***
Всего за пару дней я успел привыкнуть к этому запаху. Раньше я никогда не переносил его, но тогда он мне казался немного родным, будто бы дышал им очень давно. Эти бесконечные белые коридоры, подобные лабиринту. Помню, как в первый раз потерялся в нём, сведённый с ума страхом. Чистые, незапятнанные стены буквально сдавливали меня. Их белизна ослепляла меня, в груди всё сжималось. Каждый вдох давался мне с превеликим трудом. В ушах звенел грохот колясок и гремящего лифта. Люди ходили вокруг меня, шептались, плакали. Эта какофония прожигала дыры в моих нервах. Не хватало лишь рёва мотора, чтобы окончательно добить мои спокойствие и невозмутимость. Перед собой я видел всю ту же давно выжженную в памяти дверь. Ручка была ледяной. Одного касания было достаточно, чтобы по всему телу пробежались мурашки. Моя рука продолжала потеть, не знаю почему, но мне было жутко страшно дёрнуть рукой. Как будто если я так сделаю, то всё здание взлетит на воздух. Я никогда не был храбрецом. Старался таковым, хотя бы казаться, и порой даже выходило, но меня не могло это радовать. Я словно утешал сам себя. Отвратительно. Я всегда говорил ему, что буду защищать его, но в итоге у меня не было сил просто нажать на дверную ручку. Но ведь все такие, разве нет? Эти утешения редко когда помогали. В такие моменты всегда хочется улыбнуться, позабыв о плохом. Но то кривое безобразие на лице мне было бы стыдно показать кому угодно. Ещё разок сжав в другой руке ручки пакета, я мысленно обругал себя. Моя рука дёрнулась и раздался щелчок.***
Дверь резко открылась, и перед моим лицом предстал раздражённый хозяин. Наверное, я сильно взбесил его своим нескончаемым тыканьем в дверной звонок. Да и не впервые к тому же. Почему-то мне жутко нравилось так дразнить его, наблюдать за недовольным лицом. Хотя порой также кажется, что после таких выходок я в скором времени окажусь в ближайшей больнице с черепно-мозговой травмой. Сильно стукать по голове он всегда умел и любил время от времени прописывать мне целебных ударов в лоб. — Даже знать не хочу, как ты так быстро добрался до меня, — проворчал он. — А, так уж вышло, что я совершенно случайно проходил недалеко от твоего дома. Правда удивительное совпадение?! — ответил я несерьёзным голосом, неуклюже смеясь и почёсывая затылок. Его сердитый взгляд прожигал во мне дыру. Но как бы он не старался, его красно-белый свитер с оленьим орнаментом делал его уж больно милым. — Ладно, заходи уж, раз пришёл. Боже, нельзя было предупредить что ли. Обречённо вздыхая, молодой человек немного отошёл, как бы приглашая меня внутрь. Обычно он всегда старается показываться на публике до ужаса прилизанным, но сегодня я застал его врасплох. Судя по шухеру на голове, утром ему точно было не до прихорашивания. — Извините за беспокойство! — радостно я прогорланил и крепко закрыл за собой дверь.***
Эта комната не менялась, наверное, уже многие года. Всё такая же полупустая, холодная и одинокая. Пикающий звук нескончаемо таранил стену тишины. Первый шаг делать всегда страшно, особенно по такому полу. Он был белый, словно заснеженная земля. Вдруг я ступлю на него и тут же провалюсь куда-нибудь глубоко. Хоть я и думал об этом, даже немного боялся, но в голове всё проскальзывали мысли о том, что именно этого я больше всего желал тогда. Моё тело само включило автоматический режим, и ноги понесли меня вперёд. Я подошёл к больничной койке и снова увидел его лицо. Бледное, но такое спокойное. Он просто мирно спал в этих белоснежных покоях, ожидая чуда. По бокам его окружала ужасающая аппаратура, подобно металлической темнице. Но она не сдерживала его, наоборот, дарила ещё один шанс. Кислородная маска, которую недавно поставили, сохраняла тебе жизнь и покой твоим снам. Но даже одна выглядела такой хрупкой, всё равно что стеклянной. Капля за каплей лекарства в пакете вливались в твоё худое тело. Тоненькая трубка снабжала твой организм всем необходимым. Но и она казалась мне ненадёжной. Человеческую жизнь так легко отнять и так сложно поддержать. Достаточно нажать на пару кнопок, передавить пару трубок и проводов. Эти мысли не давали мне покоя. Его тело было таким беззащитным, слабым, прямо как нежный цветок. И если его не поливать, то он однажды завянет. Я машинально бросил сумку на небольшой стул рядом с койкой и достал из неё завернутый в бумагу букет. Инородный запах тут же начал заполонять комнату. С другой стороны кровати была тумбочка, а на ней стояла одинокая голубая ваза, в которой немного склонили свои бутоны белые лилии. Я аккуратно вынул цветы из их дома и положил бедняжек в пакет. Наверное, это тоже жутко несправедливо. Жизнь цветка так скоротечна. Он существуют, чтобы им любовались, затем, когда ему не посчастливится надоесть хозяину, его просто выбрасывают, забывают, заменяют. Это всё в порядке вещей, но почему-то мне было их жалко. Ведь с людьми порой точно так же. Вода в вазе тоже заканчивалась. Быстренько наполнив её водой в ближайшей раковине, я вложил в неё новый букет. Розоватые хризантемы только