***
«Жду тебя после занятий на заднем дворе» — хоть и старательно, но, тем не менее, было криво выведено ручкой на листке бумаги, выпавшем из шкафчика для обуви, и который сейчас держал в руках Нисака. По выражению его лица несложно догадаться, что послание не слишком обрадовало получателя. Он чуть слышно цокнул: идти всё же придётся. «Вот ведь не повезло. Напрасная трата времени и энергии. Хорошо, что это произошло сегодня, когда не получилось пойти домой с Неджи. Хоть так». Он вздыхает и решает отправиться к месту встречи с ясным и единственно возможным для него ответом: «Прости, у меня уже есть любимый человек». Честно, без лжи, и плевать, что это значит на самом деле. Ему хотелось поскорее со всем покончить, но обстоятельства были против него: встреча явно затянулась. А всё потому, что, во-первых, там не было никакой хоть мало-мальски симпатичной девушки. Ну ни одной женской души. Во-вторых, в ожидании Нисаки томился самый что ни на есть настоящий парень. Стоя в обычной школьной форме, он выглядел немного странно, однако было похоже, что он здесь не случайно. И вот этот незнакомец, едва улыбаясь, не произнося ни слова, смотрит прямо на Нисаку, давая ему время освоиться. — Ч-что за шутки? — заметно нервничая, задаёт свой вопрос Юске. — Удивлён? Это и понятно. Я сейчас всё объясню. Меня зовут Тоя Аоки. Я позвал тебя, чтобы сказать кое-что важное. И, кхм, ну, прошу прощения за ложные ожидания. Хотя не думаю, что другое развитие событий было бы тебе тоже в радость. Ты выслушаешь меня? Он вёл себя дружелюбно и почтительно: находился на значительном расстоянии, в отличие от того, как обычно бывает в подобных ситуациях. Между ними пропасть в несколько метров: в пространстве нуждался только Юске. — Хм… буду считать молчание за согласие. Начну с того, что по-другому с тобой бы поговорить не удалось. Пришлось действовать вот таким вот способом. А теперь к главному. Вряд ли ты знал меня раньше, но я из параллельного класса. Я давно смотрю на тебя… и восхищаюсь, — он помедлил перед тем, как сказать о своих чувствах, потому что пытался определить настроение парня, который, ссутулившись, держа руки в карманах, стоял напротив. — Я хочу сказать, что ты мне нравишься, Ниса. Вся уверенность… после этих слов куда-то испарилась, оставив его наедине со сложившейся ситуацией. Ответ, каким же будет его ответ? Нисака с удивлением посмотрел на собеседника, но, опомнившись и взяв себя в руки, попытался как можно спокойней и холодней произнести: — С чего ты взял, что меня это интересует? — Я могу сказать, если ты действительно хочешь, — предложил тот, всем своим видом показывая, что на самом деле был бы несказанно рад этого не делать. Но молчание со стороны собеседника вынуждало продолжить: — Просто я дежурил, а когда пошёл выбрасывать мусор, то увидел в коридоре тебя. Всё было как всегда, но потом ты зашёл в класс, и там был Неджима. Прости меня, но я действительно случайно. Он смотрел на свою обувь, пытаясь скрыть неприятно покрасневшее лицо. — Ясно, — усмехнувшись самому себе, Нисака размышлял, — но почему? По привычке теребя что-то в руках, и на этот раз это был какой-то красный фантик, Тоя поднял взгляд и с волнением произнёс: — Я никогда и не думал, то есть, вернее было бы сказать, что не мог представить в реальности, но когда узнал, то понял: я не должен потерять свой шанс. Стать счастливым. Эти слова ошеломили Юске. Что он мог сказать ему, мальчишке, оказавшимся столь неудачливым, чтобы влюбиться в него? У него и своих проблем хватает. Но что-то не позволяло развернуться и уйти, наверное, потому что они были похожи. Тем не менее, ответить-то тоже нечего, Аоки всё же показался ему несерьёзным: вот так запросто, увидев мальчишку из детства, высказать всё прямо, хоть он и медлил сперва, наблюдая и не осмеливаясь, а как только что-то прояснилось, он увидел возможность и решил действовать… Нисака не знал, как это оценить: может, ему тоже было тяжело просто смотреть? Но ведь Аоки не искал его всё это время, он нашёл его случайно, хотя встреча с Неджи тоже была таковой. Мог ли он судить его? Чужая душа — потёмки. Что же делать? Будет лучше сказать всё как есть. Так будет, по крайней мере, честно. Пока Нисака стоял, обдумывая сказанное, парень тактично молчал в ожидании, занятый в этот промежуток времени рассасыванием любимого леденца со вкусом клубничного йогурта. Наконец тот произнёс: — Прости, если ты видел, то мне нечего тебе объяснять. Аоки предусмотрел такой вариант развития событий, но по простоте стоял на своём: — Неджима-кун предпочитает девушек, в таком случае ты совсем не подходишь и не можешь быть с ним, а со мной можешь. Святая невинность! — Думаешь, я не знаю? Но, по-прежнему, это то, что я чувствую. Если не сейчас, то когда-нибудь ты поймёшь, хоть я и не желаю тебе такого печального опыта. Встреча окончена. Оставив собеседника одного на заднем дворе, Нисака двинулся в сторону ворот. В этот раз было гораздо сложней, чем обычно.***
