нужных местах, делая вид, что он внимательно слушает. Идиллия почила в бозе через полтора часа. В кабинет влетел дежурный и торопливо сообщил, что найден труп на окраине города. Не особенно известный коллекционер убит в собственном доме с нечеловеческой жестокостью. Стиль тот же, как в недавнем деле о громком убийстве. Сэхун черкнул в блокноте адрес, вместе с остальными вылетел из кабинета и помчался на стоянку. Машинально пришлёпнул мигалку и погнал по дороге — даже умудрился стартовать раньше остальных, поскольку приехал на работу позже и поставил тачку ближе к выезду. За пятнадцать минут добрался до нужного дома, выскочил из машины и кинулся к крыльцу. В трёх метрах от ступеней остановился так резко, словно на стенку налетел, потому что на этих самых ступенях сидел его утренний понедельничный патрульный. Имя само по себе всплыло в памяти. Ким Чонин. Шлем остался с байком у ограды, поэтому ветер лениво перебирал тёмные волосы Чонина. И при виде застывшего у крыльца Сэхуна Чонин поднялся. — Труп обнаружил я, — заявил он Сэхуну в лоб. — В доме? — не понял Сэхун, хотя он в принципе не мог связно мыслить, поскольку не ожидал увидеть заинтересовавшего его человека так скоро и при уголовных обстоятельствах. — В доме. — Чонин коротким движением подбородка указал на машину у ограды. — Нарушение правил парковки. Я хотел поговорить с владельцем, а дверь оказалась приоткрыта. Я зашёл. — Откуда вы узнали, что владелец живёт именно в этом доме? Чонин с откровенным недоумением на лице пожал плечами и негромко напомнил: — Патрульная служба. Я попросил пробить номер машины и сообщить адрес владельца. Сэхун провалился бы сквозь землю от стыда, если бы мог. Но он не мог. А ещё его мозги отказывались работать, когда перед глазами ходячим искушением маячил Чонин. Сэхуну срочно требовалось сделать нормальный вдох и встряхнуться, потому что этот чёртов понедельник оказался переполнен Чонином. Для Сэхуна жизнь оставалась сколько-нибудь нормальной только в Пусане во время обучения. Первые два курса. Он тогда кое с кем встречался и считал, что счастлив. Потом его партнёра отчислили, и в поле зрения не попадались геи, способные привлечь Сэхуна и очаровать. Ну а после переезда в глухую провинцию, к чёрту на рога, геи и вовсе перестали попадаться. Любые. Хуже того, ему в последние года три вовсе не попадались парни, способные вызвать сколько-нибудь сильные чувства. Оставалось дружить с продукцией секс-шопов, вот он и дружил. Пока Чонин не перевернул его уютный и спокойный мирок всего за одно утро. Сэхун вообще никогда не испытывал ничего подобного. Разве хоть раз было такое, чтобы он с первого взгляда заинтересовался и так бурно отреагировал? Да никогда. Сэхун всегда, сколько себя помнил, долго присматривался к людям и наблюдал за ними. По сути, он был спокойным и открытым человеком, но чтобы показать это, ему требовалось знать, кто будет смотреть на него и видеть его. Чувствительность к насмешкам, шпилькам и чёрствости заставляла его придирчиво выбирать круг друзей и знакомых, не подпускать к себе кого попало. Но с Чонином это не работало, и Сэхун не понимал, почему. Точно так же не понимал он, почему Чонин разорвал штрафной бланк и отпустил его с миром. — Вы что-нибудь трогали в доме? — Только дверную ручку, лейтенант О. Но я был в перчатках. Внутри двери были открыты. Тело в гостиной. Дом я не осматривал, чтобы не затереть следы, если они есть. Сразу сообщил о трупе и ждал вас снаружи. Я так понимаю, с меня должны снять показания? Значит, вернуться к службе я пока не могу, ясно. Вы сейчас приступите к осмотру? — Нет, — помотал головой Сэхун и беспомощно оглянулся. Фургон экспертов на дороге волшебным образом не возник, увы. — Сначала место преступления и труп должны обследовать эксперты. Нужно подождать. Вы видели кого-нибудь поблизости, когда подъехали к дому? — Увы. — Чонин слабо улыбнулся. — На улице никого не было. Я просто обратил внимание на