***
Две недели назад, в субботу, мне позвонила Настя и срывающимся от волнения голосом сообщила, что в среду ты прилетаешь сюда. Всего два дня, у тебя какие-то служебные дела, но в среду вечером вы наконец-то встретитесь, а в четверг она проводит тебя в аэропорт. Я поздравила Настю и просила её быть осторожной. Это было, впрочем, совершенно бесполезно. Саня сидела на кухне, забравшись с ногами на стул, пила из трубочки апельсиновый сок и играла в айпад. — Настина роковая женщина прилетает в среду, — сообщила я. — Спешите видеть, всего два дня, проездом в нашем городе. — Саня, разумеется, тоже была весьма наслышана о тебе. — А твоя роковая женщина уезжает в пятницу, — задумчиво ответила она. — Убедительно прошу тебя на целую неделю воздержаться от уголовных преступлений и административных правонарушений, так как твой адвокат отправляется в командировку и некому будет вытащить твою задницу из-за решётки в случае чего… — Прямо в пятницу с утра возьмусь за дело, — потирая ладони, пообещала я. — Торжественно клянусь ещё до обеда совершить несколько преступных деяний, чтобы ты прямо с вокзала обратно на сапсане летела заниматься моей задницей. Саня шутливо погрозила мне пальцем и отложила айпад: — Хочешь в кино? — Хочу тебя. И пиццу. И в кино. — Именно в такой последовательности? — Именно.***
Мы разговаривали с Саней по телефону, когда по второй линии начала настойчиво пробиваться Настя. По средам вечерами у Сани тренировки, и мне приходится немножко скучать одной, пока я жду её. Саня три года занимается боксом и за это время достигла отличных результатов. На её счету уже несколько выигранных любительских соревнований. Но когда я принимаюсь хвалить её и восхищаться ей, она только смеётся и отмахивается: — Ой, да брось ты. Какая она у меня всё-таки замечательная и скромная. Разговор пришлось прервать, чтобы ответить Насте: — Я думала, ты наслаждаешься свиданием. — Ещё нет, но… Я как раз об этом… Слушай, а поехали со мной? Ну пожалуйста-пожалуйста! — Что-о-о? — Поехали со мной, я говорю! — Ты вообще в своём уме? Напомню, мы не в восьмом классе. Ты — взрослая тётенька, собираешься на свидание с другой взрослой тётенькой и зачем-то хочешь притащить туда третью взрослую тётеньку — меня! Ну уж нет, я в этом не участвую. — Это не совсем свидание… — Что, прости? — Ну-у-у… Это как бы свидание, но Она об этом не знает… — А, ну разумеется. Две женщины два месяца ведут интимную переписку, а потом встречаются так, чисто случайно — выпить чашечку кофе, обсудить погоду. — Ну пожалуйста, ну что тебе стоит, для меня это очень важно, понимаешь? Ты бы со стороны могла посмотреть, нравлюсь я Ей или нет. — Полный бред. — Это значит «да»? — Это значит «ты дурочка». — Ты на машине? — Да. — Ты ещё на работе? — Да, и, похоже, не уйду отсюда сегодня, мешают всякие дурацкими идеями. — Заедешь за мной? — Да. Буду у тебя часа через полтора. — Я тебя обожаю! — А я тебя — нет! Чувствую себя полной дурочкой из-за тебя… Слушай, выпью с вами чашку чая и исчезну. Разбирайся сама со своей дамой сердца. — Не ворчи. Я тебя жду. Звоню Сане снова и жалуюсь, что дала впутать себя в странную авантюру. Саня смеётся: — Настя — чудо в перьях.***
Везу дрожащую, перепуганную Настю в кафе. Она на здоровенных каблучищах, мейк-ап, духи, украшения, и стрекочет без умолку, несёт какую-то чушь. Перед входом шутливо беру её под локоть и шепчу на ухо: — Удачной охоты, маленький брат. Она не сразу понимает, потом смеётся. Мы приехали первые, но ждать пришлось недолго. Когда ты вошла, а я сразу почему-то поняла, что это ты, — всё вдруг перевернулось. Настя что-то говорила, представляла нас, но я помню только твою тёплую сильную ладонь, которая нежно пожала мою руку, твой уверенный взгляд и голос, низкий и волнующий. Мы сразу как-то перешли на «ты», и у меня появилось чувство, что я давно тебя знаю. Мы с тобой вовсе не похожи, напротив, мы совсем