Извращенный жених

Ньют стоял посреди небольшой комнаты, пялясь на человека, которого вот уже несколько месяцев считал мертвым. — Ну так что, ты рад меня видеть? Брюнет ухмылялся уже на протяжении нескольких минут после того, как Ньют вошел в комнату. Томас стоял спиной к нему, чтобы тот не видел его лица. Может Ньют где-то в глубине души и рад был его видеть. Но вопрос сейчас совсем другой: как Томас смог выжить после того выстрела? — Ньютик, — брюнет наконец повернулся к парню, — только не говори, что ты не удивлен. Ньют слегка нахмурился, перебирая варианты спасения Томаса и прокручивая тот самый день в голове. Неужели он промахнулся, или все было подстроено, или Томас был совсем не Томат(1)*. Сейчас он видел совсем не того парня, за которого в любой опасной ситуации у него коленки тряслись. Сейчас перед ним стоял парень в том самом костюме, взъерошенными волосами на голове и небольшим револьвером, надетым на его указательный палец. — Почему ты не спрашиваешь, дорогой? Брюнет сделал пару больших шагов, которые дали возможность стать вплотную к обескураженному Ньюту. Тот немного вздрогнул, ведь уже некоторое время к нему никто не был так близок. Старая разношенная обувь дала возможность сжать на ногах пальцы. Этот трюк он всегда проделывал, когда волновался, но показывать страх противнику нельзя. Наоборот, нужно сопротивляться. Это же глупая игра, которая началась так давно, — "кто умнее". Но Ньют знает, надо нападать первым. — Расскажи мне, — его голос был абсолютно спокоен, еще один трюк. — Как это произошло? Никаких лишних вопросов, лишь направление для ответа. — О, Ньюти, — парень прошептал это на ухо блондину слишком близко. Так, что у Ньюта немного дрогнул палец. — Тебе все нужно знать. Неужели нельзя радоваться мне, тому, что я жив, — он поднял вверх свой револьвер. — Почему ты не приглашаешь меня на кухню, или, может быть, сразу в кровать? Ты же видишь, меня надо приласкать. Я весь такой забытый, покоцанный, невыспавшийся. Ты сейчас как будто призрака увидел. Но тебе нравится, — Томас опустил револьвер и легко дотронулся до паха Ньюта, где так неприлично были подняты штаны. — Я не думаю, что ты хочешь именно этого. А я хочу знать, как ты этого избежал? Голос Ньюта был серьезен, но дыхание участилось. А Томас не слушал, его томный взгляд был направлен на тонкие, идеально ровные ноги. И не просто так, Ньют был не прав, Томас очень сильно хотел его, его шею, ласкать которую можно часами, от чего он так заводится, его восхитительный торс, прикосновения к которому сносят крышу. Ждать было невыносимо, и он это сделал. Он присел на корточки и зарылся руками под идеально выглаженную рубашку. Мышцы напряглись, дыхание замерло, Томас добился своего. Он выиграл в этой игре, и оба парня это знали. Теперь можно было спокойно делать свое дело: удовлетворять свои желания. Руки спустились к ремню и спокойно расстегнули его. Пальцы провели по ширинке, чтобы удостовериться, нравится ли это Ньюту, не потерял ли он хватку к чему-то подобному. Пальцы блондина сжались в кулак — не потерял, значит Томас мог действовать дальше. Он аккуратно расстегнул ширинку и быстро спустил брюки вниз. — То, что ты делаешь, не имеет никакой логики. Ты должен переживать о том, как объяснишь людям свою смерть. Но Томасу было все равно, он слишком долго не мог притронуться к этому восхитительному телу. Пальцы зацепили край нижнего белья и потянули вниз. Томас ухмыльнулся и посмотрел на Ньюта. Тот смотрел прямо, стараясь не поддаваться провокации, улизнуть куда-то в иной мир, подальше от этого места и человека. Томас даже немного обиделся, такое отношение к нему было недопустимо, но они оба знали, что будет дальше. Не сводя взгляда с лица парня, брюнет провел пальцами по его члену. Ньют лишь прикрыл глаза, для его огромной выдержки это уже маленькая трещина, и ей, видимо, осталось не