Ороборо: Господин Демон

- 3 -

Ровно в восемь у крыльца притормозил байк, а Сэхун поплёлся открывать дверь, которую предусмотрительно держал закрытой. На тот случай, если убийца придёт убивать его уже наверняка. Хотя Сэхун в этом сомневался. Проспавшись, ломал себе голову до вечера в попытках понять, что именно ему показалось странным в убийце. Безрезультатно. Зато в процессе приготовил ужин и после засел в ванной, решив к восьми часам быть при параде и готовым ко всему. В шесть позвонили по поводу двух коллекционеров. Господин Ким планировал два месяца проторчать в Японии, поэтому пока выбывал из игры. Вряд ли убийца помчался бы в Токио, а навещать дом коллекционера не имело смысла — коллекцию тот забрал с собой для выставки. Включая двойник. Господин Чон владел аж тремя кристаллами-двойниками, но должен был вернуться в город только через неделю. Всё это время его двойники хранились в банке рядом с управлением полиции, так что и им ничего не грозило. Оставались три коллекционера-любителя. И убийца мог начать с любого из них. Но существовала и досадная сложность. Помимо коллекционеров из списка Сэхуна в городе кто-то ещё мог собирать кристаллы горного хрусталя. Сэхун не владел всей информацией о провинциальном производстве и не знал до этого о существовании предприятия, где изготавливали декоративные изделия из стекла, искусственного хрусталя и природного. Этим объяснялось количество коллекционеров в городе. Многие из них раньше там работали. Другие работники тоже вполне могли собирать и коллекционировать хрусталь, не объявляя об этом. Хотя бы как сам Сэхун, который тоже был владельцем пяти камней, но при этом вовсе не занимался никаким коллекционированием. Сэхун распахнул дверь и посторонился, чтобы Чонин мог зайти. Выглядел Чонин немного странно в светлых мягких джинсах и кремовом свитере. Несколько непривычный стиль, но Сэхуну всё равно нравилось. Он отобрал у Чонина сброшенную куртку, аккуратно повесил у двери и провёл в гостиную, где уже всё было готово. Чонин бесшумно ступал по толстому ковру и осваивался на новом месте. Покрутился у искусственного камина, заставленного фигурками рыцарей, окинул быстрым взглядом накрытый стол в центре, обошёл вокруг дивана и кресел и задержался у полки с пятью подставками. Сэхун специально собрал все пять камней вместе. Они не поражали воображение размерами или сияющей чистотой и казались разными. — Забавные, — подытожил после осмотра Чонин и оглянулся на Сэхуна. — Тебе их подарили? Все пять? — Ну да. Вот этот, — Сэхун тронул подставку с драконом, указывая на довольно крупный в его коллекции двойник, — мне подарил шаман, ещё когда я был ребёнком. — Ты дружил с шаманом? — Это вряд ли. Просто родственник, а я накануне болел. Он лечил меня, а потом подарил камень. — Почему? Сэхун с лёгким удивлением покосился на Чонина. — Ну не без причины же подарил. Шаманы редко делают что-то просто так, — пояснил Чонин. — И не смотри так, я же с Чечжу. Там, считай, шаман на шамане. Так почему? — Это не слишком интересно, — упёрся Сэхун. Светить собственными суевериями и всякой мистикой перед потенциальным партнёром не входило в его намерения. Меньше всего он хотел, чтобы Чонин покрутил пальцем у виска и сбежал от него впереди собственного визга. Сэхун ничем таким не занимался, даже, можно сказать, верил далеко не во все приметы, но вот его видения и манипуляции с карманным кристаллом всё равно слабо вписывались в рамки нормальности, как и ещё одно невинное увлечение. Хотя кто бы говорил о нормальности, если учесть бешеную популярность шаманов в последние годы. Сэхун заколебался. — Не думаю, что это что-то ужасное. Но всё равно интересно, почему шаман подарил тебе горный хрусталь. — Чонин выжидающе смотрел на Сэхуна, а потом сыграл нечестно — улыбнулся. Его улыбка обезоруживала и убивала колебания. В конце концов, странности Сэхуна не настолько выходили за рамки, чтобы за них преследовать или ненавидеть. Ему разве что насмешки грозили. — У меня часто случались дежавю. После болезни. И шаман подарил мне