Другая причина

      Иви Фрай была лучше него.       Джейкоб признавал это в самой глубине души и именно потому при каждом удобном случае пытался доказать сестре обратное. Он был лучше ее в драках и физической подготовке, и никогда не упускал возможности набить кому-нибудь морду. Но Иви… Она была умнее, а ее действия были просчитаны наперед. Старшая Фрай могла выиграть у брата не силой, но хитростью и продуманностью своих манипуляций, легко обводя Джейкоба вокруг пальца.       Именно это он любил в ней больше всего и больше всего ненавидел.       Когда Иви стала проводить больше времени с их наставником-ученым Генри Грином, Джейкоб сделал вид, что ему глубоко все равно. Однако он, против своей воли, все чаще кидал презрительные взгляды в сторону сестры, когда та одаривала своей широкой и искренней улыбкой мистера Грина. Когда Иви устремляла все свое внимание на индийца, а не на брата, в душе Джейкоба творился хаос — жгучая ревность захлестывала его, заставляя сгорать изнутри, а снаружи оставляя только грустный взгляд и наигранную улыбку. Он ненавидел Генри так же сильно, как ненавидел себя за свои глупые чувства к родной сестре.       — Как же я дошел до жизни такой?       Этот вопрос остался без ответа, так как в вагоне, в котором находился Джейкоб, не было никого, кроме него и кресла сестры, которое, к сожалению для Фрая, говорить не могло.       Джейкоб не стал зажигать свет — он и так прекрасно помнил каждую мелочь в вагоне Иви. Справа был рабочий стол, как обычно весь усыпанный бумагами, которые были исписаны излишне правильным почерком сестры. Фрай вспомнил, как однажды по абсолютной случайности нашел свой портрет, видимо, выпавший из основной массы документов. Сначала Джейкоб не поверил, что на бумаге был действительно он — мужчина был идеально выбрит, а в глазах виднелся огонек азарта, который преследовал Фрая во всех передрягах. Для Джейкоба каждая стычка была испытанием — выберется он побежденным или победившим? Выберется ли вообще? Джейкоб считал, что не будет такого случая, из которого нет выхода… Но Иви всегда считала иначе, тем самым лишний раз подчеркивая то, какими разными с братом они были.       Фрай вдохнул полной грудью, улавливая тонкие нотки аромата лаванды, шлейфом тянувшиеся к кровати сестры. Он кинул на нее взгляд: даже в кромешной темноте Фрай мог разглядеть, что кровать была аккуратно заправлена, а подушки взбиты. Неукоснительная педантичность.       Вскоре он снова перевел внимание на блеклое кресло, в котором Иви любила проводить свободное время. Обычно Джейкоб, оказываясь в вагоне Иви случайно или специально, плюхался в него и разваливался, каждый раз подначивая сестру высказать все, что она о нем думает. Когда поток слов у старшей Фрай заканчивался, Джейкоб криво улыбался, снимал свой цилиндр, делал поклон и удалялся, показывая, что он снова остался победителем в их негласном соревновании.       Сейчас же младший Фрай сидел в злосчастном кресле аккуратно, почти на краю, стараясь внести в обстановку как можно меньше своего присутствия. К нему в голову закралась глупая мысль: больше всего на свете он бы хотел стать каким-нибудь предметом в ее вагоне. Зеркалом, в которое его горячо любимая сестра смотрится каждый день после сна; старой расческой, бегло скользящей по шелковистым волосам Иви. Наблюдать со стороны, не имея возможности прикоснуться…       Джейкоб вздохнул. Сложившаяся ситуация выглядела глупой несуразицей, а слова, которые он хотел сказать Иви по ее приходу, все никак не складывались в связную речь. Обрывки невысказанных фраз, чувств, мыслей… Он пару раз вставал с насиженного места, бродил по вагону взад-вперед, нервно переминаясь с ноги на ногу, но все равно возвращался обратно.       Весь этот вагон был наполнен воспоминаниями. Их воспоминаниями.       Иви в один из вечеров жутко повздорила с Грином. Даже Джейкоб признавал то, что индиец был искусным информатором, но в этом и была его проблема — ведь ассасин был безумно плох в бою и не умел ничего, кроме как копаться в своих бумажках. Сестра была до ужаса взвинчена и возмущена этим фактом, а Джейкоб чувствовал, как напряжение постепенно заполняет вагон, вынуждая его нехотя вздрогнуть. Иви присела на кровать, и брат последовал ее примеру. Он осторожно, боясь спугнуть, взял сестру за холодную руку. Старшая Фрай подняла на него глаза и их взгляды встретились всего на одно мгновение.       Он не знал, как это произошло, и не пытался найти этому объяснения. Просто в какой-то момент его губы оказались на губах Иви, и они жарко целовались, крепко обнимая друг друга. Ее губы были такими мягкими — отметил тогда про себя Джейкоб, сильнее прижимая к себе сестру. Объятия брата были крепкими и едва не душили Иви, но девушка упивалась ими, позволяя младшему Фраю зайти дальше, чем она сама была готова зайти.       