"С возвращением"

Декабрь Линали поежилась и искоса посмотрела на Аллена. И как ему только не холодно? –Может, поговоришь с ним? – тихо спросила китаянка. Зима в этом году выдалась очень холодной.       – В прошлый раз он чуть не проткнул мою голову мечом. Не думаю, что в этот раз будет иначе, – виновато улыбнувшись, ответил седоволосый. – Ты не видела его лица в тот день.       – Прошлый раз был два года назад, – печально заметила девушка. – Надень хотя бы перчатки? На улице жутко холодно, простынешь еще.        В ответ Уолкер лишь отрицательно покачал головой и вздохнул. Ему отчего-то совсем не было холодно. Вернее было, но не так, как полагала Линали. Иногда англичанин жалел, что душу нельзя согреть, надев теплые вещи. Это сделало бы многое гораздо проще.       – Если хочешь отдать их кому-то, то отдай их Канде. В конце концов, есть вероятность, что от этих он не откажется, – открывая тяжелую дверь, произнес бывший экзорцист. – Не задерживайся, Линали. Укутавшись в вязаный фиолетовый шарф, китаянка посмотрела на серое небо. Ей казалось, что оно было таким целую вечность. Но нет, шел всего лишь первый месяц зимы.       – Канда? – присаживаясь на корточки рядом с японцем, тихо позвала Линали. Ответа не было. Впрочем, это не сильно ее удивило.       – Тут довольно холодно, наденешь?       На протянутые тонкие шерстяные перчатки темноволосый лишь искоса посмотрел и хмыкнул. «Хоть что-то»,– отметила про себя девушка.       – Подумать только, – подтянув пальцами край рукава, начала китаянка, – уже пять лет прошло, да?       Очередная попытка завязать разговор грозила провалом. Еще одним. Как и сотни раз до этого. Легкий порыв ветра коснулся коротких темно-синих волос и побежал дальше. Канда даже не дернулся. Как всегда.       – Может, пойдем обратно? В штабе теплее, ты же знаешь. Или хочешь еще немного побыть с ним? – мягко улыбнувшись, Ли провела рукавом по камню, стряхивая снег. По всей видимости, мечник делает тоже самое иногда. Кому как не ему, если других он просто не подпускает? Февраль Аллен поправил отросшую челку и посмотрел в окно. Канда по-прежнему стоял, засунув руки в карманы, а из его рта вырывались облачка пара – Уолкер видел это так же ясно, как и свое собственное отражение в прозрачном стекле. Впрочем, ему могло и казаться, ведь картина за окном ничуть не менялась, за исключением одежды и времени года. Тот же пустой взгляд и покрасневший от холода нос. И неизменная печальная ухмылка. Даже на осунувшемся, исхудавшем лице она выглядела как та, прежняя, самоуверенная и даже наглая. Та, что расцветала на угрюмом лице во время сражения. Седоволосому иногда казалось, что японец всерьез решил поселиться на улице. Впрочем, этому бы никто не удивился. Особенно Аллен. Апрель Кашлянув, Миранда отряхнула подол длинного черного платья. Мари за спиной вселял в нее что-то вроде уверенности, но даже спустя столько лет ей было страшно подойти к темноволосому. Особенно после того дня.       – К-канда, слушай… Мы… Я тут яблок принесла… Будешь? – тихо начала женщина. Не получив ответа, она сделала пару шагов ближе, находя в себе силы говорить дальше.       – Линали сказала, что ты почти ничего не ешь. Так ведь… нельзя. Мы… мы переживаем за тебя, – осмелев, чуть сжав пальцы на остром плече Канды, произнесла шатенка. – Мы ждем тебя обратно.       Тонкое золотое колечко на ее безымянном пальце тускло заблестело в лучах весеннего солнца. Июнь. – Эй, БаКанда, – стараясь говорить дерзко, как и прежде, начал Аллен. Короткие волосы лезли в глаза, но это был почти незаметный дискомфорт по сравнению с вьющимися и длинными. Прохладнее.       – Я пришел попрощаться. Не думаю, правда, что ты скажешь мне что-нибудь в ответ, – коротко усмехнувшись, Уолкер засунул руки в карманы темно-коричневых брюк. Тим, пару раз махнув крыльями, устроился у него на плече. Как в старые-добрые, только вот улыбаться совершенно не хотелось.       – Мы... давно не говорили. Все вместе, – присев рядом с Кандой на корточки, начал англичанин. – Ты, я и Лави.       Мечник вздрогнул и чуть нахмурился, но не произнес ни слова. Как и все предыдущие месяцы, предпочитая игнорировать окружающий его мир и людей в нем. И, черт, Аллен бы ни за что не признался себе в том, что сделал бы так же, будь он в подобной ситуации. Но каждый из них на своем месте. Впрочем, никто и не говорит, что на собственном ему живется легче.       – Я скучаю по нему. Мне… жаль, что так вышло, – коснувшись пальцами прохладного камня, коротко улыбнулся экзорцист. Голем вспорхнул с его плеча и устроился на плите.       Темноволосый повернулся к нему, сузил глаза. «Ударит?» – мелькнуло у Уолкера в голове.       – Я никогда не прощу тебя, так что лучше бы тебе сдохнуть там, куда ты собираешься. Иначе в следующий раз Муген окажется в твоей тупой башке, недомерок, – зло прошипев сквозь зубы, азиат вновь вернулся к созерцанию незатейливого узора на камне. Первые слова за несколько лет – Аллену показалось, что на пару мгновений все стало как прежде. Впрочем, только лишь показалось, потому что между ними на множество долгих минут повисла гнетущая тишина.       – С днем рождения, Канда, – вставая, отряхивая брюки, произнес экзорцист. – Прощай, Лави. Уже сидя в повозке, придерживая чемодан рукой, Аллен Уолкер понял, что, даже если захочет, просто не сможет вернуться обратно. Хоть в чем-то они сошлись во мнении с японцем: англичанин ненавидел себя с точно такой же силой. Ну, или чуточку больше. Август – О, Юу, никак не могу привыкнуть к тому, что у тебя теперь короткие волосы! – Отвянь, Усаги, так удобнее. – Ты обещал не стричь их, помнишь? – А ты обещал не уходить раньше, чем кончится война. – Я должен был, ты же понимаешь? – Не помню, чтобы ты был должен кому-то, кроме меня. – Это был мой долг как экзорциста, Юу. – Это была ошибка шпенделя, кретин. И за нее он должен был расплачиваться сам. – Я не мог позволить вам погибнуть. – Ты не должен был оставлять меня здесь одного, глупый Кролик. – Но я же здесь? – Мы оба знаем, что происходит. – Я не умру, пока ты помнишь обо мне, Юу. Я ведь сказал тебе тогда. – Мне плевать на то, что ты сказал. Надоело пялиться на твою могилу и ждать, что ты вернешься и весь этот тошнотворный заботливый театр кончится. – Юу… – Не зови меня по имени, болван. И перестань уже плакать, бесит. – Ты уверен, что это я плачу? – О чем ты?.. – Канда? Эй, Канда? – Линали удивленно посмотрела на японца. После отъезда Аллена многие покинули Орден: кто-то поехал домой, кто-то путешествовать. Они с братом тоже хотели, но в итоге Комуи поехал один. Младшая Ли не то чтобы не хотела – не могла оставить здесь того, чьего возвращения они все так ждали. Кто еще, как не она скажет ему «с возвращением»? Пусть ожидание и затянулось, но так всегда, когда ждешь: время кажется почти застывшим, хотя на деле летит так, что только успевай заметить.       Легкий теплый ветерок подкинул темную челку японца, будто издеваясь, и побежал дальше, но им обоим было плевать.       – Ох, Канда…– девушка потянула бывшего экзорциста за руку, прижимая к себе настолько, насколько было возможным. Острый подбородок тут же уперся ей в плечо, а длинные пальцы слабо сжали предплечья – он всегда был упрямым, но сейчас ни у его тела, ни у сознания просто не было сил, чтобы сопротивляться. Крупные соленые капли быстро бежали вниз по впалым щекам, срываясь вниз, падая на светлое платье китаянки. По легкой ткани расплывались темные пятнышки, где-то на горизонте, громко крича, летели чайки, пробегая по спокойной глади воды, хватая клювами незадачливых рыбок.       – Он не должен был… – рваным шепотом, судорожно втягивая носом воздух, начал мечник. – Этот болван…он же пропустит свой чертов день рождения! Где...где его носит?..       Линали очень часто чувствовала себя беспомощной: когда друзья брали на себя ее работу, если она не могла; когда ей не хватало сил, чтобы защитить что-то дорогое и она могла лишь наблюдать; когда ей не хватило мужества сделать то, что сделал будущий Книжник. Она могла лишь улыбаться, когда видела, что все здоровы и никто не погиб. Как и сейчас, все, что ей было под силу – улыбаться сквозь собственные слезы, гладить Канду по дрожащей спине и шептать «с возвращением». И если в других случаях ей просто не хватало чего-то, что она получила после, то сейчас, даже имея самую мощную Чистую силу или же найдя в себе мужества на всю жизнь, она бы не смогла поднять из мертвых того, в ком сейчас так нуждался ее лучший друг. Ей оставалось лишь плакать с ним вместе, желая, чтобы он продолжал жить, не забывая того, кто ради них отдал самое ценное, что имел – собственную жизнь.