Цепные псы

В горле пересыхает от жажды. Каэлум одним легким движением подхватывает пистолет с пола и направляет его на охранника. Тот сидит на земле и смотрит на Ноктиса вызывающе бесстрашно. Парень уже не сомневается: человек в чёрной форме и маске убьёт его. Это работа таких парней в безликих масках — убивать. А работа таких, как он — охранять, ему платят за его жизнь. Каждому из них платят за что-то. Ноктис тоже это знает, но он сомневается. Прежде чем оказаться поверженным, охранник дрался хорошо. Ноктис признает это, ведь не каждый может противостоять ему на равных. Нож парня смог задеть ребра Ноктиса, но Каэлум первым поднял пистолет. И теперь он колеблется. В ухе неприятно скрипит передатчик: «Объект захвачен: Ртуть, Меч, Цербер, Ангел, Крон-Принц — возвращайтесь». Перезвоном все ребята отвечают. Ноктис последний. Он размыкает пересохшие губы: — Крон-Принц, принял, отступаю. Каэлум, не опуская пистолета и не сводя глаз с соперника, пятится к двери. Там один за другим пробегают его парни. Ноктис снова замыкающий, но предпоследний из их отряда останавливается. Каэлум легко узнает его по росту и глазам в прорезях маски. Те медленно переходят от Крон-Принца к сидящему в углу комнаты охраннику. Алая струя стекает из носа парня, но он всё равно не поднимает рук, чтобы стереть её. — Тормозишь, Принц, — с ноткой издевки сообщает Ангел. Ноктис невольно скалится под маской, но не пререкается со своим командиром. Тот движением головы приказывает двигаться. Теперь замыкает он — Ангел. Ноктис идет вперёд. Сделав два шага, он слышит выстрел за спиной. Командир добивает охранника. Ноктис не оборачивается, приняв это как изощренный укор в свою сторону. В их работе нет места милосердию. — Или ты или они, не забывай, — насмешливый тон Ангела надолго въедается в его голову. Ноктису кажется, эхо долго будет его преследовать. Его работа — война. Не следует об этом забывать. *** Телефон звонит так яростно, что кажется, вся темнота комнаты вибрирует. Лайтнинг, проклиная всё на свете, поднимается и, щурясь, находит телефонную трубку. Три часа ночи. Звонит, конечно, Ноктис. — Да, — ломающимся спросонья голосом отвечает Клэр. — Можно я приеду? Клэр жмурится, будто голова её болит. Она должна была уже давно послать Ноктиса ко всем чертям с этим его галантным ритуалом. Он старомоден. Что-то внутри Каэлума не позволяет ему приехать к Лайтнинг без её разрешения, но позволяет вот так звонить посреди ночи. Что-то удерживает Каэлума от демонстрации их отношений на людях, будто он боится очернить её. На самом деле Лайтнинг давно подозревает — Ноктис боится признавать эти отношения. Клэр — как свою девушку, а её дом — как место, в которое он всегда может прийти. И всё равно неизменно после каждого его задания Фэррон будит такой ночной звонок. Клэр воображает, как сейчас Ноктису будет неприятно услышать «Нет». Почти так же больно, как ей каждое утро после его визитов просыпаться одной. Он обязательно промолчит в ответ, в трубке будет так тихо, что она без труда услышит его теплое дыхание. — Хорошо, — всё-таки отвечает она. Говорят, свобода дается с трудом — ложь для такого человека, как Лайтнинг. Для неё покорность куда тяжелее. Это как крест, который ты тащишь из-за слабости своего сердца. Она чувствует точку кипения, зная, что грань, за которой она не сможет терпеть всё это, уже под её ногами. Но она терпит. В трубке она слышит его ответ через скупую усмешку: — Скоро буду. Телефонные гудки. Клэр сводит брови. Ей кажется, она всё время поступает неправильно, она обещает себе поговорить с Ноктисом. Так не может продолжаться вечно. Он не имеет права занимать в её жизни так много места, если даже не хочет говорить с ней на людях. Лайтнинг встречает его на пороге своей квартиры всего через несколько минут, будто он схитрил и звонил из-под её окон. Клэр даже не успевает толком одеться. Она напряжена, кажется, Ноктис был уверен — она не откажет. Ей становится больно от этого горького открытия, от его самоуверенности и своей уступчивости. — Снова ночное задание? — говорит она язвительно, голос подрагивает и щекочет горло. Там сейчас живет досада. Он выглядит усталым, но аккуратно улыбается даже её недовольному тону. — Привет, — мягко выдыхает он. Клэр понимает: это всё, что он ей ответит. Ноктис вообще не любит говорить о своей работе… Об их работе. Фэррон тоже работает в этой Организации. Они познакомились именно там. Хотя вряд ли кто-то знает об их отношениях. Клэр