Поцелуи обжигали кожу, а прикосновения Джейкоба были чересчур аккуратными и нежными, на которые, как казалось Иви, он не был способен. Его руки ласкали девушку везде — Фрай пытался запомнить каждый участок кожи на теле сестры. Джейкоб даже тогда смутно догадывался, что другого момента у него больше не будет. Он оставлял засосы собственнически, пока девушка извивалась на кровати, будучи прижатой телом Джейкоба, пытаясь не застонать от нахлынувших чувств, которые внезапно охватили все ее естество.       Джейкоб помнил это чувство. Только он владел ей тогда, а мысли о мистере Грине исчезли из головы Иви. Именно это чувство опьяняло его хуже любого опиума и сводило с ума.       Хотя он иногда задумывался над тем, кого представляла Иви под закрытыми веками: своего брата или Генри?       Наутро они не сказали друг другу ни слова. Между ними опять повисло недопонимание, стыд и осознание неправильности этого поступка, которое поочередно убивало изнутри то Иви, то самого Джейкоба.       — Джейкоб?       Фрай был резко выдернут из своих размышлений. Такой знакомый и одновременно совершенно чужой голос послышался ему с конца вагона. Он, пытаясь не выдать своей дикой радости, повернулся к источнику звука и встретился взглядом со своей сестрой.       — А, ты вернулась, — по лицу Джейкоба учтиво расползлась его обычная полуухмылка и он привстал с кресла Иви, на котором раздумывал свою речь минуту назад. — Как прошла ваша прогулка с мистером Грином?       Иви не ответила. Она привыкла к шуткам со стороны брата относительно темнокожего ассасина, но теперь его слова были пропитаны не иронией, а сожалением и особенной горечью, которая так редко появлялась в речи Джейкоба.       — Иви, скажи мне, в чем дело? Почему ты так старательно отталкиваешь меня, словно между нами ничего не было? — голос Фрая дрогнул и тот сделал шаг вперед, хотя ему показалось, будто этим движением он сделал сто шагов назад. — Неужели… Неужели Генри и вправду лучше меня?       Иви все еще молчала, не зная, что говорить. Она даже не пыталась подобрать слова, потому что любые ее фразы ранят Джейкоба сильнее, чем любой кулачный бой, закончившийся для него поражением.       — Прошу тебя, Иви, скажи хоть что-нибудь… Только не молчи.       — Джейкоб… Мы не можем…       Фрай не закончила. За нее закончил потупившийся взгляд, а руки, ранее покоившиеся по бокам девушки, резко сжались в кулаки.       «Мы не можем». Такая удобная и емкая фраза, которую обычно используют в случаях, когда говорить больше не о чем.       Чего же она так боялась? Мнения общества? Несуразного характера своего брата? Ранить чувства Генри? Или здесь крылась другая причина?       — Иви…       — Прости меня, Джейкоб. За то, что все вышло именно так.       Она отвела взгляд, всем своим видом показывая, что разговор, не успевший начаться, уже был окончен. Джейкоб не стал спорить с сестрой, зная, что это в любом случае бесполезно — Иви относилась к тому сорту людей, которые настоят на своем несмотря ни на что, даже если их неправоту докажут с научной точки зрения. Он снова посмотрел на старшую Фрай — ее глаза были полны слез, а губы подрагивали. Сердце Джейкоба ёкнуло. Он ненавидел, когда люди страдают, а теперь была полна горечи его любимая сестра.       Пульс участился, а слова Иви все не переставали прокручиваться у него в голове. Джейкобу захотелось обнять ее, прижать к себе так сильно, чтобы у нее не было даже мысли говорить подобное. Фрай неспешно протянул руку к ней, касаясь пальцами щеки. Она была горячей, точно пылала, словно едва разгоревшийся огонь. Джейкоб коснулся большим пальцем рядом с глазом сестры, вытирая слезу, не успевшую скатиться по щеке. Он будет скучать по этому чувству…       В следующую секунду, Джейкоб целует свою сестру в лоб. Целомудренно, быстро, чтобы этот поцелуй не успел отложиться в памяти. Фрай отстраняется, обходит сестру сзади и скрывается в другом вагоне, а затем выпрыгивает из поезда.       Иви остается одна. Впервые за долгое время одиночество чувствуется особенно остро — нет больше шуток про нее и темнокожего наставника, никто не врывается к ней без стука и приглашения. Джейкоб не успел уйти, а Иви уже теряется в своих чувствах, желая, чтобы брат вернулся и оказался рядом с ней.       Он вернется. Через день, через два, через неделю… Неважно. Главное, что вернется.       Иви будет ждать его. Даже если ожидание растянется на всю жизнь.