Завтрак туриста

Влажные сумерки всё сильнее сгущались вокруг крошечного домика на сваях. Эйду начинало казаться, что воздух уже можно зачерпывать кружкой, но вряд ли этот сладковатый кисель утолил бы жажду. Старательно следуя инструкции, он заранее набрал воды в одном из лесных ручьев, но пить и есть пока не хотелось. Гудели от усталости ноги, мутно и тяжело ныла голова, мучительно клонило в сон, но задремать под бесконечный шум леса не получалось. В углу противно квакала лягушка, гордо сидевшая посередине невесть откуда взявшейся в домике лужи. За стенами пищали, рычали, стрекотали и даже хихикали неведомые местные звери. А еще в туристическом центре предупреждали, что здесь водятся и хищники, в том числе те, которые умеют забираться на самые высокие деревья… Эйда передернуло. Сейчас он проклинал и дебильную идею поехать в азиатский национальный парк, и себя за то, что отвлекся на какую-то яркую хрень и оторвался от группы и друзей, которые сразу не заметили его отсутствие. Карты, само собой, выдали каждому, да толку было с той карты, если до этого ты ездил разве что на пикник в ближайший лес? Ну, то есть, то, что ты привык считать лесом. — Гребаный парк, — сказал Эйд в темноту. Что-то захохотало ему в ответ. Совсем близко глухо заухала сова. Парень устало махнул рукой, собрал всё свое мужество и начал устраиваться на ночлег. Всё будет в порядке, утром его найдут, здесь все такие домики наперечет, как говорил гид. Связи здесь почему-то не было, но завтра он сам побродит по окрестностям, поймает сеть и свяжется с группой. А пока... черт возьми, он же проведет ночь в настоящих джунглях! Один! Будет о чем рассказать. Спальник был неприятно влажным, как и всё вокруг. Похоже, на него еще и натекла вода с лиан, ползущих по стенам дома. Эйд выругался сквозь зубы, расстелил его кое-как, надеясь, что тот хоть немного высохнет, и сел на пороге, уставившись в ночь, орущую на разные голоса. Темнота пахла какими-то сладкими цветами, от которых кружилась голова. Что-то белое мелькнуло внизу, зашелестели кусты, будто через них ломился крупный зверь, и Эйд подобрался, судорожно вспоминая, кто бы мог иметь такую окраску. На ум приходил только полярный медведь. — Эй! — окликнул парень. — Есть тут кто-нибудь? Белое пятно замерло, колыхнулось, и низкий голос, несомненно, принадлежавший человеку, произнес что-то на непонятном языке. У Эйда отлегло от сердца. Это был всего лишь местный или такой же турист, как он сам, который заблудился в лесу и ищет ночлег. — Поднимайтесь, — крикнул он и помахал рукой для убедительности. — Не бойтесь! Человек внизу поднял голову, напряженно вслушиваясь в слова незнакомой речи, а потом деревянная неустойчивая лестница заскрипела — гость поднимался наверх. Фонарик в руке Эйда замигал и погас. Ругнувшись, парень прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-то во влажной душной темноте. Сквозь кроны огромных деревьев проглядывала луна, но толку от нее было немного. Незнакомец выбрался на настил перед входом в домик. В темноте его смуглое лицо было почти неразличимым, только глаза почему-то вспыхивали зеленоватыми огоньками. Эйд поморгал, потер лицо ладонью, прогоняя мутные галлюцинации, поспешно встал и протянул руку. — Добрый вечер, — сказал он. Гость пожал протянутую руку и что-то произнес в ответ. Глаза у него были совершенно нормальные. — Я Адриан. Вы... проходите, пожалуйста. Тот кивнул и вслед за Эйдом вошел внутрь, наклонившись, чтоб не задеть низкую притолоку. Там он сел прямо на пол, указал на себя пальцем и, похоже, назвал имя — очень длинную и затейливую фразу, из которой парень уловил только окончание «янг». — Янг? — переспросил Эйд. Гость, подумав, утвердительно кивнул. — Простите, Вы говорите по-английски? А по-французски? Но ответом на оба этих вопроса было отрицательное покачивание головой. Других языков Эйд не знал, да и французский он знал только на бытовом уровне, достаточном для поездок к монреальской родне. Он вздохнул и подумал, что про себя будет звать чувака в белом Янгом, а что еще оставалось делать. В конце концов, большинство местных жителей предпочитало представляться европейскими именами. А во всем остальном они как-нибудь объяснятся на пальцах. Свежепоименованный Янг тем временем вытащил из заплечного мешка фрукты, выдолбленную из дерева бутылку, разложил всё это прямо на спальнике и приглашающе махнул рукой. Эйд достал из своего рюкзака бутылку воды, пачку сушеных фруктов с орехами и кусок твердого сыра. Только сейчас он почувствовал, насколько сильно хочется есть. Видимо, гость тоже проголодался за время блуждания по джунглям, так что ели они быстро и молча. В бутылке у Янга оказалось сладковато-терпкое вино, пахнущее цветами и совершенно не бьющее в голову. Глаза Эйда уже привыкли к темноте, и теперь он мог разглядеть гостя — действительно, это был один из тех, кого гид называл “оранг асли”, попросту аборигены здешнего леса. Только одежду он носил слишком старомодную для местных, предпочитавших футболки и шорты. Хотя кто знает... может, кто-то в этой глуши живет до сих пор, как дикари? Эйд попытался приподняться, чтоб убрать остатки еды со спальника, но голова закружилась, и он неловко завалился головой на колени гостя. Мир вокруг ходил ходуном и грозился рухнуть в любой момент. — Вот нажрался, — пьяно пробормотал он, — извини...