Окклюзия

По радио звучат позывные новостей, Намджун ведет машину, держась взглядом за ровное полотно дороги перед собой. Редкое крошево снега сухой горстью ударяется о стекло и обозначает на асфальте подколесные полосы, когда этот парень, Ким Техен, фоном ерзающий на заднем сидении, перестает вполголоса подпевать какой-то дурацкой песне у себя в плеере, вытаскивает капельку наушника и задумчиво произносит: - Тут лучше в объезд, офицер-ним.. Намджун бросает на него скептический взгляд, в который раз думая о раздражающей странности своего невольного пассажира. Этот путь он знает как пять своих пальцев - самый короткий, в это время суток пробок тут никогда не бывает. Намджун увеличивает скорость и едва успевает нажать на тормоза: прямо перед ними при попытке перестроиться красный хёндай цепляет соседа - слышен скрежет, обе машины разворачивает, и они сталкиваются снова, преграждая обе полосы. Намджун смотрит в зеркало заднего вида - Техен ловит его взгляд, укладывая руки на напряженно сведенные колени, пожимает плечами и улыбается криво: - Ничего... По крайней мере, мы не в Юньнань. Из хёндай выходит высокий парень, размахивая руками, у машин собираются люди, о чем-то спорят - Намджун отвлекается на взволнованный голос комментатора, заканчивающий новостную сводку. - Буквально минуту назад наши коллеги сообщили о крупном землетрясении, происходящем сейчас в китайской провинции Юньнань... Техен сутулится и опускает глаза, когда Намджун резко оборачивается к нему. -- Они "знакомятся" вполне в духе профессии Намджуна. В квартире, которую штурмует его команда, пахнет алкоголем и сигаретами, гостиная встречает их творческим беспорядком – россыпью одежды, фруктов и конфет, а в спальне под балдахином и шелковыми простынями, укрывшись с головой, мирно спит человек. Намджун одновременно тянет простынь вниз и приставляет дуло к показывающемуся месиву из сильно взлохмаченных осветленных волос. Встрепанный, с приоткрытым воспаленным ртом, незнакомец (парень) продолжает спать, не реагируя на холод казенного кольта. Намджун усмехается на возникшие ассоциации со спящей красавицей – несмотря на длинные ресницы и большой рот красота субъекта под сомнением. В какой-то момент мысли Намджуна вдруг разлетаются оглушительной белой вспышкой и в голове пустота – парень доверчиво тянется во сне и льнет к его руке. Намджун возвращает контроль тут же, решительно бьет по касательной, от виска ко лбу, не слишком сильно, до ссадины. Это сходит за пробуждающий поцелуй. Парень просыпается без вскрика, так, будто подобное пробуждение в порядке вещей. Он сонно и рассеянно смотрит на Намджуна, будто узнает, а потом без слов протягивает вверх худые запястья, прижатые друг другу - только надевай наручники. - Твой дружок свалил и подставил тебя, - объясняет ему Хосок, самый словоохотливый из отряда. Намджун качает головой и бросает парню шмотки с пола, и лишь после того, как тот нацепляет их на себя, защелкивает наручники. Банальная история, хотя "дружок" Ким Техена, который низким полушепотом дает показания прямо там, в их шикарной квартире, крупнейший банковский дилер в стране, всего лишь за семь лет после образования своей маленькой фирмочки поглотивший несколько сотен банков со звучными названиями. Его многомиллионное состояние не первый год волнует налоговую, но подступиться к нему они так и не смогли. А сегодня в ночь в отделении вдруг раздается анонимный звонок о предполагаемом нападении. Им удается подстрелить одного лазутчика на подступах к дому, хозяин же внутри так и не обнаруживается, только этот вот крашеный парнишка вполне определенного поведения. Все в нем кажется Намджуну нелепым – размазанная вокруг глаз тушь, высветленные торчащие во все стороны волосы, худое нескладное тело. Он кладет ногу на ногу и выгибает поясницу, сидя на стуле в наручниках. У него неправильные черты лица, но богатая мимика и живые темные глаза делают его пугающе смазливым. - Хена не убили... - говорит он, и улыбается, цепляя Намджунов взгляд, несерьезно, непосредственно, и Намджуну неосознанно хочется схватить его за горло и сжимать до тех пор, пока тот не перестанет играть. У него своя, определенная функция в следственном изоляторе, которая становится негласной привычкой. - Хен сбежал. А мне это надоело... Он ведет себя так же легко и в отделении полиции, все это "ой, дяденька, у вас тут