Подсознание

Странный он, совсем не похож на музу, скорее на совесть. Пришел в мой захламленный разум, сел в кресло, небрежно отодвинув ногой пустую чашку на полу, стал осматриваться. Словно удивился, увидев меня, горько усмехнувшись, откинулся на кожаном кресле и сложил необычно длинные, наверняка музыкальные, пальцы треугольником. Из серо-голубых глаз струился холод, жидкий лед. Арктика, не иначе. Я невольно съежилась, холод его глаз пронизывал меня изнутри. Вопросы, которые я обычно задаю музам, застряли комом в горле. Ну, какая же он муза. Он холодный, не мотивирующий, не душевный, не уютный какой-то. Вздыхаю, собираюсь с силами и, наконец, произношу охрипшим голосом: - И кто ты? Он, казалось, очнулся от размышлений и вопросительно взглянул на меня. Осмотрел с головы до ног, презрительно хмыкнув, произнес: - Глупая, - казалось, это просто мысли вслух, его умозаключение. Это взбесило меня. Да кто он такой, заявился в мое подсознание, в мой мир, хотя его никто не звал, да еще и глупой называет. Он, казалось, не заметил моего возмущения, продолжил тихо, почти шепотом: - У тебя здесь хаус, он мешает думать. Почему все не как у людей, а? – его голос с легкой хрипотцой залезал под кожу, пронизывая словно ядом. Он смотрел на меня, сидящую в углу, в окружении книг, пустых чашек, разбросанных рисунков. Мне не хотелось отвечать, да и не знала я ответа. Он поддался следка вперед, оторвав взгляд от меня, кончиками пальцев взял рисунок, валявшийся у его ног. Оценивающе повертел в руках и проговорил: - Не дурно! Весьма не дурно, но ты запуталась, поэтому тут и весь этот хлам. -Тоже мне гений, - хмыкнула я, - тебе-то какая разница? Кто ты вообще? Он опять проигнорировал мой вопрос, пробормотав, что-то типа «Глупая, очень глупая», поднялся с кресла и начал расхаживать по комнате, осматривая мои рисунки, книги, какие-то вещи. Теперь у меня появилась возможность рассмотреть что-то кроме глаз, холодных и бездонных. Он весьма не дурно сложен, высокий, худой, с острыми скулами и волевым подбородком. Бледная, казалось тонкая словно пергамент, кожа контрастировала с черными кудрями, которые милым бардаком обрамляли его лицо. Появилось жуткое желание дотронуться до его лица, зарыться пальцами в кудрях. Повинуясь порыву, я поднимаюсь и направляюсь к нему. Он удивленно посмотрел на меня, но слова не сказал. Подойдя к нему как можно ближе, я потянула руку к его лицу, хотела дотронуться до этих острых скул, но в миллиметре остановилась, боясь порезать. Он не дышал все это время, тяжело вдохнул, схватил меня за запястье. Меня словно током прошибло, но его тонкие пальцы были такими уютно теплыми, а не арктически холодными, как я думала. Я опустила глаза, встряхнув головой, попыталась прогнать все это наваждение, в тайне надеясь, что он просто плод моего воспаленного воображения, и что когда я открою глаза, его просто не будет, он растворится словно утренний туман, и больше не будет прожигать меня ледяным взглядом. Подняв глаза, я выдохнула – он никуда не исчез. Все так же стоял, сжимая мое запястье, слегка поглаживая пульсирующую тонкую венку длинными пальцами и недоумевая, смотрел на меня. - Ты хоть настоящий? – наконец подала я голос. В ответ он хитро улыбнулся, приблизился совсем близко и сказал: - А ты как думаешь? – его дыхание обожгло кожу, по спине и рукам пробежали мурашки. *** Алкоголь. Его последнее время слишком много в моей крови. Но он отлично помогает размазывать мысли по коре черепа. Сижу после душа, волосы мокрые. С них стекает вода по лицу, по спине. Слегка морщусь от этих ощущений, но сушить волосы не спешу. Мне нравиться эти щекочущие дорожки