I O U

С присущей ему сосредоточенностью и самообладанием, Шерлок ловил каждое слово Джеймса. Редкая способность вычленять в словах не только скрытый смысл, но и скрытые интонации помогала талантливому детективу постичь истинную суть помыслов его врага. А может, и не врага вовсе… Впрочем в какой-то момент Шерлок непроизвольно уступил своим принципам: он и не заметил, как вдруг упустил нить рассуждений Джеймса и отвлекся уже на свои собственные рассуждения, никоим образом не связанные с тем, о чем ему полагалось размышлять. В мыслях Холмса предательским образом стали рисоваться совершенно невообразимые картины: стопка горячих, пышащих жаром, ванильных панкейков, политых тягучим янтарного цвета клиновым сиропом, и увенчанных небольшой шапочкой воздушных взбитых сливок… Таким вот причудливым образом Шерлок представлял себе голос Мориарти – бархатный, чрезвычайно мягкий, и в то же время с толикой пряности. Казалось, детектив не просто вслушивался в тончайший тембр голоса своего противника. Нет, он вкушал этот волшебный голос, ощущал его буквально физически, впитывал каждой клеточкой своего тела. Определенно, не хватит никаких эпитетов и прочих словесных прикрас, чтобы описать то, что слышал Шерлок. Он был окончательно сражен и очарован таинственной магией голоса Джеймса Мориарти. Не прерывая монолог своего собеседника, Холмс отрешенно потягивал горячий чай с молоком. В паузах между фразами Джеймса губы Шерлока на мгновение замирали у края фарфоровой чашки: в мыслях детектива успевало проскользнуть легкое сожаление. Ему совсем не хотелось, чтобы Мориарти, этот маленький дьявол, умолкал хоть на секунду. Этот голос… Нет, Джеймс не говорил – он пел, пел чудесную мелодию, обволакивающую своей притягательной силой. И Шерлок, хотел он того или нет, поддался этой силе. Чертоги разума были окончательно затуманены и размыты. Казалось, безупречная сдержанность детектива впервые пошатнулась, и невозможная сладость собственного поражения вдруг не показалась ему фатальной. Шерлок попросту позабыл обо всем – в пределах его внимания теперь был лишь один-единственный объект. И у этого объекта есть имя. Джеймс Мориарти. - Если ты меня, конечно, слушал, - едва заметная ухмылка скользнула на губах Джеймса. «Слушал, безусловно, слушал», - подумал Шерлок. Вранье. Разве что слышал, да, но это совсем не то. Впрочем, нельзя показать себя выбитым из колеи. «Ни за что», - уверенно решил Холмс. Преисполненный уверенности холодный взгляд детектива немного сбил спесь с Мориарти, который, кажется, уже начал подозревать кое-что такое, чего прежде не случалось. Джеймс чуть наклонился вперед и посмотрел на Холмса снизу вверх, от чего его темно-карие глаза и вовсе стали казаться черными. Второй запрещенный прием в рамках одной встречи: волшебный взгляд Джеймса Мориарти. Уже не в первый раз Шерлок ловил на себе этот взгляд – такой теплый, глубокий, притягательный, и в то же время пугающий. И всякий раз Холмс едва заметно вздрагивал – его неприступная крепость неминуемо рушилась под свинцовыми ядрами опьяняющего взгляда Мориарти. Под воздействием неуловимой магии Джеймса вкус черного чая с молоком, остывающего в чашке Шерлока, все больше напоминал вино. Сухое красное вино с тончайшими нотками мускатного ореха и корицы. И это чудесное, почти библейское превращение воды в вино накладывало свой неизгладимый отпечаток на опьяненное сознание детектива. Он не пытался сопротивляться, а просто впервые за долгое время позволил себе стать ведомым. И кем же? Самым главным врагом в его жизни! А может, и не врагом вовсе… Впрочем, над этим вопросом Холмс будет размышлять позже, много позже. Теперь же детектив лишь наблюдал за своим оппонентом, наслаждался каждой мимолетной улыбкой Джеймса, каждым его словом-мелодией, каждым вздохом