Когда все кончилось

Когда все кончается, Дрифт опускает меч. Как всегда - за спиной, рядом, всегда готов. Он не успел. Он мог бы занять его место - мог бы что-то предложить, нельзя было давать Родимусу исполнить свой идиотский план, Дрифт должен был придумать что-то, предложить что-то… Он смотрит на лицо Родимуса, замеревшее от ужаса. Навсегда. Он слышит, как что-то кричит Магнус, как он связывается с Рэтчетом, но Дрифт знает - он единственный знает, что они ничего не могут сделать. Ничего не исправить ни его мечами, ни приказами Магнуса, ни руками Рэтчета. Аура Родимуса, его электромагнитное поле, его присутствие, постоянно ощущаемое, все просто останавливается. Будь он другим, он бы оценил иронию. Магнус сообщает команде - коротко и отрывисто. Он репетировал, но слишком мало, и он запинается, собирается с мыслями и продолжает снова. Он не умеет произносить речи, но, видимо, достаточно было бросить один взгляд на Дрифта, и вот он уже поджимает рот и идет к собравшейся команде. Так лучше. У него во рту гадкий привкус от одной мысли произносить речь вместо Родимуса. За Родимуса. Потому что они закрыли ему рот - на него было страшно даже смотреть, и он больше не улыбнется, не заговорит. У Дрифта с речами тоже неважно. Магнус позволяет ему провести похороны. После речи Дрифт даже заговорить об этом побаивается, но это происходит само собой - они молча смотрят друг на друга, и у него вырывается: “Он бы этого хотел”, и Магнус почему-то соглашается. Вранье. Он не знает, чего бы хотел Родимус, он не успел с ним поговорить про веру. Времени не было. У них никогда не было времени. Все кончилось, еще не начавшись. Пока Магнус говорит, Дрифт маячит за его плечом, следя за реакцией команды. Так по-разному: шок, неверие, ужас, раздражение. Безразличие. Он понимает: они же не все знали Родимуса или даже Хот Рода. Не все хотят найти Рыцарей. Не все хотели. (Они еще не знают, не понимают.) На похоронах он ни на кого не смотрит. Он так давно не участвовал ни в чем подобным. Да все они так давно ничего такого не делали. Теперь как будто каждая смерть весит больше - и одновременно с тем каждая все более бессмысленна. От смертей теперь больнее. Должно быть больнее. Но может, это ему просто так кажется. Они привыкают, как всегда. Иногда он осматривает команду, когда Ред Алерт слишком напуган, чтобы выйти из каюты или слишком прикован к платформе своим соседом, - и они в порядке. У них есть пара новичков, которых на борт привели под шумок. Дрифт большинство мехов особенно-то и не знает - сложно признать, но когда дело касается личного знакомства, у него на счету гораздо больше десептиконов, чем автоботов. Нестрашно; он выдержит. Он просто не знает, чья это вина. Он пытается улыбаться им, но все это как-то неискренне, он не может долго держать образ, поэтому он не пытается стать им ближе. Хватит. Небольшой проверки хватит. Но во время одного из осмотров он посещает медбэй, и Рэтчет так злобно там смотрит на свои руки - он вспыхивает от одного только вида Дрифта. И это так бодрит, так воодушевляет - Рэтчет все еще это делает! - что бывший кон ему почти против своей воли улыбается (он впервые улыбается с тех пор) и сообщает, что в этом отсеке корабля были зарегистрированы высокие уровни негатива и его послали проверить. Когда он спустя несколько часов покидает медбэй с истощенным вокалайзером, он чувствует себя таким живым - впервые с Вектора Сигмы. Постепенно он осознает: Дуоботов ведь больше нет. Родимус… Родимуса здесь тоже нет: и это Родимус заключил сделку с Праулом. А не Дрифт. Брейнсторму, наверное, просто лить. Он единственный знает. Он единственный может что-то сделать. Должен. Неделю он собирается с силами. Так странно: вроде он уже и решил, но что-то его сдерживает. Он прекрасно понимает, что Магнус - что команда его может не простить. Что Магнус может не простить этого Родимусу - да шлак, Родимус мог бы… он бы, может… Да. Ну, все равно. Ему очень хочется верить, что Родимус бы этого хотел. Когда