припаркованный автомобиль, остановился рядом, убедился, что никого внутри нет, связался с диспетчером, уточнил владельца и регистрацию, после чего и зашёл в дом. Это заняло около пяти минут. Пока я ждал здесь вашего приезда, на улице никто не появлялся. Могу предположить, что убийство совершили ночью, поэтому убийца давно ушёл. Сэхун торопливо записывал слова Чонина в блокнот, но думал о другом. О том, что меньше всего он хочет говорить с Чонином об убийстве. Что они почти одинакового роста и возраста. Что Чонин пахнет, как горы Сораксан. Что рядом с Чонином непередаваемо тепло и уютно, и странно спокойно. И что сам Сэхун, наверное, просто болен какой-то неизвестной болезнью, потому что назвать своё состояние влюблённостью у Сэхуна не получалось. Если он и влюблялся раньше, то совсем не так. Совсем. Не так. — Скажите, вы местный? — Неделю назад прибыл с Чечжу, — пожал плечами Чонин и чуть неловко улыбнулся, заставляя сердце Сэхуна снова бешено колотиться в груди. — На Чечжу вы... — Занимался тем же. Мотобригада полиции. Покойного я не знал, знаком не был и увидел впервые в жизни. На тот случай, если вы пытаетесь пристроить мою кандидатуру в список потенциальных убийц. Понятия не имею, в каком часу умер этот человек, но полагаю, что смогу предъявить убедительное алиби, поскольку я на дежурстве сегодня с полуночи и выписал семнадцать штрафов. Большую часть — в ночное время. — Нет, я вас не подозреваю в убийстве, — сбивчиво возразил Сэхун. — Просто обязан спросить о некоторых вещах. Для... так положено. Чонин кивнул и небрежным движением руки откинул со лба длинную чёлку. Эта чёлка придавала ему нечто мальчишеское и немного смягчала облик в целом. Без чёлки он выглядел бы суровее и несколько старше, чем был на самом деле. И аристократичнее. Казался бы холодным и неприступным. Впрочем, холодным он всё равно казался, когда не улыбался и "давил" тяжёлым взглядом. — Почему вы всё время так смотрите на меня, лейтенант О? Щекам тут же стало жарко, едва Сэхун сообразил, о чём именно спросил Чонин. Он неловко сжимал пальцами блокнот и ручку и не представлял, что вообще можно ответить. Не говорить же правду в лоб, хотя было бы забавно, если бы все люди вокруг говорили друг другу о том, что чувствуют, искренне и напрямик. — Я вам нравлюсь или вы меня боитесь? — сунув большие пальцы за ремень на поясе, уточнил Чонин. Он не улыбался и смотрел вполне серьёзно. Смотрел в упор. У Сэхуна тут же забегали глаза, а ручка в пальцах отчётливо затрещала. — Я не боюсь вас, — неловко выдал он наконец и с осторожностью глянул на Чонина. Тот едва заметно улыбался уголками губ и продолжал смотреть на него. — Значит, понравился, — подытожил Чонин и шагнул к Сэхуну, коротко мотнув головой в сторону дороги. — Ваши коллеги, наверное. С вас чашка горячего шоколада в перерыве. Сэхун стоял столбом и пялился вслед шагавшему к тротуару Чонину. Сэхун просто смотрел на Чонина — и только, но ощущал наяву тающий на языке и губах вкус горького шоколада. Горького, потому что точно знал — не представлял, откуда, но знал наверняка — в Чонине нет сладости. Только горечь, которая желаннее всего. От которой сердце потеряется в груди, вдохи и выдохи будут случаться вне очереди, а пальцы покажутся чужими и непослушными — с танцующими на подушечках миллиардами невидимых тонких иголок. Недостаточно острых иголок, чтобы истерзать в кровь, но достаточно колких, чтобы защекотать нервы до той степени, когда онемение покажется благом. И вот этого Сэхун никогда не знал прежде — таких сильных и неправильных чувств, внезапных, как сполох молнии в летний день, потому что он только сегодня увидел Чонина. Впервые. Всё это оставалось угловатым и непривычным, и не укладывалось в рамки той жизни, которой Сэхун жил прежде. Он, никогда не подпускавший к себе тех, кого не успел изучить, грезил о... почти незнакомце. И останавливаться не собирался. Он в самом деле грезил о Чонине. Всерьёз. Спустя