Дурак

…Из глубин собственных мыслей его вырывает легкое, секундное прикосновение. Точнее говоря — касание. По сути своей едва ощутимое, возможно, его и вовсе можно было не заметить, но в последние дни у Алекса слишком обострились все чувства. Порой он даже просыпался посреди ночи от слабого дуновения ветерка, и ведь не просто просыпался — подскакивал на месте и начинал нервно озираться по сторонам, словно ожидая увидеть что-то… или кого-то. Но он быстро успокаивался и вновь ложился спать. Но сейчас это касание оторвало его от не самых приятных размышлений. Впрочем, когда это у Мерсера размышления были приятными? Он резко повернул голову и с явным недовольством во взгляде уставился на глупо улыбающегося Дезмонда, который в этот момент как раз попытался снять с него капюшон. Пойманный с поличным Майлс даже не стал убирать рук, лишь закончил начатое — стянул с парня капюшон. Алексу это явно не понравилось, но вслух он предпочел недовольства не высказывать, а лишь повернулся к Дезмонду спиной и вновь натянул капюшон так, что глаз практически не было видно. Сейчас не хотелось говорить ни о чем. Не хотелось видеть это глупое лицо рядом, не хотелось даже слышать столь родной смешок. Но больше всего Мерсеру не нравились всякие нежности, и потому, когда Майлс обнял его со спины — Алекс недовольно фыркнул и даже предпринял попытку выйти из объятий. Такую показную попытку, чтобы намекнуть лишь на то, что настроения у него нет, так что приставать не стоит. Дезмонд же и не собирался рассыпать нежности и ласки — он просто обнимал, просто сидел рядом, не смея нарушить тишину, повисшую в этой мрачной комнате. В холодной комнате. Вновь погрузиться в свои мысли у Мерсера не получалось. Конечно, мелькали какие-то картинки, он проговаривал себе мысленно какие-то обрывки фраз, но фразы это были не его. Это были самые разнообразные слова Дезмонда, какие-нибудь его глупые изречения, часто сказанные не к месту, изредка проскальзывали и упреки. Ну конечно, Майлс просто не может без упреков. Все ему не нравится. И ведь сколько раз Мерсер велел любовнику убираться прочь, коли тому что-то не нравится. Но Дез никогда не уходил и чаще всего даже добивался изменения порядка вещей хотя бы на недолгое время. Дезмонд… какой же он все-таки дурак.

***

Алекс медленно открывает глаза. Темно, он ничего не видит, но чувствует, как пальцы рук холодит из-за сквозняка. Ну вот, в очередной раз его будит какой-то жалкий холод. Может, хватит уже на сегодня снов? Мерсер садится на край кровати и молча смотрит на свои ладони, и в этот момент приходит подлое осознание того, что их некому согреть. Некому коснуться своими теплыми пальцами его шеи в безобидной попытке снять капюшон, некому глупо усмехнуться. Некому. Просто некому. От этого становится слишком мерзко на душе. Настолько мерзко, что желание вновь провалиться в иллюзорные сны пропадает моментально. Алекс поднимается с кровати, а затем с какой-то едва уловимой надеждой поворачивается и смотрит на постель. Пустая. Причем уже давно. От существа, занимавшего вторую половину, здесь не осталось и следа. Кроме, разве что, этих дурацких снов, в которых он есть всегда. Его присутствие ощущается едва ли не физически в первые секунды пробуждения. Кажется, что вот он, здесь, спит за твоей спиной и все не так уж и плохо. Но… это не так. Все не так. А ведь еще несколько дней назад Мерсер думал, что смирился, что свыкся, что… скоро забудет. Но нет, он не может забыть того, кто, уйдя из жизни, предпочитает являться во снах, чтобы давать лживую надежду… или чтобы Алексу не было так одиноко? Черт его знает. Какой же он все-таки дурак…