А может, чашечку чая?

      — Ну, Карл, зачем ты позвал меня? — за прекрасно накрытым столом одного из лондонских кафе сидела миловидная юная леди. Ее губы были накрашены яркой, но нежной и подходящей к ее гладкой и румяной коже помадой. Ее изумрудные глаза были с мастерством «каждого утра» обведены тоненькими полосочками черного карандаша, а ресницы, покрытые тушью, порхали то вверх, то вниз, словно крылья бабочки. Прическа говорила о хозяйке только хорошее: ласковая, что выражалось в аккуратности заплетенных в розочки локонов волос; добрая, что выдавал цвет ее волос — нежно золотистый; игривая, что показывал маленький розовый бантик в основании одной из розочек, который, кстати говоря, идеально подходил по цвету к помаде. Глядя на эту красавицу, нельзя подумать ничего плохого. Верно, не думайте, ведь эта женщина сыграла в моей истории всего лишь начальную роль, роль девушки, которая больше никогда не появится в моей жизни… Однако сейчас не об этом.       — Карл! Ты меня вообще слышал? — повторила юная особа после того, как я просто-напросто прикипел взглядом к ее прекрасному образу.       - О да, Сарра, прости! Конечно, я тебя слышал, просто засмотрелся на твою чудесную причёску! — улыбнулся я.       — Не пытайся быть милым, Карл! — как-то грубо оборвала меня Сарра.       — Однако, верно! К чертям все эти притворства и безмятежность! — сказал я с интонацией, полной решимости и наглости. — Я не стану боле лицемерить, моя дорогая Сарра!       Было видно, что девушка поменялась в лице, хоть это и вызвало лишь небольшие изменения — она чуть-чуть посуровела.       — Карл! — не сдержалась Сарра и немного повысила свой сладкий голос, отчего тот на секунду стал похож на тон моей тети Сиселии, которая обладала воистину неприятным тембром. — Давай наконец перейдем к делу! Для чего ты позвал меня в это кафе в такую рань? Причина!       Я не стал больше лицемерить, как и обещал. Не люблю, когда девушка начинает командовать мной — это раздражает и просто-напросто оскорбляет, отчего я становлюсь просто обычным человеком без чувств. Да, возможно, это происходит из-за того, что подобное меня обижает, хотя постойте-ка…Да! Именно из-за этого!       — Слушай меня. Только внимательно! И не смей перебивать, мое настроение уже и так испорчено, юная леди! — я поближе наклонился к столу, чтобы нас никто не слышал, хотя никого в такую рань и не было в этом паршивом кафе. Мой голос чуть успокоился и стал более мягким. — Дорогая Сарра. Ты знаешь, хоть мы с тобой и не видимся так часто, как хотелось бы нам обоим, но и эти встречи дарят мне радость на целый день, — глаза Сарры засияли от удовольствия, от превосходной лести. Я продолжил: — И мне хотелось бы тебе кое-что сказать. — Было заметно, как она немного перепугалась, зрачки слегка расширились, а дыхание участилось. — Я давно по уши в тебя влюблен! — Шах и мат с легкой мужской улыбкой.       Сарра в момент засияла еще ярче, чем буквально пять минут назад. Она будто вспорхнула со своего кресла и, подлетев ко мне, нежно поцеловала меня в губы.       Противно, мерзко, неправдоподобно. Пора завязывать с чертовым спектаклем, я и так затянул с этой девицей.       А теперь — стоп. Вы не подумайте, что я какой-то там аферист, бабник, ловелас, альфонс или еще какой-то подобный подвид мужчин. Нет, все намного сложнее. И Карл — это одно из многих английских имен, которыми я могу свободно пользоваться, когда в очередной раз встречаюсь со своей жертвой.       Наверняка сейчас вы все поняли, осознали — ну мне же и легче, «меньше слов — больше смысла», так ведь? Суть моей работы проста: мне платят за то, чтобы я убивал женщин, виновные — не виновные, меня это не интересует, деньги — вот мой интерес. Да, я падок на деньги, за это тоже попаду в Ад. Убить проще простого — понять, что ты убил, сложнее. С пониманием к тебе приходят и терзания. Я смог понять и смог быстро отгородиться от терзаний, утешив себя тем, что хоть что-то делаю, в отличие от некоторых. Смешно, не правда ли?       Однако я задумался во время этого неловкого и ужасного поцелуя, пора завершать пьесу.       Мягко отклонив ее голову от себя, я улыбнулся и показал Сарре на ее стул. Она легонько провела рукой по моей щеке и села на место.       — Это было замечательно, Карл! — влюбленно сказала Сарра, с чем я, естественно, не согласился, хотя сказал иное:       — Да, замечательно, моя принцесса! А теперь не желаешь чашечку чая? — задал я вопрос всей ее жизни.       — Да, конечно! — улыбчиво согласилась она. Она уничтожила себя.       Я взял фарфоровый чайничек с прекрасными изображениями синих жар-птиц и налил в ее чашку горячий и ароматный утренний чай, добавил сахар и подал даме.       Я начал наблюдать, все так же улыбаясь, словно влюблен в нее по уши, и вот… Глоток. Дело сделано.       Неожиданно ее тело словно парализовало, хотя глаза бешено метались из стороны в сторону — от дикого ужаса понимания конца. Резкие импульсы по сосудам — и некоторые из них лопнули, испещрив некогда прекрасную кожу Сарры страшными кровавыми пятнами. Еще импульсы — и ее тело судорожно задергалось. На губах выступила красная пена. Обрызгав всю свою чистую одежду, Сарра упала на землю и, наверняка последний раз вздохнув, умерла.       — Прости, Сарра, мы с тобой слишком непохожи, — сказал я, как обычно говорю свои жертвам не ради забавы, а потому что так оно и есть.       Что отделяет тепло от холода? Трудно понять… Но, скорее всего, это — нулевая грань, где нет ни тепла, ни холода — это некая сила, которая способна поглотить и то, и другое, но ничуть не измениться — всю эту мощь можно назвать просто, просто и понятно, одним словом — безразличие. Вот мой каталист.