The Handler

- Какой верный песик. Так старательно охраняешь тайну своего босса, а он и не торопится тебя спасать. Переходи ко мне. Я позабочусь о тебе куда лучше. Указательный палец неторопливо царапнул ногтем покрытую ссадинами скулу пленника. - Ну, что скажешь? - А кишка не тонка? - непокорный взгляд из-под полуприкрытых ресниц холодил ничуть не хуже, чем зимняя стужа. Он точно также пробирал до костей, вынуждая тело вздрагивать. «Красив», - в который раз отметил мафиози, рассматривая своего пленника. Высокие скулы, острый подбородок, слишком нежная для парня кожа и губы, развратно пухлые, завораживающей формы. Минхо до покалывания кончиков пальцев хотелось прикоснуться, стереть струйку крови, сбегающую из уголка губ. Этот пленник опасен. - Оставьте нас, - властно потребовал мафиози. Его люди поторопились выполнить приказ, ни разу не обернувшись на пленника. Да и зачем удостаивать его вниманием? Для них этот парень уже не жилец - от босса Чве еще никто не уходил живым. Когда в комнате никого лишнего не осталось, Минхо снял свой сшитый на заказ пиджак, небрежно бросил его на спинку деревянного стула, ослабил узел галстука и закатал рукава белоснежной рубашки. Он знал, что пленник не так прост, как все, кто до этого побывали в его руках. Он наверняка ждет, когда Минхо приступит к выбиванию информации. Но Чве не был бы боссом в столь молодом возрасте, не умей он подбирать ключики к любым дверям. И этот парень, сидящий перед ним на стуле, связанный по рукам и ногам, не был исключением. Минхо медленно подошел к пленнику и, неотрывно смотря в непокорные глаза, уперся руками о чужие бедра. Наклонившись совсем близко так, чтобы глаза оказались на одном уровне, он тихо произнес: - Даю тебе последнюю возможность рассказать все добровольно, Ли Джинки. Минхо видел свое собственное отражение в чужих глазах, и это изрядно заводило. Губы пленника едва заметно дрогнули в улыбке, а зрачки слегка расширились. Своим молчанием он бросал вызов Минхо. Делая резкий рывок вперед, мафиози зубами обхватил нижнюю губу Джинки, кусая, чувствуя, как через мгновение на язык попадает чужая кровь из прокушенной ранки. Пальцы его в этот момент болезненно сдавили бедра, а ногти глубоко впились в плоть. Глаза пленника распахнулись от внезапных действий Минхо, от боли охватившей губу и ноги. Он не произнес ни звука, хотя хотелось зашипеть и обложить многоэтажными матами этого зарвавшегося, появившегося неизвестно откуда выскочку, возомнившего себя великим преступником. - И это все? - насмешливо поинтересовался Джинки, как только его губу освободили. Он аккуратно коснулся ранки языком, она щипала и причиняла дискомфорт. - Я, если честно, разочарован, - вздохнул он, закрывая глаза и избавляя Минхо от своего пронзительного взгляда. - Говорят, ты вытворяешь с людьми такое, что им ничего не остается, кроме как рассказать все, что тебе нужно. Я рассчитывал… - Ты слишком болтлив для пленника, - перебил Минхо, при этом практически прикасаясь к уху Джинки губами. - Может заодно поведаешь мне, где шеф Ян прячет свои денюжки? - на свой вопрос Минхо получил лишь насмешливый взгляд. Шеф Ян был старой закалки мафиози. Он не доверял банкам, считал их ненадежными и старался всеми правдами избегать эти учреждения. Многие задавались вопросом: раз старик Ян не хранит свои деньги в банках, то где он их прячет? Единственной ниточкой, ведущей к богатствам мафиози, был Ли Джинки. Он не раз и не два оказывался в плену у охотников за состоянием старого босса, но еще никому не удавалось расколоть его. О Ли Джинки точно также, как и о Минхо, ходили легенды. По слухам он никогда не задерживался в плену дольше трех дней. Словно издеваясь, молодой человек давал это время похитителям, а затем с легкостью сбегал, отправляя при этом на тот свет чуть ли не половину вражеского клана. Уверенный в надежности своего подопечного, шеф Ян не торопился выручать Джинки. Выпрямившись, Чве еще раз окинул взглядом Джинки и, обойдя его, остановился перед металлическим столиком на колесиках, на поверхности которого лежали самые обыкновенные ножницы. Минхо криво ухмыльнулся, заметив, как