Магнус делает все, что в его силах, чтобы предотвратить побег Оверлорда, он заставляет Ревайнда остановить запись. О причине Дрифту не сообщают. Возможно, известие о сделке, которую Родимус заключил с Праулом, в описании которой Дрифт постарался сделать упор на наивность и неведение капитана, - может, Магнус все-таки не мог видеть Родимуса в том же свете и не хотел продолжать травелог, начатый им. А может, он просто сейчас о нем вспомнил и больше не считает это все нужным. Это верное решение. Ревайнда это будто бы даже задевает, но Магнус прав. Их путешествие не нужно записывать. Их истории не остаться в веках. И все же жизнь продолжается. На корабле есть театр. На корабле устраивают ночные просмотры. Они мирно плывут в космосе. Так мирно. Родимус был бы в бешенстве. Персептор говорит - с еле заметной улыбкой, и Дрифт внезапно вспоминает, каким он был… кажется, кучу лет назад, - что они очень близко к точке на карте. Родимус был бы в восторге. Дрифт знает: карта, Рыцари, квест - все бессмысленно без Родимуса. Он подумал об этом сразу, как только он увидел падающие двигатели. Почти. Они плывут в пространстве и времени, а Дрифт почему-то остается старшим офицером. Магнус будто бы не хочет обращать на это внимания, и Дрифту это будто бы даже льстит. Магнус отдает приказы; он совсем не такой капитан, каким бы был Родимус. Мог бы быть Родимус. Когда Дрифт смотрит Уполномоченному Исполнителю прямо в оптики, ему хочется там видеть признание этого факта, но шлак, может быть, это он тоже себе выдумал. Может, он все это выдумал. Но приказов так мало, и в итоге он просто следит за Магнусом. Он следит за всеми, как будто присматривает за ними в отсутствие Родимуса. Он раздает штрафы за гонки в коридорах - замечает пару хихикающих миниботов за Смоукскрином и притворяется, что не видит. Когда он случайно видит пару мехов снаружи, вдали, на поверхности корабля - Ревайнд, в кои-то веки с включенной камерой, и Хромдом, в его счастливом неведении о своем предполагаемом участии в изначальном плане, если бы, если бы, - Дрифт невольно вспоминает созвездия в небе над Кибертроном, как он водил пальцем, изучал их, вспоминал заново в худшие-лучшие ночи в Дэд Энде. Он забредает на репетицию новой пьесы Кросската и не может отвернуться. И вот так постоянно, он смотрит на них, присматривает за ними, и скучает по Родимусу невыносимо. Они идут на премьеру, и как только речь заходит о дрейфе информации, все кончено: наружу вылезают все их различия, лучшее и худшее в них. Рэтчет ворчит и огрызается, Дрифт спорит, но не может сдержать улыбку. Рэтчет замечает и уносится в бешенстве. Когда он в следующий раз навещает медбэй, даже не прикрываясь осмотром, там стоит лишний куб с энергоном, и Рэтчет прячет оптику, как будто не хочет признавать, что утрудил себя. “Да ничего тут трудного”, - немедленно напоминает себе Дрифт. “Как будто у них кубов в медбэе мало”. Но на мгновение кажется, будто Рэтчет сейчас вот-вот что-то скажет - Дрифт почти боится извинений, но их, конечно, не следует. Медик просто предлагает ему куб и кивает на свободную платформу. Тут вообще мало занятых, на самом деле. Просто нет особо шансов раздолбаться настолько, чтобы потребовалось длительное наблюдение. Он молча благодарит за это Праймуса: не хочется даже думать, как бы отреагировал Рэтчет, если бы не смог кого-то починить просто потому, что его руки не справлялись. Но вслух Дрифт этого никогда не скажет; и когда он берет куб, то понимает, что он уже слишком близко. Магнус к нему добр и это даже хуже. Дрифт видит у него внутри надлом, оставленный, наверное, от капитана - времени не хватило поближе узнать их сложные отношения, он замечал лишь проблески: как Магнус позволял то, что не позволил бы… ну, Дрифт так предполагает: не позволил бы никому, кроме Родимуса. И еще он вспоминает то, как когда-то чувствовал, как тянется энергетическое поле Родимуса, осторожно пытаясь накрыть их обоих. Ему никогда особо не удавалось читать мехов. Может, он