Без меня меня женили

— Хнм… — проворчала Сунако, переворачиваясь на другой бок и пытаясь с головой накрыться одеялом, чтобы избавиться от режущего глаза солнечного света. Интересно, у кого хватило смелости зайти в её комнату и отдёрнуть шторы? Подумать над этим вопросом ей не дали. Почему-то одеяло никак не удавалось натянуть на голову, будто его кто-то держал за другой край. Девушка дёрнула постельную принадлежность ещё пару раз, но ту явно не собирались отпускать: Сунако не удалось отвоевать ни дюйма ткани. Странно… Может, за ножку кровати зацепилось? Глаза открывать не хотелось. Совершенно. Но проклятое солнце даже не собиралось сдаваться — ну хоть бы самая завалящая тучка его закрыла, что ли, —, а потому девушке, скрипнув от бессильной злобы зубами, всё же пришлось разлепить веки. Она совершенно не помнила, во сколько вчера уснула. Да что там говорить, Сунако даже не помнила, как провела прошлый вечер. И, что самое удивительное, девушка абсолютно не помнила, как оказалась в этой комнате. Что вообще это за место? Похоже на один из островных домов тётушки, в котором Сунако гостила несколько лет назад. Большое, в полстены окно, деревянный пол, укрытый ковром из соломки, шкаф с зеркальными дверцами у стены и кровать. Обведя взглядом помещение, Сунако закусила губу и нахмурилась. Голова болела так, будто она решила на спор засунуть голову в колокол за мгновение до того, как в него ударили. Хотя нет, в этом случае черепная коробка раскалывалась бы несколько меньше. Головная боль мешала думать, сбивала с мысли, а от множества мучающих её вопросов становилось ещё хужё. Сунако потёрла лоб и в ужасе посмотрела на своё отражение: растрёпанная девица с широко отрытыми испуганными глазами, хорошо ещё что в одежде — Сунако проверила, — хотя белое ситцевое платье одеждой можно назвать с большой натяжкой. — Почему я здесь? — прохрипела девушка непослушными губами. — И что вообще происходит? Рядом с девушкой-отражением зашевелилось одеяло, и её глаза стали ещё больше, а рот удивлённо приоткрылся. Потом она подскочила, как ужаленная, и посмотрела на того, кто лежал рядом: золотые волосы, разметавшиеся по подушке, и кончик носа, торчащий из-под одеяла. Он что-то пробормотал себе под нос, снова пошевелился и попытался натянуть одеяло выше. Сунако вздрогнула. Так вот кто держал противоположный край одеяла, не давая ей отгородиться от солнечного света! Почему-то осознание того, с кем именно она в данный момент находится в одной постели, пришло парой мгновений позже. А через несколько ударов сердца из груди девушки вырвался такой вопль, что, казалось, он должен был разбудить как минимум половину ближайших островов. — Ааааа!!! Кёхей от неожиданности подскочил на постели и, испуганно отшатнувшись от источника крика, с грохотом скатился на пол. На ноги он поднялся не сразу, а когда наконец медленно встал, потирая ушибленный бок, то недовольно посмотрел на возмутительницу спокойствия. — Накахара? Чего ты вопишь? На нём были одни лишь пляжные шорты, солнечный свет падал на грудь, отражался от неё и заставлял Кёхея сиять даже ярче чем обычно, и Сунако тут же отвернулась. Ей хотелось сказать ему так много, что она не знала, с чего начать. Кёхей пришёл в себя быстрее. Он сначала окинул взглядом себя, потом её, потом огляделся по сторонам и выдал: — Накахара, какого хрена здесь вообще происходит? Она так стремительно к нему повернулась, что едва не сползла с кровати. Злость была настолько сильной, что девушка даже забыла все предрассудки. — А я знаю? — огрызнулась она. — Какого чёрта мы здесь? Какого чёрта ты в моей постели? Где мы вообще? И что происходит? Кёхей её не слушал, он подбежал к окну, едва не ударился о ставень, и высунул голову наружу: остров, как есть остров среди океана. Как в каком-нибудь скверном фильме. Сейчас ещё начнёт твориться какая-нибудь чертовщина… — Эй, Накахара, ты случаем никаких