Капитанская дочка

Тортуга, по обычаю своему, кишела пьяными пиратами, потерянными алкашами и распутными девками. Веселье только набирало обороты, солнце село совсем недавно, и скоро ни в одном пабе острова будет не протолкнуться. Джек, осмотревшись и поправив капитанскую шляпу, покачнулся и направился к одному из свободных еще столиков, занимая его вместе со своим матросом, мистером Гиббсом. — Кажется, содержимое консервных банок еще не совсем протухло! — засмеялся мистер Гиббс, когда мимо них прошла пара девиц, изрядно вымазанных косметикой. Но смех его больше был похож на пьяное кряхтенье, а Джек даже усом не повел, осматриваясь. К этой привычке мистер Гиббс привык — еще не хватало, чтобы Джека схватили его недоброжелатели в таком месте да за таким занятием! Убежденный в своей безопасности, мужчина расслабился и откинулся на спинку стульчика, отпивая из жестяной кружки холодный ром, тут же расплываясь в довольной улыбке. — Ветер удачи дует нам в спину, мистер Гиббс, — снова довольно улыбнулся Джек, делая еще один глоток. Разум его уже был занесен поволокой алкогольного тумана, а глаза блестели, словно в них горели огоньки керосиновых светильников. Такой же подвыпивший матрос стукнул кружкой о стол и воскликнул, поднимая ввысь эту самую кружку: — За «Черную Жемчужину!» — За «Жемчужину»… — нежно, с особой любовью выдохнул капитан Джек Воробей, будто говорил он не о своем корабле, а о любимой женщине. К слову, корабль этот и был его любимой женщиной — ради нее он связался однажды с морским дьяволом, вместе с ней он сгинул в пучину тайника Дэйви Джонса, и ее он во второй раз поднял со дна морского, утопленную и захваченную Черной Бородой. Кажется, в этом мире существовали для пирата две самые ценные вещи — несравнимая ни с чем «Черная Жемчужина» и ром. Застолье продолжалось за приятным молчанием и распитием алкоголя — каждый из пиратов обдумывал свои думы, и отдыхал от предшествующих событий. Когда закончилась очередная бутылка, Джек поднялся и, пьяно икнув, сообщил, что принесет еще пойла. Мистер Гиббс возражать не стал и откинулся на спинку, запрокидывая голову. Стоило Джеку уйти, как мужчина захрапел, развалившись за столом в позе морской звезды. Джек, осматриваясь и обходя особо шумных и пьяных мужиков, иногда покачиваясь, чем грозился упасть, направлялся к бару, за которым сидел такой же пьяный, как и все, бармен. Но дойти до цели пирату было не суждено. Внезапно, так, что он не успел ничего понять, его кто-то схватил за грудки и дернул в сторону, от чего пьяное тело врезалось в столб, не справившись с собственной координацией. Болезненно простонав, Джек взялся за ушибленную голову, поморщившись и восстанавливая поплывшее зрение, чтобы взглянуть на того, кто посмел прервать его досуг. Увиденное им произвело на него отрезвляющее впечатление — мужчина тут же выпрямился и склонил голову к правому и левому плечу, разминаясь. Перед ним стояла некто иная, как Анжелика Тич. — Опять напиваешься до беспамятства и совращаешь невинных девушек? — усмехнулась брюнетка, все еще продолжая держать Джека за ворот его плаща. Заметив это, мужчина многозначительно отстранил ее руку от себя и отошел на пару шагов. — Что занесло тебя на эту помойку? И как ты выбралась с острова? — лицо пирата исказило удивление и размышление, а одна из его бровей выгнулась дугой. Рукой он поглаживал свою бороду, создавая еще больший вид раздумья. — На черепахах, — едко выжала девушка сквозь зубы, оскалившись. Она резко приблизилась к молодому мужчине и, схватив его за руку, оттащила в сторону, где никто бы им не помешал. — Эй-эй, полегче, крошка! Предупреждать надо! — Джек резко остановился, вырывая руку. Рядом никого не было, и шум доносился издалека. — Ты убил моего отца! — закричала Анжелика, бросившись на пирата с кулаками. Впрочем, кулаки эти достали лишь до его груди, а внезапный приступ храбрости был очень похож на истерику