Танцующая в метели

      Когда на заснеженные горные вершины опускается непроглядная тьма, звери прячутся в свои норы, а птицы замирают в молчании до утра, дочь шамана подкидывает сухих веток в костер. Пламя вспыхивает с новой силой, разгорается, извиваясь и трепеща на ветру.       Ей холодно. Даже несмотря на то, с каким жаром полыхает пламя костра, холод всё равно тянется к ней своими щупальцами.       Отец ушёл далеко. Не сказал зачем, не сказал, когда вернётся, лишь сообщил, чтобы она ждала его у оговоренного места — у фьорда, где шаман привык говорить с духами. Даже не попрощался, но девушка не грустит об этом.       Она прикрыла глаза, мысленно рисуя его лицо перед собой.       Он рыцарь. Молодой, полный амбиций, но не лишенный мудрости юноша, она — дочь шамана-отшельника, уже своим происхождением вынужденная быть отрешённой от нашего мира.       Молодой воин — её воплощённый дух, божество. Она видит его, казалось бы, всюду: в шуме ветра дева слышит тихий, глубокий голос, в алых закатах — чуть печальную, но светлую улыбку, что была на лице юноши, когда он с ней прощался…       Говорящая с духами знает, что он ждёт её. Каждую ночь. Судьба, несмотря на то, что они родились и живут так далеко друг от друга, нашла способ свести их.       Во снах рыцаря она — светловолосая хрупкая девушка с голубыми глазами — мягко обнимает его и, улыбаясь, рассказыват о своём мире, о мире суровых ветров и воздуха, пропитанного морской солью, обо всём том, о чём житель Британии не имеет представления. Даже несмотря на то, что она говорит на другом языке — холодном и возвышенном, как те края, в которых она родилась и живёт — юноша понимает каждое слово.       Ему кажется, что он влюблён. Влюбиться в девушку из сна — не самая лучшая затея.       Но пути Господни неисповедимы.       Рыцарь всегда говорит мало, больше слушает, наслаждается голосом рассказчицы, который ассоциируется у него почему-то с хрустальными колокольчиками.       Однажды он, не сдержав порыва, коснулся её губ своими и произнёс:       — Я хочу, чтобы мои сны с тобой никогда не заканчивались. ***       Поднялась вьюга. Свирепый ветер бросает колючий снег прямо ей в лицо, и говорящей с духами приходится укрыть голову капюшоном и плотнее запахнуть меховые одежды. Ветер задул костёр.       Разум шепчет девушке, что нужно уходить домой, отец не рискнёт идти обратно в такую непогоду, а она, если будет медлить, может вообще остаться тут навеки, окоченев до смерти, но…       «Танцуй… — тихо шепчет ей ветер голосом молодого рыцаря. — Я хочу видеть твой танец».       Девушка повинуется и поднимается на ноги.       Этому голосу она не в силах противиться.       Дочь шамана кружится в поглотившем её целиком танце, всё дальше удаляясь от костра, но ей уже не холодно. Девушка чувствует, как на неё смотрят глаза сотен духов, словно своим танцем она призывает их к себе. Они молчат. Необычно. Чаще всего болтают всем скопом. Быть может… очарованы?       Девушка не уследила, когда сущности присоединились к ней в её танце посреди бушующей метели.       «Не бойся. Я рядом. Следуй за моим голосом и танцуй».       Слышащей духов ничего не остается, кроме как повиноваться.       Вьюга усиливается, сонм духов уже не воет — ревёт. Краем глаза дочь шаманов видит их ухмылки и жуткие оскалы, но девушка не боится их. Она улыбается, гордо и счастливо.       Теперь девушка понимает, что должна сделать, чтобы очутиться рядом с ним.       Рыцарь, улыбаясь, стоит у самого края фьорда и протягивает ей руку.       «Идём…»       Видящая несётся по снегу к нему, против ветра, не думая ни о чем.       Она бежит по снегу, и духи следует за ней, улюлюкают, кричат страшно, кружатся вокруг, норовят подогнать…       Они хотят, чтобы она танцевала им вечность, но бежит в объятия Хель она не ради них.       Светловолосая бросается вниз с фьорда… И когда до поверхности льда оставается совсем ничего, она оборачивается ослепительной белой птицей, улетевшей за горизонт.       «Мы — одно. Мы должны быть вместе. Я прилечу к тебе».