начинали свою жизнь, и им ещё предстояло встретить свой конец. Каждый день я сменял букеты, стараясь добавить хоть какую-то теплицу жизни в это жуткой и одинокое место. Надеялся, что он однажды учует, заметят их и проснётся. Если бы только цветы могли творить магию, но, к сожалению, детским мечтам суждено просуществовать в эфемерной форме до скончания времён. За дверью были слышны шаги других посетителей, но с каждой минутой их становилось всё меньше. Время для посещений близилось к концу, но не для меня. Мой взгляд упал на прикрытое шторами окно. Я улыбнулся и взглянул на нежные черты лица дорогого для меня человека. — Ты ведь всегда любил смотреть на ночное небо, не так ли? — почти что шёпотом я проговорил. Конечно, ответа не было. Никого я не услышал, да и не мог услышать. Но что-то внутри меня уловило его желание. В конце концов, я знал его лучше, чем кто-либо ещё. Я неспешно подошёл к окну, вцепился за мягкую ткань штор и резким движением отдёрнул их в сторону.***
Лучи солнца тут же ударили мне в глаза. В голову всё время лез вопрос о том, как он вообще сможет жить в одиночку. — Сколько раз тебе говорить, Джонгхён, чтобы ты не сидел целыми днями с закрытыми настежь окнами. Нужно же хоть иногда открывать и проветривать квартиру. — Да-да… — раздалось где-то в ответ. Джонгхён убежал куда-то на кухню, откуда доносились звуки льющейся воды и постукивание посуды. Квартира залилась свежим воздухом, как и светом полуденного солнца. В гостиной стоял настоящий беспорядок, но если учесть тот факт, что завалился к нему в квартиру слишком рано, то и здесь его можно было простить. Я плюхнулся на мягкий диван, который буквально поглощал моё тело. Каким же он был приятным. Обнимая подушку, я принялся разглядывать всё вокруг, хоть я и всё равно видел большую часть этих вещей много раз. Но мне почему-то с каждым новым разом это не надоедает. Странно это, наверное. В тот момент я свято верил, что Рождество выдастся просто сказочным. Спустя несколько минут я услышал невероятный аромат, а точнее, мой любимый. Он всегда знал, как побаловать меня. И вот, не расчёсанный и всё ещё немного недовольный хозяин вышел из кухни с небольшим подносом в руках. На блестящем овале стояло две чашки, из которых серыми змейками тянулся пар. Подойдя вплотную, он поставил на чайный столик поднос, а сам пошёл рыться в ящике в поисках расчёски. Моим глазам предстало произведение искусства. Изысканная чашечка кофе с ванилью, пена которого была вся усыпана мягким, почти воздушным маршмэллоу. — А-а-а, это же мой любимый! Всегда знал, что ты лучше всех умеешь делать мне приятно. В любых случаях, — я кокетливо подмигнул Джонгхёну. Я быстро схватил горячую чашку за ручку и сделал лёгкий глоток. Тёплая жидкость прошлась по моему горлу, опускаясь всё ниже и ниже. Невероятное чувство. Промычав от удовольствия, я взял пальцами белую пастилку и закинул себя в рот. — Выглядишь каким-то недовольным. Что-то случилось? — обратился я. — Как тут быть довольным, когда мне в очередной раз изо всех сил стараются сломать звонок. Цивилизованный люди звонят один раз, а не долбятся в бедную кнопку, — всё бубнил себе под нос черноволосый парень. — Да ладно тебе, словно что-то плохое случилось. Да и к тому же ты так быстрее шевелишься. Неизвестно, сколько бы я ещё там простоял на морозе, если бы не мои экстренные действия! Через мгновение в моё лицо прилетела подушка, благо мягкая. Всегда любил его за присущую ему честность и прямолинейность. — Ты действительно не в духе… Наконец найдя своё сокровище, Джонгхён принялся творить настоящие чудеса у себя на голове. Расчёска, наверное, уже давно слилась с его рукой, больно идеально он пользовался ею. Неудивительно, что этот парень прославился, как дамский угодник, знаменитый за десятки разбитых сердец. — Значит, твои родители вернутся ближе к вечеру? Сегодня праздник, вряд ли они будут засиживаться допоздна, — спросил я его. — Ближе к пяти вечера, плюс-минус. Обещали позвонить, если их планы изменятся. Я ехидно улыбнулся. Так редко удаётся побыть с ним наедине у него же дома. Я сделал ещё один глоток своего сладкого угощения. Во второй раз ощущение уже не те, но всё равно тело утопало в божественном наслаждении. — Помнится, как ты был смущён, когда я впервые пришёл к тебе домой. Такое-то красное лицо, я еле сдерживал смех! А как ты носился по квартире в поисках всяких мелочей! — мой лукавый голос заставил вновь залиться краской хмурого хозяина. — З-заткнись! Сам-то слова не мог тогда выдавить! Я расслабленно махал ножками вверх-вниз, делая глоток за глотком, наблюдая за ворчанием Джонгхёна. Он ни капли не изменился ещё с начальной школы. Всегда такой гордый, но не умеющий скрывать своих истинных чувств. Расставив всё по своим местам на своей голове, он подошёл к дивану и сел рядом со мной. Его рука взяла вторую чашку и поднесла её ко рту. Его тонкие губы сделали лёгкий глоток, немного испачкавшись в пене. Его фигура тогда казалась как никогда величественной и возвышенной, будто в его жилах текла самая настоящая благородная кровь. Он опустил чашку на стол, облегчённо выдохнул и уставился на стену, на которой висели фотографии его в семьи – место, на которое он любил смотреть больше всего, дорогие для него воспоминания. Вот только пену с губ хозяин слизывать не спешил. По моему лицу расползлась хитрющая улыбка. Сделав последний глоток, я тихо прошептал ему на ухо: — Эй, Джонгхён. Он вздрогнул. Было заметно, как сильно он нервничал. Именно за это детскую честность я его и любил. Я опустил чашку на стол, и комнату захватила тишина.***