на спине и груди. Мистер Арктика ушел и больше не появлялся. Мое подсознание в большем хаусе. Его слова никак не подействовали на меня. Музыка хриплым голосом старого рокера разливается по комнате, иногда мне кажется, что пою я. Усталость дает о себе знать. Всего на секунду закрываю глаза, откинувшись в кресле, заслушиваюсь песней о вершине. Секунда и уже ощущаю кожей чужое присутствие. Не спешу открывать глаза – вдруг незваный гость подумает, что я уснула и уйдет. Слышу, как он походит ближе. В нос ударяет запах его одеколона – терпкий, в тоже время свежий, с примесью запаха сигарет и его кожи – неповторимый аромат. Вдыхаю его глубже, пытаясь заполнить пустоту внутри этим запахом. Не удержалась, открыла глаза – надо мной нависает новый обитатель моего подсознания. Глубокие темные, почти черные глаза изучают меня, не стесняясь, разглядывают мое тело, слегка завернутое в полотенце. На губах довольная улыбка, ну, конечно же, он явился в «в самый подходящий» момент. Отходит, задумчиво чешет подбородок, с легкой небритостью. Наклоняю голову и нагло разглядываю его. Не очень высокий, но хорошо сложен, костюм сидит идеально, на голове маленький бардак из темных, коротких волос. Но главное это взгляд, я никогда не думала, что в темных глазах можно утонуть, они как омут. Я не спешу нарушать молчание, просто подхватываю плед и укутываюсь в него, не поднимаясь с кресла. Он расхаживает по комнате, аккуратно, не наступая на разбросанные вещи. - Джеймс, - пропел он. Кажется, так его зовут. Он посмотрел на меня, так как будто я была обязана догадаться. Расцветаю самой теплой улыбкой, отвечая: - Джеймс, - пробуя имя на вкус, - мое любимое имя, - улыбаюсь еще шире. О, я его удивила, это ясно по его глазам. Он не знал, ну что же, не все тебе знать, мой дорогой, даже у меня есть секреты от моего подсознания, которое выкидывает со мной разные шутки, вроде тебя. - Я хочу сесть, - говорит он. Молча указываю на кресло напротив, захламленное вещами. - Можешь скинуть на пол, - подсказываю я, заметив его замешательство. Он так и сделал. Сел напротив. Интересно сколько будет длиться наш диалог глазами. Он опять нарушил тишину первый: - Может, уберешься? Мне здесь не уютно. - А ты надолго? – отвечаю вопросом на вопрос. - Хотелось бы надолго, - задумчиво говорит он, - но сначала тебе надо поспать. Угрюмо киваю, поднимаюсь с кресла и в пледе плетусь в другой конец комнаты к кровати. Укладываюсь, а он так и не двигается, все так же задумчиво сидит в кресле и смотрит в пустоту. Интересно, что у него в голове? Уже почти засыпаю, как слышу его мелодичный голос шепчущий «Спокойной ночи». Улыбаюсь, на душе становиться тепло, полной грудью вдыхаю его аромат наполнивший комнату и засыпаю. *** Просыпаюсь от холодного ветра, который открыл окно настежь и ворвался в мою комнату. Я вся продрогла, не смотря на то что, кто-то заботливо укрыл меня вторым пледом. Интересно где этот кто-то? «Джеймс», в голове возникает наш вчерашний короткий разговор. Я оглядываю комнату и нахожу нового знакомого в кресле с книгой. Он, почувствовав мой взгляд на себе, отрывается от книги, и улыбаюсь, смотрит на меня. Я невольно улыбаюсь в ответ. «Доброе утро», пропевает он, я улыбаюсь еще шире. Однозначно он милее мистера Арктики. - Доброе, - шепчу слегка охрипшим голосом и оглядываю комнату в поисках одежды. Он следит за моим взглядом, потом легко встает с кресла и подает мне одежду, которая аккуратной стопкой лежала на стуле. Странно, я обычно просто бросаю ее на пол, и тут я обращаю внимание на порядок в комнате, она как по мановению волшебной палочки выглядит как в свои лучшие дни, когда