маленькой обиженной девочки. — Ты оставил меня одну на этом чертовом острове! Ты снова бросил меня! Второй раз! — громко кричала девушка, колотя грудь Джека, который снова из-за опьянения не сразу понял, что происходит. Придя в себя и поймав Анжелику за плечи, он хорошенько встряхнул ее и поставил перед собой, совсем не обратив внимания на ее попытки ударить. — Стой-стой-стой, ты чуть не сломала мне нос! — взвился Джек, пытаясь остановить взбесившуюся пиратку. Брюнетка успокоилась, но дышала она тяжело и отводила злой взгляд, чтобы снова не броситься на мужчину. Теперь, когда пелена безумия спала, она жалела, что позволила Воробью увидеть себя слабой. Тот же в свою очередь рассматривал ее — ничего не изменилось. Шоколадного цвета волосы, в которых постоянно гулял ветер, загорелая бархатная кожа, лицо, которое передавало все ее эмоции. Чувственно приоткрытые губы, пухлые и сочные, карие глубокие глаза, очерченные густым слоем черной косметики, которая делала взгляд еще более глубоким, вздымающиеся ноздри от тяжелого дыхания. Девушка пыталась совладать с внутренним демоном, но выходило плохо. Пьяный мужчина заметил это и ухмыльнулся, отпуская узкие плечи знакомой. — Ну и что тебя привело ко мне? — спокойно, растягивая слова, спросил Джек, прислонившись спиной к стене, чувствуя, что устал, и девчонка потратила последние его силы, которых хватало стоять самостоятельно. — Мне нужен корабль, — как-то обиженно, отчаянно, может даже требовательно произнесла Анжелика, утихомирившись окончательно. Плечи ее были опущены, и за бешенством пришло разочарование — у нее не осталось ничего. — Кому он в наше время не нужен… — усмехнулся мужчина, но заметив, что собеседница его не намерена шутить, спрятал улыбку и вздохнул, посерьезнев. — Ладно. С чего ты решила, что у меня есть корабль? — спросил Джек, не сводя глаз с пиратки. Она повернулась к нему, наконец, глядя в глаза. — Ты серьезно? Все пираты, в каждом порту, в каждом пабе кричат о том, что Джек Воробей снова поднял со дна морского «Жемчужину»! — повысив голос, ответила Анжелика. — И ты заявилась сюда требовать у меня мой корабль? Да ты сбрендила! — воскликнул мужчина, попытавшись ретироваться с места допроса, но Анжелика была и трезвее, и быстрее, так что Джек снова был пойман девушкой. Он шумно выдохнул, показывая, что сдался. — Я хочу, чтобы ты взял меня с собой! — выпалила брюнетка, пока пират опять не предпринял попыток к бегству. Дыхание ее снова участилось, а сердце забилось быстрее — она не знала, как Воробей к этому отнесется. Если честно, Воробей и сам не знал, что сказать. На его лице можно было различить озадаченность, и рука его снова потянулась к бороде. В опьяненном мозгу закипел мыслительный процесс, из которого Джек мало что смог вынести для себя. — И долго ты собралась… путешествовать со мной? — так же озадаченно спросил Джек, оглядывая девушку, словно она могла быть подосланным шпионом, чьим-то агентом. Глаза его сощурились. — Я… не знаю, — честно выдохнув, Анжелика плюхнулась на стул, глядя в пол. Разговор для нее был более чем неприятен. Мало того, что она заявилась сюда, одна, совершенно без гроша, так еще приходилось просить… просить о помощи Джека Воробья! Это очень било по ее гордому эго, но выхода у нее не было — кроме Джека ее не принял бы никто, а оставаться на Тортуге среди пьяных скотов она не горела желанием. — И что ты мне предлагаешь взамен, а, Анжелика? — тихо спросил Джек, уже сидевший рядом с ней за одним столом. Она не заметила, как на столешнице оказались две кружки и бутылка рома. Не раздумывая, она налила себе больше половины и разом выпила все это, выдыхая и морщась. Джек усмехнулся, плеснув себе и проглотив обжигающий алкоголь. Это был риторический вопрос — они оба понимали это. Девушка не могла дать Джеку ничего, ведь все, что она имела — это одежда, которая была на ней, и шпага, которая была совершенно не нужна мужчине. Воробей