пропускает его внутрь, отступая на шаг. Ноктис входит, снимает куртку. Он хорошо знает её дом, где что расположено, где вешалка, где её спальня. Находить это все в темноте даже привычней. Он поворачивается и почти сразу опускает руки на бедра Клэр, обнимает, зарываясь лицом в её волосы. — Я давно тебя не видел, — ему кажется, этого объяснения достаточно для ночного визита. Клэр, прижимаясь к его шее щекой, может позволить себе прикусить губу от горечи. «Конечно, ты не заявлялся сюда почти три недели, » — кусается её гордость, они ведь могут увидеть друг друга на работе в любое время. Но там он её избегает. — Три часа ночи — самое подходящее время об этом вспомнить. Клэр старается отстраниться от него и скрестить руки на груди. Он смотрит на её одежду, безразмерную чёрную футболку, натянутую явно второпях. Это могла бы быть и его футболка. Её голые ноги словно нарочно контрастируют с этим предметом одежды: светлая, гладкая и нежная кожа. Он улыбается одним уголком губ. Принимая колкие слова от Клэр как должное, как часть её самой. Лайтнинг почти всегда чем-то недовольна. Резкие слова уже стали чем-то сродни чертам её лица. Без них он бы не чувствовал удовлетворения от её присутствия рядом. Ноктис даже не считает, что должен отвечать на них. Он просто делает шаг и целует Клэр, потому что так чувствует себя лучше, потому что влюблён. Иначе бы его ноги по-собачьи не находили путь к её дому вперед всех других дорог. Иначе бы ему не к кому было возвращаться после всех этих заданий, связанных с убийствами. Клэр как всегда возмущена поведением Ноктиса, но как всегда сдаётся от его напора. Она отвечает на его поцелуй, прикусывая губы Ноктиса, словно мстит. Лайтнинг часто кажется, он не слышит её. Будто Ноктис живет в другом мире — куда более высоком и недоступном. Она скорее сорвет голос, чем докричится до него. Ноктис не понимает её, а вот она видит его насквозь всего. Он понятен ей, как открытая книга, которую Лайтнинг не может не любить. У него нет недостатков, есть только это непонимание и глухота к ней. Клэр в глубине души стыдливо ловит себя на мысли, что рада даже таким редким ночным встречам. Их связи могло и не существовать, в отличие от её любви к нему. Вспоминая их первую встречу год назад, Фэррон понимает, то раздражающее желание встретиться с этим мужчиной глазами или заговорить на самом деле было любовью с первого взгляда. А он, кажется, тогда и не заметил её. Глупая случайность свела их вместе на общих тренировках. Ощущая, как Клэр начинает отвечать на его поцелуй пылко и страстно, сжимая руками ворот его рубашки, Ноктис легко делает несколько шагов вперёд, уводя её в спальню. Там в темноте он, торопясь, стягивает с неё чёрную футболку. Клэр пальцам пересчитывает пуговицы на его рубашке. Сняв её, Лайтнинг находит на ребрах Ноктиса повязку и, наконец, разрывает поцелуй. — Тебя ранили? — спрашивает она. Ноктис удерживает её в объятьях, когда Клэр пытается включить свет. — Все в порядке, — отвечает он шепотом, удовлетворенный этим обеспокоенным тоном. Ему не нужно её напряжение, ему нужно её внимание. Ноктис не даёт Клэр отойти от себя, находя в темноте кровать и прижимая Фэррон к ней. Она ложится на спину, ощущая прикосновения его губ. Те влажными следами остывают на коже. Дорожки медленно тают на теле, пока Клэр ловит себя на мысли, что в кромешной тьме она теряется — где сейчас он, его поцелуи и руки. Возможно, всюду. Они обволакивают её, Клэр закрывает глаза и прерывисто вздыхает. Ноктис почти слышит в этом удовлетворенный стон и опускается ещё ниже, стараясь быть внимательным к ней. Клэр только сейчас чувствует себя счастливой, потому что может не думать о том, что в их отношениях что-то не так. Сейчас им хорошо друг с другом. Клэр знает, что Ноктис не понимает её, потому что всегда видит их жизнь такой. Без лишних драм. Клэр знает, как они оба непохожи, даже на работе. Она за долгое время выслужилась до командира одного из охранных конвоев. Он же — всего лишь рядовой, но иного сорта. Подобные ему уникальны, один на тысячу. В их организации таких диверсантов всего семь. Отряд особого назначения. Его способности, умение убивать и быть опасным — не то, что получают за выслугу лет. Ноктис нависает над ней. Клэр чувствует, как он тяжело опускается на её тело. Она невольно сжимает руки на его торсе, забывая о ране. Он сквозь зубы ругается. Клэр чувствует жар на своих щеках. — Прости, — шепчет она. Каэлум вместо ответа поднимает и сжимает