слегка вздрогнула спина пленника от характерного звука скольжения ножниц по металлической поверхности столешницы. Когда столик вкатили в комнату, он был накрыт белой тканью, и Джинки не мог рассмотреть, что на нем было. Теперь же его воображение работало на руку Минхо, подкидывая пленнику картинки аккуратно разложенных колюще-режущих орудий, от разнообразия которых любой маньяк-садист просто подавился бы слюной от зависти. Чве не сомневался, что у парня богатый опыт в этой области дознания, но в руках молодой босс держал всего лишь ножницы, к тому же не самые острые и никак не предназначенные для изощренных пыток, а вот для срезания одежды очень даже удобные. С каждым миллиметром открывавшейся кожи Минхо с трудом удавалось сохранять спокойное выражение лица тогда, как внутри у него все бушевало от гнева. Как можно было испортить столь нежную кожу такими ужасными, уродливыми шрамами? Некоторые из них были довольно старыми, практически белыми, другие же совсем свежими. Только руки и лицо оказались нетронутыми. Будь это возможно, Минхо бы лично с особым удовольствием прикончил каждого, кто приложил к этому руку. Но пленник уже сделал это за него. Джинки выглядел немного разочарованным. Обычно во время похищений все разворачивается по нескольким сценариям: насилие физическое или насилие сексуальное, иногда похитители сочетали оба варианта. Вот и в этот раз, сидя полностью обнаженным перед боссом Чве, Джинки уже знал, как тот будет действовать дальше. А жаль, молодой человек надеялся, что уж он-то точно сможет его удивить. Минхо положил ножницы на место, затем подошел к стоящей у окна тумбочке, налил в не самый чистый стакан воды и вернулся к пленнику. Джинки пил жадно. За прошедшие сутки ему впервые дали воду. - Еще? - нарушил мафиози тишину, когда стакан опустел, и получил в ответ быстрый кивок. Только после того, как большая часть воды из графина была выпита, Минхо поставил стул и небольшую картонную коробку из-под обуви напротив пленника, сел, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. В комнате повисло молчание. Разочарование Джинки стало постепенно сменяться удивлением. Он не понимал, почему Чве сначала избавил его от одежды, а теперь сидит себе спокойно и лишь смотрит в глаза. Что он задумал? - Знаешь, когда я был маленьким, то часто думал, что любую цель можно достичь. Так оно и было по сути. Захотел стать врачом, пожалуйста, достаешь все свои игрушки, тыкаешь в них указательным пальцем, приговаривая, что это всего лишь укол, и больно не будет. Только чуть-чуть, как будто комарик укусил. И вуаля, ты доктор. Минхо начал неторопливо говорить, а Джинки подозрительно прищурился, но все же внимательно вслушивался в каждое слово. - Но вот тебе исполняется десять лет, и наступает первое разочарование. Учителя начинают старательно анализировать твои способности, успехи в предметах и выносят вердикт: врачом тебе не быть. В принципе, не только врачом. Любая хорошо оплачиваемая профессия для тебя не существует. А все потому, что у твоей семьи нет денег, чтобы оплатить образование и дать шанс на достойное будущее. С каждым произнесенным словом глаза пленника становились все более колючими. Он стал догадываться, к чему клонит Минхо. И это совсем его не радовало. - Молодец, - Минхо показалось на мгновение, что похвала пленника звучит искренне, вот только на лице не было и тени доброжелательности. - Хорошо постарался, копаясь в моем прошлом. Что еще интересное расскажешь? - Узнать историю твоего детства было несложно. Кстати, - щелкнул пальцами мафиози, - мне показалось забавным, что твой лучший друг как раз смог стать врачом и проходит сейчас практику в Кливленде. Какого это видеть, как твою мечту осуществляет другой человек? Минхо задавал вопрос без особой надежды услышать на него ответ, все-таки он только начал обрабатывать пленника и был изрядно удивлен, когда тот заговорил: - Да ничего особенного. В четырнадцать я понял, что медицина - это не мое. Минхо немного растерялся, но лишь на несколько секунд, после чего, снова взяв себя в руки, продолжил: - И что же тогда «твое»? - Даже не знаю, - Джинки, приподняв