***
-Так, Раэль, давай ещё раз: что произошло после того, как на вас напали? – Тао устало потёр ладонями лицо и посмотрел на ноблесс, недовольно рассевшегося на диване. -Сколько раз мне повторять одно и тоже, чтобы до твоего мутированного мозга дошло?! Не знаю я, чем в него попали! Не знаю! Я в тот момент отрывал голову другой поделке союза и был немного занят! -Но на тебя ведь напали первым! Я это отлично с камер видел! -И что с того? – светлая бровь чуть приподнялась, и выражение лица стало ещё более высокомерным. – Мне нужно было подставиться, чтобы малыш Рэгис себе причёску не испортил? Он сам виноват, что потерял бдительность. -Причёску испортил?! Да он уже неделю в лаборатории! Никто не знает, что с ним! -Пф! Кто ж виноват, что он такой слабак? – подняв кружку, Раэль беспечно отхлебнул чай - казалось, состояние младшего Ландэгре его совершенно не волновало. -Да ты! – дёрнувшегося встать Тао на пол пути поймал за плечи Такео – оплот спокойствия и добродетели. -Не надо. Все и так на нервах. Пойдем, нас звал шеф. Посмотрев в след раздражающим марионеткам, Раэль вновь уткнулся в чашку. На душе его было неспокойно. Он впервые ощущал что-то похожее на совесть.***
Пусть за окном уже и начиналась ночь, но в лабораториях Франкенштейна вечно был день, чему способствовали яркие лампы и белоснежные стены. Светло было и в новой комнате Рэгиса. А вот черная с золотом накидка Картье, казалось, была соткана из тьмы и выглядела здесь совершенно чуждо. Плавно и бесшумно Раэль приблизился к койке. Нет, он совершенно не волновался за этого придурка - просто пришел убедиться, что мелкий все так же жалок, как и неделю назад, когда ноблесс пришлось тащить на себе его бессознательное тело. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить. Рука, совершенно случайно оказавшись возле чужой головы, поправила серебристый локон, откинув его со лба. И, конечно же, своевольно легко коснулась впалых щёк. Из мальчишки словно уходила жизнь. Капля за каплей. Медленно, но неуклонно. Неожиданно для себя, Раэлю захотелось найти и убить тех, кто послал к ним тех злополучных марионеток. Это ведь из-за них сейчас великолепная Сейра не может найти себе покоя. Из-за них Франкенштейн ходит мрачнее тучи, пугая черной аурой. Из-за них у младшего из клана Картье совершенно пропал сон и появилось смутное чувство вины, притащившее его сегодня в подвал. Только легче, почему-то, не стало. Послонявшись у постели ещё немного, Раэль уже собирался уходить, когда ему вспомнились рассказы отца. И, если Ландэгре не просыпается, потому что теряет силы и просто не может их восстановить, то, возможно, чисто теоретически, он сможет помочь. Для порядка посомневавшись и убедив себя, что делает это он только из-за печальных глаз его среброволосой невесты, ноблесс прокусил своё запястье. Солоноватая кровь наполнила рот. Опустив вдоль тела свою пострадавшую руку и опершись на кровать другой, Раэль склонился над мальчишкой и неуверенно потянулся к его губам. Он смутно подозревал, что потом об этом наверняка пожалеет, но влить в эту мелочь свою кровь по-другому сейчас не было возможности, а ждать он не хотел, как и бежать искать подходящие инструменты. Оказалось, что влить кому-то что-то изо рта в рот – очень сложная процедура. Сперва, нужно открыть чужие, непослушные губы, потом, как-то справиться с зубами и, наконец, не вылить всё мимо, столкнувшись с языком. Но Раэль справился. И даже помог этому выскочке всё проглотить, поддерживая под голову и проталкивая кровь языком ещё глубже. И пусть в рассказах отца так будили красавиц-ноблесс, на которых, к слову, мелочь-Ландэгре был ни капли не похож, но Раэль признал для себя, что готов пойти на эту жертву ради возможности увидеть сияющую улыбку Сейры. Да, только из-за этого и никак иначе. Спустя несколько минут, исчезая за дверью палаты, ноблесс старался не думать о том, что губы мелкого выскочки оказались со вкусом миндаля и шоколада. И о том, как забилось его собственное сердце, когда он увидел стабилизировавшиеся показания приборов, к которым тот был подключен…