Горечь

Ей всегда кажется, что его улыбка как карамель. Точно также отдаёт приятной сладостью, но неизменно горчит. Только в улыбке Доктора горечи намного больше. Марта помнит и знает его разным, но не может припомнить случая, когда он впал бы в отчаяние и перестал улыбаться. Наоборот, он делает это так часто, как только может, но эта проклятая горечь не даёт ей покоя и постоянно преследует, точно какое наваждение. Девушке хочется, чтобы этот налёт слетел с его облика, чтобы он перестал мучиться, но она ничего не может сделать. Как не может принять тот факт, что он постоянно думает о Роуз и большей частью своего сознания находится в том временном отрезке, когда она ещё была рядом с ним. Марта не ревнует. Совсем. Иногда ей кажется, что она понимает, почему Доктор так себя ведёт и почему сохраняет дистанцию между ними, но это не мешает ей надеяться. Надеяться, что когда-нибудь она станет причиной той самой улыбки, которая не хранит в себе боли прежних утрат и смирения со случившимся. Улыбки, которая будет по-настоящему искренней и не будет заставлять сердце болезненно сжиматься при взгляде на неизменно грустные глаза, перечащие созданному образу. Отстранённо думается о том, сколько человек видели его улыбку и была ли хотя бы одна из них именно той, которую ей хочется вызвать. И если да, то как у них получилось это сделать? Разумеется, ответ связан с именем из четырёх букв, произносить которое с каждым разом становится всё тяжелее. В конце концов, прошло уже достаточное количество времени с того момента, как она присоединилась к путешествиям во времени, так почему бы ему не забыть о своих сожалениях и тоске хотя бы на чуть-чуть? Ответ она, к своему огромному сожалению, знает, но признать его оказывается сложнее, чем казалось на первый взгляд. Марта нервно кусает губы, принимая своё поражение и понимая, что как бы она ни старалась, желаемое не осуществится. Но надежда, слишком живучая и постоянно терзающая душу, не даёт отступиться. Хочется, чтобы внутреннее противоречие уже прекратилось, хочется вздохнуть спокойно, но после происшествий в больнице спокойно дышать практически не получается. Марта не может сказать, что она хотела бы остаться на всю свою жизнь. Отказываться от семьи, друзей и нормальной жизни в обмен на путешествия с человеком, чьё внимание полностью никогда не будет сконцентрировано на ней, кажется не самой удачной перспективой. Сама того не осознавая, она начинает улыбаться. От переполняющей нутро благодарности, кажется, вот-вот разорвёт грудную клетку, но примешивающаяся к ней грусть от осознания, что время вышло, несколько портит момент. Девушка бросает взгляд на висящее напротив зеркало и огромным усилием воли подавляет едкий смешок. Улыбка на её лице почти такая же, как у Доктора, и сейчас её горечь кажется вполне естественной и уместной. Как будто по-другому нельзя. Без неё было бы не так. Слишком просто, слишком скучно, слишком наигранно. Мысль о наигранности наводит тоску. В этот момент особенно сильно хочется, чтобы кто-то обнял или сказал утешительные слова, но Марта уже научилась жить с невозможностью исполнения этого желания. По крайней мере, не при таких обстоятельствах. Вместо этого она думает, что, возможно, её желание быть с Доктором, именно быть, а не просто путешествовать, являясь второплановым персонажем, не настолько заветное, раз не исполняется, но легче от этого не становится. От этого хочется поскорее сбежать, забрав все свои вещи и не оставив и следа пребывания на корабле. Но время ещё не пришло. Это чувствуется каким-то неведомым образом. Как и то, что они ещё встретятся. Ей остаётся только надеяться на то, что к тому времени горечь из её воспоминаний о Докторе исчезнет. Как исчезнет она и из его улыбки, но чутьё подсказывает Марте, что этого никогда не случится.