подбородок, задумчиво посмотрел вверх. Невольно скользнув взглядом по шее пленника, по натянувшему кожу острому кадыку, Минхо плотно сжал челюсти, с усилием беря под контроль свои не самые приличные фантазии. - Может быть журналистика? - протянул пленник и, словно передумав, произнес: - Или юриспруденция? Экономика тоже бывает захватывающей, - снова изменил свой ответ молодой человек. - А еще мне нравятся иностранные языки. Столько всего интересного. Очень сложный выбор, - подвел итог Джинки. - Такие амбиции, а в итоге оказался в мафиозном клане. - Чья бы корова мычала, - парировал пленник. - Я изначально хотел зарабатывать деньги быстро и в больших количествах, кто ж виноват, что в большинстве случаев это незаконно, - пожал плечами Минхо. - Но ты-то другое дело, - глаза мафиози прищурились. - Ты хотел честной жизни. Но не успел закончить школу, как попал за решетку. Взять на себя вину друга за изнасилование по пьяни девчонки на вечеринке - это конечно благородный поступок. Но… - мафиози сделал паузу: - зачем? - Он не продержался бы в тюрьме и недели. - В отличие от тебя. - Как видишь, я довольно вынослив. Минхо снова осмотрел обнаженный торс, покрытый шрамами. - Сколько альтруизма, - хмыкнул мафиози, с трудом отрывая взгляд от выпирающих ключиц. - Отнюдь. Его семья щедро оплатила мой дружеский поступок. - Так причина в деньгах? - Именно, - снисходительно улыбнулся пленник. - Если только в них, то зачем, выйдя из тюрьмы, ты нашел ребенка? Джинки немного напрягся от вопроса, но все же сохранил спокойное выражение лица. - Та девчонка залетела, - продолжил Минхо. - Деньги на аборт, полученные от родителей твоего друга, благополучно потратила, а от ребенка отказалась сразу же после родов. Что она на них купила? Дизайнерские туфли? - Сумочку, - поправил пленник. - Сумочку, значит, - задумчиво повторил мафиози. - Так зачем тебе понадобился ребенок? - Чтобы вытрясти еще деньжат у родителей моего «друга». Когда я вышел из тюрьмы, у меня не было ни работы, ни образования, только новые друзья, которые и научили выживать в этом мире. А родители друга готовы мно-о-ого платить, чтобы репутацию сына ничто не запятнало. Оказывается, на практику в Кливленд насильников не берут, - вздохнул Джинки. - А твои родители? - Они отказались от меня еще в день ареста. - И ты не попробовал их убедить в своей невиновности? - А зачем? Богаче от этого они не станут, - хитро улыбаясь, заявил Джинки, всем своим видом показывая, что давно раскусил план Минхо, и любые попытки достучаться до его человечности обречены на провал. Минхо хмыкнул, поняв, что ему будет ох как не просто докопаться до слабого места пленника и, надавив на него, выведать все, что нужно. Впереди оставалось чуть меньше двух дней из трех, времени вполне достаточно, да и тузов в рукаве тоже хватает. Но чем дольше Минхо копался в душе Джинки, тем отчетливей понимал - этот человек непрошибаем. Он словно обнесен десятиметровой стеной, устойчивой к ядерным ударам, огню, воде, снегу, кипящему маслу, подкопам. И как будто этого мало, Джинки еще и полон ядовитого сарказма. Почему-то попытки Минхо нащупать слабое место пленника, задавая ему неприятные вопросы, начинали все больше и больше напоминать интервью. Джинки охотно отвечал на все вопросы Минхо, ставя того в тупик подробностями своей жизни. Под конец дня мафиози задумался. Он не был готов к тому, что пленник окажется таким словоохотливым. В голове Минхо упорно крутилось подозрение, что весь этот день он играл в чужую игру, да еще и по правилам, известным только Джинки. С одной стороны тот ничего не скрывал, но в тоже время Минхо не приблизился к своей цели ни на шаг. Чве держал пленника в комнате старого дома в ста километрах от ближайшего города. Место было заброшенным, лишь люди молодого босса охраняли территорию. По его приказу никто не смел заходить в комнату с пленником, что было немного странно, но перечить люди молодого босса не осмеливались. Минхо периодически развязывал пленника. Не полностью, поочередно освобождая то одну руку, то другую, массируя, разминая, чтобы кровь циркулировала по сосудам, а затем