книг накануне не находила? Заклинаний не читала? Странные типы на улице не попадались? Не говорила вслух, что мечтаешь устроить зажигательные выходные в духе: я, Сияющее создание и призраки? Это было бы здорово. Глаза Сунако затуманились в предвкушении. Воплощённая наяву кошмарная мечта… Если бы только… — Эй, Накахара? Приём, я, кажется, с тобой разговариваю! — Кёхей помахал перед её лицом рукой, и Сунако пришла в себя и с криком отшатнулась. Она не упала только потому, что за спиной была кровать, и зло зашипела: — Ты что творишь? — А ты что творишь? — не остался в долгу он. — Сидела тут с маньячной улыбочкой, сложив руки на груди — ни дать, ни взять опять что-то задумала. Щас, так я тебе и позволил. Ну-ка быстро одевайся и пошли дом осматривать. Может, это какая-то идиотская шутка тех придурков, которые живут с нами под одной крышей. Что расселась? Подрывайся, говорю! — Так выйди! Выйди сейчас же и не возвращайся, пока я не позову. Или хочешь увидеть моё мерзкое тело без одежды? — Она так сверкнула глазами, что Кёхей отшатнулся и побледнел. В руках у Сунако не было ножа, но она могла наброситься на него и с голыми руками. — Ой, больно надо! — проворчал он, вскинул руки вверх и замер, как в соляной столб обратился. Кёхей так долго стоял в одной позе, что даже Сунако забеспокоилась. Она подползла к краю кровати, вытянула шею и спросила: — Что случилось, Сияющее создание? На твою голову наконец-то пало какое-нибудь проклятие? Почему ты замер? От её слов Кёхей словно пришёл в себя. Он поднёс левую руку к самым глазам, потом отвёл подальше, затем снова приблизил, словно решил полюбоваться своими пальцами. Сунако внимательно наблюдала за его действиями и потихоньку начала убеждаться в том, что у Сияющего создания поехала крыша. Он несколько раз повторил это нехитрое движение: приблизить ладонь к лицу и отвести в сторону, а потом выдал: — Охренеть! Накахара, скажи, что я ошибаюсь! — Сияющее создание, ты идиот. И ты ошибаешься, — послушно отозвалась она. — Эй, я не просил обзываться! — возмутился Кёхей, а потом так быстро подскочил к девушке, что она даже не успела отшатнуться. Он запустил руки под одеяло и принялся сосредоточенно под ним шарить, будто что-то искал. — Что ты творишь? Перестань, Сияющее создание. Прекрати, сейчас же! — Сунако, первые несколько мгновений сидевшая без движения, пришла в себя и начала отбиваться. Она выпростала руки из-под одеяла, под которым их до этого прятала, и попыталась оттолкнуть от себя Кёхея, но он вдруг перехватил её руки и внимательно на них уставился. — Это что, теперь в тебя призрак вселился? Пусти! — проскулила Сунако, но как-то неуверенно. Он её, кажется, не услышал, грубо вцепился в левую руку и пристально на неё уставился, потом повернул кисть тыльной стороной ладони к себе, едва не вывихнув её в суставе (Сунако зло зашипела), и приблизил к её ладони свою. Так и есть. На безымянных пальцах у обоих были одинаковые кольца. Незатейливые и с виду простые, но, Кёхей был уверен, стоившие целое состояние. А ещё они были обручальными. — Да чёрт бы вас всех побрал, что вообще происходит! — прорычал Кёхей. Он отбросил от себя руку притихшей Сунако и решительно направился к дверям. Девушка осталась сидеть, потирая запястье. До неё происходящее дошло мгновением раньше, чем до Кёхея. — Ублюдки, это что, шутка такая? Да я вас всех сейчас… — что же он сделает с шутниками, Сунако не услышала, потому что Кёхей с грохотом закрыл дверь и отправился на поиски тех, кто это устроил. Отличная шутка, ничего не скажешь: нацепить им на пальцы кольца, запереть в одной комнате и ничего не объяснить! Сунако подскочила с кровати, решительно распахнула шкаф и пробежалась глазами по полкам. С губ сорвался возмущённый крик: в шкафу было пусто. Даже самого завалящего чёрного плащика нет. Сунако от души захлопнула дверцу, так что по зеркалу пошла трещина и оскалила зубы