Вода в бутылке монотонно покачивалась от соприкосновения с тумбочкой. Чистая, прозрачная, наблюдать за ней для меня всегда было столь успокаивающе. Я смотрел на мир сквозь эту водную линзу: расплывчатый и бесформенный, омываемый слезами моего одиночества. — Уже три дня прошло, да? Время так быстро летит, кажется, что это случилось лишь вчера. Тогда я впервые попытался заговорить с ним. До этого мне и в голову не приходило, но почему-то именно в те моменты мне верилось, что он ответит мне. Конечно же, ничего такого не случилось. Даже надеяться было глупо. Но спустя мгновение я осознал, насколько легче мне стало. Поэтому, я продолжал. — Знаешь, с самого начала я мечтал о таком друге, как ты. Ещё с начальной школы, когда ты только перевёлся к нам. Мне всегда было стыдно сказать это тебе в лицо. Наверное, это ужасно, что я нашёл в себе храбрости только сейчас? Но я обещаю, что однажды смогу сказать тебе эти слова, когда ты проснёшься. Я смотрел то на ночной Сеул за окном, то на его умиротворённое лицо, его закрытые веки. Интересно, какой сон он тогда видел. Видел ли он меня в своих грёзах? И что важнее всего: понимал ли он, что находился во власти иллюзий? Я провёл рукой по его щеке, касаясь мягкой кожи, путаясь в длинных и приятных прядях волос. — Помню, — не останавливался , — как в средней школе ты сказал мне, как сильно тебе нравятся цветы. А я тогда, балда такой, взял и рассмеялся, мол, не круто это мальчикам цветы любить. В итоге ты потом сильно обиделся на меня и с надутыми щёками назвал меня дураком. А я потом бегал за тобой с букетом цветов в качестве извинения! Вспоминаю, самому стыдно и неловко. По комнате отскакивало от стен эхо моего наигранного смеха. Такое же пустое и холодное, как и всё остальное в этом месте. — А потом все девчонки шептались о нас. Тогда я мог лишь огрызаться и кричать на них. А потом… А потом я… — я сглотнул, и залился красным румянцем. — А потом я и заметить не сумел, как влюбился в тебя. Тогда я мог только понадеяться на то, что какой-нибудь извращенец не подслушивал эти сентиментальные речи в тот момент. Да даже если и так, мне было всё равно. Уголки моих губ приподнимались всё выше и выше. Столь тёплые воспоминания, которые согревали меня в этом ледяном гробе. Память о хороших днях, горечь по плохим. Сумасшедший коктейль эмоций и чувств. Раскалённые слёзы стекали по моим щекам. — Надеюсь, тебе нравятся те цветы, которые я приношу тебе. Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя сейчас. Помнится, ещё в начальных классах ты любил говорить, что обожаешь наблюдать за тем, как распускаются зимой цветы. Интересно, это ли ты имел в виду? Я не знаю. Я продолжал задавать ему вопрос за вопросом, ведомый мнимой надеждой, что в этот раз он уж наверняка ответит. Время утекало, вода в бутыли кончалась, огни за окном постепенно гасли, а за дверью совсем затихли звуки шагов. — Я хочу, чтобы ты знал. Мне не страшно. Я уверен, что рано или поздно ты проснёшься, и всё будет как прежде. Поэтому я не буду плакать. Да, сейчас мне больно и одиноко, но в день, когда ты откроешь глаза – я не пролью ни слезинки. Никогда не проливал перед тобой и не стану. Ради тебя я останусь таким же, и ты даже не заметишь, что проспал столько времени. И может, именно тогда ты покажешь мне всю красоту цветов, распускающихся зимой. Его грудь продолжала ритмично приподниматься и опускаться, нескончаемое молчание в ответ. Мой говор не прекращался, то были слова, которые я всегда не мог ему подарить. В тот день я чуть не лишился самого дорогого в моей жизни. Зная, что другой возможности им не представится, мои слёзы стекали по и без того красным щекам. Я молился, чтобы остатки моего страха, боли и одиночества утекли вместе с ними. — Поэтому, если ты слышишь меня… Пожалуйста, ответь, подай знак, что ты здесь. Скажи мне те слова ещё раз… Я плакал. Плакал, как никогда в своей жизни. Мой голос дрожал, а руки подпирали голову. Где-то на чёрном небосводе продолжал улыбаться полумесяц. Лилии бездвижно наблюдали за мной. Под назойливые отзвуки пульса я молился. В этих молчаливых покоях я прошептал: — Я люблю тебя…***