переходил к ногам. Минхо понимал, что своими действиями лишь дает больше возможностей пленнику для побега. Но он не мог позволить боли в конечностях от неудобного положения отвлекать Джинки от разговора. Хотя, стоило признаться - дело было не только в этом. Ему нравилось прикасаться к Джинки, чувствовать, как под его ладонями прохладная кожа нагревается, краснеет. Эти прикосновения будоражили кровь, Минхо словно касался смертоносного оружия, у которого не понятно где расположен спусковой курок. Ведь по внешнему виду пленника и не скажешь, что он обладает какой-то незаурядной силой или ловкостью. Да, у него было тренированное, подтянутое тело, но вряд ли этого достаточно, чтобы с легкостью уничтожать похитителей. В эти мгновения Минхо необычайно остро чувствовал волнение и азарт. И возбуждение. Его словно затягивало в горячий, вязкий омут из желания почувствовать больше. Джинки же до боли закусывал губу, стоило только Минхо отвести от него взгляд. Он странным образом испытывал удовольствие от действий Чве, и это ему не нравилось даже больше, чем попытки залезть к нему душу и вытянуть на свет все его тайные переживания. Любое даже самое мимолетно прикосновение к телу пленника вызывало в том легкое головокружение и сбивало сердце с ритма. Джинки с некой иронией осознавал, что все попытки пробить его психологически бесполезны, в то время как копать-то нужно совсем в ином направлении. Минхо всего-то и требовалось, что внимательней наблюдать за своим пленником в те моменты, когда дистанция между ними становилась непозволительно короткой. Но черта с два Джинки озвучит это вслух и выдаст свою слабость. - Нормальный человек не может по собственной воле позволять пытать себя, если способен в любой момент сбежать, - тихо заговорил Минхо, разглядывая шрамы на теле молодого человека во время очередного массажа поздним вечером. Его низкий голос вызвал стаю мурашек по коже Джинки. - Значит что-то в твоей голове не так. Может ты испытываешь какое-то извращенное удовольствие от этого? Что тебе больше нравится? Когда тебя режут, колют? - длинный палец коснулся ровного шрама под левой ключицей, а затем ниже очертил контуры старого следа от ожога: - Или быть может тебе нравится, когда раскаленные предметы касаются тебя? А может когда лишают сна и заставляют стоять сутки напролет без возможности опереться на стену? Неимоверным усилием воли Джинки внутренне приказал себе сосредоточиться на разговоре и отвлечься от прикосновений Минхо, так сладко отдающих внизу живота. Не хватало еще, чтобы мафиози обнаружил предательскую реакцию тела. - Больше всего меня впечатлил один больной урод, который решил срезать мою татуировку с лопатки и оставить себе на память, - буднично поведал пленник, а Минхо внутренне содрогнулся. Он старался по возможности избегать применения физического насилия, считая, что пытки скорее сломают человека, и он скажет то, что от него хотят услышать, а не то, что он знает на самом деле, и, получив нужную информацию, предпочитал быстро избавляться от людей, или отдавать приказы своим подчиненным. - Но ему не повезло. Эта гениальная идея пришла в его голову под конец третьего дня. - И что ты с ним сделал? - Скормил по кусочкам его же шестеркам. Ужас и отвращение ярко отразились на лице молодого мафиози, отчего Джинки не удержался, громко рассмеялся и сквозь смех еле выговорил: - Я его застрелил и дел то. Не люблю возиться. Обычно после подобных… - парень задумался, подбирая слова, - событий мне до жути хочется домой. Ну, или к врачу. Зависит от степени плачевности моего состояния. Когда мафиози закончил массировать конечности, Джинки вкрадчиво произнес: - Может, и в туалет меня проводишь? Или я могу прямо здесь… Минхо снова задумался. Он знал, что если в этот момент Джинки попробует сбежать, шансы остановить его близки к нулю. Но с другой стороны - это была отличная возможность проверить одну нелепую догадку, объясняющую странное поведение пленника. Приняв решение, Минхо без лишних слов освободил руки Джинки от стула, привязал их друг к другу за спиной, а затем занялся ногами. - Без резких движений, - предупредил