собственному отражению: белое ситцевое платье, да они издеваются! Она найдёт их, поймает, а потом… А то, что будет потом, не показывают даже в самых жутких ужастиках. Оскал превратился в хищный, опасный, а лиловые глаза загорелись жаждой мести. Здесь наверняка есть кухня, а на кухне ножи. Ой, и не поздоровится сегодня кому-то. Сунако отошла от зеркала и крикнула: — Сияющее создание! Подожди, я тебе помогу. Ни она, ни Кёхей ранее в суматохе так и не заметили красный огонёк висящей под потолком камеры… *** Несколькими днями ранее -Ублюдок, отдай, это на обед! — Не жмись, Нкахара. Всё равно съедят, так какая разница когда? — Опять? — вырвалось у Юки, когда он подошёл к сгрудившимся у кухонной двери парням и Ной. Те синхронно повернулись в его сторону и кивнули со вздохом: — Опять. — Мне кажется, это стало очень плохой традицией. Смотреть тошно, — проворчал Ранмару. Он патетично воздел руки к потолку и воскликнул: — Почему, о богиня, почему два любящих сердца из-за мелочного упрямства не могут быть вместе? Почему ты допускаешь такую несправедливость? Неужели у тебя совсем нет сердца? — Ты уверен? Насчёт любящих сердец? — недоверчиво протянул Юки. — Юки-кун, а ты разве сам не видишь? Это же любовь! Страстная и сильная, так что им изо всех сил приходится с ней сражаться и не признавать. Они же созданы друг для друга! — вмешалась Ной. — Ной-чи права, — подхватил Такенага. — Кёхей уже давно неравнодушен к Сунако, иначе просто не обращал бы на неё внимания. Он же дня не может провести без того, чтобы не побыть с ней рядом хоть немного. Это, определённо, ясно нам демонстрирует, что… — Ода, мы всё поняли, дальше можешь не уточнять, — вмешался Ранмару. — Кёхей любит Сунако. А Сунако любит (любит же?) Кёхея. Но два влюблённых сердца не могут воссоединиться из-за глупых, надуманных причин, так почему бы нам не помочь им? Молодые люди переглянулись. — У тебя есть какая-то идея? — осторожно поинтересовался Юки. — Лучше. Ранмару загадочно улыбнулся, достал телефон и набрал номер. Из трубки донеслось бодрое: — Ну как? Согласны? — Госпожа, мы согласны на любое ваше предложение. Приезжайте. — Вот и ладушки, — хихикнула тётушка, а потом крикнула: — Себастьян, разворачивай самолёт, мы возвращаемся! В трубке что-то щёлкнуло и послышались короткие гудки. Все уставились на довольно улыбающегося Ранмару и сглотнули: раньше идеи Мине не приводили ни к чему хорошему. Но, если подумать, ни к чему хорошему не приводили и идеи всех остальных. Иногда им казалось, что у Сунако и Кёхея где-то припрятан оберёг, защищающий их от своднических козней. — А в чём план-то? — подала голос Ной. Ранмару сделал приглашающий жест рукой, и все склонились к нему, чтобы не пропустить ни слова. До дня «икс» оставалось около недели. А двое на кухне как обычно ссорились и даже не догадывались, что над их головами уже сгустились тучи. *** — Ничего! — Кёхей с Сунако встретились в прихожей и жадно глотали воздух, силясь отдышаться. — Ни лодки, ни телефонов, ни даже самого завалящего радио! — возмутился Кёхей. — Ничего колюще-режущего. Даже вилок нет. Ножи и те столовые! — подхватила Сунако. Они ненадолго замерли, а потом обменялись раздражёнными взглядами. — Это какой-то грёбаный остров среди океана, мы не можем ни подать сигнал, ни уплыть с него. На нём нет ни одной живой души, зато целая кладовка консервов. А ещё у нас на пальцах какие-то идиотские кольца. А ты, Накахара, как обычно играешь в свои ужастики. Я сойду с ума! — Кёхей схватился за голову и начал ходить взад-вперёд по коридору. Под ноги ему попал какой-то свёрток, молодой человек его, разумеется, не заметил, споткнулся и грохотом упал. — Грёбаный день, грёбаные ковры, грёбаный остров, грёбаный… — начал он, но Сунако его перебила: — Под ноги надо смотреть. Она невозмутимо подошла к Кёхею, присела на корточки и взяла свёрток. Простая упаковочная бумага, в которую оборачивают