долго. Томас усмехнулся этому, он обожает, когда Ньют приходит в восторг от его действий, хотя даже не признается в этом. Поэтому Томас полностью обхватывает уже довольно налившийся кровью орган рукой. Сверху послышался вздох, это то, что Томас хотел услышать, прежде чем уйти. Его рука стала скользить по всей длине, а вздохи стали слышны чаще. — Без штанов ты такой беззащитный, — вторая рука легла на бедро и начала поглаживать его. Вздохи — это хорошо, но Томасу нужно было больше. Он открыл рот, медленно высунул язык, и, зная, что Ньют не будет опираться, облизал его член. Ноги Томаса дрогнули, и он поспешно спустился на колени. Как же он соскучился по этому дикому желанию и отчаянным вздохам. Его язык снова пробежался по всей длине, в этот раз причмокнув в конце. Томас просто с ума сходит, когда Ньют дергается от того, что губы брюнета прикасаются к головке. Это как раз то, что нужно. Он обхватил ее и начал медленно посасывать, чувствуя рукой, которая лежит на бедре, как дрожит нога парня. И чем дальше проходил член, тем неуверенней стоял Ньют на ногах, но сесть на кресло, а уж тем более лечь на кровать, означало бы сдаться этому паршивцу. Томас так уверенно водил языком по коже, обводил каждую вздутую венку, что заставлял Ньюта тихо постанывать. — Ты чертовски сексуален, когда пытаешься держать себя в руках, — Томас убрал член из своего рта и очаровательно улыбнулся. — Расскажи, как ты выжил, — может этот вопрос заставит Ньюта отвлечься. — Я собственными глазами видел, как ты вышиб себе мозги. Томас лишь засмеялся и снова принялся за свое, так искусно облизывая и посасывая тот самый орган. Рука Ньюта, как по велению темной стороны(2)* силы, легла на голову и, запутав пальцы в таких мягких волосах, сжала их. Брюнет зарычал от неприятного ощущения, за что слегка прикусил парню кожу. Но Ньюту это только понравилось. Парень притянул Томаса к себе ближе, от чего его член зашел слишком далеко. Это чувство просто уносило куда-то далеко, туда, где он хотел очутиться, когда впервые увидел растрепанную макушку Томаса, освещенную лунным светом, у окна. Сам же Томас даже не подозревал, что все будет так просто. Он думал, что Ньют подойдет и просто ударит его. Но такое решение проблемы было бы просто не в компетенции парня. Поэтому вот она, его месть. Томас ожидал и этого, но он был рад, что хоть чем-то будет полезен блондину в их последней встрече. — Я думал, ты умер, чертов ублюдок, — Ньют оттягивал темную голову, а затем снова заставлял ее заглатывать член. — Я искал тебя эти два чертовых месяца, — стон срывался с его губ все чаще. — Два чертовых месяца ломал голову над тем, как такое могло получиться. А тут появляешься ты, живой и невредимый. Он просто уже не мог говорить. Его челюсть сжималась, не давая возможности стонать, но вздохи были слишком громкие, чтобы их не слышать. Томас лишь ликовал от того, что его появление вышло таким эффектным, да и прощание получилось незабываемым. Он дал Ньюту в последний раз им поиграть. Игра была окончена, когда последний стон уже довольно громко сорвался с губ Ньюта, и осталось лишь тихое дыхание. Томас проглотил все, что так обильно вышло из члена Ньюта и, вытащив еще довольно твердый орган, рассмеялся. Блондин пришел в недоумение. — Ты бы себя видел, твое блаженное лицо незабываемо. Я ждал, когда приду к тебе, словно призрак рождества, а ты меня отымеешь так, как получается только у тебя. Едва я был воскрешен в твоем сознании, как ты уже принялся за свое. Может быть мне стоит еще раз умереть, чтобы следующая наша ночь была еще жарче? Томас поднес свою голову к животу Ньюта, поднял рубашку и облизал его. На нем остались капли спермы — маленький подарок, который Томас вернул владельцу. — Смерть, — он поднял револьвер и поднес к высунутому языку, после чего положил оружие на влажную мышцу, — эфо так шекшуально. Курок. Выстрел.