разные, но мы удивительным образом… подходим друг другу. Разговор — неожиданно лёгкий и приятный. Вовсе нет той неловкости, что обычно бывает между малознакомыми людьми. Кажется, я ещё никогда так удачно не шутила, как в тот вечер. Меня ласкал твой смех, и я таяла в лучах твоих удивительно тёплых глаз. Всё прочее перестало существовать, потеряло свою значимость. Я забыла о твоей ревнивой Лене, о сидящей рядом Насте, а о Сане? Могла ли я забыть о Сане? — Уходи отсюда, — посоветовал мне голос разума, — беги прочь, уходи, пока это ещё возможно, не то случится что-нибудь страшное и непоправимое. — Я, пожалуй, пойду. Оставлю вас двоих пообщаться. — Нет, останься, пожалуйста, — попросила ты, глядя мне прямо в глаза. — Посидим ещё полчаса и уйдём вместе. Я не знаю, о чём я думала, но я осталась. Точнее, нет, я знаю. Я не думала. Я больше не думала вообще, я не думаю уже почти две недели. Я не думаю, как прежняя я, потому что ты, ты упорно остаёшься в моей голове и не хочешь уходить. Ты диктуешь моим мыслям, подчинила мою волю, ты даже не представляешь, что ты натворила. Влечение. Вот как это называется. Тупое, животное, бессознательное. Я не люблю тебя. Вон из моей головы! Я хочу по-прежнему любить Саню, но ты мешаешь. Я хочу вовсе тебя никогда не знать.***
Мы просидели там ещё два часа. Я выходила позвонить Сане, невнятно объяснила, что не могу оставить Настю, и чтобы она ложилась спать, не дожидаясь меня. Когда я подвезла Настю к её подъезду, то боялась даже смотреть ей в глаза. Но она чмокнула меня в щёку как ни в чём не бывало, чмокнула тебя и выпорхнула из машины. Я собиралась просто подвезти тебя до гостиницы. Но с тобой все мои планы абсолютно бессмысленны. Я не знаю, как вышло так, что я вдруг решила показать тебе ночной город. Мы разговаривали всю дорогу. Я знаю тебя тысячу лет, правда? Мы вышли из машины, чтобы встретить рассвет на набережной. Было так холодно, ветер с реки пробирал до костей, но мы смеялись. Потом я отвезла тебя в гостиницу и поехала домой. Я не знала, что я скажу Сане и что мне скажет Настя. Я больше ничего не знаю и не хочу знать. Сегодня ты улетишь за тысячи километров от меня, и я снова стану свободной. Всё вернётся на круги своя, всё наладится. Саня ещё спала, когда я тихо вошла в комнату. Я села на край постели и любовалась моей дорогой девочкой, пока не зазвонил будильник. Завтракали мы вместе, как обычно, собираясь на работу. Саня спросила, конечно, что мы делали всю ночь и почему я явилась только утром. Я ответила, что смотрели город, и не стала уточнять, что без Насти. — Как думаешь, выйдет у них чего? — спрашивает Саня, допивая свой кофе. — Вряд ли, — задумчиво отвечаю я, — Было не похоже.***
Когда я сажусь в машину, то вижу, что на заднем сиденье ты забыла свой айфон. Ты ведь специально это сделала? Мне кажется, ты ничего не делаешь случайно. Нахожу в списке контактов номер, записанный как «Мой служебный», и набираю его. Я хотела просто встретиться, чтобы вернуть тебе телефон, но вдруг предлагаю отвезти тебя в аэропорт, сама не зная, почему я это говорю. Ты довольна, ты ведь знала, что так будет. Я спрашиваю про Настю, ты неохотно отвечаешь, что у неё дела. На работе я вру начальнице, что мне надо к врачу, и она отпускает меня раньше. Насте боюсь даже звонить. Мне просто стыдно. Всё, что я вытворяю уже второй день подряд, вовсе не похоже на меня. В сердцах думаю, что Настя сама во всём виновата. Нечего было впутывать меня в это. Звоню Сане и говорю, что встречусь с тобой, чтобы передать телефон. Молчу о том, что везу тебя в аэропорт и отпрашиваюсь для этого с работы. Саня просит не задерживаться, ведь завтра она уедет на целую неделю, а я останусь наедине со своими мыслями, не понимать себя дальше. Хочу закричать и заплакать, как маленькая девочка, хочу попросить Саню: — Не уезжай, не оставляй меня сейчас, я боюсь. Ты надёжная, сильная, мудрая, а я глупая и трусливая. Ты нужна мне сейчас, как никогда, пожалуйста, не уезжай, будь рядом и держи меня за руку. Но этого делать нельзя. Я должна взять себя в руки. Всё наладится. Я просто отвезу тебя в аэропорт, и ты улетишь, исчезнешь. Я забуду о тебе навсегда за неделю. А потом вернётся Саня, и всё снова станет, как прежде. Я больше не буду думать о тебе.***