— Знаешь, я люблю тебя, Джонгхён, — нежным голосом я прошептал. Мы были так близко. Мой нос почти касался его щёки. Его кончик слегка упирался в мягкую кожу, вдыхал её запах. Чудесный, сильный аромат, снова его любимый одеколон. Он щекотал мой нос, дразнил, немного сводил с ума. Я подвинулся поближе и сел Джонгхёну на колени. Тепло, что исходило от его тела, постукивание его сердца. Он немного волновался, но в то же время это было так мило. Я высунул язык и плавным движением слизал ванильное угощение с его губ. Как всегда мягкие и неповторимые. Пенка ли делала их столь сладкими в тот момент, или же это был природный дар? Я продолжал проводить языком по его губам, мне было мало. Тёплый воздух приятно ласкал моё лицо. Джонгхён отрывисто дышал, не находя себе места. Подобные игры возбуждали меня, и я ничего не мог поделать с собой. Я хотел его, каждую часть его тела, всё меня привлекало в нём. — Ты ведь ради этого меня позвал, не так ли? — задал я провокационный вопрос. — Заткнись ты… Его зубы слегка прикусили кончик моего языка. Приятная боль, дурманящая разум. Затем хватка немного ослабевала, давая мне свободу. Это было приглашение. Я аккуратно просунул свой язык ему в рот, и мы сплелись в долгожданном поцелуе. Его слюни смешивались с ванильным послевкусием, даря мне небывалое удовольствие. Словно два любимых десерта соединили в один. Наши языки извивались, обнимая друг друга. Его руки поглаживали мою спину, игриво приподнимая кофту. Под собой я прекрасно чувствовал нарастающее возбуждение Джонгхёна. Страстное и немного дикое желание овладевало мною. Закончив столь глубокий поцелуй, я, тяжело дыша, глядел на пылающее алым лицо моего любимого. Круглое, такое невинное и порой слишком часто теряющееся в своих чувствах. — Целуешься ты всё так же плохо, — шутливо я произнёс. Тот ещё сильнее покраснел и сердито надулся. — Уж извините! Не в порно-роман попали… Даже сквозь толстую джинсовую ткань я ощущал, насколько горячим был его напряжённый член. Ему всегда было достаточно всего одного поцелуя, чтобы возбудиться. Кротко улыбнувшись, я подарил ему ещё один поцелуй. Мои руки вцепились в края его свитера и начали медленно приподнимать их, оголяя его в тот момент, наверное, раскалённое тело. Мгновение спустя ненужный свитер отлетел куда-то в сторону. Он любил держать себя в форме. Помню, как он не раз жертвовал прогулками со мной ради своих залов, но результат был налицо. Изящное, подтянутое тело само по себе манило меня, притягивало к нему. — Скажи, Джонгхён, тебе нравится? — Конечно. С чего ты вдруг спрашиваешь? — Да так. Хотелось бы, чтобы этот момент длился вечность. Ты, я и чашечка ванильного кофе. Тот немного похихикал. — Тебе лишь бы, чтобы еда была. Так и потолстеть недолго, — он показательно тыкнул в мою щёку. Не то чтобы я любил много есть, да и мне нельзя, в общем-то. В конце концов, занятие танцами имеет свои минусы. Но рад и своей цели я был готов на всё. Вместе с ним… — Эй, Джонгхён, ты же помнишь о мечте, про которую я тебе рассказывал? Он мигом состроил лицо непонимания. Впрочем, я не мог его винить. Не самый подходящий момент всё же подобрал. — Разумеется, но откуда столько странных вопросов? Сил мне хватило лишь на то, чтобы приоткрыть рот. Выразить мысли в словах так и не удалось. Я улыбнулся и закрыл глаза. Значит, время просто не пришло, подумал я. Тогда это не было важно. Всё, что имело значение – так это наши тела, переплетённые узами любви. — Ничего. Забудь, в другой раз как-нибудь. А сейчас… Я прижал ладонь к его груди. Сердце так и колотилось без остановки. Так тепло, так приятно. Его тело сродни произведению искусства. Скульптура безызвестного мастера, в которой поселилась жизнь. И в тот канун Рождества она принадлежала лишь мне. Свободным движением я провёл пальцем по его торсу.***
На окне остался небольшой развод. Мутное пятно осталось на его гладкой поверхности. Редкие белоснежные крупицы мерцали в ночи. Его палата находилась достаточно высоко, чтобы люди на земле казались такими крошечными. В тот день я действительно засиделся, но вид за окном завораживал куда сильнее обычного. Спустя столько лет я начинал понимать его, именно по-настоящему. Как светлячки горящий свет в домах или фары машин мелькали в темноте, освещая её, давая некую атмосферу таинственности и сказочности – самое то для будущего праздника. Тем не менее, мне надо было возвращаться. Завтра настанет новый день, и послезавтра и так без конца. Скучная жизнь, чья суть заключается в сумасшедшем повторении дней в поисках незнамо чего. Я прошёл к тумбочке, взял свою воду и закинул её в сумку. Медленным шагом я дошёл до двери и в последний раз обернулся. Всё те же монотонные звуки, всё те же белые стены, всё такое же невинное лицо. На следующий день я приду снова с надеждой на то, что хотя бы какая-нибудь мелочь обязательно изменится. Но снова и снова этому свету в груди будет суждено утонуть в чёрных водах моего отчаяния. Наше счастье похоже на карточный домик. Такое хрупкое, но способное расти бесконечно, не зная конца. Если взять карту сверху, то ничего почти не изменится, но если взять кусок пониже, то часть сверху обрушится. И так чем ниже – тем больше разрушений. И если забрать основу, то от домика ничего не останется. Уродливые руины чьей-то жизни. Конечно, построить всё заново не составит труда. Уйдёт много времени, но рано или поздно всё вернётся к началу. Вот только одной карты всегда не будет не хватать. И вернуть её будет очень сложно, порой невозможно. Телефонный звонок в тот день забрал у меня такую карту. И даже сейчас, когда я всё восстановил, мне остаётся только ждать, когда последняя часть моего счастья откроет свои глаза. И снова я уставился на серую дверь. Интересно, насколько тёмный мир меня ждал за ней. Даже в этой тесной комнате, где царила гордая тишина, я был не одинок. Здесь горел свет, и я был рядом с ним. От этих мыслей обидная улыбка мелькнула на моём лице. Моя рука коснулась до ни капли не остывшей ручки. Однако какая-то иная сила дёрнула её за меня. Дверь открылась, и я увидел её.***
