Масштаб арийских возможностей

Горящая в полумраке настольная лампа слабо освещает комнату, где тихо сидят двое. Сидят уже на протяжении нескольких часов. Он работает, я жду его. Без него я не лягу спать, вдруг понадоблюсь. В этом свете он особенно прекрасен, заполняет какие-то бумаги, подперев голову кулаком большой белой руки с длинными пальцами. Он весь в работе, такой серьезный и хмурый, а я молча наблюдаю. Не смея даже вздохнуть, блуждаю взглядом по его телу, истинному арийскому, идеальному телу. Он был и высок, и строен, и белокур, и более того - мой младший брат. Не могу даже представить, что он младше меня, выглядит-то гораздо мощнее и внушительнее. Широкий рифленый торс, одетый в черную майку, чуть прилипшую к спине из-за недавнего контакта кожи с водой, светлые пряди, зачесанные назад, высокие скулы и голубые глаза, он был эталоном немецких стандартов, и не только потому, что подходил под все 16 пунктов признаков истинного арийца, он был им и для меня. Меня-хоть и входящего в германскую империю, но альбиноса. С этими глазами я больше похож на лабораторную крысу, чем на великого и прекрасного Пруссию. Не зря альбинизм запрещен ариями. Возможно, я завидую его правильной внешности, но вернее было бы сказать, что я хочу ощутить масштаб его возможностей. Ощутить на своей бледной шкуре. Хочу, чтобы он заставил меня плакать от желания, и чтобы я умолял дать мне то, что мне нужно, но к сожалению мне никогда не добиться этого. Он даже не смотрит в мою сторону. Я сам не заметил как стал его тенью, его цепным псом. Я делал для него все, но Людвиг никогда не замечал этого, оставаясь таким же холодным и опасным. Я знаю, он всегда носит с собой пистолет, он может убить меня не моргнув и глазом, поэтому я предпочитаю оставаться за его широкой спиной, изнемогая от тайного вожделения. Вот он передо мной, на расстоянии вытянутой руки, сидит и даже не подозревает о том, на сколько сильно я хочу его. Хочу почувствовать всю его немецкую страсть каждой ничтожной клеточкой своего тела. Какую бы боль это в себе не таило, я хочу испытать это, хотя бы раз. Людвиг ставит на документе последнюю подпись и, с силой выдыхая воздух, откладывает бумаги на край стола. Устало поправляет выбившиеся пряди и разминает шейные позвонки со звонким хрустом. Я моментально выхожу из мечтательного состояния, трезво вглядываясь в его утомленное лицо. Людвиг ловко выуживает из кармана пачку толстых ядреных сигарет, цепляет одну крепкими зубами и, облегченно вздохнув, закуривает. Он откидывает голову назад, обнажая красивую белую шею, и я инстинктивно сжимаю зубы, нервно сглатывая ком в горле. -Принеси мне пива из холодильника. - грозно гремит в воздухе его голос, донося вибрацию до моих ушей. Это был скорее приказ, чем просьба, но что еще ожидать от рожденного в военной форме. Без лишних слов я поднимаюсь с места, удаляюсь на кухню. Надеюсь, у нас еще осталось пиво, иначе он может послать меня искать его хоть на минное поле. Я обнаруживаю целых три бутылки пива Spaten и, подхватив одну, сразу же чувствую, как немеют пальцы. Мне нравится этот холод, должен понравится и Людвигу, уставшему и разгоряченному от долгой работы, поэтому, войдя в кабинет, я уверенно направляюсь прямо к нему, уловив на себе удивленно-усталый взгляд брата. -Вот ваше пиво, Herr Крауц .- руки подрагивают от волнения, но я позволяю себе издевку, беру его подбородок пальцами, разворачивая к себе, и прикладываю ледяную бутылку к его шее. Чувствую, как он дернулся от прикосновения холодного стекла к горячей коже, и нагло ухмыляюсь. Не могу скрыть ухмылки от осознания того, что осмелился прикоснуться к нему, провести большим пальцем по острой скуле, заглянуть в глаза, задеть его небольшие светлые баки. Взглядом уловив холодные капли, медленно стекающие по красивой длинной шее, вниз по кадыку, по ключицам, по железному кресту на груди и дальше под майку, невольно подаюсь вперед, потираясь пахом о его колено, сгорая внутри от неимоверного желания собрать эти капли языком, упиться его запахом свежей мяты и одеколона и тут же кончить, содрогаясь от охвативших чувств. -Не наглей.