Начать следует тем...

Начать следует тем, что Франсиско Анхель Арайя был испанцем. И, как у всякого испанца, в его жизни были три главные страсти – вино, коррида и женщины. Скептически настроенный читатель уже может, ехидно скривив губы, начать обвинять автора в подверженности стереотипному мышлению. Мол, что за дилетантские обобщения, что за попытки заменить индивидуальность героя расхожим мнением о его национальности, и так далее, и тому подобное. Автор же смеет возразить ровно по трём пунктам. Во-первых, Франсиско Анхель Арайя – не совсем обычный герой, а вполне реально существовавшая личность, потому автор считает себя не вправе вносить какие бы то ни было изменения в его характер. Во-вторых, история Франсиско Анхеля Арайи завязана на трёх этих страстях ровно в той же мере, в какой лаймовый пирог завязан на корзинке из теста, соке мексиканского лайма и желтке, смешанном со сгущёнкой. И, в-третьих, история этого жителя Пиренейского полуострова в какой-то степени являет собой причудливое переплетение многих стереотипов, а потому нет ничего предосудительного в том, чтобы сыграть и на стандартных представлениях о нации нашего героя – и без того правдивая история не станет хуже. Читатель, которому аргументы автора покажутся надуманными, может немедленно убрать со своих глаз этот текст и, к примеру, наконец исполнить одно из своих старых обещаний, а остальных автор приглашает в скромную квартиру Франсиско Анхеля Арайи, на четвёртый этаж здания по улице Пьель де Торо, дабы лицезреть нашего испанца в интимный момент его жизни и тем самым начать заочное знакомство с ним. Зачем так грубо? Да ведь человек бывает искренен ровно в трёх случаях: когда он пьян, когда он переживает за матадора на арене и когда он занимается любовью. Не будем же говорить об исключениях. Франсиско Анхель Арайя был достаточно пьян, завтра он собирался на Маэнстрансу, посмотреть на выступление Эль Хули, а тем вечером он был занят девушкой, которую очаровал формой своего орлиного носа в соседнем баре около трёх часов назад. Девушку звали Бланка, и этот вечер, начавшийся за бокалом неплохого вина, она с готовностью переводила в горизонтальное положение, самозабвенно отдаваясь своему кавалеру на поскрипывавшей кровати. И в тот момент, когда три главные страсти в его жизни были близки к тому, чтобы переплестись между собой, приведя его к чувственному экстазу, Франсиско вдруг остановился, поражённый Идеей, молнией ударившей его в голову. - И о ком ты думаешь? – с возмущённым хриплым смешком привстала Бланка и, не раздумывая долго, отвесила ему лёгкую пощёчину. – О Кармен? Франсиско не помнил никакой Кармен. Стряхнув с себя наваждение, он бодро солгал: - О тебе. Но много позже, засыпая в объятиях Бланки, он вновь вернулся к своей Идее, и она показалась ему достойной рассмотрения. Настолько, что после утренней корриды и послеобеденной сиесты он вежливо отказался от ответного приглашения Бланки «на бокал сангрии» и вышел на улицу, покрыв курчавые волосы красной бейсболкой с логотипом Феррари. Он шёл по пыльной дороге, поминутно останавливаясь, чтобы приложиться к захваченной из дома бутылке вина, и продолжал размышлять о той Идее, что поразила его в самый неподходящий для того момент. По сути, в ней не было ничего радикально нового, однако сама возможность подобного переосмысления своего опыта привела Франсиско в такое смятение, что он ускорил шаг, изнывая от предвечерней испанской жары. Немного стоит сказать о том, куда Идея привела Франсиско: он тряхнул головой, заметив перед собой двадцатиугольную золотую башню и ощутив на коже влажный ветер с Гвадалквивира. Стоит заметить, что Франсиско и сам не представлял, куда приведёт его Идея, а потому шёл, куда глаза глядели. Впрочем, немедленно почувствовав, что военно-морской музей, осевший в той башне, – не цель этой прогулки, он собирался было повернуть обратно и вернуться к последнему перекрёстку, как вдруг услышал тихий зов: - Пако! Этим сокращением его звала только мать да первая любовница, а потому Франсиско с удивлением остановился, настороженно оглядываясь по сторонам и пытаясь уловить изменения ветра, как гончая, почуявшая добычу. - Пако! – зов повторился, громче и настойчивее. Он обошёл башню по кругу, натыкаясь на толпы туристов, желавших поймать на камеру очарование гвадалквивирского ветра, и за второй лестницей заметил девушку, чьи волосы прикрывал хиджаб. - Пако! – повторила она в третий раз. И Франсиско вдруг понял, что волосы её белы, как снег, потому она и закрывает их, а к исламской вере отношения никакого не имеет. Это понимание было сродни той самой идее, что застала его вчера с Бланкой, а потому он заинтересовался ещё сильнее, чувствуя, как дёргается связка в колене. - Пако, - кивнул он и протянул девушке (а она была молода, несмотря на белые волосы) руку. Она улыбнулась одними глазами и заключила предложенную руку в свои сухие и холодные ладони. - Ты будешь четвёртым Искателем, - сказала она. - А если не буду? Тогда девушка в хиджабе сочувственно улыбнулась, схватила Франсиско за шкирку – аккуратно, нежно, так, что он не сопротивлялся, - и шепнула ему на ухо его Идею, в том первозданном виде, в котором она родилась в его голове вчера, когда он был с Бланкой. - Будешь, - пообещала девушка, подаваясь назад. От неё пахло солью и горячим песком. - И кого мне искать? – спросил озадаченный Франсиско. - Предыдущих троих Искателей, - рассмеялась собеседница и сдёрнула с головы Пако красную бейсболку с логотипом Феррари. – Получишь её обратно, когда выполнишь это задание. - А что, если я не хочу его выполнять? – нахмурился Пако, недовольный тем, что на него собрались повесить какую-то гигантскую ответственность, ведь найти одного человека – и то непросто, а что уж говорить о троих, когда информации о них всего-то ничего – лишь слово «Искатель»? - И всё равно ты его выполнишь, даже без всяких усилий со своей стороны. Ты переживёшь три встречи, и трое Искателей шепнут тебе на ухо по слову, из которых ты составишь фразу, Пако. - А потом? - А так ли тебе нужно знать, что будет потом? Франсиско Анхель Арайя согласился с девушкой в хиджабе и, простившись с ней, спустился к водам Гвадалквивира, собираясь в уединении допить вино. Не вышло – ему позвонила Бланка, и, подумав над ответом всего три секунды, Пако принял её предложение «выпить по бокалу сангрии».

