Семпай, почему же я вижу вас только во сне?!

- Франи, золотце, с тобой все в порядке? – Лусурия обеспокоенно наблюдал за вялыми попытками иллюзиониста наколоть на вилку сосиску. Лягушонок выглядел крайне бледным, на лбу проступила испарина, от чего челка чуть намокла, взгляд был расфокусированным и измученным. Солнце Варии, поняв причину сонного состояния паренька, встало из-за стола и, приблизившись к нему, убрало челку и поцеловало в лоб. - Ши-ши-ши, Луси-тян, убери от лягушонка ручки! – нервно шишикая произнес Бел, отодвигая от себя тарелку и протягивая руки к Франу. - Вроооой! Не смей мне ребенка портить! – заорал Скуало, резво вскакивая, от чего перевернулся стул. Но Лусурия не обратил на них внимания, продолжая осмотр иллюзиониста. Температура была высокой, организм обезвожен, а голова у малыша сильно кружилась. Бельфегор попытался забрать своего напарника из загребущих ручонок павлинчика, но ничего не вышло – его стукнули по королевским лапкам и заткнули. - Пойдем, Франи, тебе нужно в постель, - заботливо пропел Лус и помог лягушонку подняться, придерживая того за талию. Никто из варийцев так и не понял, что же произошло. Все думали, что это голубое чудо снова домогается до лягушонка, но что-то не похоже было. Буквально через пять минут обеспокоенное солнце Варии спустилось вниз и, порывшись в шкафах, взяло аптечку и снова поднялось наверх. Лусурия проторчал у Франа в комнате оставшуюся половину дня, так ни разу и, не выйдя из нее. POV Бельфегор. Блять, да что же это такое?! Что случилось с лягушонком? Почему эта голубая ошибка природы до сих пор сидит с МОЕЙ игрушкой? Ши-ши-ши… Плевать, что уже ночь, быстро поднимаюсь по лестнице и пинком открываю знакомую дверь. Она жалобно стукается об стенку, но закрываться не спешит. В комнате темно, только это меня не остановит, я давно привык к темноте. Странно, что ты еще не проснулся от этого шума… - Ши-ши-ши, жаба, что случилось? – а в ответ тишина, точнее не так. В ответ я слышу, только как ты неровно и громко дышишь, как будто тебе что-то мешает, и мечешься в постели. Только сейчас замечаю, что в помещении слегка пахнет лекарствами и болезнью… - Лягушонок… - в голове что-то щелкает, а в грудной клетке подозрительно щемит. Неужели страх? И чего же я испугался тогда? Хочу подойти поближе к кровати и заглянуть в твое лицо, но кто-то хватает меня за руку и, шипя какие-то ругательства, тащит из твоей комнаты. Поворачиваюсь к нахалу и собираюсь высказать ему свое королевское мнение, но мы уже отошли на достаточно большое расстояние от тебя, так что меня нагло перебивают. - Бельфегор, не смей сейчас и близко подходить к Франушке! Зная твои садистские наклонности, я бы вообще запер тебя в подвале, до тех пор, пока он не поправится! – надо же, Луси-тян впервые назвал меня полным именем. - Ши-ши-ши, да как ты сме… - подождите, так мне не показался тот запах лекарств?! – Что ты только что сказал? - Франи-тян серьезно заболел. Скорее всего, это случилось из-за того, что после выполнения последнего задания, вам пришлось уходить по реке. У всех иллюзионистов слабое здоровье и купание в ледяной воде ему совершенно не идет на пользу. Так что, предупреждаю последний раз – НЕ СМЕЙ ПОДХОДИТЬ К РЕБЕНКУ! - Ши-ши-ши, это еще почему? Что хочу, то и делаю! Уйди с дороги! – последние слова я буквально прорычал. Не знаю почему, но мне срочно нужно было увидеть лягушонка, удостовериться, что с ним все в порядке. И когда это интересно, меня начал интересовать кто-то кроме меня самого? Лусурия загородил проход к комнате Франа своим телом и ни в