фарфор, рвалась легко. Внутри обнаружился диск с загадочной надписью «Телевизор в гостиной» и свёрнутый в трубочку документ. Сунако уже собиралась развернуть бумагу, но в этот момент Кёхей подскочил на ноги, вырвал у неё из рук диск и побежал в гостиную. Оттуда донёсся грохот, ругань и звук включённого телевизора. — Сияющее создание, подожди, не начинай без меня, — окликнула его Сунако и побежала следом. Она успела как раз к началу. На экране появилась Мине в красном бикини. Она сидела в шезлонге, на борту своей яхты, а на заднем плане — море. — Как вам отдых, дорогие мои? Замечательное местечко, верно же? — проворковала женщина. — Море, солнце, вы вдвоём и только вдвоём – то, что надо для медового месяца. — Она сняла очки и лукаво стрельнула глазами. — Только не надо округлять глаза и восклицать что-то вроде: «Не может быть!» Вы уже… — Мине прищурилась и начала загибать, будто что-то подсчитывала, — уже часов десять, как женаты. Замечательное же ощущение, верно? Я подумала, что хватит уже, хватит ходить вокруг да около. Ты, Кёхей-кун, встречаешься с моей дорогой племянницей уже целых два года, вы хорошо друг друга знаете, а ваша любовь — я видела во время последнего визита — крепче день ото дня. Несколько дней назад тебе исполнилось восемнадцать, и я подумала, куда тянуть, вашим отношениям пора переходить на новый уровень. В мэрии у меня есть один хороший знакомый, он всё и устроил. А мой старый приятель-юрист составил любовный контакт. Вы всё подписали без колебания, так что теперь вы женаты. Поздравляю! — Тётушка взорвала хлопушку, которую достала буквально из воздуха и рассмеялась. — Кстати, контракт я вам тоже отправила. По экземпляру на каждого… Кёхей посмотрел на Сунако, но она уже разворачивала сверток. Брачный контакт на десяти листах гербовой бумаги для неё и для него. И свидетельство о браке. И везде их подписи. *** Неделей ранее — Сунако-чан, тут такая просьба… — Ной замялась, шаркнула ножкой и продолжила: — Ты же знаешь, что скоро культурный фестиваль, для нас он будет последний и самый запоминающийся. И я решила предложить комнату ужасов. Ты как, согласна? Сунако, до этого уже открывшая рот, чтобы сказать Ной, что занята и что у неё нет времени на всякие глупости, посмотрела на подругу пылающими от восторга глазами и воскликнула: — Что? Что от меня нужно?! Жезефину? Мою лучшую коллекцию орудий пыток? Заспиртованных уродцев? Я сейчас… сейчас… — она начала бегать по комнате, хватать всё, что попадалось на глаза, вертеть в руках и ставить на место. Ной от удивления приоткрыла рот: она не ожидала настолько бурной реакции. — Сунако-чан, не надо никаких уродцев. Просто подпись. Я пока только подписи собираю… — Где мне расписаться? — Вот здесь, здесь и ещё здесь… И Сунако, захлёбываясь смехом счастливого маньяка, размашисто и не глядя подписала всё, о чём её просили. *** Примерно тогда же — Кёхей… — Ран, отвянь! Я занят! — Кёхей сидел перед компьютером, высунув от усердия язык, и играл в одну из своих любимых стрелялок. Он проигрывал, и Ранмару с его пошлыми разговорчиками был совсем не к месту. — У меня к тебе важный разговор. — Подождет. — Бесплатная рента подождёт? Кёхей замер, медленно повернулся в сторону Ранмару и настороженно произнёс: — Так всё давным-давно решено, нет? Я встречаюсь с Накахарой, оказываю на неё положительное мужское влияние, и всё хорошо. Нет? — Ну да… Но тётушка просила, чтобы ты в договоре расписался, какие-то там юридические заморочки. Не распишешься — будешь платить. Кёхей запустил пальцы в волосы и растрепал их. — Ааа, вечно у неё всё не как у людей. Где там расписаться надо? Он подписал не глядя и даже не заметил торжествующую улыбку Ранмару. *** — И точно наши подписи! — вырвалось у Кёхея, когда Сунако передала ему бумаги. — Но я ничего не подписывал! А ты, Накахара? — Сунако отрицательно покачала головой, и Кёхей снова посмотрел на