камень, чтобы успокоить мой дух и прояснить взор. Чтобы видения стали отчётливее и лучше запоминались. Вроде талисмана для равновесия. Остальные мне дарили уже случайно. — Вот как... — Чонин перевёл взгляд на камни, но так ни к одному из них и не прикоснулся. Только смотрел. — А твои дежавю на что похожи? Как обычно бывает? Ну вот вроде оказался в каком-то месте или ситуации и внезапно вспомнил, что что-то похожее уже было с тобой? — Поначалу. Со временем это менялось. Обычно я вижу что-то здесь, — Сэхун тронул собственный висок, — а потом, спустя время, я вижу это в реальности. — Гм... предвиденье? Сэхун с любопытством изучал Чонина, но не находил ни одного намёка на насмешку или шутливость. — Сильно сказано. Видения очень короткие и не всегда понятные. Просто какой-то фрагмент. Иногда значимый, но не всегда. Это как в магазине при входе я могу увидеть, как падает сумка, а через четверть часа у прилавка увидеть такую же сумку и успеть подхватить её или отодвинуть от края, предотвратив падение. Это если упрощённо. Но такое происходит не каждый день и даже не каждую неделю. Вообще нечасто, просто в сравнении с другими... часто. Многие говорят, что дежавю у них приключалось всего пару раз в жизни. У меня-то уж точно не пару раз. Пару сотен раз, скорее. А у тебя бывает? — Бывает. Редко, но бывает. И так, как у всех. — Чонин отступил от полки и перебрался на диван, оглядел стол и вскинул голову. — Забыл. Тот портрет. Теперь известно имя. — В самом деле? — Сэхун не рискнул сесть на диван и опустился в кресло напротив Чонина, оставив между ними расстояние в ширину стола. — Мин Инсу. Так его зовут. Автомеханик. Полгода как безработный. Пропал две недели назад. Домовладелец сказал, что у него долг по оплате за три месяца. Обыскали квартиру и ничего не нашли. Машина в гараже и не на ходу. Никто его не видел, разве что тот самый домовладелец, две недели назад закативший ему скандал. Никогда не интересовался горным хрусталём прежде. Вот так пока получается. Данные уже должны быть у тебя в отделе. — Тогда я увижу их только завтра, — вздохнул Сэхун и уставился на переплетённые от волнения пальцы. — Так и подумал, потому и решил сразу разобраться с этим. Чтобы не мешало. — Чонин слабо улыбнулся. — Тебя стерегут коллеги. В машине в роще через дорогу. — Угу, — без энтузиазма подтвердил Сэхун. — Ты в прошлый раз заметил? Сэхун спросил без задней мысли. Просто вдруг стукнуло в голову, что Чонин поцеловал бы его, если бы не знал о наблюдении. Но он знал и поэтому... — Заметил, — подтвердил догадку Сэхуна Чонин и непринуждённо забрался на диван с ногами, вновь свернувшись так уютно и естественно, что это отдавало кошачьими повадками. С внешней стороны. На кошку при всём этом Чонин не походил совершенно. Да и манеры его не имели ничего общего с кошачьими склонностями. — Значит, ты на досуге развлекаешься играми с кристаллами и предвиденьем? — Не только. — Сэхун стиснул руки сильнее, почуяв предательский румянец, расползающийся по щекам. Потому что о своих увлечениях он никогда не говорил. Никому. Не только из страха показаться смешным, нелепым и не от мира сего. Причин хватало. А вот Чонину рассказать хотелось и не хотелось одновременно. Хотелось, потому что спокойное отношение, лишённое насмешливости, подкупало. Чонин мог и не оценить увлечения Сэхуна по достоинству, но и насмехаться бы не стал — Сэхун испытывал в этом железную уверенность. А не хотелось... Не хотелось, потому что Сэхун боялся, что Чонин не воспримет его слова всерьёз или — маловероятно, но — испугается. — Решаешь, говорить или нет? — проницательно подметил Чонин и слегка прищурил глаза, из-за чего под ресницами тут же заплясали озорные искорки. — Это хорошо. — Почему хорошо? — Сэхун настороженно уставился на него, одновременно любуясь оттенками лукавства в смуглом лице. — Потому что сначала всё взвесишь и обдумаешь, а потом уж примешь решение. Просто люблю, когда так делают. Но, если что, мне всё ещё в самом деле интересно. — Тогда встречный вопрос, чтобы не ошибиться с