какую не хотел уходить, даже два пролетевших в опасной близости от его лица стилета не заставили его сдвинуться с места. - Ши-ши-ши… хорошо… Принц не будет беспокоить жабеныша… Знаете, эти три дня для меня были настоящим кошмаром. Наше солнышко проводило все свое свободное время в комнате иллюзиониста, не подпуская меня к нему и на пушечный выстрел. С каждым днем беспокойство за это глупое земноводное и непонятное щемящее чувство в груди только росли. Нет, даже не так. Они увеличивались с каждым часом! Правда, вместе со мной мучились и другие, но отнюдь не от того, что не могут увидеть моего лягушонка. Моего… Все чаще меня стали посещать непонятные приступы гнева и раздражения, которые выливались в полное уничтожение помещения, в котором я на тот момент находился, а связанно это было опять же с Франом. Они ВСЕ говорят, чтобы я держался подальше от бедного ребенка! Даже Босс мне как-то сказал: - Мусор, если с ним что-нибудь случится – я тебя пристрелю! Вот тогда-то моя истерика с разрушением всего, что попадало под руку, приобрела новый характер. Развернувшись, я поставил на место так и не кинутую в Лусурию вазу, и покинул гостиную. На кухне нашлось приличное количество алкоголя, так что недолго думая, я опустошил бутылку виски. А потом еще одну… Зря говорят, что алкоголь помогает расслабиться и забыть все плохое. Это наглая ложь! Может, в какой-то степени, мне и полегчало, но уж точно не стало лучше. Перед глазами встала картинка бледного, тяжело дышащего во сне лягушонка и никак не желала убираться. От части я и сам был виноват в состоянии моего земноводного, потому-что уходя с последнего задания, окунул его в ледяную воду, спихнув с крутого берега. Домой он доехал весь мокрый со стучащими зубами, а я сухой и скалящийся привычной маньячной улыбкой. Как ни странно он не нажаловался капитану о том, что это я его столкнул, а придумал какую-то историю, из которой выходило, что это вынужденная мера. Я – идиот. Но зато сейчас я понял одну очень важную вещь – ПРИНЦУ НРАВИТСЯ ЛЯГУШКА! Это было настолько шокирующие открытие, что резко подняв голову со стола, я не удержал равновесия и свалился вместе со стулом. Я должен СРОЧНО увидеть своего лягушонка! Конец POV Бельфегора. Пьяной слегка покачивающейся, но остающейся такой же тихой походкой блондин поднимался наверх, держась за перила, чтобы ненароком не упасть и не разбудить бдительное голубое чудо. Если Лусурия его сейчас заметит, то непременно прочитает очередную нотацию и отправит спать, заперев до самого утра в комнате. В коридоре было темно настолько, что вытяни руку и не увидишь собственных пальцев, но Бела это не остановило. Каждый вариец знал замок как свои пять пальцев и мог с закрытыми глазами весь его пройти. Бельфегор тем более на это был способен, даже в пьяном состоянии. Не издавая ни единого звука, Принц прокрался к нужной комнате и, замерев на секунду, сжимая ручку от двери, легко повернул ее и прошел внутрь. Здесь было, так же как и в прошлый раз – легкий запах лекарств, тяжелое дыхание Франа и… тихие всхлипы. Его лягушонок плакал, свернувшись калачиком на большой кровати. Бельфегора как током ударило. Не задумываясь, он подскочил к кровати и, забравшись на нее, слегка отодвинул одеяло, накрывавшее иллюзиониста с головой. - Лягушонок, что случилось? Почему ты плачешь? У тебя что-то болит? – с тугим комом на сердце Бел наблюдал за очередной прозрачной каплей, скатившейся по бледной щеке и скрывшейся в простынях. Услышав знакомый голос, малыш зажмурился и, сильно сжав подушку, прошептал, громко всхлипнув: - Ну, почему? Почему, Бел-семпай, Вы приходите ко мне только во сне… - и он вновь заплакал. - Тише, маленький, не плачь. Я рядом. Я всегда буду с тобой, - Принц полностью залез на кровать и, притянув к себе лягушонка, стал нежными поцелуями убирать соленые слезы. От чужих прикосновений и чувства приятного тепла и защищенности Фран вздрогнул, широко раскрыв заплаканные глаза. - Семпа~ай… - только и смог произнести иллюзионист. - Да, мой хороший, я здесь, - блондин крепче прижал лягушонка к себе и стал перебирать длинными пальцами зеленые пряди. - Я так Вас ждал, а Вы приходили только во сне… - тонкие ручки обвились вокруг шеи Бела, притягивая его к себе и сжимая в кулачки полосатую кофту. - А все потому, что эти… остальные члены нашей организации, каждый раз, как только я появлялся в этом коридоре, запирали меня в комнате! Принц им пол замка разнес, ши-ши-ши… - тихо возмутился блондин, целуя малыша в висок. - Семпа~ай – Вы пьяны, - потянув носом, печально заметил Фран. – И несете какую-то чушь… - пробурчал куда-то в шею и снова всхлипнул. - Это еще почему? – немного потянув вниз зеленую прядку, поинтересовался Бельфегор. - Вам ведь стало скучно, и Вы решили в очередной раз надо мной поиздеваться… Тело Бела напряглось, руки перестали перебирать мягкие волосы лягушонка, и он немного отстранился от малыша, стараясь понять, серьезно он это сказал или так… ляпнул не подумав. И судя по слезинкам, продолжающим исчезать в простынях, ляпнул он это совершенно осознано. - А теперь посмотри мне в глаза и повтори то, что ты только что сказал, - глухо прорычал Принц, поднимая лицо лягушонка за подбородок и сжимая губы в тонкую линию. Фран испуганно сжался, заметив перемены в настроении Бельфегора. Тяжелый вздох и мальчик робко протягивает руку, отодвигая длинную челку так, чтобы было видно два гневно прищуренных зеленых глаза, почти таких же, как у самого лягушонка, только сейчас они потемнели от злости и раздражения. Блондин был готов хоть сейчас придушить это недогадливое земноводное, но что-то его останавливало. Может то, что малыш ему дорог, а может и то, что он сейчас с таким восторгом смотрел в глаза Принцу, заставляя сердце трепетать и простить эти обидные слова. Медленно Бельфегор стал сокращать расстояние между собой и лягушонком. Оставшуюся пару сантиметров Фран преодолел сам, притягивая к себе блондина за шею и впиваясь в его губы. Впрочем, он быстро сдал свои позиции, под натиском юркого королевского язычка, который уже по-хозяйски блуждал на новой территории. Руки Принца переместились под пижаму лягушонка, лаская все, до чего могли дотянуться, а малыш лишь сильнее обнял шею семпая, тихо постанывая от каждого прикосновения к чувствительному телу и подставляясь под желанные ласки. Поцелуй стал более жарким – страстным. Они и не заметили, как кислорода постепенно стало не хватать, не позволяя наслаждаться друг другом дальше. В комнате резко стало жарко так, что бледные щеки больного налились румянцем, придавая ему смущенный вид. И кто только говорил, что иллюзионисты не испытывают чувств? Все это чистой воды вранье. Они тоже живые и тоже могут чувствовать, только никак это не показывают, пряча лицо за маской безразличия. А сегодня Бельфегору удалось «снять» безразличное лицо с ЕГО лягушонка. Фран прогнулся в спине пытаясь отстраниться, когда смоченные в смазке пальцы проникли в его тело, но властные руки Принца удержали его на месте. Лягушонок буквально плавился от несдержанных ласк блондина, выгибаясь под ним, пытаясь потереться возбужденным членом о его бедро. Глухой рык оповещает