Когда слова не нужны.

Я вернулся в комнату, где обнял малыша поверх одеяла, пытаясь предотвратить, похоже, снова надвигающийся кошмар. Так незаментно я начал дремать сам. Но заснуть полноценно мне не давало то, что за окном в самом разгаре был день, и то, как беспокойно ворочался и что-то безсвязно бормотал во сне малыш. И я понимал, что если после всего, что с ним было, у него останутся только эти разговоры во сне, и беспокойство, которое, получается, я способен отогнать от него своей заботой, значит последствия всего этого на него повлияли не так сильно, как могли, и значит мой малыш очень сильный и мне стоит поучиться у него. Но это все потом. Сейчас главное, чтобы он снова смог улыбаться, чтобы он не перестал доверять мне после всего. Он, конечно, просил прощения, но я все равно винил себя в том, что он снова попал к этому извращенцу. И это уже была не совесть, не ответственность за того, кому взялся помочь. Это.. Это уже было совсем другое. Мой малыш.. Такой сильный, чуткий и в то же время совсем ещё ребёнок.. Я смотрел как он хмурится во сне и понимал, что люблю.. Люблю настолько, что если он не примет меня и не поймёт чувства, мне просто не за чем будет жить. Потому что люди, которые не могут показать свои чувства словами, кажутся черствыми и холодными, жёсткими циничными, и в чём-то это так и есть, но любят они гораздо сильнее, чем те, кто бросается словами легко. Потому что не тратится энергия на пустое. Она уходит именно на чувства, на действия, и от того, наверное, больнее, когда теряешь. Без слов кладешь на ладонь душу. Такую вот, потерявшую веру в добро и сказку, но ещё на что-то надеющуюся. И когда эта душа не нужна или когда ею просто пользуются, остаётся только страшная пустота. Гораздо страшнее всего, что можно выразить словами. И потому так страшно довериться, потому часто хочешь прижать, а отталкиваешь. И потому далеко не каждый выдержит жизнь с подобным человеком. За этими размышлениями, я не заметил, как начали сгущаться сумерки. Рик спал. Его бледное лицо в обрамлении, как обычно, находящихся в творческом беспорядке волос, казалось каким-то неестественно белым. Мне даже на секунду стало страшно, и захотелось подойти и послушать его дыхание. Но, разумеется, наклонившись, я убедился , что все хорошо, и просто поцеловал его в уголок губ. Лёгкая улыбка тронула его сухие губы и до меня донесся легкий лёгкий шёпот: - Арчи .. - Я здесь - только и смог выдавить я, сжав его руку, лежащую поверх одеяла и почувствовав, как его рука судорожно и даже немного больно сжимает мою в ответ. -Здесь.. - прошептал парень, глубоко вздохнул и снова явно провалился в глубокий сон. Однако хватку ослабил далеко не сразу. Мне было неудобно, но я не шевелился, пока он сам не разжал руку. Тогда я решил пойти на кухню и приготовить что-то поесть. Заодно и мне не мешало бы перекусить вместе с ним. Хотя я понимал, что ему сейчас кроме бульона, чая и совсем жидкой каши ничего нельзя. Потому я решил сварить бульон. Для начала. Я не Бог весть как готовил супы, но иначе никак. Врач оставил рекоммендации что давать и чем кормить, и я пытался следовать им. Пока готовилась нехитрая еда, я снова начал думать. Но теперь - о том, как мне теперь помочь Рику стать прежним, чистым, светлым, улыбчивым солнышком,которым он и являлся по своей сути. Ответ был один - только любить его. Но примет ли он то, как я умею это делать, я не знал. Когда запахи с кухни стали уже слишком сильными, я услышал в комнате шевеление, и бросился туда, рискуя сжечь то, что сейчас варилось на плите. Так и есть: Рик пытался встать. У меня промелькнуло дежа вю. Это было точно также, как тогда, когда он попал ко мне в первый раз и был слишком слаб. Сейчас он был также слаб. Даже, наверное, еще сильнее. Он пытался встать на непослушные ноги, но слабость, видимо, была слишком сильной, и он почти упал, когда я подбежал и успел подхватить его. - Что ж ты творишь-то? Ты же еще... - Слаб? - улыбнулся Рик - Да. - вздохнул я и попытался уложить его в постель. - Ты же пойдешь на кухню сейчас? - Да. Еда почти готова. Тебе надо поесть. Я не Бог весть как ... - Не уходи... - Что? - Мне страшно без тебя, Арчи. Можно.. Можно я с тобой? - Рик.. - я обнял его и прижал к себе - ты замерз, ты же не одет почти. - И пусть. Ты же не сделаешь мне ничего плохого, правда? - Ну, конечно, нет! Я говорю про то, что ты простудишься! Вот, блин! - А.. Это не страшно. Главное, чтобы.. - Нет. Не бойся. Ты же знаешь.. - Знаю. Не уходи, пожалуйста. Я когда сплю, я как будто снова попадаю туда. Он издевался, знаешь сколько? Это было каждый день. Я не хочу к нему. Давай уедем? Пожалуйста. Куда угодно. Ты же не бросишь меня? Он запнулся, испуганно глядя на меня. Видимо, вспомнив, что со мной, якобы, нельзя говорить так. Я глубоко вздохнул. Пошарил глазами по окрестным креслам и стульям. Увидел, что на одном из них висит моя старая фланелевая рубашка, которую я одевал крайне редко, да и то дома. Но она была тёплой. Я взял ее и проятнул Рику: -Надень. - Это твоя? - Ну, а чья же? Ты что, ревнуешь, что ли? - Нет.. Я просто хочу, чтобы со мной был твой запах.. - Только запах? - я попытался пошутить. Он грустно улыбнулся, закутался в рубашку, которая оказалась ему сильно велика, несмотря на то, что мы не особо сильно отличались по комплекции и сказал: - Нет. Но если ты пойдешь на кухню... - Мы пойдем туда вместе. Я потому и дал тебе рубашку, чтобы ты там не замерз. Чудо. - Спасибо.. Когда я вел Рика по коридору на кухню, поскольку сам он был еще слишком слаб, чтобы идти нормально, я думал о том, что сейчас он воспринял то, что я собрался идти на кухню готовить как то, что я ухожу куда-то за тридевять земель. Похоже, это были последствия шока. Интересно, насколько долго это будет так? Потому что, возможно, мне придется брать отпуск на работе, чтобы быть с ним. Хотя, скорее всего, лучше так сделать в любом случае. Потому что сейчас лучше не оставлять его слишком надолго одного. Даже если вот этот страх быстро пройдет. Раньше если бы вот так мне сказали, “не уходи” и прочее, я бы скривился и сказал бы что-то колкое, чтобы человек навсегда выкинул из головы эти романтические бредни. Но сейчас я не смог так ответить. Точнее, даже мыслей таких не возникло. Я усадил парня на стул, и он тут же попытался вскочить и подойти ко мне: - Рик, посиди, пожалуйста. Я сейчас положу нам с тобой еды и мы перекусим, хорошо? - Да. Хорошо. - тихо ответил Рик и сел обратно. Меж тем, бульон был разлит. Я покрошил туда чуть чуть мяса. Совсем немного, почти разобрав его на волокна. Чтобы хотя бы что-то было внутри. Хотя подозревал, что ему хватит всего пары глотков бульона, чтобы снова вырубиться. Сейчас ему нужно есть очень мало, но достаточно часто, чтобы восстанавливать силы. Сам я потом поем - думал я,- не умру. В крайнем случае, доем то, что ему наготовил. Вкусно же получилось, что удивительно. Видимо я очень старался, чтобы моему мальчику было только всё самое лучшее. Я принес пиалу с бульоном. Рик сидел, откинувшись на стену, глаза его были прикрыты. - Рик, ты не засыпай так, поешь чуть-чуть. Мне нужно тебя покормить, а потом пойдем спать. Рик открыл глаза и посмотрел на меня: - Я не сплю, голова что-то... - Конечно, от голода и болит. Давай-ка. Я подсел к нему и поднес ложку с бульоном к его губам. Он открыл рот и скушал его, как маленький. Я почему-то только улыбнулся на это. - Вкусно.. - сказал он и потянул руки, чтобы взять пиалу. - Нет, рано. Тебе нужно кушать понемножку. Давай, лучше я тебе помогу. Не обязательно съедать все. Сейчас немного, потом еще немного. Рик кивнул и дальше я продолжал его кормить. Съев где-то половину пиалы, Рик дал мне понять что больше не хочет. И все хотел уронить голову на мое плечо. - Пойдем-ка лучше я тебя в постель уложу. Рик только вяло кивнул мне и попытался встать. И когда ему это удалось, он тяжело оперся и мы пошли в комнату. Посуду я оставил так. Потому что подозревал, что он попросит не уходить. Так и вышло. Я завернул его в одеяло, прилег рядом, обнял его поверх одеяла как я делал всегда и поцеловал сзади в шею. И почувствовал как вздрогнул парень. - Рик, это я. Прости. Он обернулся, посмотрел на меня сонными глазами, только кивнул и прижался ко мне сильнее. Так мы и уснули. И потекли дни его адаптации. Это было трудно. Я, конечно, взял отпуск на работе. Частично за свой счет, потому что не знал сколько будет нужно времени. Лучше если что, мы куда-нибудь съездим отдохнуть. А меж тем