у меня было желание и силы ее убирать. Он понял, что я удивлена, небрежно пожал плечами и вышел из комнаты, дав мне возможность одеться. Джеймс вернулся минут через десять, благородно постучав, перед тем как войти. Аристократ, не иначе. В руках у него был поднос с какао и круассанами. Я невольно вспомнила свое единственное утро в Париже. Ох, какие там были круассанны. Как же я хочу обратно туда. Я пересела в кресло, Джеймс поставил поднос мне на колени. И просто кивнул, услышав «Спасибо». Пока я грела руки об чашку, он закрыл окно, за которым казалось, начитается буря и накинул мне на плечи плед. Откуда такая забота? Ни один из жителей моего подсознания не был так заботлив со мной он снова отошел к окну, я не стала нарушать тишину, и молча, принялась за завтрак. В тот момент, когда я сделала последний глоток, у Джеймса зазвонил телефон, наполнив комнату «Staying alive», мы оба невольно вздрогнули. На мгновение в глазах Джеймса промелькнуло что-то такое, что мне не хватило времени разгадать – толи страх, толи сожаление. Но он быстро взял себя в руки, уверенным шагом вышел из комнаты. «Не для моих ушей», - подумала я. Ну и ладно, не очень то и хотелось. Вернулся он буквально через минуту. Он казалось, взбешен, от него исходили какие-то электрические разряды, которые разрушали хрупкую гармонию моего мира. Я сидела, съежившись на кресле ожидая, что будет дальше. Он вздохнул, прошелся рукой по волосам и слегка неуверенно подошел ко мне. Забрав у меня поднос и поставив его прямо на пол, он сел на корточки у моих ног, взял мои руки в свои и произнес: - Мне надо уйти, - вздох, казалось, он совсем этого не хочет, - но я вернусь, очень скоро. Мне на глаза навернулись слезы. Я только привыкла к теплоте в своем мире, как тот, кто дарит эту теплоту уходит. Он увидел, как слезинка скатилась по моей щеке, я не успела ее стереть, как он смахнул ее легким движением, потянулся и поцеловал меня. Я ощутила жар, исходящий от него, его сухие губы дарили такой уют, что я мечтала никогда не прекращать этот поцелуй. Но он оторвался от меня, тяжело вздохнув, посмотрел мне прямо в глаза. - Я вернусь, очень скоро, - повторил он, спешно поднялся и ушел. А я осталась сидеть в комнате, в ее идеальной чистоте и холоде, который казалось, как Джеймс вышел за дверь, решил захватить территорию. *** Прошла где то неделя, от Джеймса так и не было никаких вестей, ничего. Мое подсознание уже живет своей жизнью, и теперь я завишу от него. После того как Джеймс ушел я делала все, чтобы не найти времени впасть в депрессию – рисовала, писала, читала, смотрела фильмы. Все что угодно, лишь бы не остаться наедине со своими мыслями и тишиной. Я ждала. Ждала, что одним утром я открою глаза и тепло снова наполнит комнату, а в кресле будет сидеть он с книгой в руках и улыбаться. Примерно так и произошло, только я проснулась не от тепла, а от холода. В кресле сидел не Джеймс, а мистер Арктика, сложив пальцы и смотря в пустоту. Я вмиг соскочила с кровати. Во мне кипел гнев, как он посмел снова придти?! Его не ждали! Пусть валит ко всем чертям! - Я никуда не уйду, - произнес он, как будто услышав мои мысли. Я опешила, не зная, что сказать. А он продолжил: - Молодец, ты убралась, даже пару картин написала, - он говорил об этом с такой надменностью, с таким пренебрежением. Из его уст это звучало как издевательство. Мне просто хотелось швырнуть в него что-нибудь. - Уходи, - единственное на что у меня хватило сил, прежде чем расплакаться. Он только ухмыльнулся, подошел ко мне, грубо поднял мое лицо за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. От его прикосновений у меня пробежали