экран. — Слышь, старуха, мы ничего не подписывали, так что этим твоим бумазейкам грош цена! Он демонстративно перед экраном, как будто Мине могла это видеть, порвал и контракт, и свидетельство о браке. Мине, как будто только этого и ждала, улыбнулась: — Кёхей-кун, ты так предсказуем. Это всего лишь копии. Оригиналы хранятся в надёжном месте, и я вам их не отдам. А подписи вполне настоящие. За ренту и комнату ужасов, помните же? Сунако сдавленно пискнула, Кёхей выругался — они вспомнили. А тётушка довольно, как слопавшая канарейку кошка, улыбнулась. Остров посреди океана, несколько дней вдвоём — тут даже святой не устроит. Нет, этот план однозначно должен увенчаться успехом. Себастьян принёс ей сок, и Мине, взяв бокал с подноса, подняла его, точно предлагала за что-то выпить. — За вас, мои дорогие молодожёны. Уверена, вам понравится ваш медовый месяц, я за этим прослежу. Экран погас, а Сунако с Кёхеем замерли перед ним, не в силах осознать происходящее. *** — Ну всё, остальное — дело времени. Себастьян, шампанское! — скомандовала Мине, потирая в предвкушении руки. Ей нравились ошарашенные лица племянницы и Кёхея. Это сейчас они удивлены, а потом осознают своё счастье, и… Она радостно засмеялась своим мыслям. Такенага, сидевший рядом, опасливо покосился в её сторону: он бы на месте Мине не был так самоуверен. — А что если… — начал он. — Не переживай, — отмахнулась от него женщина. — Мы обо всём позаботились. А ещё у нас есть вертолёт, и мы всегда можем вмешаться. Всё схвачено. — Это-то меня и беспокоит… *** — Это сон, просто страшный сон, сейчас я проснусь, и не будет ни Сияющего создания, ни острова, ни странного контракта… — бормотала Сунако. — Ублюдки, вероломные ублюдки, а я называл вас друзьями. Продали, как есть, продали с потрохами. За что хоть? Ну попадитесь вы мне, ух, и поговорю я с вами по душам… — вторил ей Кёхей. Друг на друга они старались не смотреть. — Накахара, ущипни меня, а? — слабым голосом попросил Кёхей. Она подошла и молча ударила его под дых. — Стерва, сучка чокнутая, ну не так же! — прохрипел, согнувшись, Кёхей. — Зато от души. Муженёк, — последнее слово она произнесла так язвительно, что Кёхей скривился. Мысленно Сунако уже бегала по дому, схватившись за голову, и причитала, но пока что держала себя в руках, только вокруг неё начала клубиться чёрная аура. «Хироси-кун, ты один меня понимаешь. Ты бы обязательно приободрил меня, дал совет. Ты мой самый-самый лучший друг. Почему тебя нет рядом?» Сунако села на ковёр, схватилась за голову и запричитала: — Что же делать? Что же делать? Что делать-то? — Они тебя не простят! — уверено заявил Кёхей. Сунако от удивления даже замолчала и посмотрела на него. – Ну, друзья твои. Ты же наверняка сейчас начнёшь перед ними извиняться? Так вот, я за них отвечаю: не простят. И вообще, думаешь, я в восторге? Да ты даже не в моём вкусе! Какой к чёрту медовый месяц? Да ты же убьёшь меня… — Тут нечем, — меланхолично перебила его Сунако. — Ой, Накахара, вот не надо. Ты — найдёшь. И вообще, эта шутка затянулась, давайте, выскакивайте уже из укромных мест, говорите, что это розыгрыш, а потом мы позавтракаем и поедем домой. Слышите? Где вы там? — Кёхей бегал по дому, периодически возвращаясь в гостиную, искал шутников и не находил. Он суетился, размахивал руками, ворчал, а Сунако по-прежнему сидела перед телевизором и молчала. Наконец Кёхею это надоело, он подбежал к ней и помахал перед её лицом ладонью. — Эй, Накахара, почему я один, как идиот, суечусь. Присоединяйся давай. — Зачем? — пожала плечами девушка. — Меня осквернили, моя жизнь кончена и никогда не станет прежней. Оставь меня в покое, Сияющее создание, дай умереть спокойно… Когда на неё находило, Накахара становилась совершенно невыносимой. С ней было бесполезно разговаривать и пытаться образумить, она просто ничего не слышала и не хотела слышать. Её страусиная тактика всегда