девичьи запястья над её головой. Она снова еле слышно выдыхает, ей нравится ощущать его контроль в такие секунды. Ноктис знает, что устал, а рана его пульсирует кровью, но он не хочет останавливаться. Он так редко касается Клэр, что не может позволить себе отступить. Она — источник, к которому он приползает раненым зверем. И если он думает о сексе, он думает только о ней. В его жизни были другие женщины, но сейчас Она одна. Ноктис опускается и начинает свои движения медленно и тяжело, с шумным и сбивчивым дыханием. Клэр не может прикоснуться к нему и пытается успокоить, касаясь губами раскалённого виска, лба, щеки. Порядок теряется, превращаясь в рваную темноту, в которой не существует ничего, кроме их горячей, влажной кожи и соли на губах. Клэр от чувств, что вызывает в ней Ноктис, хочется кричать, но она сдерживается. Она хочет отдать ему всю себя, не оставляя себе ни капли. В каждом их движении, слиянии тел она стремится быть ближе к Каэлуму, вывернуться и душой, и телом, почувствовать его удовлетворение как своё. Им двоим и в постели, и в отношениях всегда невообразимо больно и прекрасно. В этом безумном круговороте Фэррон чувствует, как Ноктис на пике застывает на вытянутых руках, болезненно напрягается. Пальцы стискивают её запястья. И снова темнота. Тяжесть его тела. Клэр зажмуривается, изгоняя влагу из своих глаз. *** Она как всегда просыпается одна. Комната, залитая утренним светом, от своей белизны кажется стерильной, безжизненной и неуютной. Садясь на край кровати, Клэр подхватывает с пола своё бельё. Надевает его. Пол в её квартире всегда холодный. Прокрадываясь на носочках мимо входной двери, она набрасывает цепочку на замок. Скорее всего, Ноктис ушёл, не закрыв её на ключ. Клэр тоже чувствует себя незапертой дверью, лишенной навсегда защиты. В такие ночи легко рассуждать об их отношениях и работе. При свете дня Клэр знает, она сама ни за что не подойдёт к Каэлуму на работе. Их Организация — не место для близких отношений. Дело не в этике, дело… Дело в корпоративной политике. Их работа — война. Они своего рода цепные псы. Она в меньшей, он в большей степени. «Больше никогда, » — говорит она себе. «Больше никогда, » — повторяет она каждый раз, надеясь, что ей хватит сил разорвать эту бессмысленную связь. Её чувства к нему слишком сильны, а никому не нужны влюблённые цепные псы. Уйти будет проще, если она найдет себе кого-то другого. Того, кто будет приходить в её дом днём. Нужно порвать эти узы все разом, безвозвратно. Она заходит на кухню. Ноктис тут. Стоит к ней спиной в её чёрной футболке, открывает её холодильник. Он достаёт её молоко и наливает в её кружку. Клэр кажется, она сейчас задохнётся. Каэлум поворачивается и наконец видит Клэр. Синие глаза смотрят на голую девушку без удивления. Он никогда не видел её без одежды в солнечном свете, но её тело давно перестало быть для него чем-то чужим. Ноктис даже признаётся себе, что это то, что он хочет видеть каждое утро. Он садится, пьёт холодное молоко. — Доброе утро. Клэр, наоборот, краснеет от непривычности этой ситуации. Ей кажется, она не должна быть обнаженной перед ним. — Я думала, ты ушёл, — оправдывается Фэррон. Он наклоняет голову и прищуривается, пристальнее рассматривает её смущение. — Я подумал, может быть, ты переедешь ко мне? Даже сейчас он спокоен. Безразличен настолько, что Клэр не верит сказанному. Она молча подходит к холодильнику и начинает готовить завтрак. Её молчание затягивается. Ноктис сжимает в руке стакан с холодным молоком. Всё так, как будто она не услышала его. Каэлум искоса смотрит на её голую спину, худые лопатки. Его работа похожа на войну. Каэлуму всё чаще кажется, однажды ему будет некуда возвращаться с неё. Тогда смерть догонит его. Он почти готов повторить свой вопрос. Клэр опережает его. — Лучше ты ко мне, — говорит она через плечо. Ноктис улыбается уголком губ. *** Телефонный звонок врезается в темноту ночи. Фэррон нехотя поднимает трубку. Она открывает глаза только после третьего вздоха. Голос в трубке спрашивает что-то непривычное. Его слова не являются чем-то страшным, но её пробивает жар. — Да, — отвечает она и смотрит на спящего рядом Ноктиса. Она будит его и протягивает свой телефон. — Тебя, — сообщает она. Ноктис уходит спустя пятнадцать минут — очередное задание для ударной группы. Клэр не может уснуть. Впиваясь в потолок взглядом, она считает дни, которые Каэлум провёл в её квартире. Меньше недели. А они уже знают. С работы звонят