нас навещал отец, но Рик не захотел сидеть с нами. Он только поздоровался и сразу юркнул в комнату. Похоже, его еще пугают малознакомые люди. Отец передал от матери пирожков, и много приветов. Созваониться с ней не получилось, потому отец сам передал ее слова, что она ждет, когда “Арчи и его мальчик к нам приедут” Я улыбнулся на это. Она всегда принимала меня. Любым. И когда я сказал родителям что я гей, отец меня избил. Сильно. Ему очень трудно было смириться с этим. Я долгое время жил у друзей, потому что боялся появляться дома. А потом, спустя, наверное, полгода, мама нашла меня и сказала, что отец смирился. Я мог только представить, какую работу она провела с ним, чтобы так случилось. А потом я уехал. Просто уехал. Потому что мне было плохо. Настолкьо, что я метался, срывался на всех, искал беспорядочных связей и чуть не подхватил какую-то гадость в клубе. И родители долгое время не знали ничего обо мне. И вот сейчас.. Сейчас, похоже, я обретаю их снова. Когда отец уехал, я пошел в комнату, где Рик, в моей этой несчастной фланелевой рубашке, которую он не снимал, сидел и тыкал пультом каналы телевизора. Я присел рядом. - Он помог нам, Рик. Ты не должен его бояться. - Я ... - он запнулся и посмотрел на меня - я не то, чтобы боюсь.. Я не знаю, просто.. Мне как-то, ну не знаю. - Не объясняй. Ничего, мы преодолеем это. - Да. - он смотрел на меня своими глазищами и мне безумно хотелось поцеловать его, но я знал, что нельзя. Он не мог выносить прикосновений. Почти не мог. Точнее, как. Обниматься он обнимался регулярно и часто. Ему необходима была энергия. И я с радостью делился ею. Но, если вдруг я, забывшись, начинал его гладить, или, не дай Бог, целовать в шею или висок, он ужом вырывался из моих рук, (и откуда только сила бралась) и забивался на кровать, либо на диван, и закутывался либо в одеяло, либо прикрывался подушкой. Я тяжело вздыхал и щел на кухню курить. Кстати, тема курения у нас тоже не поднималась никогда. Здорово, похоже, я напугал его тогда. И вот, когда я курил в такие моменты, Рик всегда приходил туда за мной и принимался извиняться. И я просто обнимал его, и мы стояли так, и смотрели чаще всего в окно. И я понимал, что несмотря на то, что адаптация проходит трудно, я его не брошу, не отпущу. Точнее, я даже мысли такой не допускал, что куда-то мы друг от друга денемся. Но самое тяжелое начиналось ночами. Когда ему снова начали сниться кошмары. Когда он метался по кровати, кричал, чуть ли не срывая голос, и мне очень большого труда стоило его успокаивать. Я начал давать ему легкие успокоительные. Легкие и натуральные. Никаких тяжелых таблеток, пока без этого возможно обойтись, я своему малышу давать не собирался. И, в принципе, это потихоньку помогало. Не от кошмаров, а просто. Он стал спокойнее, он стал менее пугливым. Но, возможно, дело тут не в таблетках, а просто в том, что проходило время. Но постепенно и кошмары преследовали его не так часто. Но у него появился жуткий страх, что его найдут. Мне пришлось потом все-таки выйти на работу, потому что бесконечно в отпуске я находиться не мог. И каждый раз, когда я приходил домой, меня на столе ждал ужин, как когда-то, а он сам сидел в комнате, и ждал, пока я поем и приду к нему. И тогда он все более и более настойчиво начал просить о переезде.Что он не может находиться в этом городе, где все ему напоминает об этих кошмарах. И я понимал, что он прав. Да и меня по сути здесь ничего не держало. Да и тоже, много неприятных воспоминаний было об этом месте, и неприятных ассоциаций. И я начал подыскивать квартиру и место работы в городе где жили мои родители. Я подумал, что надо все-таки переезжать поближе к ним. Мало ли, что может произойти, я должен быть неподалеку. Жить именно с ними я вряд ли смог бы, но недалеко, да. И в итоге нашлась очень небольшая и очень уютная квартирка. Рядом был парк, где постоянно гуляли с собаками, и где можно было отдыхать. Правда там возможны были косые взгляды на нас, но мне было все равно. Главное, что это будет уже наше жилье. В спокойном районе, где рядом много тихих мест, куда можно было бы пойти, чтобы адаптация шла быстрее. Плюс работа, которая нашлась там, была совсем недалеко от дома, и на более выгодных условиях.