решением... — Сэхун улыбнулся Чонину в ответ, почувствовав себя увереннее. Поведение Чонина в любом случае означало, что он намерен зайти настолько далеко, насколько захочет Сэхун. И если Сэхун будет возражать, Чонин не просто примет это к сведенью, но и учтёт. Чонин достаточно уверен в себе, чтобы не скрывать своих намерений, но и навязываться он не собирался — это для него будет выглядеть жалким, а жалким он точно не выглядел и жалким сам себя не считал. Просто придерживался правила: "Насильно мил не будешь". — Ну и? — Чонин немного детским движением обхватил колени, упёрся подбородком в скрещенные запястья и устремил на Сэхуна переполненный живым любопытством взгляд. — А чем увлекаешься ты? — Механизмами, наверное. Люблю всё разбирать и смотреть, как оно внутри устроено. Хотя это слишком узко. Я вообще люблю разбираться в природе всего необычного, чтобы понять. Из-за этого часто кажусь всем тормозом. Ну или мечтательным. Любителем витать в облаках. А коллеги на работе просто считают меня соней. Хотя я никогда не могу успокоиться, если не удаётся выстроить логичную теорию без помарок. Буду постоянно подвисать, пока не расставлю всё в идеальном порядке в голове. — Господин Совершенство? — не удержался от улыбки Сэхун. — Не претендую, но что-то в этом духе, — фыркнул немного раздосадованно Чонин. — Перфекционист, — подправил определение Сэхун и улыбнулся уже открыто, чуть ли не от уха до уха. — Сойдёт, — весело рассмеявшись, согласился Чонин. Смеялся он при этом так, что Сэхуну тоже хотелось смеяться. — Так что с твоим ответом? — А... это... — Сэхун снова скомочился в кресле и прикинул варианты. Ладно, быть может, увлечение Чонина сыграло бы ему на руку. Риск казался оправданным, и Сэхун решил пойти ва-банк. — Я... рисую карты. Чонин смотрел на него с откровенным недоумением. — Ну... карты... — Сэхун сообразил, что выразился не совсем точно. — Как талисманы или обереги. Такие... Он умолк и беспомощно вздохнул. Потом решил, что показать будет проще, чем долго и нудно объяснять. Выбравшись из кресла, сбегал в комнату на втором этаже, вниз слетел, перескакивая сразу через несколько ступенек за раз. И ему пришлось сесть на диван рядом с Чонином, чтобы показать деревянный пенал. Сэхун осторожно открыл свою сокровищницу и позволил Чонину взглянуть на верхнюю карту в колоде. Чонин, чуть нахмурившись, протянул руку, но помедлил. — Можно взять? Или лучше не прикасаться? — Можно, — разрешил Сэхун, не придав значения тому, что именно сказал Чонин. Для него вопрос прозвучал естественно, потому что к таким вещам уж точно не следовало прикасаться без разрешения их владельца. Что-то вроде своеобразного этикета. Чонин, получив разрешение, взял верхнюю карту. Сначала внимательно осмотрел верхнюю сторону с символом дождя, потом перевернул и полюбовался на "рубашку". Там Сэхун обычно писал своё имя устаревшим иероглифом, который уже лет двести как не использовался. — Ты знаешь, что он означает? — негромко уточнил Чонин и поднял взгляд на притихшего в ожидании Сэхуна. У Сэхуна немедленно язык прилип к нёбу, потому что Чонин рассматривал его с искренним интересом и так, словно видел впервые. — Конечно, — отозвался он после непозволительно долгой паузы. Но губы всё равно слушались плохо. — "Смотрящий иначе". Примерно так. Если хочешь, я и твоё имя могу написать... Сэхун поспешно достал из узкого отделения в пенале кисть и маленькую плошку с тушью. Скрутив крышку, окунул кисть в тушь и пристроил на колене чистую карту-заготовку. Помедлил, сделал глубокий вдох, стараясь не косить глазом на Чонина и избегая его пристального взгляда, в мыслях перебрал те из устаревших иероглифов, которые помнил, затем лёгким и плавным движением, ни на миг не отрывая кисти от карты, нарисовал иероглиф "человек-тигр". Хотя этот иероглиф мог как означать человека, наделённого тигриным благородством, так и тигра, притворяющегося человеком. А ещё этот иероглиф использовали в классификации волшебных существ. Им обозначали перевёртышей-полукровок. Только читался он именно "Чонин". — Вообще моё имя пишется иероглифом "справедливый, чистый", — задумчиво пробормотал Чонин, не отводя глаз от карты со своим именем в руке Сэхуна, — но так тоже ничего. — Ты знаешь устаревшие... — Немножко. — Тон Чонина исключал дополнительные вопросы. Он не хотел говорить об устаревших иероглифах. Определённо. Неловкую тишину расколол на части писк телефона в кармане у Чонина. Тот мельком глянул на дисплей и оборвал сигнал одним нажатием на кнопку, после чего поднялся на ноги. — Мне нужно ехать. — А... ну... да, конечно. — Сэхун сложил всё в пенал и медленно закрыл крышку. Пальцы дрожали, но, вроде бы, это не бросалось в глаза. Как и огорчение. Сэхун не испытывал ни малейшего восторга от скоротечности их встречи. Он вообще рассчитывал... Мало ли, на что он там рассчитывал, ведь Чонин всё равно заглянул к нему в итоге даже меньше, чем на час. Прикрыв глаза, Сэхун в мыслях проклял так не к месту просыпающееся смущение — снова щёки горели. Сэхун понуро поплёлся хвостом за Чонином, потом смотрел, как тот надевал куртку и запихивал телефон в карман. И Сэхун не успел вновь уловить стремительное движение — Чонин вдруг оказался настолько близко, что дышать было страшно из опасения задеть дыханием чувственные губы. Сэхун без труда мог сейчас разглядеть каждую трещинку и ранку на этих губах и оценить их оттенок. Не потребовалось. Глаза сами собой закрылись, едва Чонин сделал выдох и осторожно перешёл к поцелую. Такой горячий... И губы упругие до твёрдости, приятно шершавые, сухие. Зато кончик языка — влажный и нежный. Сэхун невольно сам потянулся к его губам, когда поцелуй завершился. Едва успел спохватиться и застыть статуей. Пьяный от вина, к которому они оба так и не прикоснулись. Глаза он приоткрыл, но мог пялиться исключительно на влажно блестевшие уже губы Чонина. — Хочу встретиться после того, как освобожусь, — негромко произнёс Чонин с едва уловимой вопросительной интонацией. Невыпитое вино ударило Сэхуну в голову ещё сильнее. И, наверное, ему хоть раз в жизни полагалось чуточку сойти с ума и сказать это: — К тебе или ко мне? Чонин прислонился лбом к его лбу и тихо засмеялся. Сэхун смотрел на сверкающую улыбку и пытался сделать выдох. Не получалось. — Я приеду. Позвоню, как буду подъезжать. — Разве ты знаешь мой номер телефона? — немного оклемавшись, бросил в спину Чонина Сэхун. В ответ получил многозначительную усмешку поверх плеча и предупреждение: — Мой номер заканчивается на две восьмёрки. Сэхун ошарашенно таращился на захлопнувшуюся дверь и продолжал ощущать на губах вкус и прикосновения губ Чонина. Кое-как добрёл до дивана в гостиной и свалился на него. Часы на камине показывали всего девять вечера. Сэхун поднёс к губам кончики пальцев, помедлил, но таки прикоснулся. Губы оставались непривычно горячими до сих пор. Непривычно горячими и неожиданно чувствительными. Каждое прикосновение к ним отзывалось волной сильных эмоций, прокатывающейся по телу. До дрожи глубоко-глубоко внутри — там, где полагалось таиться душе. Сэхун с тихим стоном зажмурился и прижал ладони к лицу, словно в надежде избавиться от этого наваждения. Всего за пару дней он совершил столько спонтанных и не свойственных ему поступков, сколько и за всю жизнь... С этим было бы проще смириться, если бы Чонин оказался менее эффектным и примечательным. Если бы он был не таким... таким... вот таким, каким он был. Сэхун, сколько сам себя помнил, всегда настороженно относился к красивым или же очень привлекательным людям. А Чонин определённо заслуживал хотя бы оценки "очень привлекательный". И это — не говоря уж о том, что они только познакомились. У них ещё ни черта не было, кроме поцелуя. Поцелуя на второй день знакомства, что в случае Сэхуна попадало в область фантастики. Хуже того, Сэхун не стал бы возражать, если бы Чонин зашёл гораздо, гораздо дальше. Он перевернулся на живот, подгрёб к себе подушку и уткнулся в неё лицом. Упрямо раз за разом повторял: "Сопротивляйся, О Сэхун, чёрт тебя возьми! Сопротивляйся!" И Сэхун пропустил тот миг, когда реальность сменилась сном. Потому что сон казался реальностью — тягучей и стремительной одновременно, горькой и пряной. ...