Я не думала о тебе в четверг вечером, когда мы были с Саней. И ночью, когда мы любили друг друга со всей ненасытностью страсти, хотя я чувствовала горчинку моей неискренности, впервые вставшей между нами. И в пятницу утром, когда я отвезла Саню на вокзал. А в пятницу ночью ты мне позвонила, и всё снова полетело к чёртовой матери. О чём я думала, когда набирала тебе со своего телефона на твой служебный? Я же этого и хотела. У тебя безлимит, и мы проговорили всю ночь, а наутро ты написала мне, что ушла от Лены с вещами и котом. Ты ничего не предлагала и ничего не спрашивала, но я почувствовала в этом часть своей вины. К вечеру мне позвонила рыдающая Настя. Оказывается, ты сказала ей, что в аэропорт поедешь с коллегами, поэтому не можешь с ней встретиться. Вот уже три дня ты не отвечаешь на её звонки, не выходишь на форум и в соцсети. У меня нет слов, чтобы рассказать, как я себя ненавижу, но я не смогла ей во всём признаться, не хватило духу.***
Дальше было то, что ты пропала на четыре дня. Я сходила с ума. Я не находила себе места. Мне не хватало тебя, безумно не хватало. Я не желала никого видеть. Я не думала даже о Сане. Мы созванивались редко, как никогда, в основном звонила она. Я казалась ей раздражённой, она приняла это за мою обиду на её командировку и пыталась объяснить, что иначе было нельзя. Прости меня, милая моя, любимая девочка! Как же мне сейчас стыдно. Я думала о тебе. Постоянно о тебе, и о том, как я тебя ненавижу. Это смешно. Ты за тысячи километров от меня. Я совсем тебя не знаю, я видела тебя всего два раза, но ты нужна мне. Ты нужна мне как воздух, теперь я понимаю, что это значит, теперь мне довелось это испытать. Вернись, позвони, напиши, появись, заклинаю тебя… Нет, не то. Вон из моей головы! Ты позвонила мне в среду ночью. Сказала, что просто не хотела ни с кем разговаривать. Ты просто не хотела, а я сходила с ума. Ты знаешь об этом? Неужели ты не знаешь? Я так хорошо скрываю свои чувства? Мы снова проговорили всю ночь. А наутро, когда я ехала на работу, вся разбитая и еле живая, я поняла, что так больше не может продолжаться. Я написала тебе прощальное sms и исчезла для тебя навсегда. Ты ответила, с присущей тебе уверенностью, что всё это глупости и я вернусь. Ты будешь ждать звонка. Не жди. Я не вернусь.***
Сегодня уже снова пятница. Сегодня вернётся Саня и спасёт меня от этого ада. Спасёт нас. Я по-прежнему люблю её и верю в нас. Вечером я поеду встречать мою дорогую девочку на вокзал. Увижу ясные лучистые глаза с озорными искорками, обниму её, вдохну родной запах любимых волос и забуду о тебе навсегда, слышишь? Я больше никогда не буду о тебе думать. Пожалуйста, прошу тебя, уходи из моей головы. Ты наркотик, ты яд, ты отрава. Думать о тебе больно, а не думать я не могу. Боже мой, за что мне всё это? Вспоминаю о Настином сообщении, открываю его: «Мне вчера написала Лена, что Она здесь увлеклась какой-то девочкой… Лена думала, что это я… Ты ничего не знаешь? Ничего не хочешь мне сказать?» Меня бросает в жар. Вот она, расплата. Так бывает всегда, когда играешь людьми. Я сумею, я смогу, я выдержу. Я всё исправлю. Я попрошу прощения, я расскажу всем правду. Это влечение, зависимость, болезнь — это однажды пройдёт. Сегодня Саня будет со мной, и я снова стану сильной. Ведь любовь побеждает всё, преодолевает всё, не так ли? Я стою перед зеркалом, бледная, похудевшая за неделю, с растрёпанными волосами и со следами бессонницы на лице. Я стою перед зеркалом и говорю тебе, твёрдо, как никогда: — Вон из моей головы!