все как в телевизоре!" - "а можно отвести меня в камеру? всегда хотел посмотреть, как там внутри..." Намджун вынужден, сидя за соседним компьютером, дописывать отчет, потому что его слог на порядок лучше, чем у остальных ребят, и спустя полчаса официального допроса, у него болит голова от глупой, бессмысленной болтовни, которой Техен перемежает свои показания. Его неоднократно осаждают, но это не имеет особого действия. Намджун устало думает, что, возможно, тот попросту обдолбан. Техен прямо горит желанием попасть в камеру, и его бы с удовольствием запрятали туда (от степени заполненности камер в их зарплату отчисляют какой-то процент), но шефу нужны доказательства, улики, которых нет, поэтому парня отпускают на все четыре стороны с подпиской о невыезде, и спустя несколько минут он стоит как энерджайзер с вдруг севшими батарейками посреди внутреннего двора. Он все еще там, когда Намджун заканчивает смену и выходит наружу, вдыхая прохладный морозный воздух. - А можно, - слышит он гулкое, низко-вкрадчивое, прилетевшее в спину, и замедляет шаг, - попросить Вас подвезти меня, офицер-ним? Его голос совсем не подходит всему тщедушному виду, когда Намджун оборачивается. Техен сутулится, поперек его лба краснеет ссадина, рубашка застегнута не на те пуговицы. Намджун щурится и нехотя говорит да. -- - Хочешь сказать, что видишь будущее. - Ничего не хочу сказать, это ты говоришь. Они спорят вполголоса, когда Намджун останавливает машину у облупленного двухэтажного дома, и Техен прижимает к груди коленки, упираясь пятками кед в кожаное сидение. - Ты помогал своему дружку в его грязных делах с биржей и банками, - продолжает безэмоционально констатировать Намджун. - Ты себя слышал? Шерифу своему это скажи, - Техен смеется отрывисто, и одним плавным движением оказывается снаружи. Инстинктом Намджун следует за ним, перехватывая за костлявый локоть. Им не с чем разбираться и не о чем говорить, Намджун больше не ведет расследования, его понизили полгода назад за излишнюю креативность, и помогать шерифу и налоговой он больше не собирается - Техен удивленно приподнимает брови (это выглядит слишком наигранно). Во всем виновата его природа, и больше ничего, думает Намджун, когда Техен трогает холодными пальцами у него за воротом и долго, нечитаемо смотрит в глаза, а потом охает, когда одним толчком его прижимают к стенке. Он не принимал душ – на нем липкая пленка пота, вчерашних духов и другого мужика, но Намджуну все равно – чем больше все непохоже на дорамные идеализированные сцены, которые давно в прошлом, тем меньше эмоций. Это чисто секс, – повторяет он себе. Техен обхватывает его лицо холодными пальцами и прижимается лбом, прикрывая глаза. И что-то шепчет, Намджуну не хочется вслушиваться. Их губы совсем близко, но они не целуются. Техен умело подстраивается – руками, телом, ртом, его движения торопливые, смазанные, будто он что-то недоговаривает, боясь не успеть. В конце он просит сделать ему больно – и Намджун, не показывая своего удивления, послушно выкручивает ему руку, едва контролируя себя, чтобы не сломать. Техен горячо выдыхает, кончая, и изо всех сил вцепляется в него, пытаясь устоять на ногах. Проявляются звуки, осязания. Сухое снежное крошево забивается за шиворот, обжигая шею. - У тебя есть родители? Семья? – хрипло спрашивает Намджун, чувствуя как в его плечи вцепляются холодные пальцы. – Они тут живут? - Хочешь передать меня моей мамочке? – Техен держится за него и улыбается, бодаясь. – К сожалению, ей такой подарочек не нужен, – он раздумывает пару секунд. - А тебе? Намджун хмыкает, и сталкивается с пальцами Техена, когда они тянутся застегнуть его ширинку, отпихивая их. - Всю жизнь мечтал о психе-мазохисте в своей постели. Но может быть, ты там себе видишь, что мы еще встретимся? Техен делает загадочное лицо и кивает. Намджун оборачивается на пути к машине. В светлом проеме подъезда Техен блаженно улыбается, сползая по косяку, и показывает ему двумя пальцами знак «Виктори». -- Его звонок раздается поздним вечером спустя неделю, когда Намджун как раз снимает форму и открывает банку пива, с размаху усаживаясь на диван. - Привет. Это Ким Техен, помнишь меня? Просто хотел сказать тебе "пока". Ну, в общем, за мной придут сегодня, – буднично и легко сообщает он в трубку. Намджун давится пивом. - Ты идиот? Что значит придут? Ты собираешься сидеть