Не-Я

— И вот я здесь, — Боб, сидящий за столиком напротив него, развел руками. Это было широкое, размашистое движение спрайта, который никогда не приучал себя экономить силы — даже в самых незначительных мелочах. Не сжимался в тугой клубок под шкурами паутинных тварей, когда в стылых каменных пещерах становились особенно холодно. Не вёл счёт постепенным изменениям: ещё один участок шероховатой на ощупь текстуры, ещё одно крохотное пятнышко, становящееся чешуйкой через восемь секунд. Он много чего не делал, этот Боб. Вместо этого он убеждал своего спасителя, которого неизвестно как занесло в Паутину, доставить его куда угодно. Жил в безымянной, неучтённой и не подключенной к Сети окраинной системе, где тот буквально выкинул его из корабля, угрожая оружием. Выигрывал там Игры. Ждал, пока появится шанс вернуться в Мэйнфрейм. Это если верить ему, конечно. — Я очень рад, что всё это время они были здесь не одни, а со спрайтом, которому я могу доверять, как себе, — широко улыбнулся он, пододвигая Бобу стаканчик с энергококтейлем, выхваченным у Сесила раньше, чем тот успел бы назло им расплескать половину. — И мне не слишком приятно быть опоздавшим. Но были же прецеденты, «близняшки» три-один-восемь, например. Боб, скрепя сердце, кивнул. Вторая из «близняшек», копия исходного файла, получила, в конце концов, новый номер и собственный китул. Он в любом случае мог не опасаться, что отношение к нему среди Стражей изменится. Был один, станет двое, только и всего. Но при виде ладного Стража в форменном комбинезоне оживали все его мрачные мысли, которые он всегда пытался стереть без возможности восстановления. Этот, второй, делал его в глазах всех некачественной копией, копией с попорченным кодом. Появление другого Боба заставляло его вспоминать, что многие вебрайдеры не воспользовались изредка возникавшей возможностью вернуться в Сеть, опасаясь быть отвергнутыми из-за нанесённых Паутиной увечий. Он считал, что они неправы. А возможно, неправ был он, и очень скоро действительно увидит, насколько. — Боб, мне кажется, что нам стоит выйти из этого кафе, чтобы разговаривать без помех — сказал другой Боб с лёгким нажимом на слово «этого». Боб не считал, что им есть о чём разговаривать. — Она выберет сама, — всё же сказал он, когда они преодолели достаточное количество шагов от кафе до края площади. — Я хочу, чтобы ты знал. Мне не хочется переходить тебе дорогу, — Боб повернулся к нему, дружелюбно глядя в глаза. — Ты есть, а значит нельзя сделать вид, что тебя не существует. В этом смысле, — сказал Боб, прилагая немалое количество усилий для того, чтобы его голос не звучал слишком кисло или зло. И пошатнулся. На мгновение всё вокруг поплыло, предметы утратили чёткость, и он увидел фреймы и коды, проступающие сквозь текстуры. — Эй! Он зажмурился изо всех сил, и ущипнул себя за запястье, с трудом переходя на нормальное зрение. Тот, другой Боб уже стоял рядом с ним, поддерживая его под локти, и с тревогой заглядывая в лицо. — Что с тобой? — испуганно спросил двойник. — Ничего страшного, — произнёс Боб сквозь зубы. — Я загрузил в себя сломанный китул. — Но… это же опасно. — Мы всё равно ничего не сможем сделать, пока не вернулись другие китулы, — отрезал Боб, выпрямляясь. Приступ слабости миновал, оставив после себя противную рябь в глазах и мерзкое чувство унижения. Не новое — он давно жил с ощущением, что его бит-карта предаёт его раз за разом, но особенно неприятное из-за того, что двойник видел это. Начиналось плановое снижение мощности — небо над Мэйнфреймом постепенно становилось из голубого золотисто-оранжевым, с чуть более светлыми пятнами облаков на нём. Зажигалась «ночная» подсветка на крышах зданий, а цифры двоичного кода, бегущие по опоясывающим город полосам экранов, напротив, померкли, чтобы