мафиози, прижав прохладное дуло своего пистолета к затылку Джинки. Молодой человек медленно поднялся, протяжно выдохнув. Не смотря на все усилия Минхо, его ноги онемели от продолжительного сидения, и теперь тысячи мелких иголочек вонзались в ступни, стоило сделать хоть малейшее движение. Зайдя в ванную комнату, Джинки хитро прищурился и спросил: - Может, еще поможешь и подержишь? - Может, как хороший мальчик, сядешь на унитаз и сделаешь все сам? - в тон ему ответил мафиози, разворачивая молодого человека к себе лицом, и, надавливая на плечи, вынудил того сесть. Минхо поражался полному отсутствию стеснения у Джинки. По виду можно было сказать, что его нисколько не беспокоили ни нагота, ни необходимость справлять нужду в присутствии постороннего человека. А ведь, раздев его, мафиози рассчитывал создать максимально некомфортные условия для пленника. Вопреки всем опасениям Джинки не сбежал, подтверждая слухи и выводы, сделанные молодым боссом. Но теперь Минхо нужно было обдумать дальнейшее поведение, и, снова привязав пленника к стулу, он оставил его одного в комнате. *** Утром третьего дня Минхо был решительно настроен пробить защитную стену в лице Ли Джинки. Зайдя в комнату с пленником, он застал того спящим, низко склонив голову. От этого острые шейные позвонки беззащитно выпирали, и Минхо еле удержал себя в руках от порыва припасть к ним губами и провести языком, зарываясь носом в растрепанные волосы. Это желание было настолько сильным, что с трудом поддавалось контролю. То ли почувствовав пристальный взгляд, то ли услышав тихий скрип закрывающейся двери, пленник проснулся, приподнял голову и сонными глазами воззрился на Минхо. - Как спалось? - выдавил мафиози, занимая свое место на стуле напротив пленника. - Бывало и лучше, - хрипло ответил Джинки. Он широко зевнул и, повертев головой из стороны в сторону, с хрустом попробовал размять шею. Минхо не торопился приступить к массажу, как делал это вчера. Молодой человек не был готов прикасаться к пленнику - слишком уж соблазнительно выглядел сонный Ли Джинки. Вместо этого он наклонился и опустил руку к картонной коробке, стоящей у стула, поднял крышку и достал оттуда старенький потрёпанный альбом с фотографиями. Мафиози открыл первую страницу, задержался на ней взглядом, перевернул следующую и, найдя нужную фотографию, остановился, удовлетворенно улыбнувшись. - Красивая была девочка, - протянул он. Джинки нервно сглотнул, узнавая альбом. - Сколько ей было лет, когда сделали это фото? Минхо развернул альбом к пленнику, показывая фотографию маленькой девочки с коротко стриженными черными волосами, делавшими ее похожей на озорного ежика. У Джинки на мгновение перехватило дыхание. Он давно не видел это лицо, и сейчас сердце болезненно сжалось от воспоминаний. Вдохнув поглубже и беря свои эмоции под жесткий контроль разума, Джинки сдержанно улыбнулся и ответил: - Четыре. - Четыре, - медленно повторил мафиози. Эта его привычка повторять ответы начинала изрядно подбешивать Джинки. - А сейчас она могла бы заканчивать второй класс. - Могла бы, - подтвердил Джинки. Минхо внимательно следил за пленником, пытаясь поймать нужные ему эмоции, но безрезультатно - лицо Джинки было непроницаемым. - Неужели воспоминания о девочке ничего не вызывают в твоей душе? - Ну, если бы была душа… - Да ладно, - раздраженно перебил Минхо, не желая слушать всю ту философскую чушь о существовании или же полном отсутствии души, даже наклонился вперед, облокачиваясь на колени. - Вот только не надо убеждать меня, что смотря на фото, ты ничего не чувствуешь. Я ни за что в это не поверю. Когда ничего не чувствуют, не идут мстить так кровожадно и жестоко. Ее же убили. Убили из-за тебя. За то, что шеф Ян так быстро заметил и сделал своим приближенным какого-то молокососа, недавно вышедшего на свободу. Тебя припугнуть хотели, чтобы знал свое место, а ты пошел к шефу просить разрешения на месть. И даже получил его. А потом ты пропал. Долгие четыре года о тебе не было ни слуху, ни духу. А когда вернулся, шеф Ян сразу же представил клану своего нового помощника. Ты был единственным приближенным лицом, знающим секреты старого шефа. Когда тебя похитили впервые, то никто не поверил, что такое возможно: вырваться на свободу, да еще оставив кровавый след из трупов за собой. Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Поэтому второе похищение не заставило себя долго ждать. А за ним и третье. Но вот, что интересно. В плену ты проводишь гребанных три дня. Ни меньше, но и не больше, чтобы не сдохнуть. Позволяешь делать с собой все, что угодно, не сопротивляешься и не пытаешься сбежать. А за это время любой нормальный человек будет обезвожен, замучен, обессилен. И в таком состоянии ты способен вырваться на свободу. Страшно даже представить, на что ты способен будучи отдохнувшим, сытым и выспавшимся. Значит, ты по доброй воле позволяешь это, сам хочешь пыток и издевательств над собой, - Минхо, переводя дыхание, встал и снова оказался рядом с пленником, упираясь руками в его бедра и заглядывая в глубокие карие глаза. - Неужели наказываешь себя за смерть девчонки? Джинки криво ухмыльнулся, ощущая табун мурашек пробежавших по телу от места соприкосновения своей кожи и больших ладоней Минхо: - Ты слишком много думаешь. Какая сложная и заковыристая схема родилась в твоей симпатичной головке. Наказание за смерть девчонки, - передразнил пленник, тоже наклоняясь вперед, насколько позволяли привязанные к стулу руки. - Смешно. Я отомстил, и этого хватило. Правда намного проще. Тебе никогда не приходило в голову, что нет никаких тайников шефа Яна? Что все это уловка? Только представь, на сколько прост и гениален план: обучить всем премудростям боевых искусств и выносливости своего человека и пустить слух о том, что ему известно, где спрятаны деньги. Конкурентов хлебом не корми, дай добраться до этого человека и выбить из него секрет. Вот только когда до них доходит, что выбивать-то нечего, становится слишком поздно - они сами привели свою смерть к себе в логово. И ты не исключение, - Джинки победно улыбнулся, наблюдая за застывшим мафиози. - Забавно, не так ли? - Было бы забавно, если бы меня на самом деле интересовали деньги старика Яна, - нагло улыбнувшись, Минхо властно сжал руку на шее пленника, чувствуя, как судорожно дрогнул кадык под ладонью. - Куда больший интерес во мне вызываешь ты. Минхо наблюдал, как вытягивается от удивления лицо Джинки. Теперь Чве был уверен, что на верном пути. - Почему ты ждешь эти чертовы три дня? Почему не сбегаешь сразу? Зачем позволяешь издеваться над своим телом? - Тебе настолько любопытно, что ты устроил все это? - чувствуя головокружение от близости мафиози, Джинки прикрыл глаза, но так ощущения от теплой ладони на шее стали лишь ярче, и пленник был вынужден снова посмотреть на Минхо. - Я же все равно выйду отсюда завтра утром и заберу твою жалкую жизнь с собой. Скажи, оно того стоит? Джинки против воли засмотрелся на губы Минхо, которые теперь были опасно близко. - Да, - ответил тот, замечая взгляд Джинки, и, поддаваясь странному, сильному магнетизму, от которого чуть ли не искрился воздух между ними, снова сократил дистанцию. - Ну, тогда попробуй угадать, - предложил, тяжело выдохнув Джинки, ощущая, как рука опустилась чуть ниже к ключицам. Впервые молодой человек позволил себе показать усталость. Минхо вымотал его. Он уже не мог дождаться конца третьего дня, чтобы наконец свалить из этой душной комнаты, избавиться от этого треклятого брюнета, от неконтролируемого желания, вызванного его присутствием, его действиями, словами, глубоким голосом, завораживающими глазами, пытающимися проникнуть туда, куда до этого момента боялись сунуться другие. Впервые кто-то так тщательно и досконально копался в его душе, искал мотивы поступков, требовал объяснений. Все это вынуждало Джинки терять голову и контроль над собой. - Ищешь славы? - мягкое дыхание коснулось дрогнувших губ пленника. - Холодно. - Наказываешь себя? - Мы уже обсудили это. Плохо Чве. Очень холодно. Мафиози помолчал с минуту, не решаясь озвучить свои настоящие выводы после общения с Джинки. Возможно, отчасти потому, что боялся оказаться прав. - Ты хочешь найти свои границы. Словно слепой котенок прощупываешь, пытаясь понять, где