Нежность

      Энни с детства мечтал получить что-то идеально нежное. И вот наконец нашел, но не имел права взять. Чувствовал в себе силу, которая подталкивала получить желаемое, пока другие устанавливали правила и запреты.       «Не можно», - ежесекундно убеждал себя парень, пока душа убеждала в том, что стоит жить для себя.       «Я – воин света, поэтому должен быть выше этого», - находил веские доводы дальше юноша.       Сначала их хватало, чтобы оставаться в стороне от своей мечты. Но однажды не выдержал. Наконец коснулся шелкового платья Падме. Такие имели право носить только особы королевской крови.       Ткань поразила своей нежностью, но этого все равно казалось мало. Энни поднялся выше, касаясь обнаженной спины.       - Мне надо что-то нежное, - словно оправдывался он, несмотря на красоту острова.       Ее видел в глазах Падме. Девушка стояла на террасе возле него, боязливо глядя на блондина.       - Нам нельзя, - сказала она, но Энни уже притянул ее к себе, лаская дыханием губы.       - Почему? Нам же хорошо вместе, - не унимался парень, крепче прижимая Падму к себе за плечи.       Сенатору хотелось вновь отвернуться, чтобы не жить во лжи, но вдруг что-то сломалось в душе девушки. Что это было? Результат настоящей любви или банальное проявление силы? Она не знала, но не хотела больше сдерживаться. Нежно обняла Энни за лицо ладонями, почему-то страшась, что он сейчас исчезнет.       - Не бойся. Я всегда буду рядом, - пообещал юноша, лаская ее бедра.       Неумело перебирал пальцами, вызывая едва заметные стоны у брюнетки. Опасался того, что сенатору не понравится. Понимал, что ее будет трудно удовлетворить учитывая то, что имела многих мужчин, но дал себе слово, что у него все получится.       - Давай помогу, - предложила Падме, заметив волнение в глазах Энни.       Тот безропотно дал согласие. Закрыл глаза, ловя каждое ее прикосновение на своем лобке. Кажется, пальцы расстегивали молнию, доставал его возбужденную плоть и касались ее. Парень стонал, ловя нежность. Он вскрикнул, когда его плоть оказалась в горячем лоне Падме, а ее правая нога обняла за бедро.       Видимо, на крики Энни сбежались бы все слуги, если бы сенатор не закрыла его рот своими губами, умело посасывая губы. Их языки сплетались в волшебном танце, пытаясь сравниться.       Энни сразу вспомнил про пророчество Йоды относительно себя.       «Пожалуй, оно верно», - решил парень, зная, что отныне всегда будет бороться за свое.