Forest song

Осенний лес толкает меня в свои объятия. Вдохнув аромат опавших листьев, еще влажных от недавно прошедшего дождя, я наконец замедляю шаг. Щека всё еще саднит от ударов, а ноги дрожат от непривычно быстрого бега. Вытерев пот со лба, устремляюсь вглубь леса. Осталось еще сто шестьдесят четыре шага. Хотя лес давно уже принял меня, я не смею тревожить его покой. Только в самом его сердце я пронзаю тишину звуками гитары и своим голосом. Двенадцать. Мне не терпится все Ему рассказать. Два. Один. Осторожно раздвигаю ветки, стараясь не спугнуть атмосферу этого места. Сажусь на холодную землю, прислоняюсь спиной к шершавой коре дерева и смотрю в бездонную серость неба через хвойные лапы, пытаясь справиться с одышкой. Достаю гитару из чехла и бережно провожу пальцами по струнам. Я могу играть с закрытыми глазами — руки помнят все переборы и аккорды. Прикрываю веки и погружаюсь в эту ненавязчивую мелодию, чьи переливы заставляют мое сердце трепетать и сжиматься от тоски. Слова здесь не нужны. В этих звуках — вся моя боль и обида. Он всегда приходит, когда слышит их. Холод осеннего дождя становится пальцами на моей щеке — мягкими, словно лепестки лаванды. Я вдыхаю этот до безумия знакомый запах мятных леденцов и боль проходит. — Здравствуй, Фрэнки, я скучал, — еле слышный шепот заставляет меня покрываться мурашками. — Кто тебя обидел? — Какие-то парни. Я даже не знаю их имен. — Сколько их было? — Джерард хмурится, рассматривая мои синяки. — По-моему, трое. Двое меня держали, а один бил. Зачем, Джи? Почему я им не нравлюсь?! — глаза наполняются слезами. — Потому что ты особенный, Фрэнки. Ты не похож на этих тварей. — Они какие-то шаблонные. Понимаешь? Одинаковые. Я знаю всё, что они скажут через секунду. Но терплю их побои, даже не пытаясь давать отпор или говорить что-либо. Какой же я слабак. Ненавижу! — последние слова я уже выкрикиваю, не сдерживаясь. — Ты очень сильный. Сильнее их всех вместе взятых, — удивленно смотрю в зелено-карие глаза и прижимаюсь ближе к нему. — Ты не бьешь и не оскорбляешь их в ответ, потому что выше этого. Ты не уподобляешься серой массе, Фрэнки. А стадо ненавидит это. — Они называли меня уродом. Гребаным фриком. Ничтожеством, недостойным стоять рядом с ними. А ведь в чем-то они правы. Я действительно уродлив. Противен сам себе. — Не смей так говорить, — вздрагиваю от холода в его голосе. — Не позволяй им погасить и сломать тебя. Держись ради меня. — Я пытаюсь, Джи. Я пытаюсь изо всех сил, но с каждым разом всё сложнее оставаться собой. Боюсь, однажды я не сдержусь и ударю кого-нибудь в ответ. Не смотря на то, что они делают, я не могу ненавидеть их. Только себя. Ты видишь это, Джерард? Синяки, ссадины, постоянно опухшие от слез глаза. Я жирный ботаник с глупой мечтой стать музыкантом. — Не бойся, милый. Однажды все изменится. Ты станешь тем, кем должен, при этом оставаясь собой. Эти свиньи всегда будут позади тебя. Мы обязательно сбежим отсюда. Я обещаю. В мире слишком много боли, но я обещаю найти то место, где её будет чуть меньше. Вновь устремляю взор в небо, обдумывая его слова. Я все равно очень раним к словам и мнению окружающих. И ничего с этим не поделаешь. Мир начинает расплываться перед глазами, и я сам не замечаю, как начинаю рыдать, уткнувшись в плечо Джерарда. Я никогда еще так сильно не плакал — взахлеб, не сдерживая себя, вспоминая всю боль и обиды. Прихожу в себя только когда чувствую легкое прикосновение его губ к краешку моих: — Перестань, пожалуйста, плакать. Твоя неидеальность — моё вино. Хочу ответить, но его уже нет рядом. Вытираю глаза и поднимаюсь на ноги. Больше я не чувствую себя таким беспомощным. Пока есть хоть один человек, который верит и понимает меня, я буду сражаться со своими демонами. Я вытерплю все ради Джи, чего бы это ни стоило. Выхожу из леса и оборачиваюсь, чтобы последний раз вдохнуть этот ни с чем не сравнимый запах. Среди шума крон мой слух улавливает еле слышное «Я люблю тебя». Возможно, мне просто кажется, но я беззвучно произношу заветные слова в ответ. Я люблю тебя, Джерард. И всегда буду любить.