Усатая любовь

Они встретились в тёмном подъезде — в одном из тысяч подъездов, с граффити на стенах, с жжёными кнопками в лифте и странным объявлением на третьем этаже. Встретились случайно. Оба впоследствии часто задумывались о том, что сама Судьба свела их. «Мы могли бы никогда и не встретиться! Как ужасна эта мысль!» — восклицала она. «Но ведь встретились же», — ласково замечал он, привлекая её к себе. Прошло довольно долго времени (целых три дня), прежде чем она привыкла к нему, к своим чувствам. Им было так хорошо вместе! Они любили сиживать на кухне, доедая холодные остатки ужина — в блаженном молчании, голова к голове. А как хорошо было по утрам отправляться вместе на балкон, где всегда дул мертвяще холодный ветер с залива.., но наедине друг с другом они не замечали холода. Немного поёживаясь от холода, она крепче прижималась к своему возлюбленному, и он раскрывал ей самые сокровенные тайны ночного неба, или, глядя на залив, убаюкивал её рассказами о пиратах, когда-то избравших эту бухту своим пристанищем. Прекрасно было и возвращаться в натопленную гостиную, и слушать её старые, как мир, сказки или леденящие душу истории его тёмного прошлого, устроившись в прекрасном уютном кресле, конечно же, у камина — куда без него! Но куда как чудеснее было на кухне. Кухню они любили едва ли не больше, чем друг друга. Это было замечательнейшее место в мире — да что там мире! в их квартире! Там был неприступный, пугающе-белый холодильник, но в его зловещей глубине хранилась пища — и за это можно было быть к холодильнику снисходительными. Был стол, вечно усыпанный хлебными крошками и изюмом. Они оба обожали изюм, но он, как истинный джентльмен, уступал его своей даме, и лишь иногда вздыхал, пока она упоённо откусывала от него крохотные кусочки, смаковала их, восторгалась ими. Был мягкий диван, на котором крошек было не меньше —, но обоим это почему-то даже нравилось. Были шкафы, скрывающие в себе несметные богатства — ослепительно-белый сахар, настоящее сокровище, сушёные яблоки — кисловатые, терпкие и безумно вкусные, хлеб — не крошками, но огромными буханками, поражающими воображение своими размерами… Да, это были богатые закрома! И была плита, то странно холодная, похожая на холодильник, то опасно горячая. Да, плита-то и послужила тем камнем, который разбил их семейное счастье. Однажды, придя на кухню в надежде найти там свою любовницу, он заметил на плите огромную кастрюлю. В его душу закралось смутное предчувствие неотвратимой беды. Он преодолел минутное смущение, заглянул в чрево этого чудовища — и — о ужас! — увидел бездыханное тело своей подруги между картофелиной и кусочком ярко-оранжевой моркови. Горестно шевеля усами, он сполз на пол. Он рвал на себе эти усы, которыми она так восхищалась! К чему были они теперь, когда его счастье плавало в супе?! Будь прокляты все супы мира и все, кто эти супы варит, и тот злодей, который его придумал на погибель несчастной, беспомощной, милой, милой… Он слышал, как в кухню вошли.. как вскрикнули от омерзения.. он даже не попытался увернуться от карающего тапка праведного негодования хозяйки квартиры… Их тела были сброшены в мусоропровод — бесславно, безо всяких почестей, без единой капли уважения… уважения к чистой светлой усатой любви двух тараканов.