о том, что Бельфегору надоело ждать, и последний раз задев пальцами простату, он вынимает их. Вместо этого к входу Франа пристраивается колом стоящий член блондина. Осторожно, очень медленно, чтобы ненароком не порвать хрупкого малыша и не доставить ему много боли, Бель стал входить в любимое тело. Франи шипел и ругался, но больше отстраниться не пытался, позволяя делать с собой все, что захочется. И Бел этим воспользовался. Одним движение, войдя в расслабленное тело до конца, Принц ненадолго остановился, позволяя малышу привыкнуть к боли, а самому насладиться узким и очень горячим телом. Глубоко вдохнув, Фран сам подался назад, двигаясь навстречу Белу. С трудом сдержав рвущийся наружу стон, блондин, стал двигаться: медленно и глубоко, постепенно наращивая темп. С каждым разом задевая простату, Принц затуманенным взглядом наблюдал, как выгибается, стонет и шепчет что-то пошлое его лягушонок. У обоих парней на теле появились маленькие капельки пота, которые скатываясь, оставляли мокрые дорожки. Проследив взглядом за одной из капелек, Бельфегор наклонился и, не переставая двигаться, провел языком по этой дорожке, делая маленькую петлю и останавливаясь у сосков, слегка прикусывая их и посасывая. Из-за больного горла Фран отзывался только глухими полу хрипами полу стонами, но Бел и так видел, как ему нравится то, что делает семпай, ведь чувствительное тело очень бурно реагировало на каждое прикосновение Принца. Франа затрясло крупной дрожью, перед глазами заплясали красные круги, и он излился себе на живот, испачкав заодно и Бельфегора, который, почувствовав как стали сокращаться мышцы лягушонка, последний раз с силой вошел в «горящее» тело и кончил в него, еле удержавшись от того, чтобы не придавить своим телом малыша. Только сейчас Фран почувствовал, как он устал, когда, лежа рядом с довольным семпаем, он почти проваливался в сон, испуганно цепляясь за Принца и боясь, что тот уйдет, если он закроет глаза. - Спи, лягушонок, я буду рядом, обещаю, - Бельфегор прижал малыша к своей груди и крепко обняв, поцеловал в макушку, натягивая на обоих одеяло. Дверь с грохотом врезалась в стену, чуть ли не слетев с петель, пропуска в комнату солнце Варии. Лусурия, не задерживаясь на пороге, подлетел к кровати и, рывком вытащив из-под головы Бела подушку, с силой опустил ее НА блондинистую голову, начиная кричать: - Ты, идиот недоделанный, я тебе что говорил!? Не смей приближаться к ребенку! Он же болеет! – вещало солнышко, наматывая круги вокруг кровати. - Если ты с ним что-то сделал Босс придушит тебя, а я помогу! - Ши-ши-ши, Принц пришел проверить самочувствие кохая… - сквозь завесу волос семпай увидел недовольно поджатые губы лягушонка и нахмуренные брови. – Фран? – малыш попытался отодвинуть от себя удивленного блондина, забавно фыркая. Резко дернув иллюзиониста за руку, Бельфегор подмял его под себя, наклоняясь ближе и всматриваясь в обиженное лицо. Подался немного выше, прикусывая мочку уха проводя горячим языком по его раковине и опаляя своим дыхание прошептал: - Любимый, ты куда-то собрался?.. – малыш смутился от проявления такой нежности, но подался вперед и сладко поцеловал Принца, как бы поощряя такое обращение к себе. И все было бы хорошо, только они забыли об одной очень голубой проблеме. - Я с кем вообще разговариваю? Думаешь, почему я тебя к Франи-тяну не пускал? ПОТОМУ-ЧТО Я ЗНАЛ, ЧТО ЭТИМ ВСЕ И ЗАКОНЧИТСЯ, И ТЫ ЗАБОЛЕЕШЬ! ИЛИ ТЫ ЕГО ВООБЩЕ УБЬЕШЬ!– ругался Лусурия, гневно размахивая руками. - Бел-семпа~ай Принц, а Принцы – не болеют… - уверенно начал Фран, но… - АПЧХИ!