A. M. (america's suitehearts)

— Ты сделал что? Патрик механически поправляет очки дрожащими пальцами. Он давно уже разучился удивляться, разучился воспринимать всерьез очередную сотворенную Вентцем глупость во имя его собственного плана прожигания жизни: от Калифорнии и до штата Вермонт черной гелевой ручкой по карте и целым морем выпивки в отелях. Пит не привык отказывать себе в таких обыденных радостях. — Ты просил доказать, и я это сделал. Его взгляд тяжелый, обволакивающий; темный мед в глазах пузырится, как шипучая газировка, и только губы растянуты в слишком мальчишеской улыбке. Вытянутые в трубочку они выглядят гораздо лучше – так целуются настоящие американские милашки. Патрик каждый день смотрит в окно, а там он: сидит прямо около калитки, на границе разбитого асфальта тротуара и блеклой полоски вялой весенней травы. Подошвы обуви разъедены вытекающей из баков радугой бензиновых пятен, ветер обволакивает холодным целлофаном продрогшее тело. Прямо как сторожевой пес: душит своей верностью, крутится вокруг дома, как привязанный. «ты под моей защитой», но, Пит, защита нужна только от тебя. Патрик хотел кричать ему в лицо каждый раз, когда он снова приносил за пазухой пакетики с Ангельской пылью, устраивал драку или крал дорогое шампанское из магазинов. Стамп много раз просил оставить его в покое, убеждал Вентца, что мир не вращается вокруг его громкого «я», а тот только кивал и втирал языком себе в десна остатки звездного порошка. Пит считает себя центром Вселенной, хотя иногда признается, что Вселенная считает себя центром каждого из нас и поэтому с таким желанием выбирает самых ярких и громких в любимчики. Патрик каждый раз обещает себе дотянуть до вечера, а Пит просто слишком влюблен в собственные грехи. И сейчас он стоит перед Патриком на холоде в одной футболке и протягивает ему карточку из черного полупрозрачного пластика, на котором серым пятном выделяются очертания человеческого сердца. — Я принес тебе его фото, если ты не веришь словам, — Вентц невзначай объясняет, проводя мягкой ладонью по руке Патрика. Те самые медовые глаза слегка подведены, и, если провести по тонкой расплывшейся линии черного карандаша языком, на вкус они были бы точно как виски. Широкая улыбка не сходит с его лица, будто они вдвоем снимаются в одном фильме. «телевидение делает тебя Богом», однако Патрик не согласен быть даже тем, кто прокручивает пленку в операторской. Он просто хочет убеждать всех окружающих, Пита и себя, что тот ему не нужен. Обреченное, туманное, облачное сердце маленького человека – большая трагедия. За целых восемь попыток Патрик так и не смог всерьез оборвать все связи. — Иди ко мне, — Пит тянет его за воротник, и они оказываются на «миллиметр между». В одной руке Стамп держит рентгеновский снимок, другой сжимает футболку на груди Вентца и чувствует прерывистое сердцебиение. — Как ты достал его? — Обманул врача, — дергает плечами и ведет кончиком пальца по линии челюсти Стампа. — Для тебя. Патрик обещает больше не верить: боится быть преданным ему и стать преданным им же, но когда Пит снова придет к дому, сядет на асфальт и щелкнет зажигалкой, Стамп вновь выбежит и подставит ему под игрушечное пламя последнюю сигарету из синей пачки. Когда Питер начнет дрожать от холода, он вынесет ему чашку горячего американо без сахара. Когда улыбающееся личико даст трещину, будет гладить по голове и вытирать тыльной стороной ладони выступившие слезы. Медовая пленка радужек совсем не делает их сладкими. Волосы Вентца всегда красиво уложены, даже если руки по локоть в дорожной пыли, а под веками целые созвездия от потерявших эффект порошков. Одежде изо всех сил придается небрежно-впечатляющий вид, будто это имеет какое-то значение — вечно измотанный и израненный своим стремлением к жизни с экранов телевизоров, парень выглядит проигравшим. Его лицо не назовешь идеальным для глянца обложки: Пит улыбается слишком широко, но честно, с искрящимися пузырьками газировки в уставших глазах. Он уже давно перешел с классической колы на подлитый в банку из-под нее же бурбон, но. Патрик обещает себе сохранить его просвеченное и изувеченное сердце где-нибудь в надежном месте. Он обещает больше себе ничего не обещать. Пит просто слишком влюблен в собственные грехи, а Патрик – в него.