знал, знал, как только она заикнулась о корабле, что он непременно возьмет ее с собой, несмотря на то, что произошло с ними в прошлом. Уже в прошлом. Он не считал себя виновным в смерти Черной Бороды — для него было гораздо важнее то, что девушка, когда-то появившаяся в его жизни, осталась жива благодаря ему. Разобраться в своих «ощущениях» к ней он не успел — мистер Гиббс и пытался вытянуть хоть что-то из Джека, но ему это не удалось, потому что на тот момент капитана интересовала куда более важная женщина в его жизни — «Жемчужина». И сейчас, когда пьяный Джек, имеющий свою команду, корабль, сидел здесь, рядом с Анжеликой, он понимал, что не может ее оставить. Не в этот раз. — Вставай, — резко скомандовал Джек, стукнув кружкой о стол, поднимаясь. — Я не собираюсь тащить пьяную женщину до корабля. Ее улыбки он не увидел — слишком быстро направился на поиски мистера Гиббса. А Анжелика, совсем не ожидавшая такого поворота, вприпрыжку, на манер Воробья скакала за ним, избегая прикосновений пьяных мужиков и дам вокруг. Мистер Гиббс нашелся все в той же позе звезды, храпящий и развалившийся на стуле. Вот-вот и он рухнет на пол. — Пора на борт, мистер Гиббс! — громко оповестил Джек матроса о том, что тихий час окончен. Вдобавок ко всему Воробей бесцеремонно вылил на лицо спящего Гиббса кружку рома, который, попав мужчине в рот и нос, тут же его разбудил. — Шторм! Шторм, убрать паруса! — воскликнул пьяный, вскочивший Гиббс, поскальзываясь на пролитом Джеком алкоголе и падая, рассмешив этим Анжелику. Пьянчуга, заметив в обществе капитана девушку, тут же засуетился и быстро поднялся, смешно пошатываясь. — Есть, капитан! — отдал честь Гиббс и отправился на выход вслед за Воробьем и его пассией, как в тайне называл матрос Анжелику. Прибыла троица на борт еще до полуночи — солнце село не так давно, и небо еще было синим, от чего звезды казались тусклыми. Ночь еще не успела набрать свои обороты. Шумная Тортуга осталась за кормой «Черной Жемчужины», и Джек, дав курс рулевому, отправился в свою каюту. Мистер Гиббс спустился вниз и присоединился к уже спящим морякам, расположившись в одном из гамаков. Анжелика, понимая, что капитан не заботится и не собирается заботиться о месте ее ночлега, побежала за ним, остановив за плечо. Мужчина обернулся, сверкнув глазами. — Чего еще? Накормить, обуть, одеть? — усмехнулся он, оглядывая девушку: черные кожаные брюки плотно обтягивали ее ноги, а некогда белая рубашка была порвана в некоторых местах и сильно испачкана. Впрочем, прелесть ее заключалась в крупном вырезе, который не давал Джеку никакого покоя, когда взгляд цеплялся за него. Очень сложно было сохранять суть разговора в голове, когда перед глазами находилась такая красота. — Я не могу остаться на ночь с твоими матросами, — гордо заявила девушка, скрестив руки на груди и вздернув подбородок. Джек, с секунду замявшись, также скрестил руки, повторяя за ней. — Все каюты заняты. Извините, мисс, но вам придется спуститься вниз, где предостаточно места для сна, — серьезным, не терпящим возражений тоном произнес Джек, буравя взглядом горделивую девчонку. Явилась к нему, потребовала взять с собой, да еще и недовольна чем-то! Абсурд! Но Джек, наблюдая за сменяющимися эмоциями на лице брюнетки, прервал так и не успевшую начаться речь из ее губ, продолжив: — Но ты можешь пройти со мной, если снова хочешь оказаться в моей постели, — закончил капитан, на удивление, произнеся последние слова так же серьезно, как и предыдущие. Анжелика, в сумерках рассматривая серьезное лицо Джека и ища в нем какой-то подвох, все же сдалась и выдохнула: — Я иду с тобой. Капитан, молча отвернувшись, отправился в каюту, уже ведя за собой свою бывшую пассию. Одному только Богу известно, как перевернулось сердце молодого мужчины от осознания того, что та, кто смогла покорить его несколько лет назад снова рядом с ним, и снова так близко, хоть они и не