твой предел. И времени ты себе даешь ровно три дня. Этого достаточно, чтобы не погибнуть. Но ты не ищешь боли. Ты словно проверяешь свою собственную волю. Хочешь знать, что сможет ее сломать. Все твое детство, юность, наполненные испытаниями, и те годы, которые ты провел у шефа Яна, перенимая его опыт, лишь сделали твою волю крепче. Я могу только догадываться, какие методы он использовал, обучая тебя. Но вряд ли они отличались гуманностью. - Горячо, - выдохнул Джинки, пьянея от запаха Минхо и тепла, которое стремительно накрывало его тело. В этот момент он не смог бы с точностью определить, к чему именно относилось это слово: к его собственным ощущениям или же к правоте Минхо. - Ты ищешь что-то, чему не сможешь противостоять, что будет не подвластно твоей воле. - Ну, с таким же успехом, я мог бы съездить в Исландию и полюбоваться на извержение вулкана, - хмыкнул Джинки. - Природная стихия, например, не подвластна моей воле. - Я ведь прав? - низкий голос лишь подлил масла в разгорающийся огонь внутри Джинки. - Прав, - все-таки признал пленник охрипшим голосом. - Скажи, - повторяя слова Джинки, начал Минхо, - оно того стоит? - рука медленно скользнула по груди. Подушечками пальцев молодой босс чувствовал, как бугрятся шрамы там, где должна быть нежная кожа. Он неторопливо обвел указательным пальцем один особенно глубокий, тянущийся полумесяцем под грудью. Чувствуя, как жар расползается по телу от прикосновений чужой руки, Джинки впервые ощущал, что не может больше себя контролировать, и это его пугало, но в то же время волновало. Где-то глубоко внутри рождался восторг. Неужели он наконец нашел то, за чем столько лет безуспешно гонялся? Он хотел Минхо, и это желание не подчинялось его воле, не слушалось его внутренних приказов. Это несомненно было именно то, что он искал. - Определенно стоило, - прошептал Джинки, теряя окончательно голову. Минхо не понял, что произошло, и как так получилось, что чужая рука легла на его затылок и, нетерпеливо надавив, вынудила мафиози оказаться всего в нескольких миллиметрах от губ Джинки. Еще мгновение, и все оставшиеся мысли покинули его голову, вытесненные восторгом от жаркого прикосновения губ. Джинки целовал настойчиво, требовательно, жестко, часто переходя на укусы, пока не отстранился, болезненно сведя брови над переносицей. Боль в руках вернула голове немного ясности. Пораженный Минхо тут же отпрянул назад, выпрямляясь. Он смотрел, как Джинки разминает ноющие руки, как затем освобождает ноги, как падает на пол веревка, и не верил своим собственным глазам. Пленник медленно выпрямился и, тихо охнув, вплотную подошел к мафиози. - Нужно лучше проверять узлы, - ответил на немой вопрос Джинки. - Не волнуйся, - притягивая Минхо к себе за пояс еще ближе, пленник понизил голос до шепота, - третий день еще не закончился. - Меня это слабо утешает, - нервно усмехнулся мафиози, чувствуя предательскую слабость в коленках. Рука Джинки, скользнув за пояс Минхо, легла на холодную рукоятку пистолета, о котором ошеломлённый мафиози так и не вспомнил. Бывший пленник, не отводя жадного взгляда от лица мафиози, ловко достал обойму из оружия и швырнул ее в дальний угол комнаты, а сам пистолет в противоположную сторону. - Думаю, это нам не понадобится. Минхо пробила дрожь от перемен, произошедших с Джинки. Во взгляде появилась хищность, которую еще вчера сложно было себе представить. Возможно, именно с таким выражением лица он убивает. Грудью Джинки плотно прижимался к молодому мафиози, от чего тот чувствовал сильные и быстрые удары чужого сердца. Желание молодого человека не оставляло сомнений - Минхо отчетливо ощущал низом живота твердость намерений Джинки, да и сам он не уступал в этом своему пленнику. Теперь уже бывшему пленнику. Когда Джинки попробовал прижать Минхо лицом к стене, тот предпринял попытку сопротивления, быстро закончившеюся ничем. Мафиози во всей красе ощутил силу Джинки. - Поздно трепыхаться, - вкрадчиво произнес бывший пленник, освобождая от одежды мафиози. С одной стороны, Минхо не был против подобного расклада, но он должен был хотя бы попытаться отвоевать лидирующую