не мешать ночному отдыху горожан. — Я отдохну, и всё пройдёт, — сказал Боб делая несколько шагов по направлению к сектору Китс и своему дому. И пошатнулся. Ноги отказывались слушаться. Он, вероятно, упал бы, если бы двойник не успел поддержать его, обхватив за плечи. «Что-то новенькое», — мрачно подумал он, и едва не застонал от охватывающего чувства бессилия. «Страж с чешуёй. Сломанный китул. Посмешище». Он почти слышал мысли другого Боба, проникнутые сочувствием и чувством превосходства. И мог надеяться, что от выбора в пользу его двойника Дот удержит разве что воспоминание о пережитом вместе перезапуске системы. Хотя, зная, как старательно Дот в последнее время возвращает всё на круги своя, он мог прекращать надеяться. Двойник обхватил его одной рукой под мышками. — Я доставлю тебя домой, — решительно сказал он. Они летели невысоко и не быстро, на сцепленных гравидосках, и всё окружающее расплывалось у Боба перед глазами. На поворотах мир начинал медленно и тошнотворно вращаться, заставляя его зажмуриваться, и сейчас он не мог представить себе, как преодолел бы этот путь в одиночку. Во всяком случае, последний отрезок пути — от входной двери до собственной спальни он проделал почти на руках второго Боба. Он ощутил под спиной упругую поверхность матраса, потолок качнулся напоследок раз, другой и замер. Замер и Боб, наслаждаясь вновь обретённой устойчивостью окружающего мира. — Может быть, есть какой-то способ решить эту проблему, не дожидаясь возвращения китулов? — вопросительно предположил двойник, склоняясь над ним с задумчивым видом. — Возможно, они вообще не вернутся, и что тогда? Боб попытался покачать головой, и тут же пожалел об этом. Впрочем, на сей раз головокружение можно было счесть почти приятным, состоянием, какое бывает, когда слегка пьян. — Они вернутся, — он прикрыл веки, неожиданно поймав себя на том, что хотел бы продлить ощущение невесомости, — теперь, когда Деймон больше нет. Он надеялся на это. На то, что его и Глитч вообще можно разделить. На то, что теперь, с появлением второго Боба без нарушений в коде, можно будет исправить и его файл. — Ты… поможешь мне? Исправить мой код, — слова выходили невнятными, но это его уже не пугало — он будто тонул в тёплом тумане дружелюбия и спокойствия, нежился в нём, ни о чём не беспокоясь. Даже неприязнь к двойнику слегка отступила. Тот был совсем не виноват — ни в том, что Паутина как-то скопировала его, ни в том, что вернулся в Мэйнфрейм… — Конечно, — с готовностью откликнулся тот, и пробормотал, словно бы про себя: — Надо же, сработало. Боб почувствовал, как пальцы двойника неторопливо прослеживают границу между нетронутой кожей и чешуйками — вверх от подбородка, по щеке, скуле и виску, обводят несколько одиночных пятен на лбу и спускаются по другой щеке и по шее до воротника. — Что… ты делаешь? — То, что давно хотел, — невозмутимо сообщил тот, и пальцы его другой руки оказались на личном символе. — Так! Боб распахнул глаза, ощутив, что двойник только что раздел его, активировав программы иконки, и попытался приподняться, преодолевая неестественную расслабленность, но другой опрокинул его обратно на кровать лёгким толчком и навалился сверху. — Не переживай Боб, но ты сегодня не в форме… во всех смыслах, — с легчайшей усмешкой сказал он, прижимая запястья Боба к подголовному валику кровати, — а я слишком хочу, чтобы ты принадлежал мне. Боб попытался рывком освободить руки, но, кажется, с ним сейчас справился бы и бином-ребёнок. Двойник ловко выхватывает у Сесила стаканчики с энергококотейлем — раньше, чем Сесил… Так вот оно что. Но всё же он попытался ещё раз. — Разве есть смысл сопротивляться, Боб? Я же не собираюсь портить хорошую копию, — проговорил двойник, наклоняясь совсем близко к его уху. Так близко, что