Конец второго месяца весны

26/04 Ну и ночь выдалась.. Голова раскалывалась на две части. Во рту был яркий привкус железа. Легкие заполнялись веществом, которое разъедало их изнутри. На небе ни облачка, а перед моими глазами одни руины. И из самой горящей точки планеты веяло этими смертельными парами. Которые то дурманили, то заставляли сходить с ума от сумасшедшей интоксикации. Я покашливал, а из меня выходили жидкости с примесью рыжеватого цвета... Веки тяжело закрывались, а когда мне удалось выйти наружу, с другой стороны от воронки смерти, я обнаружил, что униформа, которая была на мне, обуглилась и окрасилась в чисто-черный оттенок. Видимо с моей кожей было тоже самое. Я сам знал, на что подписываюсь, когда поступал в Московский инженерно-физический институт. Я шел, сам не зная куда. Пред собой я совсем ничего не видел, и не хотел, честно говоря. Остановившись, возле какого-то здания, меня скрутило в три погибели. И кажется я грохнулся на колени, разбив их в кровь. Приступы кашля... Характерный хруст на вдохе.. Дышать было адски больно. Складывалось ощущение, что остро заточенный нож всадили мне в грудную клетку и забыли вытащить, предварительно оставив меня в живых. Такой страшной боли я не чувствовал никогда. А потом по наклонной. Видно было плохо... Голова шла кругом.. Кровь носом... Тошнота... Крутило живот... Выворачивало наизнанку... Какой сейчас час? Глаза слепило солнце.. Асфальт... Чья-то помощь... Куда меня тащат? Эта двухчасовая тишина и темнота пока мне ни о чем не говорила... Но чей-то силуэт давал о себе знать. Мое зрение итак уходило в минус. А тут еще и забрали единственные очки, через которые я мог что-то увидеть. Размытые лица. Тело горело огнем, даже не снаружи, а изнутри. Сгорало. Эта адская боль заставляла меня орать немым криком. Открыть рот я не мог. Что-либо сказать тоже. Мутные глаза шарились в этом пустом поиске каких-либо зацепок.. Но по запаху можно было понять, что это была больница. Местная поликлиника. Я плохо соображал, но, кажется, я лежал в одной из палат. Раздавались глухие звуки чьих-то мимолетных страданий. Которые в тот же момент стихли, и в радиусе метра не было, ровным счетом, никого... Пролежал я там довольно-таки недолго.. На следующий день меня эвакуировали в Москву. В больницу номер шесть. Это то, что я успел запомнить перед тем, как меня стали соскребать с койки.. Перелет я не помню, вообще. Последнее, что отпечаталось в моей памяти так это громкие звуки геликоптеров, крики женщин и назойливое солнце, которое-таки било мне в полу-слепые очи 27/04 Я был уже в Москве. Жизнь как-то вдруг прекратила складывать пазлы на свои места. И яркие краски стал терять для меня привычный мир. Неужто, в одну прекрасную ночь так колоссально всё изменилось. И тогда я понял. И не только понял, но и осознал, что мы в этом мире маленькие песчинки плоти, которые не могут контролировать ничего. Ни времени, ни дни, ни людей, ничего.. Мы даже не можем контролировать самих себя, а уже что-то начинаем говорить о науках. О чем может идти речь, если мы не знаем, что будет завтра? А что будет завтра со мной? Если уже сейчас я прикован к кровати, не имею возможности даже пошевелить своим языком. Не то, что уж дышать или сглатывать, обклеивающую всю ротовую полость, слюну. Никогда бы не подумал, что увижу горькие слезы собственных родителей. Никогда бы не подумал, что мог бы допустить такую страшную ошибку своей жизни, однажды, послушав других людей. И сделав так, как мне велят. А погодите-ка, в тот момент я тоже не смог бы контролировать ситуацию, которая, буквально, выпадала из моих рук. Никогда бы не подумал и представить бы не смог себе, что причиню боль большому количеству людей, лишив их жизни в собственных домах. В собственном городе. Что сотворю, своими собственными, руками трагедию... О которой сейчас буду лежать и сожалеть, да только нет мне ни прощения, ни пощады. Лежать, лишенный какой-либо возможности, что-либо сделать или исправить.. А как исправить, если всё, что сделано — необратимо. Так же, как смерть и рождение людей на этой Земле. Ведь если бы мы не умирали, то новые люди не смогли бы рождаться, точнее они бы рождались, но сосуществовать им было бы точно не где. Земля кишила бы людьми, как собака зараженная блохами. Которой не могут помочь с выведением этих мерзких тварей и в итоге она умирает искусанная, от адской чесотки, которая никак не прекращается. Мир разрушается самими людьми. В этом нет вины ни Бога, ни других живых существ. Люди сами, не понимая того, уничтожают всю флору и фауну. Не осознанно, может даже случайно. Но они истребляют всё, что есть на этой планете. И смысл в том, что это тоже так