в прежних отношениях, отчего мужчина теперь даже грустил. Во время плаваний Джек редко вспоминал свою бывшую возлюбленную — свободного времени на думы у него было мало, но все же когда оно было, Джек помнил, что когда-то они с Анжеликой были вместе, и что когда-то он позволил себе сбежать… Он помнил, как смотрела на него еще юная девушка, он помнил, как она краснела от его слов и прикосновений, он помнил, как она первому ему доверилась… А потом он вынужден был ее оставить. Бросить так не вовремя, чтобы она не пострадала. Он мог бы взять ее с собой, море было ее стихией, но рядом с Джеком она всегда оставалась в опасности. И он оставил ее, исчезнув. Но она сама нашла его. Нашла тогда, когда он ей понадобился. Воспользовалась им так же, как она считала, что он воспользовался ею… И Джек снова бросил ее на острове одну. В водовороте всех событий, всех передряг он совсем забыл, что такое женское тепло, что такое женская забота и что может дать ему Анжелика… Ему стало стыдно за свое поведение. Стыдно и ужасно некомфортно, потому что резко захотелось извиниться, извиниться так, чтобы она поняла — это искренне. Но он не мог. Что-то мешало ему, не давало повернуться и сказать все под светом серебряной луны. То, что он оставил ее в первый раз ради того, чтобы сохранить ей жизнь. То, что он не забывал о ней никогда, хоть и вспоминал редко. То, что ее появление в его жизни снова подняло бурю в его душе. То, что оставил ее на острове во второй раз по глупости. Больше глупостей Джек совершать не хотел. Анжелика оказалась на борту его корабля, в его команде, и так просто отпустить он ее не сможет. Оказавшись в капитанской каюте, Воробей впустил девушку внутрь и заперся изнутри, проверяя все замки. В молчании он прошел к кровати и повесил на какой-то гвоздь свою шляпу, затем начиная раздеваться. Он совсем не стеснялся девушки, но решив ее не смущать, остался в легкой ситцевой рубахе и легких брюках, садясь на кровать. Она была не особо широкой и предназначалась для капитана, но на что не пойдешь ради того, чтобы к тебе под одеяло легла такая красотка, как Анжелика? — Ты так и будешь там стоять? Всю ночь? — спросил Джек, откидывая одеяло. — Я не кусаюсь, — усмехнулся он, и девушка будто отошла от транса, встрепенувшись. Она, в отличие от Джека, раздевалась медленно, и постоянно прикрывалась, лишь бы не открыть лишнего мужчине. Мужчине, который видел каждый миллиметр ее тела. Девушка была вынуждена снять испорченную рубаху, так как ложиться в грязной она не собиралась. Но у нее снова возникла проблема, и снова за ее решением нужно было обращаться к капитану. — Одолжишь мне рубаху на ночь? — спросила Анжелика, вдохнув побольше воздуха. Из-за нервов просьба вышла резкой, совсем не такой, как она хотела. Джек, прекрасно видящий ее состояние, поднялся и в одном из ящиков нашел чистую рубаху, которая, конечно, оказалась ей велика. Девушка, молча переодеваясь, отвернулась спиной к мужчине, пряча от него все самое сокровенное, и юркнула под одеяло, откатываясь к стенке и тут же отворачиваясь. Воробью было плевать, на какой стороне кровати спать, и он лег рядом, накрываясь одеялом, под которым ясно чувствовался жар еще одного тела. Кожа пирата вспыхнула, а сердце екнуло, но он тут же взял себя в руки и отвернулся спиной к спине девушке, чтобы не искушать себя. Как бы он ни противился собственным чувствам и мыслям, лежащая рядом особа вызывала пожар в теле и душе капитана, и не давала спать, сжигая изнутри. Мысли атаковали еще не до конца отрезвевший мозг, и Джек зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Получилось. Вскоре каюта наполнилась серебристым светом луны и тихим сопеньем капитана, которому удалось, наконец, уснуть. Полночь миновала, а рулевой держал курс, данный капитаном, иногда обходя скалы, выглядывающие на поверхность из воды. Но в кромешной тьме моря не удалось избежать столкновения, и по кораблю