***

Первая встреча во многом оказалась случайной – как и Идея, пришедшая в голову Франсиско, как и слова девушки в хиджабе, как и потеря красной бейсболки. Он пил вино на ступеньках старого мавританского здания, и мозаичные узоры под ногами сплетались в созвездия по мере того, как бутылка медленно пустела. Существует стереотип, мол, в одиночку пьют только алкоголики, но Франсиско пока что таковым не был, а к медитативному уединению вино подходило как нельзя лучше. Итак, Пако пил и пил, думал и думал, а о странной Идее уже и забыл, когда его тронул за плечо старик в лохмотьях. Пиджак его знал пыль тысяч дорог, а взгляд – разочарование трёх поколений, и Франсиско не посмел отказать этому человеку в его прозаичной просьбе. - Можно…? – спросил старик, показывая на бутылку. Пако кивнул и чуть подвинулся, позволяя старику присесть рядом. - Ночь прохладная нынче, а вино согревает, - благодарно кивнув, собеседник, не будучи ещё таковым, попытался завести непринуждённый разговор, чувствуя, что только так сможет отплатить за услугу. - Да, - согласился Франсиско. И, помолчав немного, добавил: - Завтра будет теплее. - Надеюсь, - сказал старик. Они молчали долго и тяжело, разглядывая звёздные узоры на арабской плитке. А когда последний глоток вина был допит, когда мозаика сложилась в Большого Пса с мраморным Сириусом, старик тихо улыбнулся и, наклонившись к уху Франсиско, шепнул ему одно-единственное слово. - Ты… Искатель? – поперхнулся воздухом Пако. - Все мы – искатели в той или иной мере, - с облегчением выдохнул старик. – Но ты – самый великий из всех. - Как ты меня нашёл? Старик, не отвечая, грузно поднялся на ноги, слегка пошатываясь от выпитого вина, ударившего в голову. - Как ты меня нашёл?! – прокричал Франсиско, хватая его за рукав. Продолжая молчать, старик медленно пошаркал прочь, занося пылью своих сапог Большого Пса на плитке мавританского дворика. - Чёрт побери, как ты меня нашёл?! – крикнул вслед Пако. От его неловкого движения бутылка рухнула на мозаичные узоры и раскололась вдребезги, хотя удар явно не был сильным. Старик обернулся, улыбаясь. - Я заговаривал с каждым, и только ты меня понял. - То есть… ты тоже искал меня? – только задав этот вопрос вслух, Франсиско понял его откровенную глупость – старик ведь тоже был Искателем. Он присел на ступеньки и ещё раз прошептал услышанное слово, после чего, спешно собрав осколки, быстро пошёл в другую сторону, даже не глянув на уходившего прочь старика. «Как бы не забыть это слово», - подумал Пако, и, только сформулировав эту мысль, осознал, насколько она наивна. Пожалуй, только это слово он и не сможет забыть никогда в своей жизни.