После темноватой и душной квартиры улица выглядела как никогда яркой. Не лучшее завершение долгожданного Рождества, но я в любом случае получил то, чего желал больше всего. — Прости, что так вышло! — согнулся я в извинительном поклоне. — А, ничего-ничего. Если это важно, то я не возражаю. Как всегда в самый неподходящий момент мне позвонил тренер, сказав, что я срочно должен явиться на, как он выразился, внеплановую тренировку. К сожалению, ничего поделать я с этим не мог. Вскочив с дивана в чём мать родила, я быстро оделся и спустя пару минут уже стоял в дверях, весь рассеянный и спешащий неизвестно ради чего. Натянув второпях свои ботинки одними пальцами, ибо тогда мне было даже некогда попросить ложку, я был готов покинуть эти радушные и приятные владения Джонгхёна. Птицы пролетали сквозь кучные облака, рассекали своими чёрными перьями яркую лазурь небес. Снег начал идти так незаметно. Белые хлопья нескончаемо тянулись к земле, усыпая мягким и тонким ковром промёрзший город. Мой шарф кружился в этом великолепии, и я сам чуть не пускался в пляс. — Ну что же! Тогда завтра погуляем, как обычно? Джонгхён улыбнулся. Насколько бы милым не было его сердитое лицо, но такое спокойное и доброе радовало меня куда больше. — Конечно. Запомни, с тебя должок за сегодня! — Да-да, разумеется! — мы оба рассмеялись. — С Рождеством, Джонгхён. — С Рождеством, Минки. Я убежал, скрываясь в белом покрове. Снег падал, а он всё махал мне. Наверное, в тот день мне стоило сказать ему куда больше. Никто из нас даже подумать не мог, что всё так обернётся. Наши жизни тянутся в бесконечность, и когда мы встречаем тупик – что же делать тогда? Птицы всё летали сами по себе, а я всё бежал, думая о завтрашнем дне.***
Я закрыл дверь с глубоким спокойствием в сердце. Мне не было обидно, я был счастлив, получив желаемое в подарок. Небось, он тоже бы того же мнения. Прибрать комнату, перемыть посуду, стереть все следы моего преступления. А также нужно было начать готовить праздничный ужин. С такими оптимистичными мыслями я и отправился на кухню. Интересно, пробежала ли хоть раз в моём сознании мысль, что ничего путного из этого дня не выйдет. Наверное, нет. Скорее всего я слегка переел всего того счастья, что свалилось мне на голову, наивно убедив себя, что так и будет до самого конца. Реальность нагрянула так же скоро, как и боли в животе после сытного ужина. Даже часа не прошло, как телефонный звонок ударил по ушам. То был мой отец. Хотя на кого-либо другого я не рассчитывал, но услышать мягкий голос Минки я был бы рад куда больше. Голос моего голоса довольно сильно запинался, и, видимо, он был очень взволнован. Я сразу насторожился. В конечном итоге, чудеса на Рождество бывают только в сказках. — Отец, что-то случилось? — задал его вопрос напрямую. — Джонгхён, — начал он с длинной паузой, — твой друг, Минки, несколько минут назад его привезли к нам в больницу. Несчастный случай, его сбила машина. Основу сдули, и карточный домик посыпался. Карты падали одна за другой, с глухим грохотом приземляясь на ледяную землю. Чернота заволокла мир перед глазами, тело парализовало каким-то несуществующим ядом. Все краски и цвета потухли, а мир остановил своё движение на несколько секунд. Когда ко мне вернулось сознание, я мог лишь жалобно проскулить дрожащими руками. Не было сил мыслить, не было сил на что-либо ещё. Телефонная трубка выскользнула из моих пальцев и с пустым звуком приземлилась на пол. До моих ушей продолжало доноситься лишь невнятное «Джонгхён?!».***
— О, ты всё ещё здесь, Джонгхён? — обратился ко мне приятный женский голос. — Порой ты слишком злоупотребляешь своими особыми правами. Девушка в белом халате с симпатичным личиком надула губы и сверлила меня упрекающим взглядом. — Да я тоже не ожидал тебя увидеть здесь в такое время, Лиен. Снова ночная смена, не так ли? Медсестра с уставшим видом прошла к пациенту и скинула стопку папок и бумаг на тумбу. Не только у меня в последнее время тяжёлые дни. — Ага. Работаю, как проклятая, но это хотя бы окупится. А вот для тебя я не вижу причин торчать тут допоздна. Словно если ты просидишь над ним часик другой, то он быстрее проснётся. Она раскрыла свои непонятные записи и начала что-то помечать там. Работа врача всегда поражала меня, но никогда не влекла. Слишком я безответственен, чтобы отвечать за жизни других. — Не позавидуешь