разнесся глухой стук и легкий толчок. Скала была небольшой, но достаточных размеров для того, чтобы помешать плаванию. «Жемчужина» задела его боком и проскользнула дальше. — Что это было? — спросила Анжелика и, поднявшись на руках, повернулась к проснувшемуся Джеку, который повернулся к ней лицом. Их разделяло всего несколько сантиметров — кровать была большой для одного человека, но недостаточной для двух. Их глаза встретились и задержались; взгляд обоих сверкал в полумраке. — Задели скалу, — ответил хриплым ото сна голосом Джек, жадно разглядывая девушку, что делила с ним ложе. Волосы ее растрепались и взъерошились, а глаза, которые всегда смотрели на Джека недобро, теперь были лишь сонными и блестящими, как море под луной, черное и беспросветное. Чувства, которые обрушились на мужчину перед сном, снова начали топить его, крупными волнами захлестывая. Джек снова почувствовал неумолимое желание протянуть руку и схватить пиратку, прижать к своему телу, чувствовать жар ее кожи, а потом сдернуть свою же рубашку и трогать эту бархатную кожу огрубевшими ладонями, целовать обветренными губами и шептать слова, которые он мог говорить ей все те годы, которые они провели в разлуке. Анжелика продолжала смотреть то на Джека, то иногда по сторонам, отвлекаясь. Ее голова наполнилась теми же мыслями — о Джеке. Внезапно в воспоминаниях вспыхнули моменты их свиданий, таких спонтанных и будоражащих. Джек всегда находил ее, а она пряталась от него, убегала. Но он всегда находил и забирал с собой. Ночами напролет она была с капитаном, и в ту самую последнюю ночь он не явился за ней. Воспоминание больно укололо в груди, и к горлу подкатил комок, от которого было трудно дышать. Глаза продолжали сверкать, но теперь от того, что в них накапливалась влага. Девушка часто заморгала и сглотнула, понимая, что ее слезы — это глупость. Они не нужны ни ей, ни тем более Джеку. Мужчине, однажды ворвавшемуся в ее жизнь и соблазнившему. Джек слышал, как сбилось ее дыхание. Он слышал, с какой скоростью забилось ее сердце. Звенящая тишина каюты сдавала любой шорох, любой звук, раздавшийся в ней. — Анжелика… — Не надо, — прервала голос капитана брюнетка, прекрасно понимая, о чем он хочет с ней говорить. Она увидела это в его глазах. Ее голос прозвучал резко — она хотела отрезать этим дальнейшие попытки Воробья оправдаться. Или не оправдаться… В любом случае, она была уверена, что Джек это делает не ради того, чтобы успокоить душу бывшей, и точно не из искренних побуждений. — Нет, Анжелика, ты не понимаешь! — шепотом, но повысив тон, шикнул Джек, который не собирался упускать такого шанса. Он должен сказать ей все, что чувствует. Он должен, иначе это сожжет его. — Я все прекрасно понимаю! — раздался рык девушки. — Не смей оправдываться, Воробей! Не строй из меня глупую девицу! Я все прекрасно понимаю. Как ты морочишь женщинам головы, сводишь их с ума, а потом бросаешь! — горячо выпалила заведенная пиратка. Слова обжигали даже ее уши. Джек приподнялся на локтях, серьезно глядя в красивое лицо возлюбленной. Не бывшей. До сих пор возлюбленной. — Я никому не морочил головы, Анжелика, прекрати немедленно нести этот бред! Ты прекрасно знаешь, как я могу морочить головы девицам на Тортуге, и что было между нами! — шикнул мужчина, также заводясь. Она не могла обвинять его в этом — у нее были причины, но ведь это было неправдой! — Между нами ничего не было! — снова рыкнула брюнетка, также держась на локтях. — Ты использовал меня, а потом смылся! Исчез! В словах, которые он слышал, он слышал оттенки боли. Ее боли. Джек замолчал. Да, он сбежал. Да, он оставил ее. Но он не пользовался ей! — Я оставил тебя, потому что любил! Слова, прозвучавшие слишком громко и резко, кажется, оглушили. Джек сам не заметил, как он выпалил это, он даже не успел подумать об этом. — За мной охотились. Весной я обокрал торговые суда, испанцы хотели содрать с меня три шкуры, я