позицию. А с другой стороны… А с другой стороны, Минхо и представить себе не мог, что будет так развратно раздвигать ягодицы своими же собственными руками, чтобы Джинки проникал еще глубже в него, что будет выгибать спину от медленного скольжения ладоней вверх вдоль позвоночника, кусать губы, сдерживая пошлые стоны. Будет краснеть от жалобных скрипов стула, еле выдерживающего натиск двух пылающих жаром тел. Судорожные вздохи Джинки, когда Минхо особенно глубоко принимал его в себя, растекались сладкими пульсациями от ушей до кончика возбужденного члена мафиози. Казалось, он готов кончить в любой момент. Он был уже на грани, но Джинки сдавил руками чужие сильные бедра, заставляя замедлиться и остановиться. Ноги бывшего пленника дрожали под тяжестью чужого тела, срывающееся с губ частое дыхание опаляло кожу между лопатками Минхо. Он хотел продлить этот момент. Растянуть его как можно дольше. Но кульминация приближалась слишком быстро. - Ты такой горячий внутри, так бы и остался в тебе, - касаясь губами кожи, хрипло протянул Джинки и, соскальзывая ладонями на внутреннюю поверхность бедер, развел их еще шире, вырывая отчаянный всхлип брюнета. Минхо не мог больше ждать, не мог терпеть. Он был полностью раскрыт, растянут до предела, чувствителен как никогда прежде, переполнен возбуждением. Приподнявшись, он с силой опустился на Джинки, позволяя себе протяжно простонать, кончая мощной струей и сжимая внутри упругий член. Рыкнув от такой наглости, Джинки столкнул Минхо со своих колен на пол, чтобы тут же руками развести его ягодицы и одним мощным, грубым толчком проникнуть в горячее нутро, жадно обхватившее член. Джинки двигался быстро, жестко, каждым уверенным толчком выбивая глухие стоны из парня под собой. Жадно целовал спину, иногда кусая загривок, а иногда засасывая покрытую потом солоноватую кожу, оставляя на ней красные следы. Просунув руку под живот, он убедился, что тот все еще возбужден, и по дрожи, сотрясшей тело, когда он сжал чужой стояк, понял, что Минхо вот-вот кончит во второй раз. Прощаясь со своей выдержкой, Джинки сделал еще несколько глубоких толчков и одновременно с Минхо почувствовал, как его накрывает бурный оргазм. Перед глазами расползались разноцветные круги, дыхание сперло, член пульсировал внутри Минхо. Он обессилено упал на чужую спину, краем сознания отмечая, как быстро бьется сердце мафиози. Наверное точно так же бьется и его собственное. Еще раз лениво царапнув зубами по сгибу шеи парня, он повернул его лицо к себе, медленно целуя обкусанные и опухшие губы. Минхо было слишком хорошо. Настолько, что даже не верилось в реальность происходящего. Он все еще чувствовал Джинки в своем теле, как его вязкое семя растекается внутри, горячий поцелуй на губах. Мафиози был бы не прочь провести еще один раунд, да и член Джинки, снова встающий и растягивающий стенки заднего прохода, говорил об ответном желании. Первый толчок Минхо встретил одобрительным стоном в пухлые губы бывшего пленника. Не выходя из жаркого податливого тела, Джинки перевернулся на бок вместе с Минхо, и снова начал двигаться, выбивая дух и остатки разума из мафиози. Даже вымотанный бурным сексом Джинки не смог отлипнуть от Минхо, так и засыпая на полу, крепко прижимая его к груди и слушая глубокое, ровное дыхание. Он определенно хорошенько обдумает, что же произошло в этот день, но сделает это чуть-чуть позже. А сейчас ему нужно отдохнуть. *** Первые лучи солнца, возвестившие о начале четвертого дня, пробились через окно и лениво подползали по полу к лохматой макушке молодого человека. Сейчас он не был похож на руководителя мафиозного клана. Следы прошедших дня и ночи отпечатались темными кругами под глазами и пятнами засосов на теле. Минхо проснулся несколько минут назад один и устало прикрыл ладонью глаза. Он улыбался. Смешно, но Ли Джинки снова вырвался из плена, что и следовало ожидать. И пусть в этот раз его не удерживали силой, он все равно никогда не остается в плену дольше трех дней. Но что-то подсказывало Минхо, что Ли Джинки вернется, на этот раз по доброй воле. И то, что он жив - было ярким тому доказательством.