работала безотказно. Кёхей потряс её за плечи, но никакой ответной реакции не получил. Тогда он плюнул и ушёл на кухню. Завтракать. Благо открыть консервы он и сам сможет. В гостиную он вернулся с тарелкой консервированных персиков и с набитым ртом сообщил: — Пока ты здесь сидишь и киснешь, твой Хироси сидит и тоскует в твоей комнате. Всё ещё не хочешь выбраться? Ему до сих пор было не по себе, и всё происходящее воспринималось как скверный сон: чтобы он и Накахара… Да он скорее удавится, чем на ней женится. И вообще, она не в его вкусе. Ему, знаете ли, совсем не улыбается перспектива засыпать с ней каждую ночь и гадать, проснётся ли он утром. Это был просто очередной глупый план Мине и остальных, и Кёхей совсем не собирался доставлять им удовольствие и плясать под их дудку. Нет уж. Они с Накахарой протянут эти несколько дней, а потом вернутся домой. Как поженились, так и разбегутся. Сейчас это запросто. В этот момент телевизор снова включился и Мине, будто прочитав его мысли, сообщила: — Кёхей-кун, прочитай брачный контракт внимательно. Особенно пункт о компенсации за развод. Ах, да, вы же их порвали. Ничего, я вам потом другую копию пришлю. Количество нулей тебя впечатлит. Хо-хо-хо! .. И экран погас. Кёхей со злостью пнул диван и зашипел от боли. Да чтоб он ещё раз подписал что-нибудь не глядя? Да ни в жизни! — Накахара, знаешь… — начал он, повернувшись туда, где ещё совсем недавно сидела девушка. Потом недоумённо заозирался по сторонам в её поисках: – Эй, ты куда запропастилась? Сунако! Сунако в гостиной не было. Её вообще не было в доме. Как сквозь землю провалилась. — Мине меня убьёт, — пробормотал Кёхей и выбежал на улицу. *** — Зачем вы его обманули? — спросил Ранмару. Он сменил на посту у камер Такенагу. Мине выглядела такой счастливой, как девочка, которой позволили поиграть любимой куклой. Она смеялась, пила шампанское бокал за бокалом и внимательно следила за происходящим на острове. Благодаря современным технологиям, им не надо было пялиться во все экраны, компьютер увеличивал только то изображение, на котором находился кто-то из молодожёнов. — Как зачем? Чтобы позлить. Кёхей всё равно не будет проверять, правду ли я ему сказала. А ещё так он быстрее свыкнется с мыслью, что женат. А потом, глядишь, через девять месяцев… Тётушка мечтательно закатила глаза, а Ранмару подозвал Себастьяна: — Больше не надо шампанского. Пожалуйста. *** — Вот ты где, Накахара. Я тебя по всему острову ищу. Чем ты занимаешься? И зачем ты шатаешь пальму? — Ни топоров, ни пил, ничего… — бурчала Сунако. — Ужасный остров, ужасное место, ужасная ситуация. Я просто обязана отсюда выбраться. Она вцепилась в самую толстую пальму, какую только нашла, и с фанатизмом влюблённого, рвущегося к оставшейся на другом конце земли возлюбленной, шатала ствол. Дерево трещало, скрипело, но поддавалось. Того и гляди, пара часов, и Сунако его повалит. А она знай себе налегала плечом на ствол и бормотала: — Хироси-кун, я иду. Подожди меня, ещё немного, и я приду. Только не обижайся. Хироси-кууунн… Кёхей моргнул. Раз, другой. Он ведь пошутил, просто хотел подколоть глупую девчонку, а она повелась? Вот смех-то. Нет, что, серьёзно к Хироси своему рвётся? — Эй, Накахара, ты чем занимаешься? Он стоял чуть в стороне, уперев руки в бока. Сунако вся взмокла, задыхалась от тяжёлой работы, но не отступала: — Плот… строю… — Плот — это хорошо. Надёжно. Особенно в открытом океане, — не сдержался от шпильки Кёхей. Сунако перестала воевать с пальмой, остановилась, бросила на Кёхея взгляд исподлобья. — А у тебя есть идеи получше? Может, у Сияющего создания где-то моторная лодка припрятана? Ты как хочешь, а я не собираюсь сидеть и ждать, пока тётушка и остальные приплывут нас спасать. Я сама себя спасу. И она снова ударила плечом в пальму. Кёхей посмотрел на неё и покачал головой:, а ещё называет его глупым. Он пнул несколько лежащих