не мог рисковать тобой, понимаешь?! Они убили бы всех, — снова перейдя на шепот, произнес Джек, склонившись к лохматой голове девушки. Анжелика же смотрела на молодого мужчину большими сверкающими глазами и металась между выбором — верить или не верить. Впрочем, времени на выбор у нее было катастрофически мало — Джек, наконец, исполнив свое желание, резко прижал девушку к себе, сильной рукой сжимая тонкую талию, и впился поцелуем в ее губы, не позволяя отстраниться. Он целовал страстно и горячо – так, как будто целует ее в последний раз, так, как будто никогда больше не увидит, так, будто извиняясь за все годы отсутствия. Растерявшаяся пиратка на мгновение ослабла в руках мужчины, но, понимая, что происходит, уперлась руками в грудь Джека, пытаясь отпихнуть его. Однако ее попытки не увенчались успехом, и она оказалась подмятой под сильное мужское тело. Грудь ее высоко вздымалась из-за тяжелого дыхания, и задевала грудь Воробья, провоцируя того. Впрочем, на пирата сейчас действовали красной тряпкой практически все действия девушки. Оторвавшись от ее губ, он взял ее руки и одной рукой поднял их над кроватью. — Я сейчас закричу! — зарычала разозлившаяся брюнетка. — Немедленно отпусти меня и не смей прикасаться! — И как ты себе это представляешь? — растягивая слова, горячо и томно выдохнул Джек, чувствуя ее вкус на своих губах. Сладкая, как и в прежние времена… — Сюда сбегутся все мои псы и увидят очень забавную картину… — Воробей улыбался, а Тич это разозлило, и она дернулась под Джеком, пытаясь освободиться. Она слишком слабая для этого, ей не совладать с ним, это она понимала отчетливо. Как и то, что она может сдаться. Сдаться, потому что она так же любила, потому что чувства до сих пор теплились в ее душе, с каждым днем теряя надежду. И вот он – светлый лучик! Разум кричал остановиться, а сердце трепетало и требовало Джека. Смотря в его глаза, теперь она видела в них лишь одно восхищение и желание, желание обладать лишь одной ей. — Я до сих пор люблю тебя, Анжелика… — тихий шепот в ее губы, и поцелуй. Поцелуй, который она подарила ему. Обхватив Джека руками за шею, Анжелика прижала его крепче к себе, желая чувствовать всем телом его жар, но чертова одежда мешала. Страстно целуясь, влюбленные перевернулись на кровати так, что девушка оказалась сверху капитана, оседлав его бедра. Руки мужчины сразу нашли свое место на ягодицах прекрасной любовницы, сжимая и прижимая к паху ее бедра, шипя от желания. Шумно выдохнув, Анжелика села прямо и одним махом избавилась от рубахи, кидая ее на пол, оставаясь перед мужчиной в том, в чем на свет родилась. Завороженный, Джек затаил дыхание и смотрел. Смотрел, как она откидывает волосы на спину, смотрел, как ее обнаженная грудь колышется при дыхании, смотрел, как она втягивает животик от нетерпения. Она оставалась такой же прекрасной, как и была, и он точно знал, что она всегда оставалась только его и ничьей больше. Не выдержав, Джек схватил брюнетку за талию обеими руками, поваливая на себя, а затем одной рукой зарылся в ее непослушные волосы, притягивая к себе и целуя в горячие губы, лаская так, как она любит, так, как умеет делать только он. Снова перевернувшись, капитан оказался сверху и без промедлений скинул с себя мешающую одежду. Горячая кожа, наконец, соприкоснулась, обжигая друг друга, и Анжелика застонала, чувствуя, как Джек раздвинул ее ноги и лег между ними, прижимаясь своим возбуждением к ее промежности. Девушка залилась румянцем, щеки ее вспыхнули, но это было настолько противоречиво для нее… Ведь она хотела Джека, всем телом и душой хотела только его. И он видел это, чувствовал. Поцеловав пиратку в шею, щекоча ее нежную кожу бородой, капитан спускался поцелуями вниз, добираясь до красивой груди, руками сжимая ее, начиная мять. Брюнетка прогнулась под мужчиной и прижалась сильнее к нему, ощущая силу его возбуждения, ощущая силу своего возбуждения, начиная