тебе. Я бы давно уснул где-нибудь в коридоре. Уже третья ночь почти без сна, если не ошибаюсь? Я остановился в дверях, не желая теперь покидать комнату в связи с начатым разговором. Вместо этого мои руки как-то сами закрыли дверь. Небольшой разговор не повредит, подумал я. — Ой, твоей жалости мне ещё не хватало. Но всё равно спасибо. Выживать как-то приходится. Кстати. Тебе бы пора на выход уже, а то скоро процедуры будут делать с нашим пациентом. Сам знаешь, как необходимы массажи людям в коме, — Лиен не отрывалась от бумаг, что-то бубнила и махала мне рукой. — Я как раз собирался уходить. Ещё раз спасибо за специальный пропуск, который ты мне выдала. — Ага, только предкам не говори, а то я точно останусь без работы. Будучи моей двоюродной сестрой, она с лёгкостью смогла устроить в больнице моих родителей, поэтому старается держаться за своё халявное место изо всех сил. Казалось, что тем для разговора особо больше и не было в такое время. Мне давно пора было уже домой, благо вернуться позже родителей было почти невозможно. Главное, случайно не наткнуться на них где-то в больнице после времени для посещения. Но кое-что узнать всё же очень хотелось. — Лиен, скажи, как он? Руки вспотели, в горле как-то пересохло. Сестра же наоборот посмотрела на меня немного с недоумением, но в итоге уголки её губ состроили ласковую улыбку. — Не переживай ты так. Ему вообще очень сильно повезло, что он отделался всего лишь сильными ушибами, да вывихами. А вот голове повезло куда меньше. Сейчас нам остаётся лишь ждать. Но то, что он скоро проснётся – несомненно, факт. Лиен закончила рыться с бумагами, подошла ко мне и ткнула меня локтём с дружеской, подбадривающей физиономией. — Вот как… — Ну и чего ты раскис? — тут же упрекнули меня. — Всё будет пучком! Эх, мне бы такого друга, как ты. Этому парню посчастливилось быть твоим другом. Интересно, что же такого между вами, что ты так сильно печёшься о нём. Я почувствовал на себя тяжёлый взгляд ехидного подозрения. Порой слишком бодрая и общительная, Лиен могла с лёгкостью прочитать душу любого человека, выловив все его самые грязные секреты. Я понятия не имел, догадывалась она или нет, но каких-либо претензий с её стороны ещё не поступало, поэтому всё, наверное, в порядке. Всё, что я мог, - так это глупо улыбаться, смущённо уставившись на пол. — В детстве он сделал очень многое для меня. Сама же знаешь, как у меня всё плохо было с друзьями! И вот до сего момента я никак не мог отплатить ему. Возможно, для меня это единственный шанс. — Я бы тоже не стала общаться с таким замкнутым и неразговорчивым мальчиком, хотя… Личико у тебя ничего такое, приударила бы! — сестра издевательски похихикала. — Замолчи, — холодно я отрезал. Та в ответ совсем расхохоталась. Она была на шесть старше меня, и для неё подобные истории были не более чем пережитки глупых школьных драм. — Скажи нет ещё. После смерти Мэй ты почти ни капли не изменился. Только и делаешь, что смотришь на её фотографии. Сколько ни приеду к вам, ты всё время глазеешь на эту глупую стену. Пора уже отпустить прошлое и начать жить по-новому. Хотя бы ради тех людей, которые тебя окружают. Мне так и не удалось найти, что ответить. Словно заставили съесть горсть соли. Хуже наказания, чем правда, и придумать-то сложно. А тогда мне тыкали ею прямо в лицо. — Скажи, с ним же всё будет в порядке, когда он проснётся? — О чём это ты? — Ну, в плане здоровья… — Если ты говоришь про инвалидность, то не переживай. Голова немного поболит, но тело после некоторого времени восстановления будет как прежде. А что? Наконец, я мог облегчённо выдохнуть. Почему-то это беспокоило меня больше всего на свете в тот момент. Ведь его цели, его планы, его будущее, его… — У него было мечта. Немного глупая, наверное, и детская для его возраста. Но он с начальной школы всегда мечтал стать айдолом. Ну, знаешь, те самые, которые поют и танцуют на сцене в броских нарядах. Ради этого он даже записался на танцы и курсы пения. Поэтому, для него нет ничего важнее, чем это. Лицо Лиен залилось нежностью и пониманием. Она была умна, красива и, что важнее всего, целеустремлена, а мне всегда не хватало подобного качества. Людей она всегда понимала, и помочь добрым словом ей было не трудно. Поэтому я всегда любил её. В трудные моменты жизни я всегда высказывался именно ей. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Уверена, он точно добьётся своего. Кстати, а ты не подумывал о такой судьбе? — Э, о какой это? — Ну, чтобы стать айдолом. Тело у тебя ничего, и мордашка симпатичная. Наверняка станешь мгновенно звездой. К тому же голос тоже приятный. Я в миг покраснел от ушей до пят и запаниковал. — Н-но зачем! Я вряд ли смогу, да и вообще не моё это. Общение с фанатами, интервью, телевидение, я не справлюсь… Подобное предложение было сродни тяжёлому камню на голову. Нельзя же просто так захотеть и стать звездой. Однако эта тема что-то настойчиво напоминала мне. Что-то, что я должен был осознать и принять давным-давно, — Ты же всё равно не определился ещё с профессией. А выпуск-то не за горами, чем тебе не приятный вариант. Да и к тому же… — она перевела взгляд на нашего пациента, — я думаю, что он был бы счастлив, если бы ты разделил с ним этот путь. Понимание пришло внезапно. В итоге, выбора у меня оказалось не так дорого. Что бы в этом мире ни случилось, наши с ним пути всегда соединены вместе. Даже глупо немного. Как говорится, от судьбы не убежишь. Моя судьба лежала на кровати и смотрела один бесконечный сон. Поскорее бы он ему уже надоел. Новый Год был не за горами, и надежда цвела внутри меня прекрасным цветком. — Наверное, ты права. — Конечно же, я права! Пускай и не родная, но я всё-таки твоя сестра, глупый Джонгхён. Она взъерошила мои волосы своей рукой, как когда-то в детстве. Давно у меня не выходило так легко улыбаться. В конце концов, немного праздничного чуда мне не помешало бы. Я поправил сумку на своём плече, глубоко вздохнул и открыл дверь. Слишком уж сильно я задержался в тот день. — Ладно, пойду я. Спасибо тебе. Удачной работы. — Ага, всегда пожалуйста. Спокойной ночи. Проходя через дверной проём, я остановился на пару секунд. Кое-какое дело осталось незаконченным. Я обернулся, чтобы сказать ему всего пару слов. В эту снежную ночь они ему непременно понадобились бы. — Доброй ночи, Минки. Дверь закрылась, и я зашагал по коридору, окружённой тишиной и столь ненавистными мне белыми стенами.***
Невидимые нити тянулись к звёздам, возвещая о новом начале. Они пронизывали звёзды, соединяли их в единое полотно. Под этим переливающимся серебром небом лишь мы вдвоём. Стоя у той же двери, о чём же думал я тогда? К чему я был готов, на что надеялся? И был ли я уверен, что чудо произойдёт? Да и было ли это чудо вообще? Любой сон рано или поздно заканчивается. Для меня то была ночь последнего дня, для него же утро первого. Без капли сомнений я открыл как обычно холодную дверь. Всё те же стены, всё тот же потолок, всё тот же звук, как и вчера, как и много дней тому назад. И лишь его фигура была другой, лишь его взгляд был иным. Молодой человек с бледным лицом и немного впалыми щёками глядел в окно, залитое непроглядной тьмой. Потаённое молчание разделяло нас. Его глаза были спокойны, но немного печальны. Внутри меня творился хаос из непонятной мне же гаммы эмоций. Счастье, радость, ликование, а также сожаление. К глазам поступали слёзы, но я пообещал. Ни сколько себе, сколько ему. Через пару мгновений он повернул свою голову и увидел меня. Его блондинистые волосы, перевязанные в хвост, заметно отросли, но выглядели они довольно чистыми. На лице читалось лишь удивление, возможно он сам не ожидал увидеть меня. Словно заставшая во льду фигура, он глядел на меня с приоткрытым ртом. Затем парень нежно улыбнулся. Улыбка, которую я так долго не видел. Самое ценное для меня сокровище. — Привет, Джонгхён. Его слова были тихи и слабы, но пропитаны душевной добротой. Ведь в те последние минуты уходящего года он был счастлив тоже. Да, это всего лишь ещё одно утро ещё одного дня. — Доброе утро, Минки, — ответил я, как обычно, и прошёл в палату. — Вот любишь ты поспать подольше. Заставил всех поволноваться, Боже, ну как таким можно быть. Я подошёл к кровати, ощущая на себе не отмыкающий взгляд Минки, и положил праздничный пакет на стул, рядом с койкой. Новый Год, как-никак, поэтому куда без подарков. Свой я уже получил. — Прости-прости, — неловким голосом он отвечал, глупо смеясь, — слишком уж интересный сон приснился! Надеюсь, ты тут не помер со скуки без меня? — Конечно, нет! Уж я-то нашёл себе увлекательное занятие! Как ни странно, даже отрицая жестокую правду, диалог у нас получился ничуть не наигранным. Именно этого мне и не хватало. Мы смеялись, мы улыбались, мы любили. — М? Что это за запах? — Манки начал тщательно принюхиваться. — А! Это же мой любимый кофе. Вот как, вот как. Ты никогда не умел делать оригинальные подарки, Джонгхён. — И-иди ты. Это лучшее, что я смог придумать. Мои красные щёки были такими точно не от холода. Такое приятно ощущение, которое немного щипало и согревало. Я посмотрел на часы: без пяти минут полночь. Не лучшая обстановка для такого дня, но даже в заточении среди этих белоснежных оков для меня уже нельзя было сделать этот праздник лучше. Наш смех затих, теперь лишь мы наедине. — Я проснулся несколько часов назад, врачи мне всё рассказали. Сказать по правде, я совсем ничего не помню о том дне, как оказался здесь. Всё словно в тумане, и, знаешь, мне как-то не хочется заглядывать глубже. Куда важнее то, что сейчас я мог смотреть на мир вокруг, — его голос был серьёзен с парой грустных нот, но взгляд оставался всё таким же спокойным и невозмутимым. — Вот, значит, как. Надеюсь, тебе не было одиноко. — Нет. Было, ещё как было! Так холодно, печально и одиноко. Но каждый день я знал, что я не один. Я знал, что кто-то рядом. Кстати, спасибо, что приносил мне цветы. Они были очень, очень и очень красивыми. В ответ я сумел выдавить лишь жалкую улыбку. Я делал лишь то, что должен был. — Не стоит благодарности. Это меньшее, что