***

Вторая встреча состоялась только через год. Франсиско Анхель Арайя купил себе новую бейсболку – уже зелёную, правда, и по ночам, когда его одолевала бессонница, часто беззвучно бормотал себе под нос то первое слово, которое услышал от неизвестного старика. Пако проводил свой июльский отпуск в Памплоне, предвкушая топот бычьих копыт, что готовился разлететься по центральным улочкам. Он давно хотел побывать на Сан-Фермине, и в один прекрасный день задал себе вопрос: почему не этим летом? Вскоре рейсовый автобус вёз его в Памплону с неизменной бутылкой вина. Когда был дан сигнал к старту и ловкий мальчишка отворил двери загона, выпуская быков на свободу, толпа восторженно закричала и заохала, а Франсиско недовольно фыркнул – какой-то пьяный турист отдавил ему ногу, пытаясь пробраться поближе к зрелищу. - Осторожнее, мать твою, - проворчал Пако. Турист пихнул его локтем и… Франсиско Анхель Арайя не успел опомниться, как увидел наглеца валявшимся на тротуаре, а на его жёлтой футболке расползалось кровавое пятно. «Идиот», - подумал Пако, но растолкал толпу шокированных туристов, сгрудившихся вокруг жертвы; отдал приказ найти скорую («112, давай, живо!» - «да зачем, тут куча машин, просто позовите кого-нибудь») и нахмурился, разглядывая грязную рваную футболку. - Чёртовы туристы, - вздохнул он. Мутный оцепеневший взгляд пострадавшего выхватил из толпы лицо Франсиско. Турист дёрнулся, беззвучно шевеля губами; в глазах застыла мольба. Пако недоверчиво приблизился к лежащему и услышал второе слово, сказанное тихим шёпотом теряющего сознание. - Ты Искатель? – выдохнул Пако, и его глаза округлились, становясь похожими на две блестящие монетки. Турист не ответил, растерянным взглядом шаря по толпе. И только затем, когда неудачливого «тореадора» погрузили на носилки и запихнули в машину, пахнущую больницей, свежей ваткой и солью, Франсиско узнал причину молчания второго Искателя. Он был немцем и не знал ни слова по-испански.

***

Третья встреча свалилась на Франсиско, когда он разучился удивляться. Он спрашивал сам себя, как старик смог найти его, и как турист, раненный бычьим рогом, узнал в нём Искателя – это ведь невозможно. Нереально. Фарс какой-то, подстроенный девчонкой в хиджабе ради шутки. Пако думал об этом и с каждой мыслью осознавал всё отчётливее: он пытается выдумать себе рациональное объяснение для успокоения рассудка, тогда как рациональности в этих событиях быть не может, и рассудок сохранить не удастся… если всё пойдёт так, как следует. Так, как показала ему Идея, пришедшая в голову во время секса с Бланкой. Франсиско поклялся, что будет готов к следующей встрече. Он присматривался к лицам продавцов в магазинах, к манерам людей в общественном транспорте, к поведению уличных музыкантов – и напряжённый внутренне, как натянутая струна, ждал от каждого третье слово. Но клятва была нарушена, когда ему вновь позвонила Бланка с привычным предложением «пропустить по бокалу сангрии», что стало доброй традицией. Когда он, достаточно захмелевший, принялся аккуратно расстёгивать её лёгкую блузку, Бланка рассмеялась и, укусив его за мочку уха, шепнула третье слово. - Это была ты?! – отпрянул от девушки возмущённый Пако. - Что – это? – посмеивалась она над красным ухом любовника. - Третий Искатель – ты? Какого чёрта не сказала? - А так ли тебе нужно было это знать? Франсиско помолчал минуту, мысленно согласился с Бланкой и рванул её к себе так, что с блузки отлетела крупная пуговица. - И о чём ты думаешь? – гортанно рассмеялась Бланка, дала Пако лёгкую пощёчину, чем только разожгла горячую кровь, и помогла ему с застёжкой лифчика, никак не желавшей поддаваться пальцам Искателя. На следующий день он пошёл к золотой башне. Беловолосая девушка в хиджабе улыбнулась ему, опять – как и в тот день – касаясь сухими ладонями его руки. - Нашёл? – спросила она. - Нашёл, - ответил Франсиско и уже открыл рот, чтобы сказать девушке в хиджабе собранную фразу, как вдруг обнаружил, что онемел. - Попробуй сказать что-нибудь другое, - заметила его мучения собеседница. – Повтори ещё раз свою Идею. Пако послушался: - А что, если существуют в мире рассказы, что разбиты на отдельные слова, которые затеряны в нашем мире? И что, если эти слова опять можно собрать в цельный текст? - А фразу? – спросила девушка в хиджабе. Франсиско Анхель Арайя сделал глубокий вдох и понял, что не может сказать ни одного слова из тех трёх, которые собрал. - И что это значит? – взамен поинтересовался он. - Может быть, тебе суждено собрать весь рассказ целиком, - пожала плечами девушка. - Раз ты не можешь передать мне эту фразу, значит, не пришло ещё нужное время. - И как мне «собирать рассказ»? – спросил Пако и, только проговорив эту фразу, понял её абсолютную бессмысленность. - Ты знаешь, - улыбнулась она и взъерошила кудри Франсиско, нацепляя ему на голову потёртую красную бейсболку с логотипом Феррари.