«Ромео! Для чего Ромео ты? О, отрекись от своего отца, От имени; а если не желаешь, То поклянись лишь мне в своей любви — И я тогда не буду Капулетти…»
Слова из бессмертной трагедии будто бы в неком невообразимом танце разлетались по залу. Их-то и произносил Нисака. Закончив, он с облегчением вздохнул. Уже совсем скоро всё это прекратится, ведь сегодня пришло время генеральной репетиции перед выступлением на школьном фестивале, подготовка к которому полным ходом идёт во всех классах. Стоявшая напротив Такасаки одобрительно кивнула: — Похвально! Наконец-то тебе удалось показать любовь, которой не суждено сбыться. В этот раз я по-настоящему поверила! Юске только с укором посмотрел на неё. — Ниса, ты потрясающий! У тебя и правда хорошо получается! — с восхищением подтвердил Неджима, сидевший в первом ряду зрительного зала. «Он-то зачем сюда постоянно ходит?» — нахмурился парень. Неджи стал собираться уходить, а тем временем Такасаки обратилась к участникам постановки, сказав, что остальные сцены сегодня уже нет необходимости прогонять. Похвалив всех за хорошую работу, она лишь попросила занести подготовленные заранее коробки в подсобку. — Знаешь, такое впечатление, что ты создан для этой роли, — услышал в свой адрес Нисака слова девушки, которая вновь повернулась к нему. — Хм, сомнительный комплимент, — бросил он. — Это и не был комплимент, — тише произнесла она и принялась за костюмы. Тут Нисака вдруг заметил Неджиму, осторожно поднимающегося по ступенькам на сцену. В очередной раз утверждая в ответ на преувеличенные восклицания парня, что является самым обыкновенным человеком, он получил приглашение остаться на у него на ночёвку, чтобы немного развеяться. Ведь все эти репетиции так выматывают, особенно таких людей, как Нисака! (хоть это знал Неджи о своём друге). Поначалу парня не привлекала такого рода идея, но он видел, что Неджиме не помешало бы и самому расслабиться и перестать беспокоиться о какой-то проблеме, суть которой хоть и не была неизвестна Нисаке, но он точно знал, что не он являлся тому причиной, а потому предложение всё же было принято после короткого «да» в ответ.***
Произнеся стандартную вежливую фразу «простите за вторжение», Нисака разулся и прошёл за другом в его комнату. Вечер прошёл неплохо: они поиграли в приставку, где все победы достались Нисаке, и вкусно поужинали. После приготовлений ко сну свет в комнате был, наконец, потушен, но дальше началось самое интересное. Дело в том, что Неджи упросил посмотреть вместе один ужастик, яро клянясь, что не будет бояться, как это обычно случается. И чёрт потянул Юске согласиться на эту затею. А теперь он, лёжа на футоне, слышит долетающие до него слова Юкари с просьбой подержать его за руку, чтобы было не так страшно. Ну вот, это стоило бы предвидеть. Нисака нехотя всё же протягивает руку, испытывая разного рода неудобства. Тем не менее, спустя несколько минут, Неджи жалуется на это весьма неудобное положение и невинно предлагает другу перебраться к нему в кровать, чтобы проще было держаться за руки. «Вот же дурак! Скольких сил мне стоило сделать хотя бы это». Но что поделать? Приходится подчиниться, он же не знает настоящего Нисаку, в котором бьются в этот момент противоречивые чувства. Помочь и причинить боль самому себе. Неджи слишком быстро успокаивается и засыпает, сжимая его ладонь. «Неужели я способен утешить тебя?» Нисака лежит на спине, взгляд устремлён в потолок, на лице проступает румянец; в безмолвной темноте слышно лишь, как безумно бьётся обливающийся кровью орган, находящийся чуть левее центра грудной клетки. Ровное дыхание действует успокаивающе. Так тепло от его жёсткой мальчишеской ладони. Это же невыносимо: он так близко к нему, ближе всех, но ничего поделать не может. Обидно. Будь он чуточку эгоистичней, но как? Неджи доверяет ему, он не может так поступить. Нельзя идти на поводу у чувств. В конце концов, всё, на что он решается, это, убрав ладонью чёлку, нежно прикоснуться губами ко лбу. «Спи спокойно, пока я рядом», — тихо произносит Нисака, испытывая неожиданно нахлынувшую заботу. Так и проходит ночь перед фестивалем. Мучительно долго, волнительно и больно. На следующее утро, непосредственно на самом празднике, Неджима воспользовался тем, что он тоже хоть немного задействован в постановке, решив подбодрить друга прежде, чем успеть полюбоваться на переодетую для роли Такасаки. Ничего лучшего ему в голову не пришло, кроме как произнести: — О, что за прекрасную леди я вижу! Нисака с удивлением на лице обернулся на голос. — Неджи, — только и успел он сказать, как тот, опустившись на колено, взял руку Джульетты в свою и