ерзать, стараясь задеть его горячий член. Губы пирата нашли сосок и сжали его, а затем он укусил его, оттянул и зализал, повторяя то же самое со вторым. Поднявшись выше, он оставил одну, но яркую метку на ее шее ближе к плечу, чтобы она смотрела в зеркало и видела, что это все было не сном, что они никуда друг от друга не денутся… Поцелуи становились все горячее, влюбленные даже кусались, руками трогая друг друга везде, где смогут достать. Анжелика несильно царапала плечи мужчины, сжимала спину, за ягодицы прижимала к себе так, что дух захватывало, и она не могла дышать. Вскоре обоим стало мало. Девушка больше не могла сдерживать стонов: Джек ласкал ее умело и развратно, от чего она краснела, но сильнее обхватывала его ногами и руками, желая отдаться. Он сжимал ее тяжелые груди в ладонях, мял их, кусал, тут же даря поцелуи, он скользил вниз по талии и сжимал ягодицы, прижимая плотнее к себе, он опускал руку ниже и пальцами касался ее клитора, массируя, то тягуче медленно, то так быстро, что она кусала мужчину за плечи. — Джек, прошу тебя… — очередной стон слетел с ее губ, и он поймал его, целуя любимую. Он и сам не мог больше ждать — член был напряжен так, что пульсировал и даже причинял легкую боль, а малиновая головка сверкала капелькой смазки, которая обильно выделялась. Взяв член в руку, Джек пару раз провел по нему, укусив Анжелику в губу, и направил в нее, приставив головку к влажному входу. Опираясь на локти, чтобы не придавить девушку, он начал проникать, легко скользя внутрь, так как она была мокрой и возбужденной. Горячая влага сжимала его член со всех сторон и уступчиво принимала в себя, а лицо брюнетки в этот момент застыло в безмолвном стоне. Она чувствовала, как любимый заполняет ее, заполняет до самого конца, проникая так глубоко, как только может. Войдя в нее, вжимаясь бедрами, Джек остановился, желая запомнить это ощущение внутри нее, эту узость и это наслаждение. А потом, когда она не выдержала и снова простонала его имя, капитан начал движения, сначала медленные и неторопливые, но такие глубокие, что казалось, будто он проникает насквозь. Член скользил внутри легко, и с каждой минутой темп увеличивался. Анжелика тихо стонала под молодым мужчиной, сдерживаемая то его плечом, то поцелуем, чтобы не перебудить посреди ночи всю команду, а он глухо рычал ей на ухо, шепча развратные слова, от которых щеки ее горели, а возбуждение достигало своего пика. Она извивалась под ним, двигалась навстречу бедрами и шептала его имя, сцеловывая капельки пота с его кожи. Джек умирал от ощущений. Она была с ним, рядом, он снова касался ее, снова целовал и мог ласкать словами… Это счастье, которое снова обрело покой в его душе. Толчки становились все быстрее, а стоны все громче. Джек шлепался влажными бедрами об ее, входя в нее по самые яички. Сплетенные воедино тела покрылись испариной и, кажется, светились под луной. Он уже вколачивался в нее так, что она еле сдерживала крик, и ему вновь и вновь приходилось целовать ее, чувствовать укусы и кусать ее, перебарывая, показывая свое право на ее тело, и на ее чувства. — Джек… — судорожный стон издала она на его ухо, когда тело ее задрожало, а удовольствие накрывало такими волнами, что терпеть его было больше невыносимо… Мышцы внизу начали сокращаться, и она укусила Воробья за плечо, не сдерживая мощного оргазма. Чувствуя это, Джек еще пару раз грубо вошел в нее и резко покинул тело девушки, падая лицом на ее грудь и, упираясь в нее лбом, сжал свой член, быстро водя по нему рукой. Разрядка не заставила себя долго ждать, и капитан испачкал своим семенем простыни, целуя кожу любимой и шепча ее имя. — Ты не покинешь этот корабль… Только со мной… — прошептал Джек, падая рядом с Анжеликой и обнимая ее за талию. Она счастливо заулыбалась и обняла Воробья, чмокая в опухшие от поцелуев и укусов губы. Капитан знал, что она останется. Он знал, что его любовь взаимна.