т-те. Я ща... Чужие руки скользнули по его плечам, мурлыкающий голос, доносящийся будто сквозь подушку, прошелестел что-то неразборчивое, и Эйда бесцеремонно опрокинули прямо на голые доски. «Где-то тут была чертова лягушка, — вспомнилось ему, — если сейчас она прыгнет мне на голову…» Он попытался высвободиться, но запутался в руках, в ногах, в задранной футболке и спущенных штанах, в ласковом шепоте на незнакомом языке. Под головой он чувствовал какие-то мокрые листья, лепестки терпко пахнущих цветов щекотали виски, над крышей домика отчаянно орали птицы. Эйду казалось, что он сейчас потеряет сознание. Янг старательно гладил, вылизывал его тело, больно кусался и тут же целовал места укусов. Голова от гребаного вина звенела и гудела, и было так сладко дотрагиваться слабеющими руками до горячего и влажного тела нежданного любовника. Одуряющий цветочный запах бил в ноздри. На сухих губах незнакомца был привкус вина, меда и крови, его глаза светились по-кошачьи, и Эйд то и дело проваливался в темноту, забывая про всё на свете. Когда Янг коснулся губами его члена, лизнул, будто обвивая, неожиданно длинным узким языком и взял глубоко в рот, парень громко застонал и сжал кулаки. Он вскрикивал, бессмысленно дергая бедрами, то вцепляясь в густые волосы любовника, то бессильно разжимая пальцы. Уплывая по сладким липким волнам, он не успел даже дернуться, когда Янг перестал его ласкать, резко перевернул на живот и поднял вверх, заставляя встать на четвереньки. Эйд попытался вырваться, ощутив, как ему раздвигают коленом бедра, но ничего не вышло. «Твою мать, — мелькнуло в голове, — сейчас меня трахнет непонятно кто посреди глухого леса, а потом...» Все ужасы грядущего «потом» он представить не успел. Любовник не спешил, растягивая его и успокаивающе бормоча что-то, Эйд снова падал в темноту, где были только ласковые руки и тихий шепот над ухом. Он опирался на колени и локти, постанывая сквозь зубы, и закричал, когда Янг резко вошел в него, — и джунгли в ответ заверещали на разные голоса. Эйд дергался навстречу размеренным движениям, матерился и снова кричал, перекрывая бесконечный лесной шум. Когда они оба, кончив, повалились на пол, сквозь пелену сна парень услышал тихий смешок и почувствовал, как острые зубы прикусывают шею. Стало больно, мутно, невыносимо жарко — и темно. Эйд проснулся от встревоженных голосов над головой и с трудом разлепил глаза, вглядываясь в смутно знакомые лица. Тело ломило, и каждый звук казался ударом грома. Противно ныла шея. Он медленно осознавал — его быстро нашли, он вправду не так далеко ушел от тропы, вокруг перепуганные люди, не решающиеся его тормошить и расспрашивать, и с ними не менее перепуганный проводник, и… Стоп, он же засыпал под крышей. И не один. Тогда почему… Домика на сваях не было. Он лежал на подушке мха, рядом со своим спальником, остальные вещи валялись тут же. Одежда была на нем, хоть и изрядно отсырела. И... никаких следов другого человека. — Эйд, у тебя кровь! — испуганно пискнула одна из девчонок. Он помнил её лицо, но почему-то напрочь забыл имя... Эйд потер шею, нащупав болезненные ранки, больше всего похожие на след от укуса. Твою ж мать, укуса. — Ничего, — он махнул рукой, с трудом поднимаясь со своего импровизированного лежбища. — Поцарапался вчера, наверное… Вообще всё норм, я тут переночевал, хоть и жутковато было... — Ты в порядке, Эйд? Может, вернемся в центр, там есть врач, — предложил парень, имени которого Эйд тоже не смог вспомнить. Джо? Сэм? Кажется, Сэм, да... — Не, всё отлично! — он постарался улыбнуться. Показывать слабость отчего-то не хотелось. — Давайте лучше двинем дальше, до следующего пункта. Я только барахло соберу… Сворачивая спальник, Эйд вдруг нащупал в его боковом кармане что-то твердое, запустил туда руку и вытащил деревянную фигурку, грубо вырезанную, но очень уж узнаваемую. Это был мужчина в распахнутом свободном одеянии и с гордо торчащим членом. — Сука, — пробурчал Эйд, снова потирая шею. Он сунул фигурку в карман джинсов, покидал валявшееся барахло в рюкзак, подхватил его и был готов двинуться дальше, надеясь, что не упадет по дороге. Но тут девчонки защебетали: «Ой, смотрите, сова, сова днем!» — и тут же защелкали фотоаппаратами. На ветке раскидистого дерева сидела большая белая сова, презрительно щурясь на людишек, тычущих в нее пальцами. Проводник, увидев её, замахал руками, творя в воздухе затейливые пассы, и забормотал что-то про духов, то и дело сбиваясь на родной язык. Конечно же, его никто не слушал. А Эйд мог поклясться, что гребаная птица, перед тем, как величественно сняться с ветки и раствориться в лесной зелени, подмигнула ему самым нахальным образом. Тут же вниз мягко соскользнула лиана, мазнув его по щеке желтой пыльцой, а ветер донес чье-то глуховатое хихиканье. «Еще встретимся, — смеялась из чащи белая сова, — еще встретимся».