десять минут Сэхун устал бродить у крыльца и сел на ступени рядом с Чонином. Случайно задел бедром, вздрогнул и поспешно отодвинулся. Тут же смешался под взглядом искоса и с неловкостью принялся заверять Чонина, что эксперты скоро закончат и позволят зайти в дом. Чонин кивнул, пристроил локти поверх колен и принялся рассматривать фургоны, припаркованные как придётся. Небось, выписал бы кучу штрафов, если б фургоны принадлежали гражданским лицам. Сэхун задумчиво скользил взглядом по смуглой шее, вторя чётким очертаниям гибких мышц и острой линии челюсти от уха до подбородка. Вкус горького шоколада на языке усиливался. Глубокий вдох принёс запахи хвои, горного воздуха и тёплого дождя. Удивительные запахи даже в провинциальном городе, где всё пахнет пластиком, бензином и асфальтом. Сэхун почти утопился в запахе Чонина и далеко не сразу осознал, что смотрит в мерцающую глубину тёмных глаз уже несколько минут. Неожиданно близкую глубину. Густые ресницы, смешливые складочки, пляшущие искорки у зрачков — Сэхун, скорее, чувствовал улыбку Чонина, чем видел. Сил не хватало, чтобы отвлечься от глаз и посмотреть на губы. Сэхун растерянно моргнул, когда взор заволокло пеленой. На миг — проблеском миража в реальности — ощутил под пальцами густой мех, жар сильного тела и громкое урчание. Слишком громкое, чтобы быть кошачьим. Дежавю. Сэхун помотал головой, отгоняя видение. С ним такое случалось настолько часто, что он уже давно привык и не удивлялся, наблюдая повтор в реальности. Собственно, это было всё, что осталось ему в наследство от предков. В детстве он как-то долго болел. Отчаявшаяся мать отвезла его к шаману, их родственнику. Тот поставил Сэхуна на ноги всего за пару дней, но с тех пор на Сэхуна "накатывало". Сначала это пугало, а потом он научился этим пользоваться. Если знаешь заранее несколько секунд из будущего, то, когда они наступают, можно что-то изменить. Не всегда, но иногда — можно. Мать ещё раз отвезла его к шаману, и тот подарил Сэхуну кристалл горного хрусталя. Двойной. Первый в жизни Сэхуна. Сейчас в его доме таких кристаллов хранилось аж пять штук. И ни один из них Сэхун не покупал специально. Дарили. Старый шаман говорил, что такие кристаллы способны успокоить дух Сэхуна, научить его острее чуять энергию жизни — ци. И они же способны развить дар Сэхуна, сделать сильнее. Правда или нет, но видения Сэхуна редко могли похвастать длиной, зато стали более осмысленными. Исключая вот это — с мехом и урчанием. Оно совершенно точно не вписывалось в реальность Сэхуна никаким боком. Он и кошек никогда в доме не держал. Хотя... мог держать Чонин. — У тебя есть кошка? — Сэхун спросил раньше, чем успел прикусить себе язык. А лучше было бы — откусить к чёртовой матери и выплюнуть, потому что — какого чёрта? — Нет, а надо? — Чонин явно растерялся от неожиданного вопроса и посмотрел на Сэхуна с таким искренним недоумением, что Сэхун едва не погладил его по голове, словно ребёнка. — Н-нет... просто на миг показалось, что... неважно. Извини, но, кажется, разница в возрасте у нас невелика, поэтому... — Всё нормально, — отмахнулся Чонин от так и не озвученных должным образом извинений за фамильярность. — Вот холера! Да когда у нас такое было-то? — возмущался один из выскочивших на крыльцо экспертов. — Наверняка из приезжих кто-то. Чтобы так вот... как на скотобойне... — Мы закончили, — коротко сообщил поднявшемуся со ступеней Сэхуну второй эксперт и устало кивнул на дверь. Сэхун зашёл в дом первым. Чонин бесшумно ступал следом. Они прошли по коридору до первого дверного проёма, что вёл в гостиную. Там ещё сновали другие эксперты, а в центре на полу лежало тело. Сэхун невольно прижал ладонь к губам. Подобную картину он видел второй раз в жизни и не горел желанием изучить тело поближе. Только всё равно деваться уж некуда. На негнущихся ногах он подошёл ещё немного ближе и остановился — дурно было уже от одного вида, не говоря уж о