***

Он действительно знал. Бланка переехала в его квартиру на четвёртом этаже здания по улице Пьель де Торо. Случилось так, что она стала его последней любовницей, и он открыл ей сокращение «Пако», которым до Бланки его звали только мать и первая любовница. Круг замкнулся. Франсиско продолжал отлавливать слова везде, где только мог (например, слово «отлавливать» он услышал от торговца речной рыбой на воскресном базаре, а каждый повтор «Франсиско» ловил в собственном паспорте, периодически поглядывая на первую страницу). Значительную часть кусочков огромной мозаики находила Бланка, долго разговаривая с Пако за традиционным бокалом сангрии. Он никогда не записывал эти слова – странная немота распространялась и на владение шариковой ручкой. Франсиско был обречён всю жизнь собирать в себе крупицы одного рассказа. В старости он ослеп и не смог читать; тогда Бланка клала его голову себе на колени и декламировала ему вслух Гарсиа Лорку (они выяснили, что больше всего слов Пако «отловил» из его творчества). Слова не держались в голове Бланки, каким-то мистическим способом исчезая с её языка в миг произнесения. Записывать рассказ она тоже не могла, да и в этом не было нужды – Франсиско, начав в старости забывать всё на свете, кристально чисто помнил это удивительное повествование, будучи бессилен передать следующему Искателю свою величайшую тайну. Проницательный читатель, наверное, догадался, что за рассказ в итоге собрал Франсиско Анхель Арайя. Этот текст находится перед его глазами. Внимательный читатель непременно поинтересуется, где же заканчивается рассказ Пако и начинаются авторские отступления. Верный ответ: нигде. Даже те строки, которые читатель поглощает сейчас, были собраны Франсиско Анхелем Арайей. Автор всего лишь однажды встретил слепого старика и угостил его бокалом вина, непостижимым способом развязавшим Искателю язык. Рассказ был собран; последнее слово произнёс автор за тем разговором, которая обычно возникает, когда оба собеседника испытывают неловкость. Франсиско вдруг начал говорить, размеренно и неторопливо: - Начать следует тем… Автор выслушал его. Улыбнулся. Сказал, что история неплоха. Франсиско заговорил во второй раз: - Начать следует тем… Автор был озадачен. И потянулся за телефоном, собираясь включить диктофон. Так в третий раз Франсиско Анхель Арайя поведал свой рассказ не в пустоту. А вечером, под заходящим знойным солнцем Испании, автор уселся за письменный стол и записал эту невероятную историю. Даже сейчас здесь нет ни слова от, собственно, автора. Мозаика наконец сложилась. Скептически настроенный читатель, тот самый, который не ушёл после второго абзаца, уже может презрительно бросить: «Зачем этой истории вообще нужно быть записанной?» Девушка в хиджабе рассмеялась бы и спросила в ответ: «А так ли необходимо тебе это знать?» Есть истории, которые существовали задолго до того, как люди приучились ходить в море, ориентируясь по звёздам. Фактически, этот рассказ древнее автора и девушки в хиджабе, древнее читателя и Франсиско Анхеля Арайи, и повествовал о жизни Пако задолго до того, как последний вообще появился на свет. Эта история была расколота на множество частей – и вновь собрана, а затем, не без любезной помощи автора, записана. А что получил за это автор из рук Франсиско Анхеля Арайи? Ничего особенного - только красную бейсболку с логотипом Феррари.