поцеловал. — Позвольте выразить мою симпатию к вам. Я более чем уверен, вы будете прекрасны на сцене! Нисака, от неожиданности сильно разволновавшись, вырвал свою руку, силясь что-то произнести, а Неджи, смущённо улыбаясь на такую реакцию, решил сказать «прости». Однако сцена была прервана внезапно ворвавшейся помощницей режиссёра, упорно разыскивающей Юкари, которому судьба уготовила выполнить спасительную миссию, суть её, как выяснилось, заключалась в замещении роли Ромео другим актёром, а именно им по той простой причине, что главная исполнительница получила травму, не совместимую со сценой. А так как он был единственным, кто с большим рвением посещал все репетиции (конечно же, из неких личных побуждений), и автоматически запомнил все слова, которые слетали с красивых мягких губ Такасаки, то в данный момент Неджима считался лучшим кандидатом. Получив вполне законное, а потому не вызвавшее никаких подозрений пожелание удачи от девушки, он поспешил начать, предварительно нарядившись в предоставленный из запасов театрального кружка костюм. Достаточно популярная среди японских школьников постановка по мотивам бессмертного произведения проходила гладко и спокойно в красивом большом зале с приглушённым светом. Яркие костюмы под стать прошедшей эпохе, красивые декорации, на которые ушло много усилий, но не напрасно: благодарностью служили лица зрителей, с интересом следящих за происходящим на сцене. И это при том, что сюжет известен всем и каждому! Наконец, настал момент долгожданной кульминации, где Ромео принимает решение поцеловать мёртвую Джульетту, дабы вкусить с холодных губ яд, погубивший любимую, но по какой-то причине именно здесь Неджи и завис. «Что я должен сделать? Почему я не могу вспомнить этот момент на репетиции? А прогоняли ли они его вообще?» — мучительно раздумывал парень, пока какой-то ребёнок, сидевший в первом ряду и теперь подбежавший ещё ближе к сцене не решил всё за него. «Ромео испугался! Он ненастоящий! Он не любит Джульетту!» — громко прокричала малышка. Неджи нервничает ещё больше. В попытках ничего не разрушить и не подвести ребят, а самое главное — Мисаки, он решается поцеловать: аккуратное соприкосновение губ, и он уже, отстраняясь, едва заметно для окружающих произносит своё второе за сегодня «прости». Вскоре звучит самая знаменитая фраза «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». Это финал, занавес опускается. Нисака решительно отправляется переодеться, чтобы как можно быстрее избавиться от костюма и уйти. Как жаль, что от чувств нельзя освободиться так же просто, как скинуть досаждающую и колющую одежду! Но незаметно покинуть школу ему не удаётся, потому что он сталкивается с ожидающим его Аоки, который останавливает парня и предлагает прогуляться, преднамеренно купив для двоих популярное лакомство в одной из торговых палаток на фестивале. Голос звучит уверенно, и почему-то Нисака соглашается. Они садятся на первую свободную лавку в месте, похожем на маленький парк. Слух улавливает только посторонние звуки. Каждый думает о чём-то своём. — Ты можешь поделиться. Я приму. Я не могу знать наверняка то, что ты испытываешь, но я постараюсь понять, — начинает первым Тоя, глядя на Нисаку, как всегда по привычке играя палочкой, оставшейся от банана в шоколаде. В его карих глазах так легко прочитать безмерную заботу и искреннее волнение. Но при всём этом он делает только хуже. Пушистые облака проплывают по безупречно голубому небу, гонимые лёгким ветерком; осеннее солнце заметно перестаралось в своём стремлении обогреть всё живое на земле, настойчиво припекая; издалека доносится шум от беготни и весёлые голоса маленьких детей. — Мне тяжело, — тихо произносит Юске. — Позволь себе быть немного эгоистичным. Нисака некоторое время смотрит на Аоки, такого простого со своими короткими тёмно-русыми волосами, обыкновенным телосложением, который всегда излучает какую-то особую притягивающую энергию. У него нет скрытых мотивов, он только пытается поступать так, как считает нужным, он честный, внимательный к другим, и, как и все люди, он умеет надеяться на лучшее. — Ты сам не следуешь своему совету, — замечает он. — Хм, ты прав. На самом деле я очень хочу прикоснуться к тебе. — Так чего же ты ждёшь? Вот моя рука, вот моё тело, — в вызывающем тоне произносит Нисака. — Нет, не надо. — Верно. После этого оба улыбаются, глядя друг на друга. И что-то есть в этом так внезапно возникшем и быстро погасшем мимолётном веселье. Отчаяние, солидарность, надежда? Опершись на откинутые назад руки и глядя вдаль, парень вдруг произносит: — Знаешь, я верю, что когда-нибудь, вспоминая прошлое, мы посмеёмся над всем этим. Я имею в виду, над… Нисака обречённо вздыхает и отворачивается. А Тоя с уверенностью в голосе продолжает: — Даже если ты не веришь, всё равно так и будет.