на её телефон в поисках Каэлума, будто специально остерегая её. *** Резкий поворот руля. Машину Клэр заносит на мокром асфальте на такой скорости, что дыхание перехватывает. Заднее стекло теперь покрыто сетью трещин, ещё один выстрел оно не выдержит. Фэррон упорно смотрит в боковое зеркало. Капли дождя усердно стирают силуэт преследователя. Всё, что она знает — это чёрный джип. Что-то наподобие тех машин, что используют при городских операциях их ребята. Новый занос - опять выстрелы. Она петляет, уходя от них, и теряет управление. Задние колёса непреодолимой силой несёт за пределы набережной. Машина падает в залив. Несмотря на тяжесть железа, кажется, она очень медленно опускается под воду. *** — Она погибла. Слова Ангела звенят в ушах, но Ноктис их не слышит. — Сожалею. Ноктис, сидя на её кухне, считает дни, которые провёл в её квартире. Почти три месяца. Восемьдесят семь дней — так много и так мало. Он знает, что, открывая её холодильник, будет чувствовать её взгляд на спине. Выпивая молоко из пакета, он будет оглядываться, надеясь увидеть в проёме двери её. Тонкая девичья фигура для него всегда будет стоять в этом чёрном прямоугольнике. Ноктис бежит от её призрака в свою старую квартиру. Потому что понимает, он все ещё любит Клэр. Он бежит на свою ненавистную работу и идет убивать других. Потому что никто не даёт ему ответа, кто и зачем убил Фэррон. — У Организации много врагов, — говорит Ангел, усмехаясь. И Ноктис больше не колеблется, убивая её врагов. Война больше не работа. Она его жизнь. И он не боится, что смерть догонит его. *** В горле пересыхает от жажды, здесь слишком много песка и сухости. Каэлум одним легким движением подхватывает пистолет с земли и направляет его на солдата. Тот стоит у разрушенного окна, подняв руки. Всё так же, как два года назад, только теперь Ноктис в пустыне, на настоящей войне. Лицо конвоира в форме цвета хаки тоже закрывает маска. В ухе неприятно скрипит передатчик: «Миссия выполнена: Цербер, Ртуть, Шторм, Облако, Крон-Принц — возвращайтесь». Все отвечают, Ноктис размыкает пересохшие губы: — Крон-Принц, принял, отступаю. Палец его готов нажать на спусковой крючок в любую секунду. Солдат, не сводя светло-голубых глаз с врага в чёрном, расстегивает шлем и стягивает свою маску. Её розовые волосы падают на плечи. Ноктис стоит, не смея больше пошевелиться. Ему кажется, он умер, а призрак Клэр наконец пришёл за ним. Он долго этого ждал. После её смерти прошла целая вечность. За это время никто не смог занять в его жизни её место. Клэр задыхается. Она тоже встретила привидение. Да, она сбежала. Сбежала, потому что её хотели убить из-за него. Никому не нужны влюблённые цепные псы. Она изо всех сил старалась оказаться подальше от Каэлума и их Организации. Фэррон долго бежала от теней своих бывших коллег. Так она оказалась на другом конце света, в пустыне. Она снова занималась тем, с чего начинала. Фэррон опять была наёмником — простой охранной. И всё это ради того, чтобы снова встретиться с Ноктисом. Похоже, везде, где война, их люди. Теперь Организация захочет убить и его. Или Каэлум не простит ей побег. Ноктис никогда не умел её понимать. Ей кажется неизбежной фатальность этой встречи. — Как? — хрипло говорит он. Клэр молчит. — Молния! Молния! Приём! Немедленно отходите на базу! — разрывается её передатчик. Это пробуждает Ноктиса от наваждения. Его рука с пистолетом опускается, палец нащупывает механизм выпуска обоймы. Та с лязгом выскальзывает на землю. Ноктис всегда безоружен перед Клэр. Он тоже стягивает с себя маску, срывает переговорное устройство с шеи. И смотрит ей в глаза. Клэр всё ещё молчит. Она видит, как он изменился, глаза стали другими, ждущими её ответа. Такими, что она знает: Ноктис поймет и примет любые её слова, пусть это будет трижды враньём, лишь бы Клэр больше не уходила. А она понимает, что не будет ему врать больше никогда. Клэр до сих пор помнит его руки, теперь они касаются её во сне. Она была неправа. Никто не смог вытеснить Ноктиса из её сердца. Приходили ли его замены днем или ночью, она помнила только его. Её армейский ботинок делает первый шаг к Ноктису. Его нога делает первый шаг от чертовой Организации, решившей, что их солдаты не должны любить. Она первая касается его губ. Он заканчивает её движения. Поцелуй, смешанный с песком и запахами настоящей войны. Пока он длится, они верят — чтобы ни случилось, дальше они вместе. Вместе против всех. Они больше не часть чьих-то армий.