- отрезает брат, выдыхая мне в лицо табачный дым, от которого щиплет глаза. Я снова довольно ухмыляюсь и осмелившись провести рукой по мягким волосам, плавно перехожу рукой к шее. -А что, если я хочу быть ближе к тебе. Намного ближе. Настолько, что ты не будешь чувствовать ни единого сантиметра между нами.- я еще ближе придвигаюсь к нему, осторожно прижимая его голову к своей груди. Резкая боль в плече заставляет меня вскрикнуть и отшатнуться. Ровная круглая дырка дымилась на моей коже, пронзая болью. Людвиг медленно поднялся с кресла, отбросив потушенный о меня окурок в пепельницу на столе, и в один шаг оказался вплотную ко мне. -Ты, кажется, слишком много позволяешь себе.-спокойно произносит низкий голос,-Не забывай, ты-мой пес, Гилберт, или тебе объяснить понятнее?- в его голосе нет злости или агрессии, но почему-то сердце бешено заходится, когда он перехватывает мою руку своей, вынимает из нее бутылку и опускает ее на стол. Сильно сжав мои запястья, Людвиг толкает меня до ближайшей стены, не слабо стукнув меня о нее затылком. -Ты забыл, кто твой хозяин?-Крауц яростно шипит мне на ухо, до боли вжимаясь коленом в мой пах, гораздо сильнее, чем я только что. Не могу сдержать болезненного стона, поддаваясь навстречу этой мучительно-сладкой пытке. Плечо ужасно горит и пульсирует, а от волнения немеют конечности. Он перехватывает оба мои запястья в одну руку, в то время как другую сжимает у меня на глотке. -Думаешь я не вижу, как ты льнешь ко мне? Думаешь не замечаю, как пытаешься угодить? Ты уже давно не мой старший брат, ты подзаборная сука, подставляющая свой облезлый зад породистому кобелю. Дрожишь от каждого моего взгляда!- на последней фразе его обжигающее шипение перешло в громкий рык, и он одной рукой поднял меня за горло, наслаждаясь громкими хрипами и попытками глотнуть воздуха. - Собаки пресмыкаются перед человеком, как и все остальные твари!- с этими словами он швырнул меня на пол, и не успел я откашляться и восстановить дыхание, как на мой загривок опустился огромный военный ботинок.-Давай, сука, покажи, как ты любишь своего хозяина!- он вжал меня лицом во второй свой ботинок, настойчиво требуя показать любовь. Я знаю, чего он хочет, и я покажу. Послушно открыв рот, слизываю уличную грязь, песок и землю с гладкой черной кожи. Да. Да. Это именно то, чего я так хотел. Настойчивость и сила. Я готов быть для него кем угодно, даже вылизывать его обувь и глотать городскую грязь, только бы он не останавливался. Руки сами тянутся к ширинке, терпеть больше не было сил, и я запустил руку под одежду, оглаживая возбужденный донельзя орган. Всего в пару движений я достигаю пика, но тут же слышу властный рев: "Не сметь!" - рычит Людвиг, сильным пинком под ребра, заставляя меня болезненно вскрикнуть. Я тяжело дышу, ощущая оргазм, но будучи неспособным разрядиться, это мучит меня еще больше и вынуждает стонать громче раз за разом. Один шаг, и немец резко отдернул мою голову назад за волосы, заставляя меня прогнуться в спине и взвыть от боли. Что-то холодное уткнулось мне в кадык, больно надавливая на хрящ и медленно передвигаясь ближе к подбородку. - Еще один звук и ты захлебнешься собственной кровью! Тебе ясно?- несомненно это был пистолет, и Людвиг уж точно не пожалеет патронов, чтобы прикончить меня. От страха желание выросло вдвое, и, с трудом извернувшись, я взял ствол в рот, посасывая затвор и заостряя свое внимание на отверстии дула. Я задевал и палец Людвига, что был на курке, я понимал, что именно сейчас он может нажать на него, и тогда мне конец, но безумный жар притуплял инстинкт самосохранения, и я заглатывал ствол все глубже и глубже. Все еще грубо держа меня за волосы, Людвиг принялся насаживать меня на пушку так, что я чувствовал ее задней стенкой глотки. Рвотные позывы вызывали у меня слезы и активное слюноотделение. Я давился слюной, пуская ее течь по подбородку и капать на пол. "Довольно!" - рявкнул немец, вынимая из моей глотки оружие и отбрасывая его под стол. Он снова придушил меня, заглядывая в глаза, но на этот раз большим кожаным ремнем, снятым с его собственных брюк. -Тебе нравится это, сука, я знаю! Этого ты хотел?!