просто видит в Магнусе свое отражение. Видеть можно кучу всего, а делать особо нечего. С Родимусом такого… не бывало. Может, Магнус ценит тишину, - так предполагает Дрифт и смотрит, как тот тот агрессивно и бессмысленно вдабливает правила в команду, то будто бы иссыхает. Магнус заболевает, и Дрифт… что-то чувствует - это так непривычно, и вот, теперь, шлак, что это. “Что это?” - спрашивает он у Магнуса, который лежит без сознания. “Поговори со мной”. Миллионы лет - а он впервые сидит у изголовья чьей-то платформы и ждет. Это как-то неприятно и одновременно успокаивающе. - Вон, - говорит Рэтчет. - Не переживай. Разберемся. “Разберемся”. “Мы разберемся”, то есть. И Дрифт кивает. Они разбираются, и правда. Одна проблема ведет к другой, и вот он уже знает про Ультра Магнуса гораздо больше, чем когда-либо ожидал. Больше, чем когда-либо знал Родимус. Что бы он подумал? Как вообще можно отреагировать на - на такое? У Магнуса красные оптики и отличительный знак на лице, который прячет его рот, но не удивление, когда он выходит в онлайн и видит столько членов команды вокруг него: Ревайнд с выключенной камерой и какой-то грустной улыбкой, нахмурившийся Рэтчет, и Дрифт. Дрифт улыбается. За этим прячется долгая история, но она может подождать. У них есть время: так думает Дрифт. У них есть время. Но время ничего не значит, потому что они никак не продвигаются. Часы тикают. Прошло почти шесть месяцев, и ничего не поменялось. Это вопрос времени, он знает - единственный, - что им ничего не удастся. Без Родимуса они ничего не найдут. Ничего не поменялось. Прошло шесть месяцев. Магнусу лучше, а Дрифт все равно почему-то торчит в медбэе все чаще и чаще с каждым днем. У Рэтчета трясутся руки, когда он подает куб. Однажды заходит Магнус: “Я осматриваю корабль,” - неловко говорит он, и они смотрят друг на друга в немом понимании: паранойя Реда ухудшается. Мало того, что они приняли все возможные меры, чтобы Оверлорд не сбежал. Но в медбэе, по крайней мере, есть лишние кубы. Дрифту снятся другие жизни, добрые и красивые. Жизни, где ему не приходилось брать, только давать. Жизни, где Гаскет оставался в живых, где Винг продолжал сражаться, где Родимус улыбается ему, смеется, хлопает по плечу. Где Рэтчет не смотрит на свои руки, как будто они с чужого корпуса сняты, где Магнус не отправляет отчеты, которые никогда не дойдут до адресата, где команда не живет в каком-то тумане, и даже если так, то ненадолго, и он может их вырвать из него. Там он может все исправить. Сны, где “Лост Лайт” важен и нужен кому-то, где он не просто маленький потерянный корабль на задворках галактики. Он не спрашивает Магнуса, снится ли ему что-то. Сигнал тревоги застает его в медбэе. Пациентов у них нет - у них с Рэтчетом, - и он выбегает наружу с мечами наготове, и медик бежит за ним. Он чувствует возбуждение, растущее внутри, он так давно такого не испытывал, а потом - потом ему звонит Магнус. Это они. Невероятно, невозможно, - это они, и Дрифт понимает все сразу. Все. Конец. Он слышит, как кричит Магнус, и все затихает. Комм-связь разрывается. Лифт останавливается. Они выбираются, пока еще могут - Дрифт пытается не смотреть на Рэтчета, не проверять, понимает ли тот, что все безнадежно. Кто-то настигает их. - Что нам делать? - спрашивает Хаунд, его, его! Как будто он не бремя, висящее на этом корабле, как будто не может быть, что они здесь хотя бы отчасти из-за него. Он смотрит прямо в оптики зеленому боту и видит там надежду, видит доверие, несмотря на шесть месяцев бесконечного серого ничего, и он все понимает, но уже поздно. - Мне жаль, - говорит он, отворачиваясь. Крики, выстрелы и… другие звуки. Они бегут и бегут, зачем-то. На входе в комнату их встречает ужасающая тишина. Он слышит сдавленный кашель (Хаунд), звук медленно закрывающихся оптик (Рэтчет). Если бы он мог сделать хоть что-то, если бы он был один, если бы только грядущая боль могла проглотить ту, что росла в нем шесть месяцев. Дрифт опускает меч. Все уже кончилось.