под ногами камней, поднял один, с острым краем и плутовато улыбнулся. Ничего, вот намается Накахара, а потом он на помощь придёт. То-то она обрадуется. Море было спокойным, а горизонт пуст. Кёхей приставил ладонь ко лбу козырьком и вглядывался вдаль. Ничего, даже самого крошечного кораблика. Даже костёр разводить смысла нет. Кёхей бросил ещё один взгляд на Сунако, потом вздохнул и побрёл в дом: у него ещё оставались недоеденные персики. *** Несколько часов спустя — Им что, всё равно? — удивилась Ной. — Почему они так спокойно ко всему отнеслись? Где заламыванье рук, где тяжесть осознания ситуации? Чем они вообще занимаются? Один смотрит телевизор, другая — обнимается с деревьями. Да они сейчас должны или драться или наконец-то обниматься, а они что творят? Нет, надо вмешаться. Если до завтра ничего не изменится, мы просто обязаны их подтолкнуть. Верно, госпожа Накахара? Мине что-то пробормотала сквозь сон и подняла пустой бокал. Ной с ней чокнулась и осушила свой фужер с шампанским. Такенага подозвал Себастьяна и прошептал: — Ей тоже хватит. *** — Ну что, Накахара, уже построила свой Титаник? — Почти, — буркнула Сунако. Она лежала без сил и понимала: до дома не дойдёт. А тут ещё как назло Сияющее создание явилось на нервы действовать. Он сел на песок рядом с ней. — Я весь день думал… — Она фыркнула, и Кёхей тут же обиделся: — И ничего смешного, я и правда серьёзно размышлял над всей этой ситуацией. Наверное, это привычка, ведь с нами всякое происходило, но, знаешь, я почему-то уже успокоился и как-то даже смирился. Подумаешь, какая-то женитьба. Она ведь совсем ничего не значит. Просто немного металла на пальце, пара подписей и ворох красивых бумажек. И больше ничего. Нас-то это никак не изменило. Пусть нас усыпили, чтобы доставить сюда, но снотворное уже выветрилось, и больше ничего не осталось. Всё по-прежнему. Или ты будешь как обычно спорить и говорить, что я не прав? Уже давно стемнело и похолодало, со стороны моря дул холодный ветер, а погружённый во мрак остров выглядел зловеще, как декорация к фильму ужасов. Но они с Сунако были одни на этом острове, так что бояться нечего. Девушка поёжилась, и Кёхей протянул ей одеяло и миску с консервированными фруктами. Свежие ещё не созрели. — На, поешь. Ты весь день голодная. Он никогда ни о ком не заботился, не в его это было характере. Но почему-то сегодня всё вышло само собой. Сунако села, завернулась в плед и взяла фрукты. Она была смущена, а потому ответила довольно грубо: — Я и сама могу о себе позаботиться, не маленькая. И, думаю, ты прав. Я сегодня весь день сражалась с ветряными мельницами, ничего не добилась, только устала. И всё для того, чтобы не признавать очевидное. Как бы тётушка и остальные ни интриговали, нас самих они изменить не могут. Кёхей улёгся на землю и уставился на небо. Сунако расправилась с фруктами и легла рядом. Она накрыла их обоих пледом, так что стало очень тепло и уютно. — Тогда как насчёт того, чтобы использовать эти дни с пользой? Не хочешь как следует повеселиться? Ведь наверняка здесь есть, чем заняться. Сунако хихикнула. — Я только за, Сияющее создание. Будь уверен, я придумаю, как себя развлечь. И готовить не надо. Она прикрыла глаза и радостно рассмеялась. А Кёхей подхватил её смех. У них редко бывали такие минуты полного взаимопонимания. Спокойные, ничем не омрачённые. В такие мгновения Сунако даже позволяла себе подумать о том, что они могли бы… Но почти сразу отгоняла эту мысль как глупую и крамольную. Она и Сияющие создания принадлежат разным мирам. И никакая женитьба этого не изменит. *** — Нет, так не пойдёт! Где поцелуи, где жаркие объятия, постепенно становящиеся всё более откровенными. Чем они там вообще занимаются? Почему бездействуют? Мы им всё условия, а они… О, богиня, ну почему, почему ты не дала им хоть немного мозгов? Зачем обделила их? — сетовал Ранмару, шагая из стороны в сторону