- рычит Крауц, опаляя мое лицо жгучим гневом. -Прошу тебя, сделай это! Я не могу больше!- хрипло заскулил я, переминаясь на коленях, чтобы хоть немного снять напряжение. Снова ощущая приближение финала, чуть ли ни плачу, напряженно жмурясь. Звонкий хлопок, и моя щека загорелась от сильной пощечины. Я взвыл, чувствуя как смазка уже полностью намочила мое белье. "Людвиг, пожалуйста! Мхм!" - я захныкал, терпеть невозможно, если не прикоснусь к себе сейчас, кажется, потеряю сознание. Слышу как он тяжело усмехается в ответ на мои просьбы, и слезы сами брызнули из глаз. Он дразнит меня. Специально издевается! Садист! Я громко всхлипываю, за что снова получаю пощечину, и тут же чувствую горячие губы Людвига на своих-холодных от частого дыхания и всхлипов. Он яростно впивается в них, опрокидывая меня на спину и резко затягивая ремень на моей шее. Он рвет и кусает мои губы, одним движением разрывает на мне рубашку и грубо водит руками по ребрам, царапая и оставляя на них гематомы. Я чувствую, это уже не злость или агрессия, он сам хочет меня, я чую его похоть и его страшное желание иметь меня до потери пульса. Мысли выбивают из меня протяжный пошлый стон, и я сильнее прижимаюсь к Людвигу, отчего орган начинает болезненно ныть, а я безумно вою, стиснув зубы. Он снова натягивает ремень, глухо рыча, и тут же припадает к моим ключицам, больно впиваясь в них зубами, нарочно задевая свежий ожог. На секунду мне кажется, что он и впрямь хочет откусить кусок моей кожи, и я чувствую горячую кровь, проступившую на месте укуса. Немец отстраняется, тяжело дыша сплевывает кровь на пол, и рывком стягивает мои брюки вместе с бельем до колен. Я готов кончить снова прямо сейчас, лишь стоит ему сделать пару движений по длине, но он не делает этого, а лишь едва ощутимо дотрагивается пальцем до головки, размазывая и без того обильно выделившуюся смазку, что заставляет меня громко и протяжно застонать, как актрисы в порнофильмах. -Уфф.. Я.. Умоляю, Людвиг!- я снова хнычу, чувствуя, как слезы стекают по вискам и теряются во взмокших волосах. -Сучки лают, тварь!- рычит Крауц, снова впиваясь зубами в мою шею, а рукой расстегивая ширинку военных брюк. Он делает это так поспешно, как будто боится опоздать, на самом деле просто изнемогая от желания. Моей смазки достаточно чтобы обеспечить ею Людвига и он, закинув мою ногу себе на плечо, рывком входит в меня почти до конца, не жалея мое содрогающееся от боли тело, сразу задает жесткий ритм. Я хватаюсь руками за его волосы, притягиваю к себе и жадно целую, впиваясь ногтями в кожу под волосами. Каждым грубым толчком он выбивает из меня громкий стон, переходящий в крик, после которого мне необходимо глотнуть воздуха. -Я.. сказал, лай!- задыхаясь, приказывает немец, и я снова получаю на этот раз кулаком в скулу. Теперь вместо стонов мне приходится выдавать звонкий лай и сбивчивые поскуливания. Еще несколько жестоких толчков и он наконец обхватывает мой ноющий орган сильными длинными пальцами, грубо двигаясь вверх-вниз. Отпустив мою ногу, Людвиг резко притягивает меня к себе за ремень, выбивая последние силы и возможность сдерживаться, глубоко проталкивая свой горячий язык в мой открытый для стонов рот. Я отвечаю, уже абсолютно теряя голову, дрожа и сжимаясь от мощного оргазма, накрывшего меня с головой. Мычу в рот Людвигу, в то время как он посасывает и покусывает мой язык. Заливаю его руку и свой живот горячем семенем и, отстранившись, с тяжелым вздохом оседаю у него в руках. Пара движений и, издав громкий сдавленный стон Людвиг изливается в меня снова, больно сжимая мои ребра. Изнеможенный, немец всем весом наваливается на меня, переводя дыхание, а я покрываю поцелуями его взмокшее лицо и шею, прибывая в состоянии приятной усталости и необъяснимого счастья.

***

Людвиг подписывает последнюю дату и кладет стопку бумаг в выдвижной ящик. -Принеси мне пива, Гил, и, прошу, без наглостей.- смотрит на меня и улыбается, сам ведь знает, что без наглостей я не могу, мне нужно это как воздух, как вода, как идеальный арийский младший брат.