запахе. Пометки в блокноте делал машинально, записывая всякие мелочи. Например, множественные порезы по всему телу, синяки. Глубокую рану на животе Сэхун пытался не разглядывать, но получалось плохо. — Выпотрошил, — коротко, но ёмко высказался Чонин за его спиной. — Ещё живого. Убил после. Сэхуна чуть не вывернуло после этих слов. Сдержался не без труда. — Обычным ножом порезал. Кухонным, скорее всего. А шею сломал голыми руками. — Почему ты так думаешь? — На шее пятна. Характерные такие. Сэхун отвернулся от трупа и взглянул на Чонина, сохранявшего удивительное спокойствие. Таким спокойствием полагалось блистать Сэхуну — после пяти лет службы, а отнюдь не обычному дорожному патрульному. — Машины видел после ДТП? — коротко спросил Чонин, правильно истолковав взгляд Сэхуна в собственный адрес. — А когда в салоне все и всё всмятку? Рад за тебя, а я — видел. Не раз и даже не два. Тут всё мило. В сравнении. Сэхун глупо кивнул и отправился бродить по дому. Никаких следов в других помещениях. Никаких намёков на ограбление. Получалось, что неизвестный зашёл в дом, посидел с хозяином в гостиной — судя по двум чашкам, потом вдруг накинулся на хозяина и убил. И ушёл, ничего не тронув. На той неделе было подобное. Пустой дом, труп в гостиной, две чашки. Труп тоже блистал ножевыми порезами, вспоротым животом, выпущенными кишками и сломанной шеей. Причём в обоих случаях жертвам вспороли живот одинаково — крест-накрест. Сэхун вернулся в гостиную как раз тогда, когда делали снимки коллекции покойного хозяина. — Десять камней. Полудрагоценные. Разновидность кварца, очевидно, — монотонно бубнил эксперт в гражданском. — Природный диоксид кремния, — продолжил за него Сэхун. — Горный хрусталь. Всем придана одинаковая шарообразная форма. — К чему собирать такие цацки? — фыркнул старший коллега Сэхуна. — Полудрагоценные же. — Их считают замёрзшим дыханием дракона, символом чистоты и лучшим укреплением клятв и договоров. Чистые кристаллы стоят дорого. — Сэхун помялся, припомнив своё утреннее озарение, из-за которого едва не получил штраф за превышение скорости. — Коллекционирование горного хрусталя не такая уж экзотика, но обычно в коллекциях, даже самых малых, есть хотя бы один двойник. Потому что двойники среди кристаллов — природная закономерность. Но тут я двойника не вижу. У предыдущей жертвы обнаружили один малый кристалл, но — по словам соседей — он собирался продать несколько камней. Мне кажется... мне кажется, убийца забрал их. Двойники. Они ценятся за кристаллографическую симметрию. — Очень редкие? — уточнил коллега. Сэхун помотал головой. — Не особенно. Дело не в редкости, а в чистоте и уникальности срастания или прорастания кристаллов. — Салага, откуда ты это знаешь? Сэхун непроизвольно сжал губы, задетый за живое надоевшим прозвищем, потом неохотно ответил: — У меня пять таких дома. — Тоже коллекционируешь? — Вовсе нет. Просто... дарили. Они мне нравятся. И мои не так уж уникальны. Чистый из них всего один, но он небольшой. Сантиметров шесть всего-то. — Ладно. — Коллега щёлкнул пальцами и окликнул крутившегося у двери Чонина. — Патрульный Ким Чонин, поедете с нами. Хочу послушать вашу историю. Если с телом закончили, пакуйте. Сэхун не стал слушать дальнейшие распоряжения, к тому же, его слова о возможном существовании в коллекции двойника проигнорировали, хотя это была стоящая зацепка. Убивать людей ради двойников имело смысл, наверное, больший, чем убивать людей просто так. Впрочем, с опросами соседей ещё не закончили, а значит, у коллекционера вполне мог быть недоброжелатель. У двух коллекционеров, живущих далеко друг от друга и пересекавшихся пару раз разве что на выставках. Когда Сэхун отъезжал от дома убитого коллекционера, едва не впилился в выскочивший из-за поворота фургончик. Борт фургона украшал герб с конным рыцарем. Чёрным. — Да вы издеваетесь... — уныло пробормотал он, придя в себя и жестом велев водителю фургона трогать с места.