We're always on our way.

И в этот момент мы – часть вечности.

На бешеной скорости мы мчались по совершенно пустой дороге. Было жаркое, душное лето, но мы откинули верх машины, и поэтому почти не обращали вниманию на температуру, которая готова была расплавить нашу кожу. Было, блять, до одури жарко. Солнце заходило, оттеняя небо бледно розовыми красками, переходящими в насыщенно красный на линии горизонта. Я делал чересчур частые вдохи-выдохи, сминая губы и готов был разрыдаться, совершенно наплевав на людей рядом со мной. Я повернулся к своей подруге. К той девушке, которая забирала меня пьяного в драбадан с абсолютно безумных вписок, держала мне волосы, отбирала лезвия, насильно пихала едой после голодных обмороков и прикрывала мой зад перед всем миром; та, которая была рядом, когда вся моя жизнь катилась в тартарары. Она сейчас увидев слёзы в моих глазах лишь улыбнулась и протянула флэшку. Остальные не въезжали в происходящее и думали лишь о том, когда мы успели вмазаться, глядя на нас и ожидая очередной хуеты. Я поднял бровь, смотря на подругу исподлобья, задавая немой вопрос. – Она там, – она тепло улыбнулась и закусила губу. – Черт возьми, спасибо. Я не подумал, я не знал, – на полувыдохе сказал я. Все всё еще в недоумении и только мы с ней понимали в чем дело. Я резко выключаю радио, вставляю флэшку, пальцы трясутся. Это больше, чем первый секс. Это важнее, чем первый поцелуй. Это – момент, когда ты чувствуешь, что ты по-настоящему жив, момент твоей молодости, возможно, лучший момент в твоей жизни. И вот, твой самый любимый мужчина в мире сидит на соседнем сидении, глядя то на тебя в немом шоке, то на дорогу, сзади настоящие, проверенные временем и всем дерьмом этой жизни, друзья. И она. Эта песня. Я начинаю судорожно глотать воздух, и да, я всегда был слишком богат на эмоции. Но это – мечта всей моей жизни. Я закуриваю, откидываю голову и просто наслаждаюсь видом и эмоциями, бушующими во мне. Закат длится не так долго, и скоро мне нужно будет говорить, поэтому я не отрывая глаз, прочищаю горло и просто говорю полушёпотом. – В подрастковом возрасте, у меня была одна мечта. Такая несбыточно-воздушная. Эфемерная. Мечта, которая забылась. До сегодня. Я мечтал ехать в этой машине, по этой трассе, глядя на этот ебанный закат, ветер должен был быть именно и чтобы эта песня – только она! – играла. И я мечтал находиться в этот момент с друзьями и с человеком, которого люблю. В этот момент, в эту секунду, в эту минуту – я, черт вас подери, самый счастливый. Вдохните глубже, потому что сейчас я скажу вам то, что вы не так часто от меня слышите. Я, ублюдки, люблю вас, – солнце уже село, и я грустно улыбнулся. Я повернулся к лучшим людям в мире, сидящим на задних сидениях, – Я люблю вас так сильно, что это иногда мешает мне жить. Иногда я сижу, перебирая струны по ночам, и забываю как дышать. Просто думая о вас. Потому что вы - рядом, и я никому вас не отдам. Слышите? Никто не посмеет заявить на вас права, – да, я слишком эгоистичен и да, я моральный урод, но я никому их не отдам. Это больше, чем дружба. Это невесомая, но прочная связь, между нами. И я знаю, что они со мной согласны, хотя и изображают, что могут уйти от меня в любой момент. Даже сейчас. Даже, когда машина ебашит по трассе с невероятной скоростью. – Вот долбоеб, я не твоя вещь! – изображая вселенскую затраханность говорит парень в очках. Он цокает и закатывает глаза. На это я лишь громко смеюсь, а парень хмурит брови. – Я тоже люблю тебя, Фрэнк, – говорит чудо. Я самодовольно улыбаюсь, поворачиваясь к моей мечте и глубоко затягиваюсь, так сильно, что начинает кружится голова. Я уже открываю рот, как он, не глядя на меня, говорит: – Я люблю тебя, – он поворачивается, – Всегда буду любить тебя. Ты лучшее, что случилось со мной. Но ты не придумал конец, а я так не люблю незавершенные истории, и поэтому придумал её сам. Мы - часть вечности, помнишь? Выдыхай. Он резко выворачивает влево, и мы врезаемся в машину. Выдох.