там и ждать у моря погоды? - Я же говорил, я устал, - и в его низком голосе правда чувствуется усталость, и раздражение. - Вы же не оставили меня в обезьяннике, как я просил. - Ты придурок, - сокрушается Намджун и прекрасно осознает, что его просто напросто провоцируют. Он злится, но все равно поддается. Прописная истина, если ты связываешься с людьми-проблемами, у тебя будут проблемы. Когда Намджун приезжает по названному адресу, ветхая дверь в квартирку оказывается открытой – и он врывается вовнутрь, держа наготове пистолет. А потом застывает на пороге большой полупустой комнаты. Техен в большом растянутом свитере, стоя босиком на шаткой табуретке, раскрашивает стену хаотичными яркими маслеными штрихами. Кажется, впервые в жизни на целые пару минут Намджун теряет дар речи. - Что такое ты делаешь? – спрашивает он, и Техен вздрагивает, почти роняя кисть. - Я оставляю этому миру послание, - улыбается он, не поворачиваясь, продолжая расписывать стену прерывистыми волнами. - Что ты псих? – пытается отгадать Намджун, устало прислоняясь к противоположной стене. - Что все просто, и в то же время не так просто, как мы думаем, - рассеянно уточняет Техен, и теряет равновесие, когда поворачивается. Намджун быстро реагирует, всего лишь какие-то десятые раздумывая, что ловить, Техена или банку с краской. Желтые брызги разлетаются во все стороны. - Это была… точка, - Техен выдыхает прерывисто и странно кривит губы, отводя глаза. Через полчаса они уже в автомобиле. - - Если ты и видишь будущее и помогал этим своему дружку, - произносит Намджун, безотрывно глядя на дорогу. – Держу пари, что головной боли от тебя было больше. Техен замирает, переставая ерзать на заднем сидении, и в зеркале Намджун ловит его обиженный взгляд. Уголки большого рта опускаются вниз. -Ты видел, что они придут за тобой, и вел себя как идиот, - подытоживает Намджун. Техен не спорит, снова принимаясь двигаться, и эта гиперактивность гребаная точно совершенно говорит о том, что у него не только с айкью, но и с нервами не все в порядке. - Если бы ты знал, сонбе, сколько раз я вытаскивал хена из подобных ситуаций. Я устал. Я не хочу ничего видеть. Пусть приходят и делают, что хотят. - А что они хотят? - на всякий случай уточняет Намджун. - Либо убить меня, либо заставить на них работать, - совершенно спокойно, как о чем-то отвлеченном отвечает Техен, потом хмурится и улыбается - как имбецил, как трехлетний ребенок, обнажая в широкой улыбке все зубы. Это некрасиво, но завораживает. - Я буду вести себя так, что скорее убьют. - Верю, - Намджун кривится, будто съел лимон. Просто нечего говорить, все очевидно. - - Тебе не нравится эта идея? - стуча зубами, интересуется промокший под дождем Техен, пока они поднимаются на самый верхний этаж в маленьком лифте, и вода стекает по его вискам и щекам, и волосы больше не скрывают большие торчащие уши. - Какая идея? - заставляет себя спросить Намджун, поднимая руку и касаясь холодных смешных ушей. Техен вздрагивает. - Слиться с природой. Как делали древние люди. Мы все маленькие частички мира, и ничто не может лучше смыть стресс, чем вода. Намджун смотрит на него внимательно. Тот учащенно дышит и дрожит, ресницы слиплись и губы потрескались. Откровенно скашивая глаза, он смотрит на него так, будто сказал сейчас нечто большее, чем белиберду о язычниках. Он совсем не похож на... И почему-то Намджун резко дергается, заставляя Техена отпрянуть, стукаясь затылком об стенку, и пока его взгляд расфокусирован - Намджун агрессивно кусает его в губы. Техен тихо охает в этот укус. - Ты можешь, - шипит он, сталкиваясь с Техеном зубами и языками, и оседая уже в коридорчике на старую дутую куртку, которую предусмотрительно стянул с вешалки. – Можешь по-нормальному?. Глаза Техена затуманенные, он поспешно кивает и ничего не осознает, Намджун стягивает с него свитер и очень сомневается – вся кожа того в синяках, порезах, следах от укусов, Техен гибко льнет к нему, не забывая выпутывать из одежды. Намджуна поперли из следователей за излишнюю креативность – но он такой, и он хочет, чтобы Техен кончил как нормальный человек (от ласк, а не от боли). - Я не буду делать тебе больно, - говорит он и запоздало осознает, как это звучит. Техен вскидывает голову и блестит глазами, спасаясь смехом. - У тебя не получится, - смеется он. После двух часов пыток ласками он обессилено