Изменение.

На утро их разбудили спозаранку, Хан с великим трудом приподнялся над подушкой, прищурил глаза и с руганью сел. Мрачно уставился на вполне проснувшегося Люка.  — Ранняя пташка уже на ногах?  — Привычка. Это военная база, так что считай себя новобранцем армии Империи, — парень усмехнулся и исчез в освежителе. «Новобранец»… Не староват он для новобранца? А после Хан вспомнил, что он-то хотя бы прошёл Академию. Тогда как остальные вряд ли могли этим похвастаться.  — Лю-юк! — рявкнул Соло, повёл плечами и хрустнул пальцами.  — А? — из освежителя высунулась мокрая голова парня.  — Моя очередь.  — Вставай раньше меня! — отрезал мелкий, вновь исчезая внутри и уже оттуда крикнул, что ещё полминуты. Команда «построиться!» для кого-то прозвучала просто пустым звуком, но кое-как, в разнобой, группа вытянулась в две шеренги. Хан и Люк, не сговариваясь, скрылись во втором ряду, подальше от глаз того старшины, который смотрел за разношерстным сбродом. Как оказалось, их потуги и потуги других были замечены, но не оценены. Старшина-человек ехидным тоном посоветовал им ерундой не маяться, а встать по росту: высокие — второй ряд, низкорослые и среднячки — пожалуйте в первые ряды, а то их плохо видно. Поминая этого зануду последними словами, Скайуокер выбрался вперёд, поменявшись местами с более высоким впереди стоящим. Соло пристроился позади своего приятеля, попутно оттолкнув в сторону соседа. Но некоторые решили приказ проигнорировать. Зря. Взводный прошёлся вдоль второй линии и, выверенными тычками по почкам и другим уязвимым местам, заставил выполнить приказ принудительно. Злые взгляды, когда старшина решил пройтись вдоль этого построения, на военного никакого впечатления не произвели.  — Молодые люди, вы должны сообразить, что здесь не ясли для капризничающих детей. И любой, повторяю, любой ваш проступок и неуставное отношение к старшему по званию будет беспощадно пресекаться. Про устав вам скажет другой, ведь здесь не все проходили подготовку академий или военных училищ. Прошу устав местного корпуса заучить, чтобы вы сами были целее. Второе, вы здесь для дела, а не прохлаждения ради, так что в ваших интересах проявить смекалку и подумать — вы хотите жить или умереть. Кстати, второе будет окончательным приговором за всё хорошее, что вы в прошлой жизни совершили. — Старшина остановился словно специально напротив Люка, бесстрастно окинув перетаптывающиеся шеренги взглядом, после повысил голос: — Для всех вас начинается с этого дня новая жизнь! Все ваши прегрешения не забыты, но сейчас не играют решающей роли. Вы обязаны знать: отсюда не сбежать. Проверено. По рядам принудительных новобранцев прошла волна ропота, все хотели бы на это заявление узнать подробности, но многие из бывших заключённых призадумались.  — Что ж, мальчики и девочки, пора вас познакомить с тем, кто будет заниматься вашей подготовкой и отбором нужных кадров. Старшина повернулся и по уставному отдал честь недавно подошедшему мужчине, в котором как Хан, так и Люк признали того мужика, что был на балконе с чиссом. Голубые глаза этого военного незаинтересованно оглядели лица новобранцев. Взгляд был давящим, безжалостным, под ним невольно становилось неуютно. Когда этот мужчина остановил взгляд на Люке, тот посмотрел куда-то в район пряжки стоявшего напротив него старшины. Плевать было Скайуокеру на какие-то взгляды, ему нужна была информация, что здесь будет твориться и зачем приволокли на эту базу. Кессель оставил не самые приятные воспоминания, ему просто из вредности хотелось почувствовать себя человеком, а не землеройкой среди паутины. Когда мужчина заговорил, негромко, не стараясь перекричать того же старшину и гул переговаривающихся товарищей по несчастью. Его конечно никто не услышал. Даже Люк, сколь не напрягал слух, уловил пару слов из всей длинной фразы. Голубоглазый едва приметно прищурил глаза, посмотрел на местное светило и… улыбнулся. Замер, оглядывая своё воинство, терпение которого подходило с течением времени к концу.  — Эй! Мы так завтрак пропустим! — озвучил кто-то мысленный вопль многих. Гул стал сильнее, все показывали своё нетерпение. Старшина выступил вперёд, активируя стек электрошокера, выразительно окинул группу взглядом.  — Желающие на пробежку за выкрики из строя есть? Ну? Желающих познакомиться с искящей железкой точно не нашлось, старшина это оценил, но подошёл к голубоглазому и что-то тихо спросил. Тот столь же тихо ответил, что-то проглядывая на деке. Военный с сочувствием посмотрел на новобранцев и неторопливо удалился в направлении столовой. Ряды оголодавших и жарящихся на припёке парней всколыхнулись.  — Эй! Не честно!  — Есть желающие выйти из строя? — негромко произнёс голубоглазый, что-то отметив в деке в своей руке. При этом взгляд от экрана не поднимая. Мимо, поднимая клубы пыли, пробежала группа чисских солдат. Стоявшая на солнцепёке группа заключённых раскашлялась и зачихала.  — Всё, с меня хватит! — психанул один из новобранцев и сделал шаг вперёд. Люк моргнул: это каким же образом только что стоявший в стороне мужчина оказался в противоположном конце колонны? Но ведь вон стоял напротив решившего покинуть строй.  — Назад. Короткая фраза и противостояние двух людей. Нарушивший построение склонил голову (рост был метра под два) смерив невпечатляющего телосложения мужчину, преградившего ему путь, насмешливым взглядом.  — Я жрать хочу! И остальные тоже.  — Мне сказать, чего хочу я в данный момент? Или не стоит? На плацу тотчас повисла необыкновенная тишина: все ждали исхода этого противостояния.  — Мне не интересно, — громила шагнул мимо голубоглазого, Люк затаил дыхание, припомнив что-то из озвученного ранее. Было там что-то про проступки. И беспощадность. Татуинец лишь моргнуть успел, как громила оказался на коленях, а после с тихим, задушенным воем катался по пермокриту, баюкая искалеченную руку. Голубоглазый окинул строй беглым взглядом.  — Ещё желающие покинуть строй есть? Кажется, желание поскорее покинуть плац покинуло большинство горячих голов. Мужчина наугад ткнул в пару из первого ряда.  — Ты и ты — шаг вперёд и оттащите этого бойца в медчасть. Распоряжение было выполнено в полном молчании, пострадавший правда что-то рыкнул на своём наречии, но голубоглазый негромко что-то ему ответил в том же ключе — и детина побелел как полотно, более не пререкаясь.  — Вижу, демонстрация силы вас впечатлила больше, чем все слова вместе взятые. Возьму на заметку. Мужчина отряхнул рукав своей формы, повёл плечами.  — Тишина. Я ценю её, так как повторять дважды не люблю. Можете с этого дня звать меня либо «мастер-инструктор», либо «генерал», для особо упёртых сойдёт «сэр». Не обижусь. Как вам было сказано ранее, все проступки будут караться. В личных ваших делах станут отмечаться лишь достижения, но прежде, чем вы их сделаете, придётся попотеть в буквальном смысле слова. Меня слышно? Ответ был дан в разнобой и вяло, этот мастер поморщился.  — Я повторяю — вы дружно… я сказал дружно… отвечаете. Меня слышно? Вышло более синхронно. Как оказалось, это было лишь начало их мучений, ибо ещё целый час этот гад мордовал их под руководством старшины командами и их выполнением, закончили как раз к обеду. После обеда им показали казармы, где они теперь будут жить и это весьма разнилось с теми аккуратненькими квартирами, откуда они вышли утром. Голубоглазый монстр ласково поинтересовался:  — Вам эти комнаты понравились? Вот издевался что ли? Ну как мог уют не нравится? О чём и было доложено. В ответ получен был ответ, что такие привелегии нужно заработать потом. И умением. Казармы встретили их казённого вида постелями в один ряд, душевой на несколько персон, одевалкой и кастелянской, где были подручные средства для ремонта одежды и поддержания её чистоты.  — Вот заразы! Они что, решили нам так свою волю навязать?  — Кому-то на нары захотелось, — раздалось с другого угла обширного помещения.  — Фильтруй базар!!!  — Голову, олух, проветри, — не задержался с ответом его оппонент, — Сказано же было: обратно тебя не повезут. Вывод сделать можешь или тебе помочь? Билет здесь в один конец. И претензий не примут! Так-то! Парни загудели.  — Где слышал?  — Эй, хорош! — рявкнул кто-то рядом с Ханом, уже раскатав матрац и расположившись поверх одеяла. — Вы, рожи, что думаете, вас сюда на курорт в самом деле пригласили? После обеденного перерыва нас ещё гонять будут. Или угомонитесь, к дьяволу, либо будем шокерами питаться до вечера! Желающих возразить не нашлось и на полчаса установилась относительная тишина. Ровно через час как их привели в казарму на пороге появился старшина, поигрывая жезлом электрошокера, скомандовав «на выход!». Дружный стон был проигнорирован. Те немногие, кто мог встать раньше, чем старшина решил подбодрить шокером, поспешили выйти на палящий зной послеполуденного дня.  — Живей, девочки! Пошевелите булками, дамы, пошевелите! Сейчас мы растрясём весь жирок на ваших боках, хотя, помня, откуда вы прибыли, большого жира на вас не найдёшь — и то хлеб с маслом! Бегом, марш! Резвей, девочки!!! — старшина не отставал от последних рядов, заставляя их коситься на искрящий стек и прибавлять скорости. К концу дня взмыленный взвод новобранцев ввалился в казармы и почти в полном молчании направился в душевую. Как оказалось, некоторые решили, что надо борзеть и пролезть первыми. Тихо доведённые до точки кипения невзгодами после тюрьмы, где тоже был не рай, несколько парней такого сволочства не выдержали и полезли в драку. На шум тут же вбежали несколько чиссов, продемонстрировав, что и бывшие повстанцы, и бывшие контрабандисты им по зубам, быстро скрутили задир и выпроводили их вон из здания. Люк, пока сохранялась толкучка в душ, лежал поверх одеяла, закинув руки за голову, и вероятно, спал. Ну, это Хан так подумал: на шум драки малой даже ухом не шевельнул. Весь день парень над чем-то напряжённо думал, но мыслями не делился, а Хан решил в душу не лезть. Когда мимо их постелей прошёл высокий и измученный молодой мужчина, Соло лишь скосил глаза в сторону душа, где всё ещё сохранялась толпа ожидающих, не обратив на этого типа никакого внимания. Но стоило ему окликнуть Скайуокера по имени, как Хан настороженно приподнялся на локте.  — Люк? Это и в прямь ты?! Скайуокер плавал в приятном забытьи, но при этом отлично ощущал, что скоро придёт черёд отправится в душевую. Так хотелось смыть с себя пот, смешанный с местной пылью! Когда он услышал, что его зовут по имени, то нахмурился, не раскрывая глаз. Неужто кто-то из его знакомых по Академии здесь? Стыда не оберёшься! А открыв глаза, захотелось лишь одного — убить. Вот сейчас, здесь. Как сдержался, он не знал. Получилось изобразить и скуку, и холодность.  — Люк, я… Мужик оказался настырным: подошёл к кровати Скайуокера, намерился было присесть, но словно что-то его остановило. Хан решил не вмешиваться, побыть наблюдателем, а между этими двумя было что-то личное. Вдруг что-то вскроется из прошлого мальчонки?  — Люк, я… Я знаю, тебе влетело за то, что подставил тебя. Но пойми, нельзя тебе было со мной! Я…  — Вали вон. У Соло на шее волосы дыбом встали от ледяных нот приглушённого голоса Скайуокера, он даже сделал движение, чтобы удрать подальше, если что-то пойдёт не так. И замер, поняв, что переминавшегося с ноги на ногу знакомого Люка его тон ни капли не встревожил: как стоял рядом, так и стоял. Люк выпрямился одним слитным движением, сев на кровати.