Когда слова не нужны.

- Почему ты всё время молчишь? Ты когда последний раз говорил мне что любишь? Никогда? Вот именно, что никогда!!! А мне хоть иногда надо слышать это!!! - Очень тебя прошу, не начинай... - пытался парировать я. Но слова вставить мне уже не давали. Я сидел, просто опустив голову и запустив пальцы в волосы. А Мэтт все не унимался. - Нет, ты не понимаешь! Мы же встречаемся? Или уже нет? Я вообще не понимаю, нужен я тебе или нет!!! - Ты же сам знаешь ... - Ничего я не знаю! Или ты скажешь мне нормально, или я уйду!!! Но я продолжал молчать. Я не мог сказать то, чего он просил. И уж, тем более, не мог поделиться своими сомнениями. Потому я просто молчал, опустив голову. А Мэтт ещё немного посидел напротив меня, ожидая реакции, а потом цыкнул сквозь зубы и пошёл к шкафу. Похоже, он и правда решил уйти. - Куда ты пойдешь? - обеспокоенно спросил я, не поднимая головы. - А тебе не всё ли равно? И так не пускаешь никуда и контролируешь каждый шаг! На эти слова я просто вскинул голову и гневно сверкнул глазами, но ничего не ответил. Я просто настолько устал от скандалов, что даже нашёл в себе силы промолчать. Эти скандалы происходили постоянно, а последнее время все чаще и чаще. Выматывали они ужасно. И каждый раз все меньше и меньше эмоций вызывали они в ответ. Сначала я пытался ещё объяснить Мэтту, что говорить о любви вовсе не обязательно, что когда действительно любишь, слова, как раз, даются весьма трудно, хочется делать что-то для человека, а не говорить и что мне-то, как раз, было бы более радостно, если бы он, Мэтт, сам бы почувствовал меня и понял, что я ощущаю. Но, разумеется, понимания в ответ я не находил. Слова, что выплескивались на это, были болезненными и резали по живому. "Это всего лишь значит, что ты меня не любишь!!! И вообще, уже начинаю сомневаться, что когда-то любил!!! А прикрываешь, вон, красивыми фразами! Почувствовать его. А как я почувствую? Я же не экстрасенс!!!" - вот, примерно такое я получал в ответ. И я перестал пытаться что-то объяснить. И тут же вспомнилось, что "когда постоянно бьют по одному и тому же месту, тело в конце концов немеет." Так получилось и у меня. И вот сейчас, когда человек, которого, как мне казалось, я почти смог полюбить, яростно закидывал свои вещи в мою, кстати, дорожную сумку, мне казалось, я не чувствую ничего. Только какая-то всепоглощающая пустота, которая постепенно разливалась внутри меня и сулила подарить блаженное забытье. Мэтт что-то ещё пытался говорить , даже, кажется, кричал. Но я уже не разбирал слов. Все звуки доносились до меня как через какую-то толстенную вату. Я поймал на себе его взгляд, кажется, даже обеспокоенный. В моей душе забрезжила надежда: неужели он попытается понять? Но нет. Очень скоро взгляд снова стал холодным, чужим и равнодушным, и, громко хлопнув дверью, Мэтт ушёл из моего дома и моей жизни. А в моей голове вертелась только одна мысль: "Наверное, ему, все-таки, есть куда пойти, раз он так уверенно ушёл, значит на улице не останется". И, пожалуй, это было единственное, что меня беспокоило в тот момент. А что будет дальше со мной и как я буду жить, мне было, в общем-то, всё равно. В тот вечер я так и просидел в той же позе в практически полной темноте, не зажигая света. Пустота полностью заполнила собой все пространство внутри меня и казалось, что здесь сейчас только пустая оболочка, а все остальное, что могло там быть, как ушло куда-то пропало и растворилось в тех самых предзакатных сумерках, которые забрали у меня человека, с которым, как мне казалось, я был счастлив, и которым, как мне казалось, я был любим. Я знал, что ему очень важно было услышать от меня слова любви, но за полгода наших встреч я ни разу не смог сказать ему их. Любил ли я его? Не знаю, у меня не было времени задуматься об этом. Мне Мэтт начал говорить эти слова почти сразу, я верил ему, хотя, возможно, просто игнорировал проскальзывающую там фальшь. Мне просто очень хотелось верить ему, и я внушил себе, что вот оно, моё. Это была уже не первая и не вторая и, похоже, снова неудачная попытка построить отношения после ... Когда-то, раньше, я легко говорил о своих чувствах. Так же легко, как говорил мне Мэтт. И я, похоже, истратил весь лимит слов любви и нежностей, который был отсыпан мне в этом мире. Иногда я говорил эти слова искренне и нежно. Иногда трепал эти заветные слова впустую. Но они всегда отскакивали от меня так, как будто это было просто “привет, как дела”. И поплатился за это. Он ничего не отвечал мне. Он просто посмотрел на меня. Просто взял меня той ночью. Холодно, механически взял. А я снова говорил ему, что люблю. Хотя находиться рядом с ним мне было страшно и некомфортно. Но я был с ним, сам не знаю почему. И он просто взял меня. Довольно грубо. Этот секс был не первым моим сексом с мужчиной. Но это было впервые так... А потом он просто ушел. И я не смог больше разыскать его. Да и не очень старался... И тогда я задумался. Серьезно задумался. Я понимал, что этот человек предназначен не мне и, то, что он был со мной той ночью, это была мне “пощечина”. И я говорил ему спасибо за нее. Я как будто очнулся. И теперь сказать “люблю” я просто не мог. Я говорил что угодно “мне с тобой хорошо” “ты такой замечательный” и прочее. Но сказать хотя бы “ты мне нужен” а уж тем более “люблю” было для меня равносильно смерти. Хотя чувства, возможно, и зарождались в моем сердце, но когда те, кто был со мной, даже намекали на то, чтобы я обозначил их словами, во мне все холодело. И перед глазами вставала его ухмылка, которой я был одарен на прощание и его слова: “Не пизди о чувствах. Не трепли эти слова. Это жемчужины, а ты кидаешь их в грязь. Как думаешь, сколько жемчужин у тебя еще есть в запасе?” И чем дальше шло время, тем больше я понимал, что дело уже даже не в нем. Воспоминания о нем самом стали стираться. Но его слова я запомнил на всю жизнь. И постоянно задумывался, а правда, остались ли у меня еще жемчужины в запасе? И мне становилось страшно. И вот, сейчас я сидел, обхватив голову руками, и мне хотелось тихо выть. Пустота начала сменяться бессилием и некоторыми признаками отчаяния. Я совершенно не представлял, что мне делать дальше. Куда идти, смотреть и кто вообще теперь сможет быть со мной рядом. И найдется ли кто-то, кто вместо того, чтобы выпрашивать у меня слова любви и тем самым вытягивать из меня жилы, просто подойдет ко мне, посмотрит в глаза и поймет. Поймет какие чувства в моей душе. И скажет “Я с тобой”. А я просто поцелую его на это и счастливо улыбнусь, прижимая свое бесценное сокровище к груди. Я надеялся, что Мэтт сможет стать таким для меня. И поначалу он даже делал какие-то попытки. Но это было недолго. Но я успел уже привязаться к нему. Наверное, потому так больно. Или... или потому, что это была очередная, и снова неудачная попытка...