и движением. Все это было так неправильно и так неожиданно для самого Шерлока, что, казалось, вот-вот и он вырвется из незримых оков Мориарти. Но нет… Не-е-е-ет… Джеймс все прекрасно видел и понимал, он уже давно отметил для себя слабые места детектива Холмса. И теперь самым бесстыдным образом пользовался этой прерогативой. - Шерлок, - едва слышно произнес Джеймс. Отозвавшись, Холмс мгновенно перевел взгляд с тонких, изящных пальцев Мориарти на его губы. Детектив никак не мог набраться смелости и посмотреть в глаза своему собеседнику. «Черт возьми, что происходит? Неужели снова магнитные бури?» - Шерлок пытался отвлечься собственными шутками у себя в голове, но горячий, дьявольский голос Джеймса вновь позвал: - Шерлок. Наконец, найдя в себе достаточно сил, чтобы пережить возможное психологическое потрясение от созерцания бездонных глаз Джеймса, Холмс уставился на Мориарти, всем своим видом выражая внутреннюю собранность и предельную строгость мышления: пальцы детектива твердо сжимали тоненькую белую ручку фарфоровой чашки. Шерлок нахмурился и чуть наклонил голову вперед, отчего прядь темно-каштановых волос выбилась из пышной шевелюры и пружиной упала на его высокий лоб. Заметив это, Джеймс непроизвольно облизнул нижнюю губу и едва заметно улыбнулся одними лишь уголками рта. Очевидно, понимая, что стоит за этим, с позволения сказать, жестом, Холмс почувствовал, как изнутри его тело стало наполняться тошнотворным жаром. В горле тут же пересохло. - Шерлок, - в третий раз произнес Мориарти, - что-то не так? Губы Джеймса расплылись в самодовольной улыбке: наконец, он почувствовал, что превзошел знаменитого детектива – теперь он правил бал. Мориарти неспешно поднялся со своего места, бесшумно поставив свою чашку с недопитым чаем на стол рядом с креслом. Сделав один неполный шаг, он уже оказался в опасной близости от Холмса, который нарочно делал вид, что не заметил перемещения его оппонента. Джеймс снисходительно улыбнулся, чуть склонив голову набок, и плавным движением руки отодвинул от лица детектива фарфоровую чашку. Но Холмс был тверд и решителен: он по-прежнему не реагировал на провокации Мориарти. По крайней мере, внешне не реагировал. - Шерлок, взгляни на меня, - мягкий шепот, сорвавшийся с губ Джеймса, отразился мурашками на коже детектива. – Ну же..., - и вместе с этим соблазнительным призывом, Мориарти едва ощутимо коснулся пальцами подбородка Холмса. Не сопротивляясь воле искусителя, Шерлок поднял голову: его серо-зеленые глаза выражали абсолютную покорность. Довольная ухмылка не сходила с лица Джеймса: недолго думая, он склонился к Холмсу и с упоением начал целовать его. Столь долгожданный и страстный поцелуй окончательно дал понять обоим мужчинам то, как сильно они ненавидят друг друга. Ненавидят до такой степени, что хотят друг друга. И это стало непреложной истиной. Мориарти и не думал останавливаться – напротив, он лишь почувствовал себя уверенней; его пальцы впутались в мягкие пряди волос Шерлока, а его губы, мокрые и искусанные, все настойчивее манили Холмса впутаться в гораздо более грязную историю. - Я… должен… тебе, - внезапно прервав поцелуй, пропел Мориарти. Он нарочно растягивал каждое слово, стараясь сделать свою короткую речь максимально внушительной и будоражащей самые отдаленные уголки сознания детектива. Совершенно обескураженный, Холмс удивленно изогнул бровь: - Что ты имеешь в виду? Вопрос без ответа. Вернее сказать, без вербального ответа. Джеймс вновь принялся горячо целовать Шерлока, все сильнее притягивая его к себе, обжигая прикосновениями охваченное адским пламенем тело детектива. Мориарти хищно улыбался сквозь мокрые поцелуи. И Холмс это чувствовал. Чувствовал и все больше ненавидел. Ненавидел своего самого злейшего врага. А может, и не врага вовсе?