перед экранами. Тётушка и Ной следили за ним осоловелыми взглядами. — Надо вмешаться! — решительно заявила Ной. — Надо! — не менее решительно подтвердила Мине. — Себастьян! Неси ЭТО. Без него никак. Себастьян появился через мгновение. В руках он держал большую бутылку из затемнённого стекла. В бутылку входило литров шесть, и она до самого горлышка была наполнена какой-то жидкостью. — Вот! — Тётушка с грохотом поставила бутыль на стол, так что всё, что на нём стояло, подпрыгнуло. — Наше секретное оружие. — Что это? — Ной осторожно отвинтила крышку, понюхала жидкость и несколько раз чихнула. — Воняет как… как в мужской баскетбольной раздевалке! — Ничего ты не понимаешь! — возразила Мине. — Это сильнейший афри… афря… — Афродизиак, — подсказал Ранмару. — Вот! Он самый. Подмешаем им в еду, пока они спят, и проблема решена. — Что, сразу всё? — А что, мало? У меня ещё три таких бутыли стоит. Должно хватить! Себастьян, где там наш вертолёт? *** Сунако приоткрыла один глаз, совсем чуть-чуть, но ей и не надо было видеть. Главное — слышать. А слышала она звук вертолёта. Под одеялом Кёхей легко сжал её руку и прошептал: — Накахара, ты тоже это слышишь? — Ага. — Ты думаешь о том же, о чём и я? — Да. — Тогда лежи и не двигайся. — Хорошо. Так и они и лежали, старательно изображая спящих, пока вертолёт шёл на посадку. Потом, когда гул стих, послышались шаги. Сунако с Кёхеем не знали, зачем их решили проведать, но гостей, старавшихся красться бесшумно, мог не услышать только глухой на оба уха. Мине споткнулась, едва не упала, тихо выругалась и продолжила путь. Ной шёпотом поинтересовалась, всё ли в порядке, а тётушка громко ответила, что главное, что бутыль цела. Что за бутыль, было неясно, но в ней явно не было ничего хорошего. И, когда гости скрылись в доме, Сунако с Кёхеем как по команде одновременно подскочили и бросились в сторону вертолёта. Себастьян послушно поднял вверх руки (у одного дубинка из плавника, у другой — камень) и не менее покорно поднял вертолёт в воздух. Всё произошло удивительно легко. Сунако стояла, прижавшись носом к иллюминатору, и смотрела на море и небольшой лоскуток острова, где они только что были. Скоро, скоро они вернутся на большую землю. Ничего ещё не закончилось, но дальше будет легче. — Что, съели? — захохотал Кёхей. — Да нам вас обмануть как два пальца. То ли ещё будет, когда мы вернёмся. Верно, Накахара? — Да-да, — рассеянно подтвердила она. — Хироси-кун, я лечу к тебе. Не злись на меня, дождись меня. Слышишь, Хироси-кун? Кёхей закатил глаза, демонстрируя, что он думает об её неправильной любви к куклам. А Сунако не обратила на него внимания. Если бы она вела дневник и перечисляла в нём все попытки друзей сблизить их с Кёхеем, то набралось бы на несколько десятков страниц и напротив каждой попытки стоял бы жирный крест с надписью «Провалено». Появился бы он и напротив этой. Девушка вытянула вперёд руку и внимательно пригляделась к колечку. Смешно думать, что какой-то металлический ободок, пусть и очень дорогой, может что-то изменить. Она перевела взгляд на кривляющегося, корчащего в иллюминатор рожи Кёхея (надо полагать, дразнил Мине и Ной) и фыркнула. Между ними нет ничего общего. Совсем ничего. Разве что кольца и ворох бумаг. И Сияющее создание ей совсем не нравится. Хотя, когда он пришёл к ней вечером, было здорово. И всё закончится, обязательно закончится, когда они вернутся домой. Она снова посмотрела на кольцо и улыбнулась. Всё закончится. Верно же? А Кёхей бросил взгляд на загадочно улыбающуюся Сунако и сглотнул. Как хорошо всё-таки, что им удалось вовремя смыться с того треклятого острова. Иначе… О том, что могло произойти иначе, и думать не хотелось. А потому, чтобы отогнать мысли, он снова принялся корчить рожи и дразнить тех, кто остался на острове. *** — Они угнали вертолёт! — Он летит сюда! — Прячемся, быстро! «Кто не спрятался, я не виноват…»