же необратимо, как и то, что мы не в силах контролировать завтрашний день. Звучит бредово, но даже биологические процессы, которые только существуют, так же необратимы, как и смерть, что в принципе является завершением цепочки наших жизней. Смерть, как неотъемлемая часть этой жизни. Не по собственной воле на этот свет приходим. Не по собственной воле уходим. Как секс, который является неотъемлемой частью продолжение рода. Что-то совсем я углубился в катастрофическую цепочку мыслей. Которая заставляет жгучую и соленую жидкость, которая еще осталась в моем организме, течь из одного левого глаза, который находился со стороны стены, где этого никто не мог наблюдать. Слеза разделяла мое лицо на две части. Бесчувственное и сожалеющее. Какое сегодня число? Кажется тридцатое, если не ошибаюсь. 30.04... 12:30 дня. Время тянулось так медленно, и честно говоря, хотелось, чтобы скорее оно истекло и я не мучил, ни себя, ни близких. В данный момент, я заслушивал, как отец зачитывал мне книгу Марти Леймбах "Умереть молодым". Считая, что от этого мне становилось легче и он был прав. От его чтения я проваливался в сон. В глубокий сон. Обычно мне никогда не снились сновидения. Очень редко бывало, но сейчас это случалось довольно-таки часто. Очень часто. Они были такими яркими и реалистичными, что когда я просыпался, понимал, что нахожусь в серости своего же бытия. Когда я проваливался в "кроличью нору" своего усталого разума, то мне на мысли приходила какая-то неизвестная девушка, которая называла себя Алисой. Мы часто заседали у неё дома. Алиса играла на своей гитаре. Пела песни группы Кино, зная, что я очень их любил. Пили мы чай или кофе, и так странно было, я ощущал вкус напитка с теплым молоком, от которого меня не выворачивало наизнанку. Я даже ощущал его вкус, который оставался у меня на губах даже после того, как я приходил в себя. На календаре в моей квартире, виднелось число 10.04 Теплота тел. Домашние запахи. Оживленный город за окном. Детализация была сумасшедшей и казалось, что сейчас я нахожусь там. Но обычно мой сон прерывал открытое окно, из которого доносились верещания детей с игровых площадок. Даже эти верещания доставляли мне удовольствие и приносили хоть какую-то радость в нудных, серых днях, проходящей мимо, недели. Отец или мать зачитывали фразу из новых глав, а я проваливался в сон, в котором загадочная Алиса развлекала меня своим пением, и как-то раз она, уходя, стоя на пороге, протянула мне руку, но почему-то, как только я пытался за неё ухватится она исчезала, так же, как и мой сон.. Надеюсь, что её не очень расстраивает то, что я пока что не могу с ней выйти куда-либо.. Мне всё еще кажется,что реальность — когда я нахожусь с Алисой. А сон — мое нескончаемое пребывание на этой койке где-то в городе Москве.. "Век живи. Век учись." -- Почему-то мне всё время приходит на ум именно эта фраза. А я ведь здесь уже был когда-то. Да. Я тут заканчивал ВУЗ, а потом практика. Бездонная ночь. И вот я тут. Как нескончаемый кошмар, не так ли? И стоило только Алисе протянуть мне руку еще раз, как вдруг меня разбудил громких взрыв салютов. Неужели уже первое мая? День всех трудящихся... Явно не для меня... Мама уже явно задремала рядом со мной. Ночь... Но часы тянулись так же медленно, как обычно... Ничего не изменилось... Сон или реальность? Боль в теле сжирала меня, значит это было реальность. Самое настоящее пекло и Геенна огненная, нависшая над моим телом. Тянулись дни... И дабы снять эту ношу с родительских плеч, я сам лежал и желал себе собственной смерти. 13.05 Я в принципе уже не соображал, что происходит. Я ослеп, и ничего не видел, только слышал всё отчетливо. Говорить не мог, вообще. Дышал под кислородной маской, искусственное дыхание. Родителей уже ко мне не пускали. Я их не слышал. Заботились о безопасности и правильно делали. Я считал, что нужно было им вообще не видеть меня... После того рокового инцидента. В соседней палате точно так же страдал и медленно умирал мой друг.. Единственный оставшийся тут друг.. Надеюсь,что умрет он быстрее меня. Самостоятельно провалившись в тот же реалистичный сон от изнеможения. Я снова видел ту Алису, но уже с окончательными намерениями увести меня с собой. Я, улыбнувшись ей, знал, что она не желает мне зла. Ухватив её за ладонь я взглянул в её глаза и тогда она произнесла: " -- Пошли со мной и ты больше не почувствуешь той боли, которую чувствуешь сейчас там." Я прекрасно понимал, к чему она ведет. Наконец-то. И ушел не заперев дверь той теплой квартиры. Май здесь. Не холодно, ну и не сильно жарко. Я ушел в надежде, что те, кто остался, смогут меня простить. С наилучшими пожеланиями. 14.05. 1986.