и побеждено засыпает, как большая тряпичная кукла, и не чувствует, как Намджун относит его в комнату, просто спит, приоткрыв опухший от поцелуев рот. - Техен просыпается от собственного всхлипа, щекой в чаше чужой ладони, сразу натыкаясь на внимательный взгляд. Он улыбается - смущенно, зевает, потягивается, чтобы скрыть внезапно сильное смущение – задевает локтем прикроватную тумбочку, успевая столкнуть и тут же словить тяжелую книгу. Ловит ее и утыкается в теплое плечо Намджуна, силясь окончательно согнать остатки сна, вдыхая всеми легкими терпкий чужой запах. - Кошмары? - хрипло интересуется тот, потрепав жесткие встрепанные волосы. - Ты скулил, кричал и пинался. - Может, - Техен поднимает лицо и снова улыбается как трехлетний, и Намджун уже опять ожидает какой-нибудь глупости, но тот обращает свое внимание на книгу. - Энциклопедический словарь, - с выражением читает он название, с трудом приподнимая ее в руках. - Ты читаешь такое? - удивляется, и Намджун кивает. Он открывает на первой попавшейся странице. - «Окклюзия – скрывание, поглощение или растворение. В компьютерной графике это ситуация, в которой два объекта расположены приблизительно на одной линии и один объект, расположенный ближе к виртуальной камере или порту просмотра частично или полностью закрывает видимость другого объекта.» Он листает еще, и ему на грудь вдруг выпадает фотокарточка. Техен поднимает ее и подносит к глазам. На фото смущенно и открыто улыбающийся парень, на вид совсем мальчишка - его улыбка светлая и доверчивая. Техен спрашивает, скашивая взгляд. - Это кто? - и его руки начинают дрожать. - Это Чимин, - отвечает Намджун, ровно. Техен снова всматривается в фотокарточку. Закусывает губу. - Кстати, он пропал. Может быть, можешь сказать, где он? Кадык Техена дергается, когда он сглатывает, Намджун пристально наблюдает за ним. - Я не знаю все на свете, - голос Техена низкий, он предупреждает, и его пальцы холодные, когда он касается подбородка Намджуна. - Могу только тебе сказать, что он жив. Намджун перехватывает и сжимает пальцы, даже не осознавая, они долго смотрят друг другу в глаза, а потом Техен смеется и зажмуривается. Намджуну не приходит в голову ослабить хватку, пока он не видит, как капля бежит по Техенову виску, просочившаяся между зажмуренных век, и только тогда отпускает его. - Разве так больно? Не реви, - он забирается на Техена сверху, и между ними остается толстый энциклопедический словарь, который словно бетонная плита вдавливает Техена в кровать. Ему не хватает воздуха, когда Намджун целует, уже привычно - мягкостью губ, глубоко и чувственно, и Техен выдыхает в поцелуи сорвано, накрывая ладонью шершавую, покрытую щетиной щеку. - Ты мне пальцы сломал. Если бы я знал… я бы... - Перестань. Помолчи? - Этот страх по силе своей похож на животный, но он очень социальный по существу – возможно, называется просто: страх одиночества. Следующим утром Намджун вскакивает с постели, когда просыпается один, и почти обезумев, броском прилетает в кухню. Техен в одних трусах сидит на табурете и пьет кофейную бурду. Два года назад Чимин исчез так же внезапно – как будто и не было его в жизни Намджуна. Когда человек рядом, и только руку остается протянуть, чтобы коснуться его, не особенно ценится. Намджуну казалось, что если бы у него была машина времени, он вернулся и обязательно нашел слова, которые оставили бы ему Чимина. Он перехватывает за шею Техена, тот не пугается, расслаблено откидываясь ему на плечо. - Если уйдешь – убью, - повторяет ему Намджун, и глазами говорит то же самое, не отпуская его взгляд, пока Техен сам не закрывает глаза утыкаясь носом и губами в его шею. - Я никуда не уйду. - Техен исчезает через три месяца, и в самый последний день его так много, он ходит за Намджуном хвостом и делится каждой дурной мыслью, что приходит ему в голову, что Намджун сам не раз повторяет «Отстань». Он оставляет после себя разрисованную волнами стену в спальне, недопитую бурду по кружкам, запах духов и кожи на простынях, и бесконечный поток ненужной информации в памяти Намджуна, о том, в какой провинции Китая следующее землетрясение, и сколько будет стоить доллар. Через пару недель, когда Намджун берет с полки энциклопедический словарь, и ему на колени выпадает фотокарточка Чимина, он замечает на обратной стороне нацарапанные Техеном два слова. «он вернется».