мурашки, его пальцы были холодные как лед и больно жгли кожу. Он смотрел на меня сверху вниз, что-то читая в моих глазах, нагло влезаю в мою душу. Взгляд этих ледяных глаз заморозил все в моей душе. Я понимала, что если пришел он, значит, Джеймс больше не придет. Он, снова, как будто прочитав мои мысли, произнес: - Он не придет, - сказал, развернулся и ушел. Как только он отпустил меня, я упала без сил. Как только за ним хлопнула дверь, я ощутила пустоту. «Он не придет» - как молотком стучало в голове. Я сидела на полу прижимая голову к коленям, беззвучно рыдая. Холод и мрак тихо-тихо охватили мой внутренний мир. Я поняла, что мое подсознание больше не зависит от меня. Оно живет своей жизнью, по своим законам. Стравливая между собой обитателей. «Разделяй и властвуй» - древний принцип. Я не осознавала из-за чего мне больнее – из-за того что моя фантазия теперь имеет свои мозги и живет отдельно, или из-за того что больше не увижу Джеймса. Пытаясь разобраться в своих мыслях, я уснула прямо на полу, сил идти на кровать или хотя бы накрыться пледом у меня не было. Мне снилось, что чьи-то заботливые руки бережно перенесли меня на кровать, укрыв по-теплее, гладили по голове, шепча, что все хорошо. Очнувшись, я поняла, что это был не сон. Это был Джеймс. Я чувствовала его запах, его теплоту, но самого его в комнате не было. Сначала я подумала, что он пошел за завтраком, но через пару часов, я уже думала, что сама перебралась на кровать, а он мне приснился. Когда стало темнеть, я окончательно уверила себя, что он просто сон, что мой мозг решил домучить меня этим. Реальность снова окатила меня холодной водой. Я забилась в самый дальний угол комнаты, включила музыку на полную громкость и откупорила бутылку любимой текилы. Сделав глоток, я почувствовала как тепло алкоголя медленно греет меня извнутри. Еще глоток и реальность отходит на задний план, я улыбаюсь, подпевая песням, а по щекам текут слезы. Я закрываю глаза, слезы и свет их жгут, вдруг музыка стихает, я слышу шаги, но не в силах открыть глаза. Кто-то отбирает у меня бутылку, недовольно хмыкая при этом. Я знаю, кто это, но не хочу открывать глаза, я боюсь, что это опять шутки моего мозга. Он прижимает меня к себе, я вдыхаю самый лучший на свете запах. Чувствую себя защищенной, силы покидают меня, я провариваюсь в сон. Наутро я боюсь открыть глаза, боюсь опять остаться один на один с реальностью. Я чувствую его тепло, он обнимает меня. Это ведь просто сон. Если я открою глаза - все пропадет. - Я не исчезну, не бойся, посмотри, - слышу я его ласковый голос. Я открываю глаза и вижу его улыбку, самую теплую на свете. - Видишь, не так уж и страшно, - он улыбается еще шире. Я прижимаюсь к нему сильнее, у меня нет сил говорить. Внутри такое счастье. Он гладит меня по голове, шепча что-то про «глупую девочку», что «все теперь будет хорошо», что он «больше не уйдет». А я обнимаю его сильнее, словно восполняя те мгновения, когда я была одна. *** Он действительно никуда не уходит, он всегда рядом. Я рисую, а он сидит уже в его любимом кресле и читает книгу. Устав от красок и холста, я сажусь к нему на колени, он меня обнимает, гладит, с ним тепло. Иногда у Джеймса звонит телефон, он раздраженно отключает звук и откладывает его. Я не спрашиваю кто звонит, или где он был те дни, или кто все-таки такой мистер Арктика. Я не хочу ничего знать, мне достаточно того, что Джеймс рядом. Мы почти не говорим, да и нам этого не надо. Иногда он тяжело вздыхает, думая о чем-то, иногда обнимает меня, так как будто прощается. Я хочу спросить, но у меня не хватает смелости. Я боюсь услышать, что он уйдет снова.