Боб почувствовал тепло, исходящее от его щеки и губ. Боб закусил губу и сосредоточился, усилием воли активируя интегрированные в его бит-карту коды Глитча, словно заставляя дрожать тончайшие золотые нити, накапливая энергию, и разрешил ей вырваться. В глазах потемнело, и он мог бы поклясться, что комната сделала оборотов пять вокруг своей оси. — Вот так, — удовлетворённо сказал двойник, выпуская запястья Боба из рук и удобно укладывая безвольное тело, — коды китула оказались более уязвимыми для моей хитрости… как я и думал. На чём мы остановились? Слова… Повадки… Всё это казалось знакомым, и всё это было как фрагментированный файл, кусочки кода которого Боб не мог выловить из тумана, где они плавали. Не был способен в том состоянии, когда, пытаясь поднять руку, чувствовал, как всего лишь слегка подрагивают пальцы. — Знаешь, теперь, когда я могу разглядеть тебя целиком, это неожиданно красиво, — рассуждал двойник — неторопливо, плавно оглаживая его там, где кожа покрылась ороговевшими чешуйками на животе и бёдрах. — Латунь… шафран… янтарь… Он хмыкнул, вновь проводя рукой по границе между нетронутой и поражённой кожей, проходившей по внутренней стороне бедра. — И форма. Здесь они как языки пламени. Он подхватил Боба под колени, разводя их в стороны и медленно проводя языком и губами, нарочито громко причмокивая, словно собирался собрать чешуйки к себе в рот. Боб коротко, протестующе вскрикнул от напряжения, пытаясь предпринять хоть что-нибудь, чтобы прекратить это — хотя бы пошевелить рукой. — Я знал, что тебе понравится, — усмехнулся другой. — Мне стоит поторопиться, иначе ты выключишься до того, как мы доберёмся до финала. Выключиться — было бы выходом за неимением других, но Боб ещё чувствовал, как движения пальцев того, другого, не-его, подхлёстывали почти тошнотворное возбуждение, охватывающее его целиком — одновременно с тем, как реальность заволакивалась все новыми слоями проклятого тумана. И как двойник, крепко схватив его за бёдра, даже не вошел — просто натянул его на себя. Боль от проникновения была далёкой, ненастоящей, туманной, как и всё вокруг, но заставила его осознать, что происходит, и вновь попытаться вырваться, но снова безуспешно. Спальня маятником покачивалась в такт размеренным движениям, с каждым взмахом чуть больше погружаясь во мрак — и, наконец, наступила полная темнота. *** Всё это неправдоподобно до такой степени, что, проснувшись одетым под энергопокрывалом, и найдя записку с чем-то вроде «Ты что-то говорил, когда я укладывал тебя — похоже, бредил, но надеюсь, что всё в порядке», ты почти готов поверить — ей, а не себе. Мало ли, что натворили в твоём коде Паутина, Глитч и Деймон: по очереди и вместе. Несколько секунд слепляются в одну большую несуразицу, и только увидев его — Мегабайта — стоящим рядом с Дот, на которой надето подвенечное платье, ты понимаешь — всё правда. Ты мог верить себе. Всё это время. Проклятье. Твоё счастье — то, в чём ты запутался, распутывают Турбо и его антивирусная команда. Не с лёгкостью и не без потерь. — Ты серьёзно собирался справиться с этим сам? — спрашивает Первый Страж, глядя внимательно, как умеют только опытные и побывавшие во многих передрягах командиры. Те, кого не обманывал дважды одной уловкой один и тот же вирус. Тебе очень хотелось бы знать, что тебе делать. Что тебе делать теперь. — Не переживай ты так, Боб, — продолжает Турбо, медленно роняя слова. — В конце концов, ты не первый Страж, который переоценил свои силы. Да и я его прошляпил. Извини. Все придут в норму, не волнуйся. Боб? — Я... ничего. Устал. Я посижу чуток, ладно? — ты опускаешься на подвернувшиеся кстати ступени, а спустя мгновение почему-то смотришь вверх — на облака. А потом перестаёшь смотреть вовсе, потому что и в самом деле ужасно устал.