я мог сделать для тебя. В конце концов, я тебя обязан куда сильнее этого. Он промолчал, перевёл взгляд на окно и продолжил глядеть на небо. — Ты так думаешь… Наверное, я вёл себя так эгоистично в тот момент. Не замечал, не хотел понимать, столько лет отказывался принимать его и его мечту. Все последующие дня я много думал и в финале этой истории пришёл к своему собственному ответу. — Кстати, не волнуйся по поводу палаты. Мои родители полностью оплатили лечение, с твоей семьёй мы тоже всё обговорили. Минки ухмыльнулся. — И ты ещё говоришь, что обязан мне. Ты всегда был таким, Джонгхён. Секундная стрелка неумолимо совершала обороты один за другим. Минутная безжалостно отсчитывала последние мгновения этого года. Скоро всё должно было вернуться к началу, а мы всё будем такими же. Я всегда ждал его. Этого полного простоты момента. Просто сделать вид, что ничего не было и жить дальше – я согласился на такой шаг. И в эту ночь я поклялся всё отпустить. Ведь час, когда распустятся зимние цветы, всё близился. — А родители тебя не ищут? И как ты вообще оказался так поздно в больнице? Снова нелегальные делишки? — спросил он меня. — Ну, родителям я сказал, что отпраздную Новый Год с друзьями. Против они вроде не были. А насчёт делишек… Тут ты в чём-то прав. Я неуверенно почёсывал затылок, а Минки еле сдержал смех. — Друзья? Вот же учудил. Удивительно, что они вообще тебе поверили! — затем он и вовсе залился неконтролируемым смехом. Почему-то я не мог сердиться на меня. Этот голос, этот смех, это лицо. Ну и как тут не заплакать от счастья? Сияние, что исходило от него. Яркий и невообразимо чудесный свет, которым он всегда освещал мою скучную и посредственную жизнь. Я не позволю ему пропасть. — Ты ведь уже готов, да? Наступила тишина. Пациент в белой накидке успокоился и в последний раз посмотрел на окно. — Да. Скоро Новый Год, ведь так? Хорошо, что у меня вышло не проспать его. Джонгхён, ты не мог бы выключить свет? Не совсем поняв его мотивации, я покорно подошёл к переключателю медленно надавил на него пальцами. Свет погас, оставив нас в темноте, и лишь свет фонарей и домов освещал нас. Я подошёл поближе к огню, чтобы рассмотреть предпраздничный Сеул. Улицы были почти пусты, машин не было видно. Все сидели дома в тепле и уюте с дорогими для них людьми. И мы были не исключение. Невидимый аромат ванили распростёр свои объятия. Через какую-то минуту я всё отпущу. Прошлое, воспоминания, боль утраты и постараюсь начать новую жизнь рядом с ним, ради него. Я не нуждался более во времени для размышлений. Что бы мне ни предстояло узреть - я приму этот подарок. — Да, всё так. В этот раз я хочу, чтобы ты заметил тоже. Больше всего я желаю, чтобы ты увидел те самые цветы, что распускаются лишь зимой. Часы пробили полночь. Сначала не было ничего. Всё то же чёрное небо раскинулось передо мной. Но затем, стоило мне всего лишь моргнуть, как небеса зажглись. Подобно магической вспышке тёмное полотно поглотил свет всех цветов. Радужные искры рассыпались во все стороны. Чудесные узоры, прекрасное сияние. Сомнений быть не могло. То неподражаемое зрелище, которое я увидел тогда, которое покорило меня и мой взгляд, ни с чем не спутаешьЭто были самые настоящие цветы, что зажгли небеса.
Алые, лазурные, зелёные, подобные луне и солнцу, по всему небу они распускались, разгоняя ночь. Моё лицо заливалась множеством цветов, его, спокойное и понимающее, со счастливой улыбкой купалось в этой палитре тоже. Со временем их бутоны рассеивались, давая место для новых. Искры их стремились к земле вместо снега, создавая прозрачные дорожки из света. Цветы стремились к вершине мира, забирая моё прошлое с собой, освещая путь к моему будущему. — Это и есть… — Те самые цветы, которые я желал показать тебе с самого детства. Небеса, горящие в этом радужном огне из лепестков. Они не заканчивались. Казалось, всё небо над этим бескрайним миром сейчас расцвело подобным образом. Ночь, когда даже подобное чудо возможно. Магия, созданная руками людей. Или же их желаниями? Последние сомнения, тревожащие меня, сгорели вместе с этими цветами, и их прах развеялся, оставляя на белом снегу чёрные капли. Моя душа пела песню о далёком будущем. О временах, когда мы вместе встретимся в лучах похожего света. — Я решил, Минки. Я стану айдолом вместе с тобой. Каким бы сложным не оказался этот путь, я поддержу тебя, буду с тобой. Но что важнее всего, покажу, что значит быть настоящей звездой! В этом сиянии я подарил ему самую искреннюю улыбку, которую только мог. Его ошарашенное лицо и намокшие глаза уже делали меня счастливым. Утерев свои слёзы, он улыбнулся в ответ. Пока зимние цветы распускались на этом чёрном небе, мы поклялись. — Тогда это обещание. Буду ждать этого момента с нетерпением, когда мы впервые выступим на сцене перед всем миром. И да… с Новым Годом, лидер. Цветы, что зажгли небеса, благословили наш путь. В красках этого мира я произнёс тихие слова, заглушаемые нескончаемыми звуками выстрелов. А ваниль была всё так же сладка.«С Новым Годом, Минки.»