под ним пёстрым ковром — земля. Трава, песок, опавшие листья — всё сливается в неповторимый и постоянно меняющийся узор. Пока до Сэхуна не доходит, что он бежит. Бежит мягко и пружинисто, бесшумно, с необыкновенной грацией. А тело стелется над землёй и кажется невесомым. Словно полёт, а не бег. Лапы... Лапы с густым тёмным мехом. И спящие внутри острые когти. На языке вкусом — запах. Люди. Двое. И привкус металла на клыках. Люди в машине. В роще. Смотрят на дом. На его дом. Тихо переговариваются, посмеиваются и гадают, с чего это патрульный из мотобригады повадился к "салаге" Сэхуну. Неважно. Тут тихо. Снова пёстрый ковёр под лапами. Ветки, терпкий запах примятой травы. Слева ветром приносит асфальтовый жар — скрипом песка на зубах. И так чудесно ощущать каждую мышцу в теле. Сильный, быстрый, с цепким взглядом. И снова запахи — в нос и на кончик языка. Бежать. Просто бежать и искать. Но Сэхун не знает, что искать. Зато знает владелец лап и густого тёмного меха. Он уверенно бежит к городу и совсем не боится покидать лес. Сэхун никогда не был на этой улице, но тут живёт один из коллекционеров, если верить списку с адресами. Один из троицы любителей, и Сэхун не помнит его имя. В дом они попадают через окно. Лапы бегут направо, а Сэхун сворачивает налево — там какие-то подозрительные звуки. Картина, что он видит через несколько мгновений, уже знакома. В гостиной убийца кромсает ножом свежий труп. Убийца выглядит почти так же, хотя Сэхун готов поставить на кон голову — это не тот человек. Другой. Но гримаса ярости и разочарования на лице превращает его в близнеца того, кого Сэхун видел в доме господина Ана. Сэхун успевает отступить во тьму коридора, когда убийца оборачивается, будто почуяв его. С ножа капает на пол. Тёмное, густое и вязкое. Страшно. И запах ржаво-солёный, тяжёлый. Сэхун и рад бы уйти, но не может. Нечто неведомое не пускает. Он остаётся стоять в коридоре и просто ждать. Убийца застывает на пороге, пошатываясь, делает пару шагов. Он щурится так, словно ничего не видит, хотя Сэхун на расстоянии вытянутой руки от него. Время растягивается, каждая секунда как туго натянутая струна, убегающая в бесконечность. Один ждёт, а второй ищет... И это мерзкое чувство ещё, когда кажется, что глазами одного смотрит кто-то другой. — Как интересно, — выдыхает убийца, остановив, наконец, взгляд на Сэхуне. Увидел и заметил. — Ну надо же!.. Сэхун, затаив дыхание, смотрит на занесённый нож, испачканный потемневшей густой кровью... Подорвавшись на диване и разлепив глаза, Сэхун всё-таки заорал, потому что убийца из сна стоял над диваном с ножом в руках. Только мгновением позже Сэхун осознал, что убийца нематериален. Он походил на полупрозрачного призрака. Подёрнувшись дымкой, исчез окончательно спустя два удара сердца. На часах — без четверти двенадцать. Вряд ли гости могли случиться после полуночи, а сообщений о пропущенных вызовах на дисплее телефона — ноль. Сэхун сидел на диване, обхватив себя руками, и дрожал. Сон оставался настолько реальным, что он не выдержал, сполз с дивана и нашёл список с именами, набрал со второй попытки номер, который определил по адресу, и принялся считать гудки. Ему так и не ответили, но это ещё ничего не значило — время позднее. Коллекционер мог спокойно спать у себя дома. Сэхун приканчивал второй стакан воды, когда дисплей его телефона налился мягким светом, показав номер с двумя восьмёрками на хвосте. — Ещё не спишь? Сэхун прижал телефон к уху плотнее и прикрыл глаза, теряясь в звуках низкого голоса и успокаиваясь. — Жду тебя. — Дай мне десять минут. — Голос сменился короткими гудками, а Сэхун вцепился пальцами в край столешницы, чтобы удержаться на ногах. Как будто снова... "накатило", но он ничего не увидел. Никаких видений. Только сердце тяжело бухало в груди, а перед глазами всё плыло. Голос Чонина его сначала успокоил, а потом зажёг. И гореть предстояло, судя по ощущениям, целую вечность.